Над лесным автополигоном занимался рассвет. В сером свете лениво пробуждающегося дня начали вырисовываться испытательные трассы, до боли напоминающие родные российские дороги: ямы, заполненные водой, кучи щебня и ритмичные колдобины, способные вытряхнуть душу из самого крепкого шофёрского естества. За полем виднелись покосившиеся оградки и кресты местного кладбища, обитателям коего было глубоко плевать на соседство со столь беспокойным хозяйством.

А на полигоне начинался рабочий день. К ангарам и мастерским потянулся невыспавшийся народ, для которого добраться к месту работы давно стало ежедневным испытанием на выживание.

В утренней тишине то тут, то там слышался гул прогреваемых моторов, переходящий в один сплошной машинный рёв. На рифлёную бетонную полосу вырулила серия нарядных грузовиков с кучей номеров и датчиков по бортам и, надрывно газуя, заковыляла всеми мостами по колдобинам испытательной полосы.

К дальнему сектору полигона подъехал новёхонький фордовский джип, из которого вылез директор местного автозавода. Возле блестящего алюминиевого ангара с полосатым флюгером его встретил начальник испытательного участка Ерофей Жилин.

График последней серии испытаний концепт-кара легкового автомобиля, на который директор возлагал огромные надежды, срывался. Затянувшйся заводской кризис уже грозил подорвать устоявшееся директорское благополучие. Пахло банкротством и разборками, поэтому разговор пошел крутой и густо сдобренный ненормативом:

– Ты мне что *** обещал на той неделе, а? Хватит из меня *** делать! Когда выдашь результаты, ты *** и вся твоя *** команда?! Да мне глубоко***, что исчерпан финансовый ресурс! Мы вам «бабла» выделили выше крыши на весь объём испытаний!! Вы их что, *** что-ли?! Ты мне результат давай! Мне конвейер запускать через месяц, а не то я на вас своих голодных работяг натравлю, они вас тут всех *** *** ! Ты всё понял?!

– Дак-ить! – наконец-то выдохнул Жилин. – А вы тож войдите в положение! Евростандарт требует уйму параметров на краш-тестах, а где я вам столько манекенов напасу? Они все на процессорах, мы их за валюту закупаем, на каждое испытание штук по пять уходит, а испытаний прорва!!

– А мне по *** твои заморочки! – взревел директор багровея, – знаю я вашу *** технологию! Вы одного манекена мордуете так, что от него одни бахилы остаются, а «бабки» пропиваете!! От тебя и сейчас коньяком разит, а я вам должен эту *** пьянку оплачивать? Короче, через неделю выдаёшь результаты, а не то *** тебе и всей твоей грёбаной команде! Усёк?!

– Бу-сдел-но! – успел выпалить Ерофей в захлопнувшуюся дверь джипа. Водила дал газ, и чёрная фирменная громадина стремительно рванула с места, стрельнув из-под колёс мелким гравием.

Проводив взглядом директорскую машину, начальник участка поспешил в ангар, где его бригада из четырёх испытателей убивала время за костяшками домино.

– А ну, убрать фишки! Я кому сказал, *** *** ***?! – гаркнул Ерофей так, что эхо под высоким куполом ангара ещё трижды продублировало его настоятельную просьбу.

– Короче, мужики, хватит балду бить, включаем форсаж! С этого дня пашем по двойной технологии, иначе нас шеф самих уроет по полной программе!

Теперь самое время подробнее остановиться на тонкостях самой испытательной краш-технологии, доходы от которой позволили всем членам жилинской бригады прикупить по паре квартир в полной упаковке, по навороченной ино-тачке, да еще дружно всей бригадой ежегодно греть брюхо на Канарах с Мальдивами, не брезгуя доргим марочным коньячком.

Дорогостоящие манекены с электроникой для испытаний действительно заказывались, но через фирму, где директором была жена Ерофея, Глашка. Автозавод исправно оплачивал жилинские заявки, фирма процветала, да вот манекены-то давно уже закупать перестали: дороговато платить фирмачам за одноразовую навороченную куклу, которую всё равно потом списывать в утиль. У нашего человека на такую вопиющую бесхозяйственность просто не поднималась рука, зато буйным цветом заработала соображалка – как повернуть процесс в привычное русскому духу направление.

Поначалу в кабины тестируемых автомобилей вместо манекенов сажали добровольцев из ерофеевской команды, но даже на предельно малых скоростях столкновения с искусственной преградой не проходили бесследно. Правда, двоим псевдо-манекенам подобная практика позволила раньше срока уйти на пенсию по инвалидности, но, когда по стандартам скорость столкновения с препятствием пришлось повысить, добровольцев больше не оказалось.

