«До свиданья, год минувший!» - проза (рассказы, миниатюры, юморески) | Виктор привык к роли победителя. Имя обязывало. И он обязательства выполнял. Всегда и везде, сколько себя помнил. А на память жаловаться не приходилось. Пока не приходилось. Но незаметно роль победителя прискучила, припорошилась пыльцой, оскудела на эмоции. Назвать бы нынешнее состояние сомнительного равновесия пресыщением жизнью, да рука не поднимается. Маета – вот так кратко и понятно.
Маялся Виктор последний год. А чего не хватало? Сам не ответил бы ни за что, даже вопроса не задавал такого. Ёжился внутренне, словно колючий свитер внутрь натянул, под кожу. Морщился, дёргался, выискивал подоплёку беспокойства. И терпел. Приливы внезапной агрессии удавалось притушить, спрятать от партнёров и нынешней подруги, красавицы Аннушки.
Выжидала Аннушка, не торопила, но замуж хотела, по-хорошему, не за достатком тянулась, хотя и это на весах выбора тянуло ощутимо. Семьи, уюта домашнего готова дать вволю. Виктор, впрочем, не отпихивался, но с решением медлил. Молчали оба. Выжидали. А на душе тягомотно, тускло случалось порой, до воя волчьего. Бессилела душа, пропадала, падала в пропасть, в «тьму египетскую», ход искала, тот самый, что обещал бы светлую полосу жизни.
Год заканчивался решительно и, по обыкновению, внезапно. Предновогодние хлопоты можно было сбросить на помощников, да на ту же Аннушку. Она старалось, предполагая определение участи: на финише года легче принимать всякие решения. С бокалом шампанского, оно получается само собой.
Виктор разглядывал в автомобильное стекло кричащую, бесстыдно-яркую новогоднюю иллюминацию. Тщились дизайнеры придать праздничный вид сложными металлическими «ёлочными» конструкциями городу, но эффект вызывали обратный: присутствие отсутствия самого праздника, пародийную скоморошность жалкую, убогенькую, фальшивую. Площадь у трёх вокзалов струилась белыми морозными выхлопами вечной пробки. Тёмные силуэты пассажиров теряли объёмность, а баулы и сумки наоборот, выпячивались боками, круглели на глазах.
Cказочный шлем главной башни Ярославского вокзала. Каменный лик вглядывался в пространство жёлтыми глазами-окнами, щербатился открываемыми высокими дверьми. Детские воспоминания кольнули душу Виктора. Душа отозвалась незамедлительно, будто ожидала с минуты на минуту появления волшбы, неожиданного сюрприза, появления Деда Мороза в клоунском красном колпаке и толстых рукавицах, как бывало в детском мальчишеском воображении. Виктор вслушивался в мелодию, что плыла над замерзшими проводами, тёмными провалами окон, особенно выглядевшими гибельно среди ярких сотоварищей.
- Останови, - неожиданно даже для себя, произнёс водителю, пожимая плечами, выбрался из тепла и уюта. Вдохнул всегдашний дымный вокзальный воздух, - дальше я сам.
Заторопился. Почти побежал от блестящего рыла иномарки, пересёк торопящуюся толпу, нырнул в высокий проём кассового зала.
- Куда? – озадачился на мгновение, - а всё равно, лишь бы сейчас, сию минуту!
Поезд волновался, будто ждал опаздывающего, самого главного пассажира, задержался на коротенький миг, впуская в узкий тамбур, оскалился дежурной, слегка удивлённой улыбкой иззябнувшей проводницы, поплыл вальяжно, отталкивая стылый перрон.
Вагон почти пуст, тройка случайных пассажиров растворилась среди клацнувших купейных дверей, малиновой дорожки, уходившей куда-то в иное измерение, терявшей в глубине собственную материальность, толщину, ворсистость и где-то даже реальность существования.
