Вадим Сазонов
   
    РЕЦЕНЗИЯ
   на рассказ «Исповедь». Автор: Ян Кауфман
    http://www.litkonkurs.com/?dr=45&tid=400412&pid=0
   
   Читая чужую исповедь
   
    В самом начале Исповеди автор знакомит читателя с двумя героями:
    1. Настоящим Тесаком – то есть человеком, который имеет такую кличку или носит такую фамилию (вряд ли Тесак – это имя).
    2. Так сказать, ненастоящим Тесаком – то есть человеком, который хочет, чтобы его считали этим самым Тесаком, но таковым не является. Чтобы это показать, автор его кличку (фамилию) заключает в кавычки.
    Но что странно, дальнейший текст посвящен настоящему Тесаку, а про ненастоящего больше нигде, кроме первого предложения, не говорится, мы узнаем про него только то, что он умеет выключать компьютер, недопивает кофе и спит лежа.
    Зачем был введен в повествование этот герой («Тесак») для меня осталось загадкой.
   
    Но на этом загадки первой главы (главы в тексте разделяются символами «***») не заканчиваются.
    Когда один из Тесаков (настоящий или ненастоящий) ответил на телефонный звонок, то услышал:
    «- Я от двадцать первого…», что вызвало у него странную реакцию: «"Всё правильно. Сегодня шестнадцатое."»
    Что в этом правильного, читателю не объяснили.
   
    Вторая глава начинается со встречи Тесака (видимо, настоящего) «со звонившей накануне модной девицей лет двадцати, приодетой до колен…», потом следует описание, во что именно была приодета до колен героиня. Стесняюсь спросить, а выше колен девица не была одета? Странная манера одеваться.
    Потом приодетая до колен девица заказывает Тесаку убить ее бабушку, у которой кстати двадцатого день рождения. (Почему это «кстати», я не понял, может дата как-то связана с уже упомянутыми числами 21 и 16?)
   
    В третьей главе, Тесак признается, что не любит решать семейные разборки – что такое решение семейной разборки? Это ребус или задачка?
    В этой, третьей, главе появляется новый герой – «стажер». Ему повезло больше, чем ненастоящему Тесаку, стажер появляется в целых двух главах – третьей и четвертой, но его роль в повествовании все равно не понятна. Зачем он? В чем смысл его появления?
    Но, тем не менее, Тесак успевает поделиться со стажерами своими представлениями о работе наемного убийцы, например, что перед выходом на дело надо обязательно помыть руки (видимо, на Тесака так сильно подействовали гигиенические требования времен пандемии, что часть из них он решил ввести в правила поведения киллера).
   
    В пятой главе Тесак пошел на дело и «подъехал к бабкиному дому на незаметных Жигулях». В наши дни трудно, наверное, найти более заметную машину, чем раритетные Жигули. Лады распространены, а вот Жигули – это большая редкость. Не додумал Тесак при подготовке убийства.
    Автор, с одной стороны, дает нам понять, что на улице был страшнейший мороз – соседка жертвы предполагает, что у Тесака руки в перчатках успели замерзнуть за несколько секунд, необходимых, чтобы дойти от машины до двери подъезда, с другой стороны, в такой жуткий мороз на лавочке спокойно сидят две старушки. Как-то не стыкуются эти два факта.
    Тесак идет на дело в открытую, на глазах у «изумленной публики», ведет себя, как «последний лох». Странно, что его уже давно не поймали.
    Что мороз был жестоким в этот день, подтверждает и бабушка приодетой до колен девушки, она говорит: «Не морозьте себя, цветы и меня.» Это касается мороза на лестнице в подъезде, который в современных домах отапливается.
    Дальше описывается трогательная сцена спаивания и кормления курьера – что само по себе весьма удивительно, обычно с курьерами разговаривают на пороге, ну да ладно, мало ли какие странности у бабушки приодетой до колен девушки.
    В эту главу закралась досадная опечатка: «обратмлась бпбка».
    Со странным предложением обращается хозяйка к «курьеру»: «Помойте руки, вон туалет».
    Но это предложение отозвалось в душе киллера: «Почему-то ёкнуло в душу Тесака что-то давно забытое, домашнее, но близкое и родное, когда он был ещё просто Лёшей.» Наверное, он вспомнил то время, когда еще был совсем маленьким и не мог дотянуться до раковины.
    Далее описывается то, что Бог послал имениннице: котлеты с ладонь – нормальный размер, вот если бы котлеты были размером с кисть мужчины, то это бы вызвало удивление и уважение (при описании котлет тоже закралась досадная опечатка: «шкварчала»). Героиня – бабушка – была прогрессивной бабушкой, она не жарила картошку на сковородке, как большинство ее сверстниц, а применяла более сложную технологию и готовила картошку фри.
    «Потом был чай с черничным пирогом» - мне кажется, что к картофелю фри больше бы подошел черничный пай.
    И опять опечатка – «гостеприимстпо».
   
