Добрый день, дорогие друзья!
Позвольте открыть первое заседание нашего Клуба!
Сегодня мы читаем рецензии на рассказ «Продразвёрстка» и обсуждаем текущие вопросы.
Просьба ко всем членам Клуба! Регулярно заходите по ссылке справа на Главной в Гостиную нашего Клуба! Там все наши новости и объявления. Больше я не рассылаю индивидуальных извещений о начале заседания!
Заседания Гостиной проводятся каждую пятницу. Не позднее вечера четверга, я должен получить рецензии на почту akproza@mail.ru. По возможности, не тяните до последнего! Ваш Председатель – тоже живой человек, у которого есть работа, дом и прочие дела! Я буду очень благодарен за досрочное или хотя-бы своевременное получение рецензий!
Все рецензии, полученные сегодня порадовали своим доброжелательным тоном, критикой рассказа, а не автора. Так держать! А вот краткость некоторых из них немного огорчила. Давайте постараемся писать чуть более подробно.
Все дискуссии, в которых, я уверен, вы будете придерживаться столь же доброжелательного тона, пожалуйста – на форум.
Итак:
1. Следующее заседание состоится в пятницу, 11 0ктября 2013 г.
2. Рецензироваться будет рассказ Макса Осипова «Парижский прыжок вверх» http://www.litkonkurs.com/?dr=45&tid=306735&pid=0
3. Также мы читаем общий отзыв на рецензии Владимира Чигринова, который он вышлет вместе со своей рецензией. (Частные отзывы до заседания публикуются в Форуме)
4. На любые ваши вопросы отвечаю по возможности быстро, и уж точно – обязательно!
А сейчас, милости прошу, рецензии!
Мария Гринберг
Название интригует – ничего хорошего не ждёшь от этого сурового слова «продразвёрстка»
И действие начинается без излишней раскачки, завязка в первой же строке:
«В конце октября Дергачёву позвонили из сельхозотдела крайкома партии».
Сразу определяется время действия – недавнее прошлое, советская власть под руководством КПСС. Короткий разговор, насыщенный специальными терминами: «страхфонд», «переходящий фонд», «элита новых сортов»… но «в госрезерве без разницы», хотя элиту можно с райкомом отрегулировать… пока не очень понятно…
Два абзаца – внутренний монолог героя, ситуация несколько проясняется: в стране засуха, урожай плохой, государственный план можно выполнить, изъяв излишки – а также и не лишнее – у сибиряков (от чего те, понятно, не в восторге).
Опять непонятные термины: «с защиток и бракованных делянок на селекционных полях», «людей ужали, насколько можно было, с зерноотходами»…
Появляется второй герой, Шаломай, и, наконец, проясняется служебное положение участников разговора: Константин Васильевич Дергачёв – директор зонального института, Михаил Акимович Шаломай – директор опытной станции, формально подчинённый Дергачёва, но здесь не ВАСХНИЛ, « крен больше на практику, чем на науку»… в общем, немного понятнее становится после сравнения с более близкими нам римскими консулом и трибуном – дуумвират.
Диалог дуумвиров, выработка стратегии на предстоящем экстренном бюро райкома – всю активную роль Дергачёв берёт на себя, уверенный, что его «не укусить, руки коротки» (кусают, вообще-то не руками?) Шаломай не возражает – и любопытно вплетается в повествование эротическая сцена в его воображении (не совсем, правда, понятно выражение «с отмытыми следами татарской красоты»?). Впрочем, вывод безрадостный – из-за работы «к ночи вдохновение опускается…»
Мимоходное упоминание профсоюзника Макарова и парторга Морозова – ну, видимо, дальше они свою роль сыграют?
И вот кульминация: бюро райкома, назревающая гроза…
Новый персонаж – первый секретарь Лешёв Иван Касьянович. Очень образно показана полученная им накачка в крайкоме: «Ты коммунист. И не последний в своём районе. Пока, по крайней мере…»
Теперь ему предстоит ломать через колено подчинённых, и, как стратег, он прикидывает диспозицию: «Шаломай для нас не фигура, - удовлетворённо думал Лещёв. - Вмиг скрутим в бараний рог. И крайком всегда пойдёт на замену. Морозов наш человек… А вот Костю, Костю как взять…»
Ничего, впрочем, нового, применяется известный принцип – «разделяй и властвуй»:
«Хозяйственники стали доказывать членам бюро, сидевшим за длинным приставным столом, что как же так, без семян - то, без семян - то нельзя?.. Члены бюро, которые не были связаны с землёй, ударная сила Лещёва, вполуоборот объясняли снисходительно директорам, что партия брала и не такие вершины, что семена по весне будут, и нечего беспокоиться. И лишь те хозяйственники, которым фортуна улыбнулась стать членами бюро и которые тоже сидели за приставным столом, сконфуженно молчали…»,
– так что исход предопределён, несмотря на попытку самозащиты Дергачёва (его встречное предложение добрать план за счёт урезания запасённого фуража) решение принимается не в его пользу – «раскулачить»:
«…первого наехала куча машин, и три дня возили наши семена. Совхоза нашего семена. Дергачёва эти три дня не было на работе…»
В следующем, впрочем, абзаце:
«…страховой фонд и элита остались нетронутыми. А это около 500 тонн. И взяли не семьдесят пять, а пятьдесят процентов. Недостачу покрыли лишним фуражом…», то есть всё-таки был найден какой-то компромисс, ушёл только переходящий фонд?