И вот тогда-то Ерофея посетила мысль, обдумывая которую он на целую неделю бросил пить, курить и умываться. Идея состояла в том, что по договорённости с могильщиками соседнего кладбища, те поставляют на полигон в жилинский ангар свежепохороненных покойничков. Там в ангаре бригада испытателей наряжает их в яркий комбинезон со шлемом, фиксируют их в автомобиле, потом разгоняют авто по направляющим и ... шарах! ...о бетонный куб.

Все переломы и травмы «объекта» тщательно и скрупулёзно заносятся своим же фельдшером в журнал испытаний. Потом «автогонщика» снова переодевают, а дежуривший всё это время могильщик получает своего покалеченного клиента обратно и отвозит на постоянное место прописки, получая свои комиссионные. Дело было отлажено до мелочей, результаты испытаний устраивали всех специалистов, отмечавших поразительную информативность западной микроэлектроники, фиксирующую малейшие анатомические переломы на манекенах!..

– Итак, работаем в две смены! – продолжал Ерофей, – Но дело осложняется тем, что в ночную смену на кладбище придется выезжать самим. На наших деловых партнеров с погоста после смены надежды нет – они после пяти вечера уже «никакие». Полные лоскуты!

– Э-э, Ероша! – заволновался народ, – что, самим откапывать?! У нас специализация другого профиля, у нас в МАДИ факультета землекопства не было!

– А дорогой коньяк тебя на каком факультете жрать вёдрами учили? Да по ривьерам шляться и гудеть с местными шмарами?! Я вам так скажу, братва: заработанные «бабки» должны пахнуть работой, а потраченные – удовольствием! И завершим на этом все дебаты. Итак, в ночное сегодня выходим все, копаем дружно и осторожно, с должным почтением к усопшему.

– И что, таки каждую ночь будем шмонать по кладбищу, копать клиентов, а днём всецело отдаваться научной работе? Да шоб я так жил за такие премиальные! – высказал неудовольствие фельдшер Моисей Глюкман.

– Полагаю, четверых кандидатов в «шумахеры» нам на первое время хватит. Моя Глашка сейчас подвезёт ёмкий холодильный ларь из кафе, арендовала у подруги. Так что, кондишен соблюдём! А о повышенных премиальных, Моисей Прокопыч, будем говорить после дела.

Последняя фраза Жилина несколько приободрила угасший было энтузиазм испытателей. «Дело», на которое у неподготовленных дипломированных землекопов ушла вся ночь, было успешно завершено часам к шести утра. Могилки «свежепреставленных» легко определялись по вороху венков и свежести поминальных букетов.

Четверых «жмуриков» откопали быстро, так как штатные могильщики стали зарывать клиентуру неглубоко, дабы самим потом не трахаться с перезакопкой.

Везли будущих «страдальцев» за дело отечественного автопрома на «Газели» с цельнометаллическим кузовом, на бортах которого было крупно написано: «РАДИОАКТИВНАЯ ОПАСНОСТЬ!»

Вся гоп-компания сидела в кабине с накинутыми на головы простынями и в больших мотоциклетных очках. Даже самый въедливый гаишник, простоявший всю смену без единого рубля в кармане, вряд ли рискнёт тормознуть машину с подобной информацией на бортах.

Автозавод явно торопил с результатами краш-испытаний. В жилинский офис в ангаре постоянно шли грозные факсы, требования о скорейшем предоставлении полной отчетности по всем европараметрам безопасности водителя при столкновениях машины с препятствием. Уставшие и невыспавшиеся испытатели отстреляли уже третьего «клиента», готовясь к завершающей стадии – столкновению автомобиля с препятствием не в лоб, а под углом.

У всей команды перед глазами уже проплывали видения предстоящего отдыха от сумашедшего испытательного темпа и всех связянных с ним перипетий. Диапазон фантазий начинался с двух кружек бочкового пива с вяленым лещём в прокуренной пивной, до бокала холодного сухого мартини на палубе роскошного парома Майорка-Барселона...

– Мужики, готовь последнего ездуна! – проорал Ерофей в «матюгальник», помогая закатить на разгонную дорожку следующий новенький автомобиль.

Прошло минут десять, из ангара никто не появлялся. Время начинало всё отчётливее поджимать.