Тишина обволокла, обняла, замерла настороженно. Всякий звук отдавался в висках ненужностью, фальшью. Но постепенно ритмический перестук колёсных пар встроился в уютную тишину и полумрак купе. Виктор откинулся к подрагивавшей стенке в изнеможении, обессилел как после тяжкой физической работы. Закрыл глаза…
Минуты согласно кивали остриём стрелки наручных часов, роняли время под коротенький вагонный столик. Оно вспыхивало синими всполохами, высвечивло пёструю вязь пригородных площадей с обязательными елями с шевелящимися огромными бутафорскими игрушками, пустотелыми, инородными на зелени настоящей хвои. Одна разряженная «зелёная кукла», другая… Фонари слились во вспыхивающую ленту, опоясывающую, казалось, одно-единственное новогоднее дерево. Оно колыхалось мерно, отрывалось от земли, сугробов, застылых дорог, поднималось выше и выше и вот уже висело над карнавалом суетливого праздника, делалось пронзительной точкой в чёрном небе, терялось среди привычных ко всему земному звёзд.
***
За стенкой негромко разговаривали, видимо давно. Два женских голоса в равной степени приятных. Виктор не вслушивался, досадно, но не более. Слова скользили мимо сознания, утыкались в оконное стекло, пытались выбраться на холод, не сумев преодолеть упрямую преграду, возвращались, но возвращались другой интонацией, тональностью, даже смыслом.
Постепенно Виктор стал различать обеих говоривших, особенно одну, по-видимому, ту самую замёрзшую проводницу, дежурно разломившую посиневшие губы перед запоздавшим пассажиром. А разговор, меж тем, становился занятнее, и невольный слушатель даже попытался нарисовать мысленно облик рассказывающей. Вторая женщина умело поддерживала нить разговора, ахала, поддакивала, заставляла раскрываться собеседнице в полную силу. Она была из категории замечательных слушателей, этого редкого, почти исчезающего человеческого подвида.
- …ну и что? Да если хочешь знать, мне в кайф ездить именно в новогоднюю ночь, я всегда прошусь в эти смены, - голос вроде бы оправдывался, но звучала в нём нотка вызова и оправдания, - не могу я к семейным подругам в гости идти, смотрят, знаешь, так жалостливо. А за мужиками своими в четыре глаза. Боятся подруги одинокой…
Встречный поезд грохотом встревал в случайный разговор, коверкал звуки. Мешал. Но обрывки не становились от того менее значимыми, можно дорисовывать, дополнять своими словами чужую картинку. Виктор и не заметил, как увлёкся разговором.
- Да нет же, нет! Москва такая… даже и не знаю, как тебе объяснить! Она не мешает, понимаешь? Я в ней растворяюсь, как сахар в чае горячем. Вот словно нет меня или я становлюсь совсем-совсем прозрачной, никому дела нет друг до друга. Это так удивительно, передать нельзя! Люди вроде бы рядом, а вроде как и по отдельности. Ну, желания-то одни и те же, идут за покупками и всё такое, а каждый уже в празднике, внутри праздника. Вот как!
- …центров. Ну и витрины – залюбуешься! Я прямо вхожу, платья или кофточки разные перебираю, вешалки двигаю-двигаю. А то и примерю, в зеркало гляжусь и представляю… Ох, ну и навоображаю себе такого, как в детстве. А что? Разве только в детстве можно сказку придумывать? Знаешь…
- … подумаешь, подарки, да я себе что угодно могу подарить! Вот что понравится, то и подарю. Не веришь? А просто: выбираю что-то такое, особенное-преособенное и мысленно заворачиваю в подарочную бумагу. В красивую такую, с золотыми блёстками или звёздочками, Новый год же, не майские праздники! И чтобы бант большой или коробка такая, важная, солидная. Дорогая. Иной раз коробка даже красивее, чем сам предмет бывает. Люблю упаковку в кайф подобранную. И вот иду, значит, мимо магазинчиков, мимо деревьев в кадках, как по разнаряженной улице. А тепло так, и все улыбаются. Как в сказке.
