Спасибо на добром слове, Ольга. Знаете, потому начала писать сказки, которые, по-моему замыслу, могли бы стать ниточкой между взрослыми и их детством. А дети таки видят то, что часто утрачиваают взрослые в своей вечной суете.

   Спасибо, Надежда! Принято. Наконец-то первые стихи. Пейзажная лирика.

   можно приладить к Дню Нептуна (с некоторым сокращением))
   
   ...Всю ночь смущала тихий плёс
   волна игриво,
   и матов блеск был, нежен лоск
   в песке залива;
   волна шептала ни о чем,
   смолчав о многом,
   трепала берег за плечо,
   плескалась долго.
   К ней тихо падали со скал
   созвездий тени,
   а лунный обруч зависал
   новоявленьем.
   Так, в пенной заводи возник
   роман порывов,
   его листал, как черновик,
   зюйд-вест ревнивый;
   но щедро Веспер золотил
   ознобий пряди
   и новый образ сотворил
   в белесой ряби,
   и увенчал чудесный миг
   пугливой страсти! -
   Побеги жизни дал тростник,
   любви причастен...

   Глубокоуважаемая Ольга У.!
    Для начала, разрешите в меру горько посетовать.
    Семен Г. с подавляющим преимуществом победил в блицконкурсе «Апрельские мистификации». (Кто бы сомневался. А кто не верит, пусть проверит.) Немного отдохнув, он раскатал юмористическую губу и на летнюю победу в «Блиц для прозаиков — «Ваш выход»», однако итоги этого конкурса, как сказал бы любитель шаблонов, покрыты мраком неизвестности. Другими словами, лето в зените разгара (в разгаре зенита), а летней победы, как сказал бы знаток классики, «все нет».
    Конец в меру горького сетования.
   
    Начало нешуточной борьбы за (вне)очередную победу — юмористический (а то нет!) «шахматный» (а то нет!) дуплет из двух стволов!!
    Подчеркну, что Семен Г. в который раз применил свой безотказный ЛИТЕРАТУРНЫЙ МЕТОД, фундаментальная идея которого заключается в том, чтобы, по возможности, не измышлять новых текстов, а экономно пользоваться уже имеющимися в его загашнике.
    Первый «ствол» — прозаический. С ним нет никаких проблем укладки в прокрустово ложе заданных ограничений. А вот с поэтическим...
    Как известно многим, шахматы — мудреная игра с более чем тысячелетней историей, практикой и теорией; их не очень просто качественно уложить в 25 стихотворных строк. Но ведь Семен Г., как известно немногим, академик мудреной игры, способный на небанальные решения. Итак, здесь приведены первые 24 строки женско-шахматного стихотворения, опубликованного полностью в «профессиональном» журнале «64. Шахматное обозрение» (3/2015). Если лень искать журнал, можно, не сильно напрягаясь, найти желанное (оставшееся) на моей авторской странице.
    Аллилуйя!
   
    Вот в голове засел романчик...
    (фрагментик о шахматной жизни, многообразной и непредсказуемой)
   
   ______________ Вот ЭНДШПИЛЬ — пешечный разменчик,
   ______________ Вот червячка глотает птенчик.
   
    Завязочка к главе 17. Эндшпиль
   
    Эндшпиль был пешечный. И, вроде бы, совсем простенький. Всего-то по две пешечки при каждом короле. Однако шахматы полны тайн. Одну из них постиг Рафик Сочинский. Сам он был шахматистом, примерно, третьей категории. Но этот эндшпилек он выучил наизусть. И многие годы благодарные за постоянство хозяина пешечки этого зндшпилька, безотказно превращаясь в ферзей-королев, начинали вышагивать так ловко, что даже у опытных игроков голова шла кругом. А потеряв голову, они теряли и свои денежные ставки, которыми эти крупные знатоки дебютной теории и позиционного маневрирования подкрепляли свои прогнозы относительно исхода простенького эндшпилька. Однако секрет побед Рафика был вовсе не в эндшпильке, а в гроссмейстерском чутье и таком же понимании азартной психологии человечков. Рафик пауком сидел с раннего апреля по конец октября на том самом «золотом сочинском пляже». Сидел на уголочке топчанчика, а на другом его уголочке притулилась шахматная досочка с простеньким эндшпильком. И тысячи отдыхающих людей, гуляющих туда-сюда, сюда-туда и обратно, бросали на досочку случайный взгляд. И взгляд этот лип в паутинке. Среди бросивших взгляд и таки запутавшихся в паутинке Рафика будут: байкер, майор Кузьмин и Хачик. А еще взгляд будут бросать Полярник, Тайванчик, Гантебейм и Гепа, но они Рафику не по зубам... А вот вспомнил: Гантебейм Рафика в «шеш-беш» хорошо обкатает и заберет его квартирку в Кисловодске за должок. Такие дела...
   
