Что хочет автор. Литературные конкурсы

Автор:	Ольга Немежикова
Тема:	"Вторая жизнь" Заседание 1.3. Немежикова Ольга	Ответить

   Уважаемый коллеги! Представляю вашему вниманию свою версию - "Катя". Это мой первый опыт вымысла, и скажу откровенно - он мне понравился. Быть может, я не совсем точно поняла задачу и писала рассказ по-своему. У Александра Паршина в "Вадиме" мне не хватило, в первую очередь, идеи. Я без идеи вообще ничего писать не могу. Исходя из предложенных сюжетных элементов, очень долго подбирала идею. Наверное, почти два месяца. А потом за три дня написала. Рассказ не отшлифован - меня поджимали сроки, и в том же состоянии он до сих пор.
    Идея: сила из слабости, если человек прилагает усилие выбраться из сложившихся обстоятельств. Не все возможно изменить, но многое можно преодолеть. Мистику сделала воспоминанием прошлых жизней - кармических воплощений, посредством снов.
   Хочу услышать ваше мнение. И еще. Насколько эту версию можно считать оригинальным произведением. В общем-то, я ее и стремилась написать как оригинал по мотивам. В случае положительного решения предполагаю ее доработать, в чем-то переработать и дать ей жизнь.


   Немежикова Ольга

   Катя

   Катенька, все будет хорошо, родная... – Вадим бережно обнимал Катю, шагая с ней по лестнице, целуя нежно в висок, в шею, в щеку... когда она приостанавливалась. Не будь эти клетки такие темные и узкие, он бы снес ее на руках, но в ее положении лихачить не решился. Внизу, у подъезда, ждала машина скорой помощи. Врач уже спустился и ждал. Привычным движением открыл дверцу и помог Кате сесть на широкое сиденье, принимая ее из рук Вадима.
   Не волнуйся, все будет хорошо. Твоя жена в надежных руках, можешь спать спокойно. Хотя, тебе не до сна — может, уже к утру папой станешь, до восхода солнца, так что думай о главном, - молодой медбрат понимающе подмигнул и улыбнулся Вадиму, кинул привычно-внимательный взгляд на его руку и деловито закрыл машину, – Во второй роддом, — обратился он к водителю, заскочил в салон, и неотложка тронулась с места.
    Катя полулежала на сиденье, окружающее отдавалось чем-то далеким, запредельным, а внутри бушевала жизнь. Нет, она только что отбушевала, буквально пять минут назад, и теперь можно было спокойно подышать, как научили в консультации и постараться думать о хорошем.
    О хорошем... Сколько себя помнит, Катя всегда думала только о хорошем. И на учебе будущих мам им настоятельно рекомендовали все свободное время читать волшебные добрые сказки, слушать красивую музыку, заниматься любимым делом, от которого они получают одно удовольствие. Катя любила вязать. О! Теперь, в декретном отпуске, она отдалась любимому делу всей душой! Сделала целую подборку детских вязаных одежек, за изготовление которых примется после рождения малыша. А пока навязала домашних свитеров, шапочек, шарфиков, варежек... Варежек... Варежек...
    Вадим никакого значения своей руке не придавал. И когда она впервые его увидела...
    Лишь после того, как он ушел, Нелька со вздохом сказала, мол, классный парень, все при нем, да только с рукой беда...
    Какая беда? Ты о чем? - с искренним удивлением переспросила Катя. Какая у этого парня может быть беда? У него такие добрые, красивые глаза и приятный голос! Катя с удовольствием отвела нового покупателя к стеллажу с мистикой и фантастикой и долго рассказывала о новинках. Впрочем, быстро догадалась, что он сам рассказал бы ей не меньше, просто ей так хотелось рассказывать именно ему, а ему так хотелось слушать именно ее!