– Доложить о готовности, *** ***!! Какого *** тянете время, *** мать!! – повышал децибелы Жилин. Из ангара высунулась чумазая физиономия фельдшера Моисея. Он воровато оглянулся по сторонам и начал махать Ерофею, приглашая срочно в ангар. Жилин почуял неладное и со всех ног рванул к офису.

– Ну, что тут у вас? Где последний «шумахер»?!

– Видите ли, товарищ Жилин, – почему-то перешёл на официоз Глюкман, – я же предупреждал, условия труда были далеки от идеальных, копали до четырёх, пардон, «штук»! И даже вы их так считали, но кто знал, шо на последнем нас угораздит- таки на это?!!..

Ерофей ничего не понял и подошёл к ларю, вокруг которого в скорбном молчании стояла вся испытательная компания. Заглянув во внутрь, Жилин остолбенело вытаращил глаза и выдал многозначительное «упс-с-с-с!». На дне заиндивевшего хладоларя, занимая всё полезное пространство, лежала здоровенная бабища, весом эдак под центнер, с поросячьей шеей и мясистыми ручищами!..

– Да вы что, ***, мужики! Да на эту *** и два скафандра не напялишь!! Вы куда, ***, смотрели, когда копали?! – допытывался Ерофей.

– Лично я стоял на шухере, товарищ Жилин, – сбоку доложил Моисей.

– Так темно ж, я и подумал, что двоих грузим! – высказал кто-то предположение.

– А я подумал, что, может, уже и на гробах экономить начали, эконом-класс? – вставил третий.

– Ладно, кончай консилиум! – остановил прения Ерофей, – я двухместный гроб только в мавзолее видел! Давай думать, как нам этот форс-мажор отработать. На замену нет времени, да и выдёргивать усопших с кладбища средь бела дня – это моветон!

Переворошили весь ангар в надежде найти более-менее подходящий прикид для супер-леди. Не найдя ничего, послали самого молодого из членов команды сбегать в соседний ангар, выпросить у соседей. Минут через десять томительного ожидания радостный гонец влетел в ангар, размахивая дешевым тренировочным костюмом ядовито зеленого цвета с красной надписью на груди «СПАРТАК». Ерофей скривился, как от приступа зубной боли.

– Во, соседи дали! – заорал парень ещё от двери, – с нас бутылка!

– Давай напяливать на неё это трико, да не порвите! Торопитесь, а то будет нам не бутылка, а «Бутырка»! – начал подгонять Жилин.

Общими усилиями с экипировкой справились, но тут группу ждало новое испытание: зеленая испытательница никак не хотела помещаться в кабине автомобиля! Тяжёлые бицепсы и необъятный зад не давали захлопнуться дверце.

– Отвинчивай двери! Прикрутим их на проволоке, чтобы издали было видно – автомобиль исправен! А после – хрен с ними, с дверьми! – давал последние технические наставления Ерофей.

Тяжело дыша и обливаясь потом, ребята выкатили автомобиль на разгонную дорожку и начали готовиться к запуску. Ерофей подошёл к кабине, посмотрел на приготовившуюся к старту «пассажирку», и у него невольно засвербило под копчиком. С водительского кресла на него язвительным прищуром смотрела злющая баба, вцепившаяся в руль растопыренными ручищами, словно пытаясь его оторвать!

Казалось, ещё минута и она громогласно выдаст приемлемую к данным обстоятельствам тираду, типа: «Ну, чё пялишься, хмырь болотный, кышь с дороги, не то задавлю к *** *** *** !!!...

Жилина слегка передёрнуло, потом он снял с себя красную бейсболку с надписью «CОСА-CОLА» и напялил её на голову свирепой хозяйки автомобиля по самые уши.

– По местам! – скомандовал Ерофей, – всем готовность номер ррраз! Ключ на старт – Пшёл-л-л!!....

Вся приводная система авторазгона, явно не рассчитанная на такой перегруз, надсадно взвыла, и начала всё быстрее разгонять автомобиль к последнему бетонному препятствию. Скорость нарастала стремительно, тяговые канаты от натуги выли дурными голосами. Вся испытательная команда заворожённо пялилась на дело своих рук, как на корабль, запущенный в глубины космоса!

И вот – финиш – глухой удар!!! Автомобиль правой частью под углом врезается в препятствие! Отлетают в сторону двери, колёса, капот! Стёкла брызнули шрапнелью во все стороны, и вся эта жуть тонет в клубах пыли и цемента рухнувшей бетонной стенки!..