    В следующей главе Тесак выезжает за границу и там убивает приодетую до колен девушку. Но делает это опять непродуманно и оставляет следы (автора это так взволновало, что в конце предложения «Но в спешке непростительно наследил..» он поставил две точки, намекая, видимо, что это окончательная точка в карьере незадачливого киллера).
   
    В следующей главе Тесак уже выступает в роли заключенного. Он третий год пишет представленный на рассмотрение текст, то есть пишет более семисот тридцати дней текст длиной менее тысячи слов. Автор, видимо, хочет показать, как тяжело дается Тесаку написание текста – чуть более одного слова в день.
    В этой главе Тесак (автор) пытается имитировать какой-то специфичный говор: «Разум подсказыват», и опять опечатка: «нпходясь».
    Судя по тому, что преступление Тесак совершил в другой стране, там же наследил, я полагал, что и суд должен был проходить в этой другой стране. Но потом, когда на суде стали обсуждать не преступления, а грехи, то возникло ощущение, что Тесака судит церковный суд.
    Но, похоже, что сидит он в России, так как в качестве места отбывания наказания называется колония.
   
    Теперь о названии – «Исповедь».
    Всегда считал, что исповедь – это признание в грехах, о которых неизвестно (ну еще и покаяние). В данном же тексте Тесак рассказывает то, что известно и было озвучено на суде.
    Покаяния тоже нет – Тесак гордится тем, что убил приодетую до колен девушку.
    Пожалуй, к исповеди (т.е. тому, что неизвестно другим) можно отнести наличие ненастоящего Тесака и стажера, которые в судебном разбирательстве не участвовали и то, что бабушка приодетой до колен девушки и Тесак надеются еще раз встретиться.
   
    Общее впечатление – наивный, небрежно написанный текст, даже не претендующий на какую-либо правдоподобность. Таково мое личное мнение.
   
    С уважением,
    Вадим Сазонов,
    /член Когорты Критиков проекта «Платон мне друг…»/

   Евгения Валиева
   
    РЕЦЕНЗИЯ
   на рассказ «Исповедь». Автор: Ян Кауфман
    http://www.litkonkurs.com/?dr=45&tid=400412&pid=0
   
    Здравствуйте, Ян. Мне выпала честь написать рецензию на Ваш непростой рассказ. Не взыщите, если моё мнение где-то не совпадёт с Вашим или не принесёт ожидаемого удовлетворения. Но я буду просто рассуждать, а что получится - посмотрим.
   
    Исповедь – это покаянный рассказ о своих деяниях. Перед нами действительно рассказ, который, как выясняется в финале, пишет заключенный. Так и не решивший, правда, стоит ли ему раскаиваться в содеянном («можно ли в ней раскаиваться и не знаю»). Казалось бы, спасти бабушку-блокадницу от жестокой внучки – хорошо. Но ведь убийство – это плохо. Сделав свой выбор, герой, вроде бы, пытается найти ответ: так хорошо он поступил или плохо? Спор между разумом и душой, как и между добром и злом – хорошие, вечные споры, прекрасная тема для художественного произведения. Ведь именно поиски души ценны для любых литературных изысканий.
   