Однако это не помешало ссоре Дергачёва с Лешёвым – «уехал восвояси несолоно хлебавши» первый секретарь… А ведь не последнее, пожалуй, это было заседание бюро, стоило ли так обострять?
Общее впечатление по прочтении – мало что мне удалось понять, слишком специфическая и далёкая от меня область.
У всех своя правда: и отдавать фонд семян, «обескровливать регион» жалко, и отдать фураж – подорвать животноводство, и надо же выполнять план поставок – кормить города?
Повествование, несмотря на динамичность, показалось мне перегруженным лишними персонажами:
– так ничем и не отметились Макаров и Морозов,
– стоило ли столь подробно представлять эпизодически появившихся членов бюро:
«…дородная светловолосая красавица, секретарь райкома по идеологии, боевая подруга первого ещё с её комсомольских времён, и Ишков, председатель районного профсоюза работников сельского хозяйства»?
– да и выданная под занавес нелестная характеристика жены героя – «мегеры» уже ничего, по-моему, не добавляет?)
Видимо, неточность:
«- Так ты понял меня, Аверьян Николаевич? - директор института в упор уставился на него…»,
– ранее и ниже Шаломай назван Михаилом Акимовичем?
Других замечаний по грамотности и оформлению у меня нет – разве что предложение в диалогах вместо дефиса использовать тире.
* * *
Макс Осипов
Исторические и мемуарные вещи сложно оспаривать людям, не заставшим описываемое время. Но, не смотря на это, рассказ Владимира Чигринова цепляет.
Что же в нем такого цепляющего?
Все любят описание подковерных интриг власть предержащих. Порой некоторые интересней любой батальной сцены. Вот и в «Продразверстке» показано подобное противостояние директора института и первого секретаря райкома. Хлесткие диалоги в выдержанной стилистике хорошо нагнетают напряжение. Хорошо описаны основные персонажи. Особенно удался Шаломай, он не просто клишированный помощник начальника, а человек со своими страхами и желаниями. Да и у директора как выясняется есть свои скелеты по шкафам. Сразу понимаешь что в те времена каждый был на крючке у советской власти. Неплохо передано ощущение безысходности, сдавливаемых тисков, которое окружает директора и то, как он пытается этому противостоять.
Употребление специфических терминов «элита», «семенной фонд» и названий различных сортов зерновых, говорит о том, что автор знаком с внутренней кухней сельхоз институтов. А всевозможные названия номенклатурных и управленческих организаций способствуют аутентичности и более полному погружению в описываемый временной отрезок. Хотя не помешало бы более точное указание времени, когда происходило сие действо. Так как современную историю люди обычно знают хуже всего.
Итог: если рассказ является описанием реально происходивших событий, то он несомненно удался. Если же в нем присутствует вольная художественная трактовка, то хотелось бы описания того, как директор смог переиграть первого секретаря, а то ведь читатель следил за перипетиями, переживал и бац! Все хорошо, а как не важно. А мне как читателю, интересно на какие рычаги нажал Дергачёв чтобы поставить на место Лещёва.
* * *
Колесников Игорь
Скажу сразу, я с трудом дочитал рассказ до конца. Почему? Видимо, тема для меня дюже неинтересная... Моментально, как будто окунулся с головой в скуку и безысходность совка, где все говорят одно, а думают другое. Да и тема-то сугубо специфическая. Думаю, не так уж много среди читателей людей, близких к сельскому хозяйству. Вот и я, в душе, вроде бы, болел за "наших", но в результате так и не понял, кто победил. Тогда я попробовал разобрать рассказ с точки зрения словесности. Что ж, а написано ведь, в целом, неплохо! Чёткие образы, кратко, но выразительно прорисованые характеры главных героев. Плавное повествование, в меру сдобренное своеобразными речевыми оборотами, делающими рассказ более живым и запоминающимся. Автор, без сомнения, прекрасно владеет искусством рассказчика!