- да ведь и выбирать-то нужно по-особому. Смеёшься? А вот представь, среди всяческого множества подарков только один-единственный – твой. А его узнать нужно, понять, что он и только он в этот день ожидает тебя. У меня способ есть, верный, ни разу не подводил. Вот идёшь себе мимо и слушаешь… ветер! Его много всегда, только он прячется до поры до времени. И вдруг – как будто паруса над головой вздуваются, тогда лови, успевай, миг краткий тебе даётся. Пропустишь - всё, до следующего года ждать придётся, второго шанса не бывает! Это…
- …целый день ходить. Мы утром приезжаем 31-го, значит. В отстойник нас загонят, пока то да сё, часов в десять выбираюсь в город только. Можно и позже, лежи себе в купе хоть до обеда. Да ведь неинтересно. А кафешки в этот день, особенно с утра такие потусторонние, жуть! Сидишь себе в полумраке, а хоть сколько сидишь, посетителей-то нет. К ночи подтянутся, а днём-то разве такие же случайные забредут, как я. За окошком жизнь кипит, шевелится, а ты барствуешь вволю. Никуда не нужно. Такое редко ведь в жизни происходит. А дома-то салаты-пироги-курица в майонезе…
- Да что ты! Какая работа, редко кто едет в такую ночь! А вот случай был…
Случай Виктору слушать не хотелось. Он достал из кармана плоскую бутылочку коньяка, всегда брал в праздничную ночь для поднятия настроения, потягивая по глоточку во время докурантного обязательно-ненужного славословия. Не любил легкомысленное шампанское, терпел лишь.
Поезд подъезжал к большому городу. Заглядывали в купе неоновые огни, сходились и расходились рельсы, выстукивали колёса разнобоем, нарушая мерное течение времени.
- Ярик. Аккурат за пять минут до полуночи отъедем. Удачно так: и Новый год встретить можно без суеты.
Проводница пересекла светлый купейный проём, будто вспорхнула в кустах тёмная птица. Тревога хлынула следом, тревога и нетерпеливое ожидание. Виктор прислушался, замер. Дробилось, распрямляясь, отсекая ненужное, пустое – давным-давно забытое, из детства, ощущение себя повелителем судьбы. Смешное ощущение, если размышлять нынешним разумом, сегодняшними знаниями. Смеяться, впрочем, не хотелось.
Реденькая цепочка счастливых пассажиров канула в ночи, торопясь к накрытым столам. Возле вагонов стояли лишь проводники, да маячили сигаретными огоньками «счастливцы», вынужденно коротающие время в пути. Громкий, эхом отдающийся над белеющим перроном, голос дежурной по вокзалу объявил отправление. Виктор подхватился стремительно, нечаянно грубо оттолкнул «свою» проводницу, выскочил в ночь.
- Стойте, куда же Вы! Не успеете, - жалобно прокричала она вдогонку. – Вот люди, что им надо, сами не понимают! Да стойте же! Сумасшедший…
- С наступающим, - оглянулся беглец и впервые внимательно вгляделся на женщину, чьи слова отпечатались в памяти. Ничего такого, что выделило бы её из миллионов других. На анализ и прочие визуальные манипуляции не хватало времени: поезд качнулся, тронулся с места, подняв мелкую снежную крошку.
- С наступающим, - повторил Виктор задумчиво и зашагал в сторону высокого вокзального здания, перечеркнувшего белую стену разноцветной иллюминацией…
Через час он крепко спал. Поезд вёз его обратно, домой. Снилось ему, что он тяжёлая, гружёная до краёв, неповоротливая баржа. Паруса (??? Но это же только сон!) устало обвисли грязными простынями, неприглядными и абсолютно бесполезными тряпками… А где-то за горизонтом начиналась буря, он это точно знал и ждал её с нетерпением. И ещё знал, что за бурей будет факелом всходить солнце, алое-алое. Будет тянуться вверх, растворится в чистом прозрачном небе, а потом выпрыгнет неожиданно круглым мячиком и станет подниматься выше и выше, прячась иногда за перистые облака.
