КАК ГУЛИХАНИЛ АПЧХИ

 

Эта история началась с того, что третьеклассник Вова Ушастиков чихнул. Чихнул посреди урока. Громко-громко:

-Ап-чхи!

Ничего особенного в этом не было. Но вот Вова чихнул ещё раз. И ещё. И ещё... Все к нему обернулись, и учительнице пришлось урок прервать. Она спросила:

-Вова, может, ты простудился?

Вова хотел ответить, но так как он чихал, у него получилось вот что:

-Не-пчхи! Это мне в но-пчхи! Что-то попа-апчхи!

Вова был шалун и учительнице показалось, что он хочет насмешить класс во время урока. Она сказала:

-Знаешь что - выйди-ка из класса! Отчихайся в коридоре, а потом снова сядешь за парту!

Вова же ответил так:

-Это не я-пчхи! виноват! Это а-а-апчхи!

-Тогда, - справедливо разрешила задачу учительница, - раз виноват не ты, а Апчхи, пусть он выйдет из класса! Апчхи, ты слышал, что я сказала!

И в этот момент Вова Ушастиков перестал чихать. И в ту же минуту дверь скрипнула и чуточку приотворилась.

-Ну вот, - проговорила учительница. - А теперь продолжим урок.

В это время по коридору шёл директор школы. Когда он поравнялся с дверью третьего "В" класса, вдруг остановился и - бух! - чихнул. И ещё раз. И ещё... Он сразу понял, в чем дело, чьи это штучки. И приказал директорским голосом:

-Апчхи, тебе нечего делать в стенах моей школы! Ну-ка вылетай отсюда! И не вздумай возвращаться!

Таким вот образом Апчхи оказался на улице. Он был разобижен тем, что его выставили из класса и выгнали из школы, и решил, что будет теперь проказить по-настоящему.

Он сделал вот что - подлетел к первой попавшейся вывеске, раздалось громкое "Апчхи!", буквы на вывеске подпрыгнули, опустились, но уже в другом порядке. Вывеска теперь гласила: ФЫРТУК. Попробуй догадаться, что на ней было написано раньше.

Апчхи понравилась его затея и он стал чихать возле каждой вывески. Буквы на них подпрыгивали и меняли расположение. И вот как выглядели через каких-то пятнадцать минут все вывески на улице: ТЫЗЕГА. СНИГОТИЦА. МАНИДЕЛЬНЫЕ ВОРЫ. КОКИС. ЗАГИНАМ. МОСЯ. ТАТЕР. НОВОСТАКА. БАРЫ. КОСИ. ТОПАЧ. МОТИКЕТ.

Ужас! Люди, которые поднимали глаза к этим новым названиям, ничего не могли понять. Им казалось, что они попали в другую страну или даже перелетели на другую планету.

Перед вывеской ЯЛИМИЦИ стоял милиционер и так же растерянно, как все, смотрел на неразбериху, что произошла с буквами, и на сумятицу на улице.

К нему подошёл какой-то гражданин в шляпе и спросил:

-Простите, вы теперь лимиценоир или цемилироин? Ах, я, кажется,оговорился! Нужно было сказать, - господин в шляпе всё время испуганно оглядывался, - миценилоир! Ещё раз извините, но я, наверно, осёл с ушам. То есть я хотел сказать, мошёл с уса. Бр-р-р! Ковоче гороря, пририте кабие-микуть реры! Вы же скоми-кеми-цеми-рипи!

Милиционер вынул свисток и засвистел. В ответ где-то громко чихнули и когда страж порядка повернулся туда, он увидел ещё одну необычную вывеску. На ней было написано ЧЕСОНТ РАМОВ.

-Вот очо тно! - сказал дядя со свистком (мы говорим так, чтобы и самим не тапузаться). - Это, кажется, гулиханит Апчхи. Как бы его изло... нет, правильнее будет сказать: озливить. В общем, его нужно мойпать!

Не говоря больше ни слова, милиционер подошёл к вывеске, которая ещё не была тронута (она гласила: КОНСУЛЬТАЦИЯ), вынул носовой платок и развернул его.

-Иси дюда, Апчхи, - сказал он, - здесь мак тягко! И туютно!

Апчхи, видимо, понравился вежливый голос полицейского (напомним, что в школе на него накричали) и он, не долго думая, нырнул в платок. Милиционер поскорей сунул его в карман, прихлопнул и и проговорил, оглядывая улицу, на которой все-все вывески были перековерканы:

-Ну, уж теперь-то всё будет в доряпке!