Однако, почему же во время чтения этого произведения, зевота постоянно норовила меня побороть? Стиль, язык рассказа живо напомнил жизнерадостные советские фильмы о покорении целины или о других трудовых свершениях всегдашних строителей коммунизма. Эти фильмы всегда попахивали казёнщиной, главные герои старательно изображали трудовой энтузиазм, перемежая свои подвиги неестественными диалогами, вложенными в их уста старательными сценаристами. Неестественность. Вот что бросилось в глаза при прочтении рассказа Владимира Чигринова. Слишком уж гладко они говорят, эти мужественные и решительные люди. Слишком уж быстро они находят нужные и правильные слова в ответ на неожиданные вопросы. Слишком уж ожидаемую реакцию вызывают их речи у прочих действующих лиц. Кстати, насчёт действующих лиц. Ни у кого не сложилось впечатление, что их весьма много для такого скромного рассказа? Очень скоро я совсем запутался в обилии имён, отчеств и фамилий. Я с трудом понимал, о ком идёт речь, и мне постоянно приходилось возвращаться назад, чтобы не потерять нить повествования. Маленькие лирические отступления с эротическим подтекстом и вовсе, на мой взгляд, неуместны для произведения подобного формата. Куцеватым делало рассказ и отсутствие или скудность описания окружающей действительности, места действия, внешности героев, на фоне тщательной прорисовки их характеров. А больше всего удивило, что всё здесь серьёзно. Автор не иронизирует над абсурдностью ситуации, не взывает к здравому смыслу современного читателя, а просто старательно описывает развитие сюжета. Если этот рассказ написан в середине семидесятых, тогда понятно, а если в нынешнее время, тогда это, по меньшей мере, странно.
Ещё один маленький, но неприятный штришок. Почему-то сразу бросились в глаза грамматические ошибки. Немного, я запомнил только две, но это слегка подпортило репутацию автора, как искусного мастера владения словом.
Я не претендую на объективность, но, мне кажется, что автор выбрал не самое удачное из своих произведений. Потенциал Владимира, как рассказчика, велик. Возможно, возьми он более интересный и динамичный сюжет, и работа его читалась бы взахлёб. Но, честно говоря, желание пройтись по другим страничкам автора, почему-то, не возникает...
* * *
Лилия Кондрашкина
История своей страны – огромнейшее поле для писательской деятельности. Двадцатый век не исключение.
Про сдачу зерна, описанную в рассказе, известно всем. Но я не знала, что зерно забирали и у институтов. Не просто зерно, а самое лучшее. Забирали, несмотря на перевыполнение плана.
Хорошо показано раздвоение людей. Умом каждый понимал, и что нужно отдать зерно государству, и что нельзя отдавать лучшее.
С уважением Лилия.
* * *
Александр Сороковик
Рассказ переносит нас в шестидесятые годы, когда решения по всем вопросам, в том числе и сельскохозяйственным, принимала партия. Автор показал, как крайком пытался отобрать у селекционного института запасы элитного зерна в счёт хлебосдачи, как уже и принято было решение, но… всё закончилось относительно благополучно – отобрали только часть, а элиту не тронули. И решилось это тоже в духе того времени – был звонок из Москвы, и Первому секретарю крайкома пришлось уступить более высокому чину…
Читал с интересом, следил за борьбой, происходившей на бюро, наблюдал за расстановкой сил. Автор очень точно описал обстановку, царящую тогда в сельском хозяйстве. Чего стоит только мысль одного из участников этого совещания: «…сконфуженно молчали, не зная, к которому берегу прибиться - куда ни пристанешь, везде ты не прав: там по партийному закону, а тут по совести хлебороба…». Правда, нелегко было сразу разобраться в большом количестве действующих лиц и их расстановке «на шахматной доске» - внешность героев, честно сказать прорисована слабо.
И ещё. Молодым людям, я думаю, трудно будет разобраться в этой обстановке. Читатель моего поколения сходу «врубается» во все эти интриги и войны секретарей крайкома, парторгов, членов бюро и т.п. А вот те, кто в это время не жил, могут растеряться. Может, автору стоило бы дать вначале какой-то абзац, вкратце обрисовывающий порядки того времени?
И в заключение, несколько грамматических ляпов:
«А семена не троните?» - тронЕте
Здрасте - здрасЬте
остановил
его грозным взглядом – здесь надо убрать переход на новую строку.