    Спортивного сложения невысокий парень смотрел удивительными зелеными глазами прямо в лицо. И Кате тоже хотелось смотреть ему только в лицо. И еще хотелось говорить, говорить, говорить! Сколько она говорила? Скорее, дольше, чем обычно, хотя о книгах она могла говорить бесконечно. Тем более, сама любила все загадочное, сказочное, волшебное. И еще любила вязать. Читать и вязать, когда вернется с работы и разделается с делами по хозяйству. Впрочем, по нему она управлялась быстро. Быть может, именно потому, что не особенно это самое хозяйство любила. Зато любила чистоту и порядок. И лучше ежедневно полтора часа выделять на кулинарию и поддержание всего в ажуре, чем питаться хотдогами, заливной лапшой и не замечать пустым взглядом горы где попало лежащих вещей. А свободное время, которого после работы оставалось часа четыре, лучше посвятить вязанию и книгам.
   Схватки? Врач привычно взял Катю за руку и послушал пульс. Дыши, милая. Сколько прошло времени с последнего раза? Минут тридцать? Все у нас в норме. Пробок нет, доедем вовремя. И ты в предродовом не задержишься, и все бумаги оформить успеешь.
    Хорошая рука у врача. Почти как у Вадима... Левая... Но у Вадима, конечно, мягче, теплее, бережнее. Своя рука — владыка, как любила говорить покойная бабушка. И Катя любила Вадиму говорить: «Своя рука — владыка. Ты у меня владыка!» – Чего владыка? – спрашивал он, смеясь. – Как чего? Моего мира, моей сказки! Ты же принес меня в свой замок на руках, и твоя правая была именно такая! Я же тебя по руке узнала!
    Впрочем, узнала она его по глазам, по голосу, которым он что-то отвечал ей о книгах, за которыми и зашел в магазин. Узнала она его еще и по тому, как он держался рядом с ней — словно они знакомы с древнейших времен. Ну да, он брал книжки левой рукой, она смотрела в его глаза, на книжные стеллажи, потом опять в глаза. Они вместе выбрали три книги и пошли на кассу. И она, ничуть не смущаясь, совершенно просто, попросила его зайти и рассказать содержание, и была совершенно уверена, что он зайдет и все-все ей расскажет. Ведь она тоже не читала этих книг. Конечно, к вечеру следующего дня он уже встречал ее у входа.
   Хороший парень, сразу видать. Кажется, не бедный, – Нелька, которая была на пятнадцать лет старше Кати, тяжело вздохнула.
   Неля, ну что ты вздыхаешь? Что ты, в самом деле? – Катя вся светилась после встречи и непонимающе глядела на подругу.
   Кольца-то у него нет, да и на чем ему быть...
   Какого кольца? – и тут Катю осенило! Она засмеялась. – Неля, ты неисправима! Ты всех парней и мужиков на кольца первым делом высматриваешь! Многие сейчас не носят кольца обручальные! Да если и носят, тебе-то от того – что? Ты что, замуж собираешься?! – Катя смеялась. Конечно, никуда Нелька не собирается, у нее трое мал мала меньше, муж на трех же работах вкалывает, как говорит сама Нелька, а за детками присматривает строгая свекровь. Но по какой-то совершенно неясной привычке, Нелька, действительно, всех встречных мужчин «проверяла» на бракопригодность. Катя, мгновенно все это вспомнив, звонко рассмеялась.
   А ты зря смеешься. Руки-то у него нет!
   Как нет? А куда она делась? – Катя ничего не могла понять. Была рука у этого парня, она же помнит: плечо, локоть... Вот он у нее книжку берет... Ну да, левой рукой, но мало ли левшей на белом свете!
   Да пальцев у него нет на правой руке! Только большой! - Нелька с удивлением взирала на Катю, – Ты... не обратила внимания, что ли?
   Нет, не заметила, да я и не смотрела, чего у него нет. Как по мне, так все было при нем! – но Катя, действительно, задумалась. Нет, не потому, что в парне оказалось что-то не то и не так, а потому, что – действительно! Она совершенно не обратила внимание на то, что у парня нет пальцев на правой руке! Он стоял от нее справа, вторую руку никуда не прятал, в карман не засовывал, да и какой карман! На дворе лето, на нем — легкая рубашка с коротким рукавом, в карманы джинсов руки, точно, не засунешь надолго. Никакого поведения, прячущего руку, она в нем не подметила! Да и не на руку его она смотрела! На его приятное, доброе лицо с короткой спортивной стрижкой, на стеллажи и — глаза! Какие у него понимающие глаза!