***
Спустя год Виктор стоял на перроне, встречая ранний утренний поезд. Пассажиры ёжились, запахивали куртки и пальто, торопливо двигались в сторону метро, лишь он шёл в обратную сторону, от вагона к вагону, ненароком вроде бы вглядывался в лица. Удовлетворённый увиденным, резко повернулся, повернул обратно, не замечая ни морозного воздуха, ни полусумрака начинающегося предпраздничного дня.
Город поворачивается приезжим особым боком, даже, бывает, и не боком – бочком, иной раз вполоборота, а то и задом наперёд. Словом, жители столицы дышат иным воздухом, и улицы для них раскрывают двери зданий на другую ширину, с другим скрипом и охотою. Виной тому лежащий в кармане ключ от жилья, пускай и временного? Возможно. Или привычка сноровисто двигаться в лабиринте привычного маршрута, не глядя по сторонам, не теряя драгоценного времени. Кто знает.
Виктор старательно пытался стать таким «приезжим», чуточку бестолковым, медлительным, читающим всякие вывески и объявления. Он честно отстоял в мрачном, зябком переходе под площадью, выжидая, когда откроются толстые стеклянные двери подземки, прислонился к круглой колонне в центре зала, наблюдая людской водораздел приехавших «местных» и чужаков, толпящихся суетливо в кассу за проездным билетиком.
Несколько часов спустя он сидел в маленькой уютной кофейне на Проспекте Мира и лениво всматривался в окно… Странно и необычно прожил он этот день, ощущения были новы и трепетны, пожалуй, так беспричинно он был счастлив только в детстве. Перебирая события, улыбался, поглядывая на стоявшую на площади ёлку, но ненастоящесть, вычурность украшений протеста не вызывала, праздник хотел быть таким, пусть таким и будет. В этом, уходящем году. А следующий, кто ж знает, что принесёт будущее?
…После долгих поисков, оказался он на улочке, вроде бы знакомой, но именно сегодня практически неузнаваемой. Бывает иногда, мазнёшь взглядом, почудится признаки реальности иной, не нынешней, моргнёшь и понимаешь: пригрезилось на мгновение. Витрина крохотного художественного салона показалась необычной, а чем – так сразу и не поймёшь.
…тугими парусами захлопали незнакомые солёные ветра, мостовая закачалась палубою в штормовом море, вскипела, вспенилась кровь, предательская слезинка скатилась в уголок глаза…
***
В 23 часа 55 минут проводница привычно захлопнула тяжёлые металлические двери, торопливо прошла в теплое нутро вагона и остановилась в тревоге: из служебного купе через приоткрытую дверь летели крупные снежинки, подвывал тихонько ветер, занавески метались, становясь похожими на маленькие паруса. Мелькнул красный цвет встречного семафора, в его бликах эти паруса на мгновение окрасились в алый цвет…
На столике лежала коробка, упакованная в белую хрусткую бумагу с золотыми завитками. Внутри оказалась фарфоровая кукла, тёмные волосы и платье в розовый цветочек, серая шёлковая косынка… Глаза… глаза её удивительно хороши, надежда серой дымкой спокойного вольного моря плескались в них. И были эти глаза странно похожи на глаза той, что держала в руках неизвестно откуда взявшийся подарок…
…За окошком набирал скорость встречный поезд, мелькали в ярких окнах незнакомые лица, ветер поднимал вверх белые снежинки, играя с ними в нескончаемые игры…
Красавица Аннушка прижимала к груди тонкое колечко, перечитывала в который раз твёрдые, уверенные буквы почти по слогам. Ещё не веря в счастье, едва дышала, боясь спугнуть. Нет, не исчезнут слова, только надо подождать. До утра. До прибытия поезда. Почему поезда и почему завтра, она не знает. Просто нужно подождать. Счастье любит, чтобы его ждали, вот и весь секрет. |
| Ощущается рука мастера, порой кажется даже, что классика. История жизненная, лихо закрученная. И всё же сюжет мне показался несколько затянутым, ЛГ каким-то мечущимся экземпляром, ни разу так и не полюбившим по настоящему в жизни. Понятно, что эта затянутость объясняется желанием автора создать общий тон причины вечно минорного настроения ЛГ, но мне кажется, что рассказ, написанные к Рождеству или к встрече Нового Года, должен быть легко читаем. Хочется обратить внимание на авторский прием – случайно подслушанный ЛГ разговор двух женщин, как бы изменяет его мировозрение, делает его добрей. Приём вовсе не нов.