    Прочитав завязочки к главам 6, 7, 11, 13, 17, читатель может законно спросить-полюбопытст­вовать:­ откуда автор про все это знает? Да оттуда, из личного жизненного опыта. Если кому интересно: опыт игры «под интерес» у автора есть! В карты — негативный, в шахматы — позитивный. И на разных эндшпильках он удачно поигрывал, причем не только на «пешечных эндшпильках». А вот наперсточки никогда не крутил. И монетки не фальшивил. Б-г миловал... Шучу, однако...
   
    Размышления шахматистки, играющей с мужчиной
   
    «Пускайте часы», — объявляет арбитр.
    Волнуется грудь, и немного знобит...
    Пожалуй, начну в стиле Рети — конем.
    А мысли заветные только о Нем...
    Нет, все-таки выберу пешкою ход.
    Применим к парнишке особый подход...
    В испанскую партию, что ль, перейти?
    Приятель, уверен, что нам по пути?..
    Фигуры в дебюте легко развивать.
    На случай счастливый нельзя уповать...
    Спешить с рокировкой не нужно порой.
    Боюсь я промедлить с любовной игрой...
    Наметился острый сюжет-миттельшпиль.
    Сегодня зажарю цыпленочка-гриль...
    Избавиться надо от «слабых полей».
    Активы? Недвижимость разных долей...
    Зачем он провел фианкетто слонов?
    Желанья мужчины понятны без слов...
    Распахнута «форточка» — поле «же-2».
    Терпенье приблизит денек торжества...
    Разрушу защиту, открыв вертикаль.
    Да. Брак! Это счастье!! Свободы не жаль...
    Атаку начав, поиграю с огнем.
    Ревнует муж... к шахматам! Ночью и днем...

   Ольга!
   Теперь представьте - о чём думает мужчина, играющий с дамой в шахматы!
   Слабо Семену Г. это уложить в требуемом объёме.
   Хотя это должно быть ему ближе... Ежели он это не забыл.
   :)))

   Может вместе что напишем? К Дню крещения Руси предлагаю рассказ с продолжением.
   
   
   
   В деревне Каравули* мало чего случалось, пока она дикой, да языческой была.
   Стояла та деревенька в непроходимых лесах, в окружении болот, только и радости, что речка Каравуля, которая прозрачным рукавом тянулась аж до самого неба.
    Оттуда, из-за неба, приплывали по большой воде ушкуи в белых парусах, и покрывались тогда волны синей реки незнакомым говором, веселыми криками каравульских девок, которые то и дело сигали в лодки-ушкуйки к славным ушкуям, осыпали их цветами да травами, а потом заманивали гостей в дома сладкой медовухой. Своих-то мужиков мало было: дикие места мужиков еще смолоду съедали. Вот и радовались молодухи гостям.
   
   -Каравули! Каравули! – кричали девки, убегая, рассыпаясь в лесу. Не догонишь.
   - И что они всё хохочут, как ненормальные, - думал Могута, пока маленький был.
   Когда ушкуи стояли у берега, Могута сидел в холодной избе среди болота, куда его прятала бабушка от лихих заезжих гостей, боялась, что украдут. Но пришел срок, подрос Могута и ему разрешил отец ушкуи торговые встречать.
   
   Вот однажды приехали в Каравули с ушкуями - монахи, начали местный люд новой верой соблазнять. Тут-то всё и началось.
   Монахи острог построили, чтобы новую веру и всех обращенных от врагов защищать.
   Кто ж от защиты откажется? Тем более что в последнее время всё больше разбойники по рекам промышляли, а торговцев и калачом не заманишь в глухие леса. Вот и решили всей Каравулей в новую веру ступать, в остроге, значит, прятаться.
   