    Но не всё однозначно в этой истории. А что, собственно, мучает героя? Что он убил девушку и не знает, раскаиваться или нет? Главный вопрос, который задаю себе я после прочтения: можно ли рассматривать факт убийства девушки только в связи со спасением её бабушки, но в отрыве от всей прошлой жизни героя? Можно ли всерьёз воспринимать терзания героя по поводу этого убийства, если он не терзается прошлыми? Ведь в своих прежних многократных убийствах герой, кажется, не планирует раскаиваться, и вопросами такими даже не задаётся – об этом ничего не сказано. Тогда не очень понятно, что его беспокоит. Спас бабушку – молодец. «Глупая история, но можно ли в ней раскаиваться и не знаю. Разум подсказыват что надо бы, а душа что нет». Очевидно, что речь только об этой истории.
   
    Я не священник, никаких вердиктов заблудшей душе выносить не могу, а моя задача исследовать, насколько важны и актуальны поставленные в рассказе вопросы, а также насколько убедительно и талантливо автору удалось их поднять с помощью литературных средств. Сообщу следующее: мне представляется, что если бы герою пришла идея осмысливать не только одно это убийство, а и все прочие как факт страшной реальности, рассказ получился бы и глубже, и актуальнее, и естественнее.
   
    Итак, ключевой момент в фабуле рассказа, который меня сильно смущает: если герой «пытается исповедаться перед Всевышним», то странно, что он не затрагивает в этих попытках тему своих убийств целиком, а беспокоится лишь об одном (которому к тому же нашел оправдание). Ведь если ему что-то известно о Всевышнем, то и про «не убий» тоже слыхал. В итоге философия героя выглядит примерно так: банкиров и бизнесменов убивать легко и весело, отдыхая после на Канарах, а вот блокадницу – нельзя, её правильнее (порядочнее) уберечь, убив нехорошую внучку.
    Мы видим, как герой подходил к своему решению постепенно: сначала переживал, что «нынче и родня не родня...», потом ему не давала покоя фраза "зажилась бабуля...". «А может бабуля сволочь и мегера? Всяко бывает» – в этом месте меня заинтересовало: а прежде он задавался такими вопросами, убивая людей? Нет, не так: а если мегера, то убивать – можно, что ли? Тогда конфликта в его душе не случится? А банкиры и бизнесмены разве не чьи-то отцы и дедушки? Или, может, в его понимании они все подлецы и заслуживают смерти? Женщина оказалась доброй, радушной – это его тронуло, подтолкнуло к решению тоже проявить человечность по отношению к ней. «А я защитил бабушку, пережившую блокаду. Она для меня та же Родина-мать…» Прекрасно, а теперь вопрос: а если бы она не была блокадницей? И вообще не была бы настолько доброй, не накормила? Убил бы – и на Канары? Этими вопросами простодушный герой даже не задается.
    Вот это удивительное простодушие героя – главная проблема: вот тут убивать нормально, а вот тут – жалко, да и подло. Этакий Робин Гуд. Видимо, поэтому и его душевные терзания меня не особенно трогают. Посидит и восстановится на прежнем месте работы. Но бабушек убивать больше не будет. Порядочный же киллер.
    И вот он пытается исповедаться. Весьма поверхностно пытается, скажу на это я. Реальное осмысление героем этой «глупой истории» для меня не состоялось. Хотя и мне жалко блокадницу, и я как читатель рада, что она осталась жива, а киллер что-то пытается осознать.
   
    Итого. Раньше герой за деньги убивал спокойно, профессионально, «чистыми руками». Добрая женщина растревожила бывалого киллера. Разволновала настолько, что он по своей инициативе совершает убийство её внучки в спешке, забыв о профессиональных навыках: наследил, разволновался. Впервые, возможно, отступил от хладнокровного плана, ведь «ёкнуло в душу». Перед читателем, как и перед киллером, вроде как вопрос: правильно ли он сделал. Но если бы речь шла только об этой ситуации... Вот в результате всех моих вышеперечисленных размышлений делаю заключение: образ главного героя вышел весьма неглубоким, а идея рассказа, несмотря на трогательный антураж, весьма поверхностна. Остаётся надеяться, что герой что-нибудь нащупает в своих поисках.
    Прошу не сердиться, если мои размышления и выводы показались неверными.
   
    На этом разговор о фабуле и главном герое закончу и перейду к технической части.
   