Вытеравшуюся - вытИравшуюся
по – актёрски, без семян - то, без семян - то нельзя?.. везде надо писать дефис, без пробелов
- Ну что ж ты, Константин Василич, скажи нам, что ты думаешь, - может, одно «ты» убрать?
«Эту историю в деталях поведал мне Костя на перекурах, когда мы отлучались от праздничного стола институтской гулянки пятого» - надо указать, что пятого ЧИСЛА, иначе не сразу понятно. Дальше там ещё есть «первого», а это ещё непонятнее. Ведь Первый, это обычно секретарь. И, кроме того, не сразу понимаешь, кто такой Костя. Конечно, это всё мелочи, и соображаешь что к чему довольно быстро. Но зачем заставлять читателя напрягаться лишний раз? Рассказ и без того не из разряда читающихся легко – из-за сложного и непонятного сходу конфликта, а также из-за некоторой перегруженности специальными терминами.
Желаю автору творческих успехов!
С уважением,
Александр Сороковик.
* * *
Людмила Шилина
Рецензия на рассказ «Продразверстка»
Заголовок понравился, он вроде бы абсурден для описываемого времени, но по сути очень точно определяет ситуацию. Но сам рассказ оставил сложное впечатление, какое-то двойное. С одной стороны – довольно легкий слог, очень правдоподобное описание событий, прекрасные житейские диалоги… Понятно, что автор глубоко в теме. В отличие от читателя. Поэтому другая сторона этого рассказа осталась лично для меня окутана тайной. Что такое ОПХ (вообще, неплохо бы аббревиатуры в художественных произведениях расшифровывать), какой такой институт (название!), что за фураж и «сколько вспахано зябИ»… Если автор глубоко разбирается в таких вопросах (по всей видимости это так и есть), то читателю он оставляет полное право самому вникнуть в тонкости земледелия и всего, что с ним связано. Но вот вопрос – а захочет ли читатель? Ведь здесь, насколько я понимаю, рассказывается о сути проблемы, о ее масштабе, сопоставимом со всем, что тогда происходило в стране. Нужны ли тогда такие производственные подробности? А если все-таки нужны, то они не должны утяжелять рассказ, не должны заставлять читателя ломать голову над терминами и гадать, какое место занимает тот или иной герой внутри этого производства.
Концовка рассказа вообще привела меня в недоумение: кто такой Костя, как он в рассказе очутился? Если директор, то почему так фамильярно, тогда кто – автор рассказа? Что за праздник, который празднуется «пятого»? «А до того, ПЕРВОГО наехала куча машин, и три дня возили наши семена». Ну нельзя же так – трудно название месяца написать? Это очень разговорный вариант, в напечатанном виде выглядит нелепо. Словом, не рассказ, а какая-то загадка!
Ну разве не загадочна фраза: «с отмытыми следами татарской красоты»… Это как?
И по мелочи: «вытЕравшуюся», «А семена не тронИте?», там, где положено стоять дефису, везде тире. В художественных произведениях сначала пишется имя человека, а потом его фамилия, но не наоборот. И «вы» с прописной буквы в рассказах нельзя писать, такая форма обращения возможна лишь в личных письмах и поздравительных адресах.
Людмила Шилина.
* * *
Екатерина Степанова
Рецензия на произведение Владимира Чигринова "Продразвёрстка":
Произведение довольно интересное. Лично у меня ассоциируется произведениями с двадцатого века.
Нашла ошибку: "По приезду домой Дергачёв «поднатужился»...". Правильно "по приезде".
Желаю удачи и творческих успехов.
С уважением,
Екатерина Степанова
* * *
Лесовская Ольга
Тема рассказа не современна. Вернее сказать, она была бы злободневна в двадцатом веке, во времена СССР, когда много писали о людях труда.
Рассказ написан хорошим литературным языком. Читается легко. Автор хорошо знает то, о чем пишет: технологию посевной, уборки зерна, сдачи хлеба государству.
Главная героиня - Сибирь, мать - кормилица, особенно в описываемое трудное время.
Дети ее:Дергачев, Шаломай и другие, те кто выращивает хлеб, пытается сохранить его, думает об урожае будущего года.
Автор хорошо описал характеры главных героев. Дергачев - умный, с сильным характером, хотя порой и шепетилен; умеет остановить Шаломея взглядом "черных цыганских глаз" и "поднятой рукой". В то же время, Дергачев осторожен: "Чем это может грозить сибирским регионам?", знает как отстаивать элитную пшеницу, планы своего ОПХ на будущее. С какой любовью к своему делу он заявляет: "Да, мы крепкие, выстоим." И это не пустые слова, потому что "сердцевина крепости - классные семена".