   Один Могута был против. Заладил: отец не велел, мы, говорит, в Сварога верим и верили, в силу живого огня, ни к чему нам новая вера-то.
   А монахи ему – испытай силу веры христовой. Поди-ка, говорят, в лес, в болота, возьми вот крестик, там и узнаешь в чем его сила настоящая, да вот еще и молитву выучи.
   
   Всей деревней провожали, интересно же: спасет ли Могуту крестик, уж больно мал оловянный, а лешие да кикиморы встречаются повыше столетней сосны. Вернется ли? Больше всех горевала нареченная Могуты, даже слезинку вытерла и пошла, покамест жених вернется, остроги достраивать.
   
   А Могута идет в леса дремучие и думает: «Это что же получается, крестик я взял, а свой оберег забыл, как же я без него сквозь болота пройду, как расскажу монахам – в силе крестик от иль нет? Тьфу, чуть не осрамился, счас бы утоп!». А не было хуже и постыдней для каравульских мужиков, как бесславно в реке утонуть иль в болоте завязнуть. То ли дело – медведь задрал или стадо кабанов истоптало, тогда слава и почет, лишняя рыбица улова – родителям, жене и детям.
   
   Вот и повернул наш Могута за оберегом к старухе ведунье, что близ болот жила как специально, хоть и боялся, что сглазит его ведунья, пока он оберег у неё просить будет. Смастерил из веток орешника решето в круг, да на голову надел и зашел в ведуньину землянку.
   
   - Здравствуйте, бабушка, - говорит, поклонился и ждет, когда старуха ответит и разрешит про оберег спросить.
   Не знал он, что ведьма ослепла давно и наполовину оглохла, мир узнавала только на ощупь, ещё сова ей подсказчицей была, если что не так - ухнет. Вот и ухнула, увидев Могуту в решете.
   
   Бабушка встрепенулась…

   Уж очень Ольга, Вы, нетерпеливая...
   Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Тута впереди история будет длиннющая - до скончания Вашего дежурства...
   Это Вам не с Любой тут бодаться попусту...
   :)))

   - Не знаю я никакого Охлобыстина,- ответил мысленно Могута своему внутреннему голосу, замерев в поклоне с решетом на голове.- Врешь, Хлобута есть! На краю Каравулей живет знатный плевальщик. Как репу сеять, так нет ему равных, под его плевком семена в землю ровно и глубоко ложатся, репа как в сказке вырастает: всей деревней тянут-потянут, а коли вытянуть не могут, жену его - Любаву зовут на помощь. Та не нарадуется, как пнет бывало в репу-то, так и выскочит огроменная. От всей деревни Любаве почет и уважение. Во как.
   Да что ты со мной всё время разговариваешь, голос? Откуда взялся, леший тебя знает, привязался на мою голову...
   Но не успел Могута подумать про лешего, как ведунья-бабушка догадливо спросила:
   - Ты, Лешак, что ли пожаловал?- и столкнув с колен ленивого черного кота со странным именем Вася, засеменила в сторону обомлевшего от страха Могуты.
   - Ишь, бабка-то с самим знается...

   Спасибо, Роксана. Очень хорошее стихотворение. Стихия боя, стихия моря...

   Глядит Могута, а огонь тот горит то синим, то красным пламенем и пляшет да сам с собою разговаривает будто прибаскою и скороговоркою:
   "Разгорайся костерок.
   Стихни летний ветерок.
   Собирайся люд лесной
   На полянке под сосной... Эх!"
   "Чудно,- промолвил остолбеневший от такого чуда Могута,
   - ни дров, ни сучка завалящего нет, а огонь горит... Видать морок какой нагнала бабушка..."
   И только успел сказать, как вдруг словно из-под земли выскочил у костерка старичок ростом с аршин. Сам лысенький, бородёнка рыжая до колен, глаза хитрющие, но взгляд не злой. Поглядел на Могуту, озорно подбоченясь и тихо так, вкрадчиво, спрашивает:
   "Что, не признал, добрый молодец?"
   "Нет, дедушка,- опешил вдругорядь Могута и почесал затылок.
   "Эх,молодёжь, молодёжь,- запричитал дед,- память короткая...
   Старичок я - Огневичок".