    Сюжетные детали, которые показались непроработанными:
   
    1. Мелочь, но: кофе перед сном воспринимается странно, нетипично.
    2. Вот герой поучает некоего стажёра. Прожжённый киллер, обучая салагу, не произносит по-мужски скупые, только по делу, фразы, а щебечет про романтику, Канары и «одну из самых уважаемых, нужных и хорошо оплачиваемых профессий» (???). По-моему, это лишнее. Образ киллера расползается по швам.
    3. «делается чистыми руками, как поталогоанатом моет руки перед вскрытием». Честно, не уловила этой логики. Что не должен оставлять следов от своих рук – это понятно. Но при чем тут патологоанатом? Ладно бы еще хирург.
    4. Тесак ломанулся с цветами мимо соседок, да еще номер квартиры назвал. Как мог, так и привлекал к себе внимание. Но при этом мысленно ворчал и укрывался капюшоном. А ведь он издалека заметил бабушек. Опытный киллер скорее выбрал бы момент без свидетелей – подождал бы в машине. Не сидят же бабушки там в мороз часами.
    5. Картофель фри с бабушкой и домашним уютом плохо увязывается. Нетипичное сочетание, требующее или отдельных пояснений, или замены.
    6. Сомнительно, что в суде смягчающими обстоятельствами при спланированном убийстве могут стать сопли подсудимого киллера в стиле «я уничтожил подлого человека». Но… мало ли. «И невозможное возможно» в качестве неожиданного сюжетного хода.
   
    Некоторые речевые и прочие недочеты:
   
    - кавычки для погоняла не нужны, это не название; их наличие в начале текста путает смысл, тем более что в следующий раз Тесак уже без кавычек;
    - «девицей лет двадцати, приодетой до колен в итальянскую норковую парку». Построение фразы, конечно, неверное. Получается однозначно: девица приодета до колен, что невообразимо. Наверное, «приодетой в итальянскую норковую парку до колен». Да зачем тут вообще про колени?
    - «запало у Тесака в голове» – коряво. Запало в душу, застряло в голове…
    - «пожилая бабушка». Или она пожилая женщина, или бабушка.
    - «ёкнуло в душу». В душе?
    - «на столе уже шкварчала сочная котлета» – а чего котлете шкварчать на столе? Это на сковороде обычно происходит, а на столе котлеты лежат уже молча.)) Кстати, более современный вариант – шквОрчать. Но и так, и так правильно, вроде.
    - бардак в пунктуации значительный, описок много. Если будет интересно, всё перечислю.
   
    Евгения Валиева,
    /член Когорты Критиков проекта «Платон мне друг…»/

   "Считает банкира, бизнесмена или какого известного авторитета хапугой и дармоедом. Их разборки его не волнуют. Они заказчики, он солдат".
   Кошмар. Об этом и речь.
   Ян, убийство - это убийство.
   А давайте пойдём дальше (чего останавливаться?) и поделим людей на хороших и плохих, добрых и хапуг... бизнесменов и не бизнесменов. Бизнесменов объявим по телевизору плохими. Плохих будем убивать. За деньги. Или как солдаты. "Уважаемая и полезная работа".
   Или поделим на ... арийцев и не арийцев. Одни правильные, другие нет. Ах, это уже было? И нам же не понравилось, точно! Лучше на банкиров и не банкиров. Главное, чтобы кого-то можно было, а кого-то - нельзя.
   И их разборки нас не волнуют, мы же неплохие психологи...
   Когда-то добрым и простодушным немцам тоже убедительно объявляли неарийцев неправильными, и простые немцы даже верили - ну, а чего их должны были волновать чьи-то разборки?
   Потом, если что, в исповеди ко Всевышнему станем каяться. Но только если вместо банкира убьем кого-то другого из-за глупой истории. И только об этой глупой истории и станем переживать.
   
   Так выходит?

   Я-то? Я-то как раз вааще не согласна.)) Но здесь лучше не прогуливайтесь, Ян, а то у меня здесь мина. Но это совсем другая тема.
   Ну, а убийство - это убийство. И если мы говорим о раскаянии - то о нём, а не про воров, миллиарды и РПЦ.