Так себя рисует душа — рецензия на поэму Наталии Луневой «Не золотой жук, а сон с позолотой»
Наталия Лунева. «Не золотой жук, а сон с позолотой». Произведение № 51 на авторской странице Наталии Луневой. Рецензировано в Гостиной №3 Поэзия (Английский Клуб) на заседании №5 от 31.10.2014.
Прежде всего, хотелось бы поблагодарить Наталию за предложенные к рассмотрению небольшой поэмы ракурс и проблему: взаимодействие «своего» и «чужого» в тексте, а также роль игры слов в направлении содержания произведения. И возможна ли свобода творчества в этой самой игре, или содержание уже предопределено лексикой?
Слова, слова, слова... Нередко вдруг возникшее слово, к делу, вроде, и не относящееся, но неожиданное и оригинальное, уводит за собой, начинает разрастаться образ его, как снежный ком, и вдруг этот ком ловко закручивает на себя другие, до сих пор отрывочные, казалось бы, неясно относящиеся к теме, кружащие образы, мимолетные мысли... И если отдаться полету, он выбирает единственно верный путь и неожиданно стихотворение складывается! Получается, здесь присутствует искусство, скорее, интуитивного выбора, нежели рассудительного поиска. При этом и сама тема запросто может измениться, но, оказывается, именно ее я и имела ввиду, когда пыталась выразить самой неясное состояние!!! Всегда доверяю этим вещам, если нисходят.
Получается, творчество начинается со свободного кружения именно СЛОВ, возникших вокруг зыбкого образа, определяющих хотя бы приблизительно состояние чувства или реальность мысли. Самопроизвольно цепляясь друг за друга, слова и образы начинают озвучивать содержание... Наверное, так себя рисует душа. Вот что пришло в голову в размышлении на заданную Наталией проблему.
Взаимодействие «своего» и «чужого» также интересный ракурс творчества. Мои любимые авторы — Набоков и Цветаева — широко и свободно использовали в своем творчестве самые разнообразные аллюзии, но при этом никогда не возникает ощущения, что оные исполняют роль костылей. Похоже, для этих творцов просто не существовало понятия «творческого бессилия» - они не ждали вдохновения, они трудились. Методично, по расписанию, изо дня в день, из года в год, всю жизнь. Они чувствовали, что должны писать, чувствовали, что находятся на своем месте. Это тяжело. Но место не выбирается, однако лишь на своем месте человек ощущает достоинство. И оба достигли вечности.
То есть ракурс «своего» и «чужого» должен рассматриваться в контексте цели для автора. Если «чужое» есть отсутствие собственного начала, тогда в тексте будет ощущаться «вымученность», нарочитость. А если это один из приемов расширения авторской вселенной, то мы восхищаемся эрудицией и виртуозностью Мастера, для которого весь мир ни что иное, как площадка созидания. «Когда б вы знали, из какого сора...» Сор, по определению, есть «чужое». Но чужое становится своим, когда не Мастер ищет тему, а тема - Мастера. К встрече с Богом надо быть готовым.
Итак, к тексту небольшой поэмы «Не золотой жук, а сон с позолотой». Поэма снабжена обширным эпиграфом, небольшим послесловием и состоит из семи неравных частей, написанных в тоническом стихосложении. Схема рифмовки свободная, с использованием холостых строк. Содержание поэмы также хаотически отражает муки творчества, муки в прямом смысле этого слова. Вплоть до снов и в них галлюцинаций — полный набор безумия. Собственно, почему нет? Жизнь непредставима, пока ее не представишь — пока не опишешь. И лучше описывать, чем жить в мире без очертаний своей души. Прямые аллюзии поэмы отсылают нас к творчеству Николая Васильевича Гоголя, Вильгельма Гауфа и Эдгара По, к конкретным их произведениям: «Нос», «Карлик-Нос» и «Золотой жук».
Из эпиграфа узнаем, что в этом мире некоторые задумываются над вещами, очевидной пользы не приносящими. Это уж совсем непостижимо.
Часть 1. Постель, полночь, подушка, ЛГ. Из-под подушки является Эдгар По и заявляет тему Гоголя. нос — понос. Просто не знаю, что это... Натуралистический прозаизм весьма режет слух и мозг, но, учитывая замес авторов ( футляр из розовой лайки — аллюзия к «Карлику-Носу»), я, как читатель, ожидаю захватывающей интриги ночного похождения! Игра слов уже началась: подушки — Эдгар По — душка; далее вышеупомянуто, еще лайки — в футляре звучит созвучно.
Часть 2. Белка — побелка, щеки — смущение, мех — помех. Сказка Гауфа героев метко себе выбирала! Ведь во сне сознание скачет как белка! Да и возле плиты на герцогской кухне Карлику, как и белкам, было не до покоя!
Часть 3. Иду за игрой слов: мелом — помелом, клоны — поклоны, том — потом, марку — помарку. Произведения-клоны живут собственной жизнью, причем написаны небрежно, что ЛГ констатирует. Данная строфа - аллюзия к Гауфу: «пришлось отложить на потом» - родители не узнают сына, уродливого карлика, в измененном облике, как и ЛГ свои произведения-клоны. Чтобы «вернуться», надо исправить ошибку. Карлику путь подсказала Мими. Наша ЛГ, судя по тексту, должна справиться самостоятельно.