И всё же, после прочтения, у меня остался осадок какой-то недосказанности замысла и идеи этого повествования.
Ведь новогодний подарок Аннушке он делает, так и не полюбив её…
Так и хочется пожелать ЛГ найти свою любовь и обрести свою жизненную позицию!
В Лонг
Судья Я. К. |
| Да, это замечательное авторское произведение – неповторимое, и, от начала до конца – как с индивидуальным клеймом мастера на каждом слове…
По замыслу!
О чем это я? Почему подчеркнул и выделил – «по замыслу», как некую не завершенность?
Ну-с, по порядку…
Тема конкурса раскрыта ярко и нестандартно! А по глубине задуманного и того, что выражено – редко, кто смог вот так же, на равных, конкурировать… Очень редкие работы и Авторы…
А по владению мастерством писательским – по выразительности и образности – возможно, и нет конкурентов!
Стиль и язык произведения?
Если одним словом – не вдаваясь в глубину, не придираясь – все на мастерском уровне.
Даже словообразование присутствует, как признак мастерства, когда Автору не хватает обычных слов для выражения и подчеркивания индивидуальности внутреннего мира и своего и героя рассказа, и Автор придумывает свои, более адекватные ситуации, образу слова:
- Бессилела;
- щербатился;
-иззябнувшей;
- ненастоящесть…
Мне показались эти слова уместными, выразительными и дополняющими текст и образы в необходимой тональности.
Но есть и описки в словах:
- Она старалось…;
- высвечивло;
- почудится признаки…
Так же отмечаю и стилистические «загадки»:
- «…резко повернулся, повернул обратно, не замечая…» И сразу в следующем предложении опять «поворот»… «Город поворачивается приезжим…»;
- вот к этому абзацу следует приглядеться повнимательнее:
«Минуты согласно кивали остриём стрелки наручных часов, роняли время под коротенький вагонный столик. Оно вспыхивало синими всполохами, высвечивло пёструю вязь пригородных площадей с обязательными елями с шевелящимися огромными бутафорскими игрушками, пустотелыми, инородными на зелени настоящей хвои. Одна разряженная «зелёная кукла», другая… Фонари слились во вспыхивающую ленту, опоясывающую, казалось, одно-единственное новогоднее дерево. Оно колыхалось мерно, отрывалось от земли, сугробов, застылых дорог, поднималось выше и выше и вот уже висело над карнавалом суетливого праздника, делалось пронзительной точкой в чёрном небе, терялось среди привычных ко всему земному звёзд».
Много чего похоже на «загокулины» и загадки стилистические: «кивали остриём стрелки» - не сразу догадался, что задумывалось – а если бы написали «стрелок» - было бы яснее; не сразу ясно, что за «оно вспыхивало»; а затем, когда уже «фонари слились во вспыхивающую…» и «Оно колыхалось…» - это «вспыхивающее» и это «оно» - напрягло!
А еще не дают покоя загадки в конце рассказа!
А знаете, как требует душа в завершении чтения хорошего произведения – ясности, раскрытия всех тайн и загадок!
А у вас, ей Богу, перечитывал раза три – но никак не пойму, как сложить это вместе:
- «Спустя год Виктор стоял на перроне…» Ну, ясно мне, год прошел…;
- и вдруг!!! «Странно и необычно прожил он этот день…» и «В этом, уходящем году…»???
