Стихи Леонида Волкова (ЛЕО ЛЕВО) Предисловий писать не буду… Кто я, что я, зачем занудно Объяснять, господам и дамам? Я из прошлого, я – Нострадамус. Я - живу первородным страданьем И по будущему стараньем. Ну, а в джоггинге с темным будущим Я дерзну, рассекая будни Ветром памяти, в спину дунувшим, Полететь, не страшась занудства, В облаках мелькнуть и в сомнениях Века прошлого, века тления, Века - времени обезвременья, Но и времени сотворения. Остальное - в анкетах у Бога, Вездесущего педагога. 1 РАЗРЕШИЕ ПРЕДСТАВИТЬСЯ ВМЕСТО ПРОЛОГА ПОКАЯНИЕ СТИХОТВОРЦА Стихи становятся стихами Не потому что я поэт, А потому что строки сами, Как будто выйдя из тенет, Как будто вырвавшись наружу, Как звук из раструбов валторн, Нежданно обретают душу, Преобразуясь в стройный хор. А я, маэстро одержимый, Длинноволосый дирижер, Лечу как амоком гонимый, Как конь, пришпоренный в опор. Ожженный плетью партитуры, Над пультом разбивая пульс, Рисуя палочкой фигуры, Я за стихом своим несусь. И что с того, что нет оркестра, И нем за раковиной зал, И композитор неизвестен - Я партитуру прочитал И замолчать ее не властен - И льюсь я лавой на простор... Поэты смотрят безучастно: У них свой тихий разговор. Но дети радостные плачут: Всем правилам наперекор Деревянные лошадки скачут, Трубит горнист, играя сбор. Стихи становятся стихами Не потому что я поэт, А потому что строки сами... А потому что мочи нет. РОЛЬ Я мечтатель и зритель, и мне наплевать На погоду и дождь за оконною рамой. Но, допустим, и мне доведется играть Чьи-то странные роли для публики странной. И стрелять в пустоту полутемного зала, И ложиться в волну полоумного „браво!“ И в ряду двадцать пятом себя разглядеть, Поменяться местами и хлопать себе. И потом с режиссером мусолить сюжет, И напиться, поняв, что сюжетик театрален, И в дежурке познать демиурга ответ, Подписать протокол - и на сцену, в реальность. Нет, я все-таки зритель- смотреть и мечтать - Эта роль не скверней, чем любая другая. На погоду и дождь за окном наплевать, Приготовились - нынче себя я играю. 1984 СПИРИТУАЛЬНЫЙ НАТЮРМОРТ Но уж стремилась вся душа моя Стать не душой, а частью мирозданья. Н.Заболоцкий Человечество превратится в духовный океан Вольная интерпретация Шардена А король то - голый! Андерсен. Новое платье короля. Лежали на стихах очки. Душа стремилась в мирозданье. Шарден, молекулы, мозги Лепились королевской тканью. В рай отходила сигарета - Преображенья натюрморт. И в графику модели этой Вписались скорлупа и торт, И кофе черного гаданье Со дна фарфоровой дыры. Душа стремилась в мирозданье, Я подбирал душе миры. 2 июня 1984 СЕДИНА А кто же сказал, что нельзя Мне быть молодым и счастливым. Ну пусть седина в волосах, И мускул, увы, не игривый, Я вызубрю новый букварь, Надену я школьную форму, И вновь соберу инвентарь Когда-то заученных формул. Еще не изученных истин Найду мозаичный ковер. На нем, как котенок пушистый Царапну запретный узор. А что там в углу запищала Еще не рожденная мышь - Я кончил - я начал с начала, Седой непутевый малыш. МЕЧТАЛИЯ Я жил в стране Мечталии. Как пьяный властелин, И на ее развалинах Я дожил до седин. Был золотом и пурпуром Неметеный асфальт. И над бульварной урною Играл незримый альт. Теперь и я развалина, Чадит над урной дым. А по стране Мечталии Идет мой бурный сын. БОГАТСТВО Я нынче пью за тех, кто любит, И тех, кто ненавидит нас. Они, ей-богу, тоже люди - Любви, увы, неровен час. Не совершая святотатства, Я всем прощение дарю - Интеллигентское богатство Из индульгенций создаю. И ревность пусть свой глаз не зарит На этот верный капитал, Когда прощенье мне подарит Другой такой же либерал. ГОЛОС ИЗ ИНОГО МИРА Я странник из другого мира, Из мира радостей и грез: „Не сотвори себе кумира, Твори прелюбы, но не пост!“ Презрев законы Моисея, Переносясь через Синай, Я вновь разбрасываю семя, Взращенное в местечке Рай. И пусть распят я по злодейству, За муки чар и колдовства - Я прорастаю в иудейство, Я иудейская трава. Не та, что на холмах Сиона, А та, что в сенниках перин, И в пейсаховочке зеленой, И в пейсах пляшущих волын. Тот Рай не ведал христианства, Но был его язычник добр. Есть подлинность в хасидском пьянстве, И есть другая - Бабий Ров. Вот два язычества у рова, Как свет и тени на яру. Ты был неправ, мой брат Йегова. Неправым жил я, и умру. НОВЫЙ ГОД Меня все ждет, а я не еду, А я не еду никуда. На кой мне званые обеды? Со мной свобода - вот беда. Со мной незримые пространства. И что мне женская любовь? И что мне страсти постоянство? Я беден и богат, как Йов. Упрямая моя стихия - Пустыня гордых пастухов. Что мне крещеная Россия С ее подобьями Христов? С ее кровавыми крестами - Инструментарием царей. Мне от нее бы только сани, Да чтоб уехать поскорей. Мне от нее бы только волю, Да звонкий русский мой язык. А нет - тогда пойду по полю, Как тот анафемный старик. Весь звездный мир - моя невеста, И для нее я не урод. Так что же, сани, трогай с места, Гей, христианский Новый Год! Но ехать некуда по правде, И нет саней, и нет коней, И нету правды, только „Правда“, Чтобы стоялось веселей. Что ж, постоим и перекурим Еще полсотни сотню лет. А звезды все-таки ликуют В моем соцветии планет. МЭТР Удачливый стрелок? Герой веселых песен? Охотник и бретер И мушкетер к тому ж? Нет, я не шевалье, Камзол на мне не тесен, Я право ничего Не должен никому. А все же я плачу Не медною монетой, И не ударом шпаги По сердцу врага. Не кружевами чар, Не совестью поэта. Плачу я просто так - Чем Бог пошлет на чай. Я - продувной банкир. Плачу валютой улиц, Монетой каблуков Из кошельков зари. Я кредитую мир Очарованьем блудниц. И с Богом, бедный Йов, Готов держать пари. Ах, мэтр, бравый мэтр, Париж не стоит мессы. Под ложечкой сосут Эстетские нули. У Вас не тот размер! И я уже не весел. Я выложил костер И сжег в нем корабли Я ПИШУ Что-то вынуть, что-то вставить, Что-то вовремя поправить, Подчеркнуть, перечеркнуть, Перекур - и снова в путь. Рукоделие и рвенье: Я пишу стихотворенье. 15 марта 1984 | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