Хотелось бы задержаться на образе мела, черты мелом, что применяется в магической защите и на образе помела — аксессуаре ведьмы. Надо отметить - произведение состоит не из одного содержательного слоя. Другое дело, что автор об этом старается особо не думать, но глубина погружения в игру словами на интуитивном уровне отсылает к вечным и единственно точным образам, которые, не встречая сопротивления со стороны автора, упорно заявляют о себе. Интересно, что в этом месте происходит реальная встреча ЛГ с образом автора (который, конечно, как мы все единодушно понимаем, не совпадает с реальной личностью автора).
Часть 4. Искренность оборачивается пыткой реальностью:
Моя искренность обернулась в пытку,
в безнадежную, неудачную попытку.
Что же с вами сталось, стихи мои?
Откуда взялись эти помои?
Четвертая строфа и по форме, и по содержанию является центральной, кульминационной в поэме. Зарифмованный образный ряд показывает картину самобичевания: пытку — попытку, стихи мои — помои. Жестко, очень. Впрочем, эстеты до этого места, явно, не добрались, они удалились много раньше. Но вместе мы пройдем путь до конца, мы отыщем ключ к этой фантасмагории!
Часть 5. Рядок — порядок, произойдет — вод — повод — водке — проводка — водить — на поводке. После кульминации мы наблюдаем спадение температуры мыслей и даже некоторое самоуспокоение ЛГ, вроде гипноза, поскольку в строфе активно используется прием мезархии. Не иначе как в измененном состоянии пришли интереснейшие видения:
И это повод.
хранить драгоценности в водке.
Когда же перегорит проводка,
меня перестанут водить
на поводке.
Видимо, только когда «перегорит проводка»... Через водку??? Возможно... Эдгар По прошел путь до конца. Но, казалось бы, совершенно неясно, о каких драгоценностях речь!
Часть 6. Года — пора — погода — порта — суда — посуда. По эту — поэту. В зеркальном порядке относительно пятой строфы продолжаем плавание по теперь уже прекрасным грезам ЛГ! Она мечтает, что овладеет творческим процессом и даже поплывут суда в горку! Но каким образом перерождение произойдет? «Наступит прекрасная пора»... Помогает удержаться в гипнозе продолжающийся все тот же прием мезархии на родственном по содержанию образном ряду (на воде в прямом и переносном смысле этого слова).
Часть 7, заключительная. Звонок — позвонок. Осознала — под одеялом. Хохочет — ночи. Тоске — очей. Другу — подругу. Полинор — Линор — узор. Поник — По, а Ник. Последняя рифма виртуозна, составлена сразу из двух личных имен!
Становится ясно, над каким карликом смеется Эдгар — он сам в роли старой ведьмы, заколдовавшей мальчика, потому что «обезумел» от любовной тоски по навсегда ушедшей в лучший мир.
И тут же нам понятно, почему это был не По, а Ник! Ведь сознание ЛГ бродило отдельно от нее, как легендарный нос!
Осталось объяснить кошек (бог с ней, с побелкой — автор имеет полное право на тайны!). Пытаюсь: кошки треплют тетрадь. Они так вертлявы, что погладить и умилостивить их не удается! В эту тетрадь остается вписывать лишь сны, что скачут как белки по кухне волшебницы! А что обещают сны, перед которыми пробегают черные кошки? По версии автора, мало хорошего.
Опять же, Эдгар По! К чему он, если вполне хватило бы Гауфа и Гоголя? По аллюзии (и по тексту поэмы) мы имеем безумный текст от любовного томления Эдгара. Воистину, поэма «Не золотой жук» - блюдо, достойное дипломированного повара! И что? В этом месте я должна остановиться перед дверьми ветхого домика и не увидеть великолепного убранства? Пришлось прочитать о «Золотом жуке»: разгадай шифр и будет тебе клад! Но у нас «Не золотой жук, а сон с позолотой»! Не будет вам, ребята, клада! «Уходя, мой гость головой поник». Нет, я еще и о Линор прочитала! Эдгар ищет ту, которую даже после смерти не встретит — ведь она в раю... А он не догадался на войну уйти, чтобы путем гибели на поле боя попасть тоже в рай.
Возвращаюсь за смыслом-шифром к строфе шесть. Только-только грезы во сне исполнились, вдруг «неожиданно раздался тревожный звонок»! Не иначе, черная кошка! «Уходя, мой гость головой поник». Полагаю, хранить драгоценности (будущие суда-поэмы) в водке — сомнительное решение.
Нет, я это так оставить не в силах! Эдгар По ищет Линор - не найдет. ЛГ ищет вдохновение - почти нашла. Но — просыпается! Вот он, ключ! Чтобы найти, надо ...спать!?! Нет, во сне порядка не будет никогда. Надо просыпаться!
Послесловие расставляет все точки над «и».
Такое необыкновенно-странное происшествие
случилось не в Петербурге, не в Москве,
не в Киеве и даже не в Цареграде,
а в чьей-то затрепанной
черными кошками
тетради.
Кошки скребут на душе — затрепали нещадно тетрадь. Мне импонирует, когда автор не боится смелых тем, изнанки жизни и творчества. Любое состояние бытия достойно описания. А в данном случае мы имеем дело с бытием. |
Положение о Клубе
Сделать стартовой