   Да и бог с ней, с этой рукой, что ты к ней прицепилась! Видимо, он и без пальцев живет неплохо, - все же Кате было странно для самой себя пропустить отсутствие таких важных частей тела. Она глядела на свои пальцы, привычно чувствуя их, сгибая-разгибая... Да... ей бы без пальцев, да на правой руке, наверное, несладко пришлось. Вязать было бы нечем...
   Но парень ей сильно понравился. Так сильно, так сильно...
   Сильно, сильно толкается... - Кате мгновенно стало жарко, она посмотрела на врача...
   Все в порядке. Так и должно быть. Старайся не сопротивляться, у тебя еще есть время — ты же первый раз рожаешь. Хорошо, если часов в пять уложишься, просто дыши, не мешай младенцу, не сопротивляйся.
    Внутри происходило что-то ужасное, словно внутри кто-то вворачивался, поворачивался, бился..
    Это, это какой-то сон... Такого же с ней никогда не было... Ну да, а когда бы оно с ней было, если она — первый раз? То, что было внутри, (когда шла такая боль, а это уже была боль), Катя не могла думать, что ее наносит младенец, тот маленький человечек, о котором она так много думала, но еще и представить не могла, как же она будет его любить?! Неужели больше Вадима? Неужели такое возможно? Но то, что любить его она будет, сомнений не было, просто пока Катя не знает — как она будет его любить. Он появится на свет — и она узнает!
    Сон... Этот сон приходил к ней несколько раз, ни разу не повторяясь, но это было продолжение одного и того же сна, Катя не сомневалась. И тут схватки отпустили...
    Но сон, самое начало, она, почему-то вспомнила. Однако, тогда ей было, всего, лет десять, где-то три раза, ну да, три раза этот сон к ней приходил, ровно таким, чтобы она его четко запомнила, а потом забыла. Словно прочитала увлекательную страшную сказку, а после читала добрые, очень добрые, много добрых сказок. Потому что ей хотелось забыть ту, страшную. Словно та сказка была не про нее. Но откуда-то Катя знала, что про нее эта сказка, про нее, только... не в этой жизни. В прошлой, другой... Но эта жизнь — продолжение той, прошлой. Никто этого никогда не говорил, она знала, и все тут.
   А ваш муж, у него была травма или от рождения? – Кате стало заметно легче и врач решил, таки, удовлетворить свое любопытство. Надо ж так! У парнишки нет пальцев на самой нужной руке, а какая подруга у него красивая! И, похоже, не из-за денег она его любит. А в том, что любит, сомнений нет! Он недавно со своей развелся, переплюнул через плечо и не сильно-то в свои тридцать верил в сказочную любовь. Но то, как они друг на друга глядели, держали, оно было не из его мира.
   Да, Вадим таким родился. Но он не такой как все. Другой бы всю жизнь себя жалел, от всего бы отгородился... А Вадим, наоборот, как только начал что-то понимать и увидел, что рука другая, ничем от других мальчиков отличаться не захотел. И Катя вспомнила его рассказ, вернее, те обрывки, из которых она и составила историю его жизни без пальцев.
    Вадим не любил распространяться о своем увечье. Да, он такой родился. И стоило ему обнаружить в себе отличие, начал усиленно думать — почему он другой? «Вадик, сила — только из слабости. И бог дал тебе слабость от рождения, значит, дал тебе от рождения и силу. Ты быстро родился, и фея не успела довязать тебе варежку, - шутила, улыбаясь, мама. Она тоже не любила слез и жалоб. Родился, значит, жить должен. – Ты обязательно станешь смелым рыцарем и встретишь фею, которая свяжет твою варежку». Мальчик не очень-то понимал, что значат мамины слова. Однако сильным и смелым быть очень хотелось, как раз, именно потому, что его, особенно среди новых товарищей, пытались дразнить беспалым, уродом и другими обидными прозвищами, даже крабом, что было особенно противно. Но видно, ему повезло родиться необидчивым (хоть в чем-то ему повезло!), потому что он не ожесточился, а, наоборот, даже жалел, что товарищи поначалу не могут отказать себе в удовольствии, измываясь над его недостатком. Впрочем, эту его загадочную силу — необидчивость, дети чувствовали быстро и скоро он становился лидером, заводилой и душой почти в любой компании.