Ближайший помощник Дергачева и опора - Шаломай. Автор с симпатией о нем: "своим хитроватым украинским умом умеет выбить для опытного хозяйства" технику. На полях он с 25 лет, "здесь и ордена свои заработал". Переживания Шаломея описаны вполне реалистично: ворвался к директору в кабинет, хоть и не привык так являться к начальству. Шаломей"называет сложившуюся ситуацию с заготовкой зерна "продразверсткой", сравнивает с "теми самыми временами". Понятно, что автор выражает таким образом и свое мнение.
Появляются новые герои: Лещев - опытный партийный работник. Вроде бы и попытался заступиться за элитное зерно, но быстро перестроился, почувствовав, "куда ветер дует". Решая проблему, размышляет: "Костю, Костю как взять?". В директоре института видит сильного зверя, с которым непросто совладать. Когда надо, весел, умеет охладить пыл выступающих. Но и владеет ситуацией: в голосе появляются металлические нотки, с человеком, если надо, обращается как с неодушевленным предметом, может "выковать" то, что требует ситуация.
Помощник Лещева - Макаров, "совхозный профсоюзник", так небрежно отзывается о нем автор. Макаров, "пышущий здоровьем, не помощник, и не противник, мудрствует на двух стульях, жонглирует языком. ваньку валяет", - так оценивает автор "заслуги сторонника Лещева.
Позиция автора ясна: он на том берегу, где"совесть хлебороба". Автор болеет душой за тружеников полей, за кормильцев. Он до конца отстаивает позицию этих людей, поддерживает ее и верит в победу. В финале рассказа элитное зерно все же сохранено.
Мна рассказ понравился, прочитала его с удовольствием. Спасибо автору. Ольга Лесовская.
* * *
Иван Габов
Рецензия на рассказ Владимира Чигринова «Продразвёрстка».
Рассказ, на мой взгляд, перегружен техническими терминами: полуторный, двойной планы; «пшеница Зарница, ячмень Красноярский 1».
Также не оправдано употребление в тексте – СХОС, ОПХ, ВАСХНИЛ, Камалинская ГСС.
Некоторые предложения трудно читаемы, а проще – не доработаны автором до легкости, увлекающей при прочтении: «Так хоть элитные, заначенные на продажу надо попытаться отстоять. Пусть не сейчас - не с руки, рассчитываться надо с людьми, - но по весне-то на них налетят, как вороны, страждущие новинок хозяева…»
А «Мудра советская власть, ох мудра!.. - думал он, выпуская изо рта очередную порцию дыма. - Ещё с двадцатых скрутила мужика, ни вздохнуть, ни пёрднуть ему, бедному…» - если автор пишет в каком-то слове лишнюю букву, то слово это выделяется своей ошибкой, а не придает выражению хлёсткости. На мой взгляд, конечно.
Не удалась автору и концовка:
«На днях узнал, что страховой фонд и элита остались нетронутыми. А это около 500 тонн. И взяли не семьдесят пять, а пятьдесят процентов. Недостачу покрыли лишним фуражом - был звонок Лещёву из Москвы. Тот приезжал к Косте с ящиком армянского коньяка в багажнике. Но уехал восвояси несолоно хлебавши».
«Несолоно хлебавши» «армянского коньяка»?
История интересная, но её целостность перегружена лишними деталями, а люди не видны – нет мазков, которые раскрывают характеры.
С уважением, Иван Габов.
* * *
Пётр Шабашов
По моему мнению, рассказ – хорошая, добротная, выверенная до точки проза. Ровный стиль, вырисованные характеры. Чувствуется, что автор знаком с темой не понаслышке. Чем-то напомнило прозу известного в свое время писателя Бориса Можаева. Повествование, правда, показалось несколько затянутым. Но – главное – тема. То, что в советское время всё делалось по разнарядке (у меня родная тетка работала в Госплане, где сейчас располагается Дума) – вещь известная. Рассказ с этой точки зрения носит скорее познавательный, нежели литературный интерес. Да, иная эпоха. Да, иные герои, душой радеющие за свое дело. Но это – в прошлом. Сейчас другие «герои», пестующие свое «дело». И сравнение здесь допустимо, так как «кляксы прошлого», надеюсь, не повторятся, и «продразверстка» - тоже. Говорю это потому, что многие свои рассказы, написанные в эпоху социализма, жечь не буду, но и публиковать не стану. Разве что под титулом «документалистика». На любителя. ИМХО. |
Положение о Клубе
Сделать стартовой
К темам проекта
Ответить