В общем и целом – впечатление весьма хорошее! Достойное произведение!
Но после написания – есть еще один этап – редактура у хорошего, доброго, справедливого и профессионального редактора!
Вот чего не хватает Вашему произведению, уважаемый Автор!
Да, бывает, редактура – это, как буря, для Автора – так все нравилось, так все красиво было, а тут редактор пришел, увидел и нашел…
Но, Автор!
«…за бурей будет факелом всходить солнце, алое-алое. Будет тянуться вверх, растворится в чистом прозрачном небе, а потом выпрыгнет неожиданно круглым мячиком и станет подниматься выше и выше…»
Это Ваш рассказ будет подниматься выше и выше!
А пока, без сомнений и колебаний, в «Лонг-список», посмотрим на другие рассказы, сравним – возможно, и в таком виде – в «Шорт». Можно многое простить за мастерство и идеи! |
| Интересное, нестандартное произведение – и по языку, и по стилю, и по сюжету.
Богатый язык, образность приятно впечатляют, с удовольствием окунулась в глубины авторских ощущений. Но, возможно, из-за стремления отразить некую маету в чувствах ЛГ, не всегда аккуратно выстроены фразы, к примеру:
«А следующий, кто ж знает, что принесёт будущее?» - сумбурно;
«Виктор не вслушивался, досадно, но не более» - что досадно?
«высвечивло», «почудится признаки», еще опечатки – видимо, результат той же стремительности, порывистости, которые так и слышатся в каждой фразе. Словно Автор боялся потерять динамику ощущений героя, едва успевал их записывать.
«А на память жаловаться не приходилось. Пока не приходилось» - не совсем понятно, зачем это в тексте. Воспринимается как нечто лишнее, не несущее смысловой нагрузки.
«присутствие отсутствия», «предполагая определение участи» - обороты, явно выбивающиеся из художественного стиля.
О сюжете. Акцент сделан на эмоциональное состояние ЛГ, и это исполнено великолепно. Смысловая часть не вызывает такого же удовлетворения, хотя умелые, оригинальные авторские приемы в композиции, безусловно, заслуживают внимания.
ЛГ, пребывая в своем «состоянии сомнительного равновесия» (фраза показалась неудачной), мечется и в порыве этих метаний садится в поезд, бежит от них. Здесь все абсолютно логично и убедительно.
Далее он случайно подслушивает, что «вдруг – как будто паруса над головой вздуваются, тогда лови, успевай, миг краткий тебе даётся. Пропустишь - всё, до следующего года ждать придётся, второго шанса не бывает!» Эти слова представляются ключевыми в контексте всего происходящего, т.к. лейтмотив ветра и парусов звучит на протяжении всего рассказа. Какой же свой шанс сумел разглядеть Виктор?
Например, то, что он лишь спустя год после «озарения» женился, наконец, на изождавшейся ))) женщине – как-то не произвело впечатления.
«Роль победителя прискучила, припорошилась пыльцой, оскудела на эмоции…» - «Дробилось, распрямляясь, отсекая ненужное, пустое – давным-давно забытое, из детства, ощущение себя повелителем судьбы». Может, он сел в поезд, услышал разговор, перевернувший нечто в душе – ради вот этого ощущения «повелителя судьбы» и «победителя»? И почему это так важно для него?
Не знаю, какая-то незаконченность или недодуманность. Глубоко по переживаниям, но глубоко ли по смыслу?
То, что он спустя год приходит на вокзал ощутить, как «вздуваются паруса» - своеобразно, романтично. Подарок одинокой проводнице – да, это здорово, это интересно. Мне очень, очень нравится, что ни о чем не сказано в лоб, что нужно искать, думать… Увел Автор в чувственные дали – как бы в них не утонуть, упустив что-то важное…
Судья Е.Валиева |
|
| Шапочка Мастера |
|
|  |
Литературное объединение
«Стол юмора и сатиры» |
|
|  |
 |
' | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
К темам проекта
Ответить