    И еще у Вадика был сон. Он снился ему только раз, но необыкновенно ярко, словно кино на всю жизнь. Как будто он — рыцарь, но очень жестокий, безжалостный убийца. «Словно во сне и не я вовсе, - сказал он Кате, - А ведь мы обычно смотрим сны про себя, правда?» И этот рыцарь для искупления своих грехов по приказу отца покойницы должен был провести ночь в склепе убитой страшной смертью молодой ведьмы. «И зачем-то мне надо было те грехи искупать, зачем — понятия не имею. Но надо. Да и не боялся я во сне никакой ведьмы. Тем более, темноты никогда не боялся. А в ту ночь стояла полная Луна. Пришел в склеп, а в нем — хрустальный гроб на цепях серебряных! Сел рядом на скамеечку и на Луну любуюсь. Сквозь стены хрустальные звезды видать — вот какой склеп был у той ведьмы! Вдруг... что-то в гробу случилось... А я на ведьму и не глядел даже. Что на мертвую-то глядеть! Но что-то происходит, она не шевелится, а крышка у гроба ...приотворяется, вроде... И меня как тянет, тянет в щелку поглядеть. Гроб хрустальный, а мне в щелку надо... И рука, сама собой, за стенку взялась, а стенка эта гладкая, такая гладкая, как шелк, прохладная... А ведьма — красоты необыкновенной! И вдруг... как глаза откроет! Боже, как хороша!!! Да какая же она мертвая, когда — живая!!! Я рукой стенку сжал, а крышка обратно, как нож в мясо, входит в мои пальцы и мгновенно их отрубает! А Панночка, ну да, я вспомнил, это была Панночка, глядит на меня… Вадим широко открытыми глазами, которыми видел свой сон, быстро взглянул на Катю и... его глаза стали еще шире! И больше про этот сон он ничего никогда не рассказывал. Катя с Вадиком решили, что он «Вия» насмотрелся, вот и увидел похожее.
    Воспоминание мелькнуло – как крылом коснулось. Вдруг вспомнила она широко открытые глаза Вадима, когда рассказывал он свой сон и оборвал его на полуслове, на Катю взглянув...
    Машина умело въехала во двор роддома и Катя с сопровождающим врачом вошла в приемную. Что там было, как ее подготовили, переодели, она как в полусне была. Но на вопросы ответила внятно и прошла с медсестрой в родильное отделение. Акушерка быстро определила ее на свободную койку, сказав, чтобы больше двух-трех часов она на ней не задерживалась. «Полная Луна, сегодня все быстро рожают!»
    Катя очень устала, и, отдыхая в промежутке между схватками, задремала... Полная Луна, ну да... готический собор, полная Луна, звезды и тетя — тетка Настуся, родная старшая сестра недавно убитой мамы. И она — Катаржина, проживает у тетки в Варшаве, ходит с ней слушать мессы... Как она сюда попала?
    Передел рынков. Отец — удачливый бизнесмен, его шантажируют, убивают жену, грозят убить дочь и он решает отправить девочку на воспитание к тетке. Та сдержанно соглашается. Она замужем за чиновником из дипломатических кругов, бездетная, безумно красивая, гордая, воспитанная и интеллектуальная панна. Катаржинке три года и одиннадцать лет она воспитывается на вилле богатой тетки. Нет, тетка ее не любила. Похоже, в их семье не знали, что такое любовь. Зато имели расширенные понятия чести, особенно чести рода и страстно следили за впечатлением, производимым на окружающих. Катаржина воспитывалась по всем правилам не просто хорошего, но — высшего тона. Польский, немецкий, французский, музыка, католичество (единственно на этом пункте в воспитании Катаржины настояла тетка), и …тетка была ведьмой. Отец об этом не знал, но черные мессы, на которые начала водить подрастающую Катаржину тетка, девочке совсем не нравились. И потому, когда отец вдруг однажды появился, она приложила все усилия, чтобы вернуться назад, в неизвестную родину, где убили ее маму.
    Отец... Он весьма преуспел за это время... Благодаря влиятельным польским родственникам, имел прекрасные контракты на импорт и экспорт и, когда в стране основное растащили, чувствовал себя очень даже неплохо. Нет, больше он не женился. Зачем? Дочь у него есть, да если бы даже и не было... Захочется наследников — полное его право! А может, он какую из любовниц удочерит?! То-то братва повеселится! Но когда отец увидел свою пятнадцатилетнюю дочь, красотой затмившую обоих сестер в молодости, ему, таки, быть отцом захотелось. Отцом такой дочери захотелось бы быть любому мужчине! Белая, как мрамор, кожа, черные глаза и волосы, густые, прямые, длинные, великолепным окладом лежащие вдоль стройной спины, а фигура!!! Не иначе, статуэтка из-под руки Мастера! При том образованна, воспитанна, и, кажется, ей хочется домой.
    – Домой, я хочу домой! – думала про себя Катя, обливаясь жаром в накатывавших на нее каждые несколько минут схватках. Она уже лежала на родильном столе, схватившись за ручки, и акушерка старалась быть к ней поближе, чем к двум другим роженицам на соседних столах.
   Рожай, милая, скорее, и пойдешь отдыхать. Рожай, тебе уже пора. Давай-ка я тебе поставлю укольчик для скорости!
    Какой укольчик, Кате все было безразлично... Хоть десять... Она опять провалилась в боль, в видение сна... Последнее, что она помнит в Польше, это паперть старого собора, тетка внутри задержалась, и Катаржина одна вышла на свежий воздух. На лестнице сидела старая нищенка, однако с ясными живыми глазами, в протянутую ладонь которой девушка опустила теткой приготовленное заранее подаяние. Но нищенка вместе с деньгами взяла ее руку и сказала загадочные слова: «Любовь найдешь через краба» – «Что, что? Что вы хотите сказать, уважаемая пани?» Но тут из собора вышла тетка и они отправились к автомобилю, дверь которого уже распахнул молодой вышколенный водитель в перчатках. ...Любовь, какой-то краб... Любовь — это ясно. Конечно, Катаржина видела, как на нее смотрят мужчины, но пока не чувствовала никакой любви, о которой, только читала и слышала. Тетка о любви с ней не говорила. Тетка вообще с ней не говорила, она просто была рядом и следила, чтобы Катаржина была достойна имени своего рода. Но — крабы, какие крабы... Где они живут? Кто они? Те уродцы с клешней, что ползают по морскому дну? Или проживают в мангровых лесах? Впрочем, про крабов у Кати был совсем другой сон.
   Давай, тужься! Все, теперь отдыхать некогда! Раз, два, три, и — выдохнула! Ты же крепкая девочка! Надо помогать своему ребенку! Давай, выдохнула посильнее!!!
    Катя была в мареве. Нет, все было так, как и должно быть. Нет, боль... какая боль? Просто усилие, усилие, помноженное в тысячу раз, а боль, боль — это совсем другое... Но — боль!
    Она, уже на родине, на теплом море, родном, как любил говорить отец, испытала эту боль. Однажды на вечеринке под южными звездами среди людей из кругов отца, к ней подошли два незнакомых охранника, и сказали, что должны отвезти «прелестную панну» к отцу. Передали ей телефон, действительно, она слышала голос отца. Но что-то... что-то было не так в происходящем, однако взгляд Катаржины скользнул на их руки, и она увидела на правых изысканные тату крабов. И тут же согласилась с ними ехать.
    Вдруг сон перелистнулся – Катаржина в древнем готическом замке, на балу. Она выходит остыть на крыльцо от танца, к ней приближаются два молодых незнакомца и говорят, что король приказал отвезти «прелестную панну» в его романтическую резиденцию. И на груди у этих двух молодых панов на серебряных толстых цепях висели ...серебряные крабы! Крабы! Крабы! Вдруг Катаржина вспомнила: «Любовь твоя — через краба». А, бог мой, как она хотела любви! Но любовь не приходила! Она даже ходила к ведьме, та сказала, что на ней — проклятье рода, от которого избавиться можно только через краба. А больше она ничего сказать не может, потому что не знает, потому что она не такая сильная ведьма, что, к примеру, в Варшаве. Но душа Катаржины хотела любви. И всюду, где бы она ни была, она искала неведомого ей краба или крабов, уже понимая, что это — лишь образ, но что стоит за этим образом, девушке совершенно неясно. И Катаржина села в карету посланников короля, они приехали в романтический замок, только никакого короля там не было, а были эти паны, но она смогла отвести им глаза и укрыться в беседке парка, трясясь от страха, в то время как паны всюду ее искали. Но, о ужас! В углу что-то пошевелось... Человек! Скорее всего, садовник... Проснулся от криков мужчин. Молодой садовник, он хорошо ее разглядел, вытянув за руку в лунный луч, сам оставаясь в тени. Девушка была хороша необыкновенно и знатного рода, садовник криво усмехнулся и молча вышел из беседки. И очень скоро туда ворвались и озверело на нее накинулись эти молодые паны, а поняв, что панночка до сих пор их любви не желает, стали ее насиловать попеременно... о ужас! Ведь это оно и есть!!! Она помнит эти схватки, это уже было, было!!!
   Тужься, тужься, головка идет!!! Раз, два, три — выдох, сильно!!! ...И в нее впились ножи... Полилась кровь.
   Молодец! Хорошего мальчишку родила! Сейчас обмоем, обмерим, взвесим! Вес три сто, рост пятьдесят два, так, все на месте, все как надо! Можно счастливому отцу объявлять о рождении наследника. И под пронзительный плач младенца — в далеком храме играл орган – Катаржина отошла...
   Хорошо послед вышел, молодец, хорошо рожала. Отдохни немного и через пятнадцать минут перебираться будем в послеродовое. Места сегодня нужны срочно. А мальчоночку завтра на кормление принесут. Сегодня спи.
    Она помнит, что как-то быстро куда-то в другое место ей помогли перебраться, и — заснула. И приснился ей тот же самый сон, только третий. Ее, ведьму, которую решено было убить, всадив осиновый кол, бросили в лесу, кол всадить не успели, хотели закопать, но что-то спугнуло убийц. Они не насильники, они — наемные убийцы, но как дьявольски хороша была молодая ведьма! И кто их не поймет? Тем более, все равно – убивать. А вот и оно, то, что спугнуло — к Катаржине наклонился прекрасный рыцарь. Он бережно взял мертвую, спящую девушку на руки и понес, прижимая к груди как ребенка. Он был очень сильный, а она — совсем миниатюрная и... жизнь из нее ушла на борьбу. Катаржина слабо открыла глаза, посмотрела рыцарю прямо в лицо, в глаза, потом глаза опустились... его рука... без пальцев ...и Катаржина забылась у него на руках. Больше этот сон к ней не приходил, только теперь, когда он после родов вернулся вновь, она узнала в рыцаре ...Вадима! «Я не мог спасти тебя в этой жизни, но мы встретимся в другой, там, там мы будем любить друг друга и ничто нам не помешает, мы встретимся, обязательно встретимся» - вот что он ей говорил. А Катя всегда верила в сказки.
    Через пять дней счастливый молодой отец неумело пеленал дома крошечного сынишку. Впрочем, почему неумело? Это Катя поначалу пеленала неумело, а Вадим уже на второй раз орудовал, как веретеном! А как он уверенно купал маленького Влада! Так Катя и Вадим назвали первенца, который ловко зажимал крошечными своими пальчиками правой ручонкой — мизинец папы, а левой — мамы. И все втроем улыбались и были счастливы.

    А Нелька дивилась, что ребенок родился со всеми пальчиками, что Кате повезло с мужем, который на все руки мастер, даром, что пальцев у него, всего-то, шесть, который в доме добрый владыка. А Катя — владычица.
   Ох, Катька, не иначе, связала ты себе судьбу! А я, видно, зря вязать ленилась. Никто у нас в доме не вязал, но есть же поверье, что работа с нитками любую судьбу перевязать на новый лад может. Только в полнолуние вязать надо, обязательно в полнолуние.