Ерофей сразу сообразил, что произошла технологическая авария со стендом. Их последний эксперимент, отнявший столько сил и нервов, провалился к чертям собачьим! А значит им предстоял ещё один долбаный ночной рейд на кладбище за последним «клиентом», теперь уже более тщательно отсортировывая клиентуру по весу, дабы не налететь на подобный облом дважды!

И в это самое время, к своему ужасу, Жилин услышал за спиной звук, от которого у него разом одеревенела спина и съёжилась макушка: сзади скрипнули тормоза подкатившего директорского джипа! Гулко хлопнула отделанная кожей дверца и голос директора, с инквизиторскими нотками, окончательно деморализовал Ерофея.

– Так-так-так! Ломать – не строить?!! Твоё бы усердие, да в мирных целях! Полигон мне разнести хочешь?! Да я тебя сам так разнесу – мать родная не узнает, ***!! Это ж как надо постараться, чтоб на угловом краше стенку пробить! Небось, загнал в салон чугунные чушки и одним махом хотел свернуть все испытания? А ну, пошли, посмотрим!..

У Ерофея отсох язык и потемнело в глазах. Ватными ногами он поплёлся за директором, как приговорённый на плаху. Лучшим выходом из ситуации было бы самому оказаться на месте этой «шумахерши»! Вот он – закономерный конец всей его многолетней афёры! Прощай семья, прощай пальмы и белый пароход! Здравствуй, хмурый Магадан с баландой, парашей и лесоповалом!..

Они подошли к месту крушения. Открывшаяся картина была чудовищна. Автомобиль был всмятку и практически вывернут наизнанку. Бетонная плита развалилась надвое и прутья её арматуры торчали из багажника, бывшего когда-то частью автомобиля. А метрах в пяти от всего этого искарёженного железа, прислонившись к оторванному радиатору, сидела грузная фигура «водилы» в ядовито-зеленом трико и красном кепаре, цепко сжимая в окостеневших ручищах баранку рулевого колеса!

– Это что за манекены ты используешь? Что за серия? Что за ....................

Директор подошёл ближе, и тут произошло нечто неописуемое: он побелел, как полотно, волосы встали дыбом, ноги подкосились, а сам начал блеять нечто невразумительное:

– Мар-марга-мармар-гага.... Маргарита Ванна-а-а, ка-к-а-к вы тут?! Мы же ва-ва-вас вчерас по-по-похе-похо..!!......

Тут директор истошно взвыл, как ошпаренный волк, и захрипел, заваливаясь на бок. Жилин подхватил обмякшее директорское тело, а подбежавшие ребята уложили его на траву.

– Что с-с-ним? – сам начав заикаться, спросил Ерофей фельдшера Моисея, щупавшему директорский пульс.

– Насколько я понимаю в медицине, мы его-таки потеряли! Разрыв сердца, сгорел на работе!

– А ну, мужики!! – хрипло проорал Жилин, к которому первому начало возвращаться самообладание:

– Хватай директора – и к машине, пока тут ненужных зевак не набежало!! Остальные – хватай бабу, и в ангар! Вернуть на место, *** *** , живо!!..

Команда бережно уложила бездыханное тело директора на кожаный диван заднего сиденья джипа. Лицо покойного отражало не ужас, а какое-то идиотское изумление, граничащее со вселенской обидой на утраченную веру в справедливость!

– А что он за имя называл, – обратился Жилин к суетившемуся над телом бывшего шефа шофёру. – Кто такая эта Маргарита Иванна?

– Да это тёща их – злыдень, каких свет не видывал! Вчера и схоронили! Четыре ящика водки на поминках не хватило! Во – проводы ей устроил, всё правление завода гудело по высшему разряду! Видать, перенервничал со всего этого, да и напился крепко, никогда его таким не видел!

Машина привычно резко рванула с места, обдав Ерофея на прощанье россыпью гравия, и умчалась в город, увозя с полигона отболевшего за дело директора. А по направлению к кладбищу потянулась «радиоактивная» Газель. Работяги на полигоне восстанавливали разрушенную бетонную стенку.

«Дня через три бетон схватится, – приходя в себя, деловито стал размышлять Ерофей, – трассу восстановят. Мои мужики на могилке наведут марафет, догадаются, небось, зарыть тёщу поглубже, чтоб директорская семейка ничего не заметила. Хорошо ещё, что бывший шеф не такой фигуристый, двери отрывать не придётся. Эх, прокатим его напоследок с ветерком, да и закроем испытания в срок, как он просил!»

Он медленно пошёл к ангару, а в ушах уже шумел средиземноморский прибой, наигрывала резвая тарантелла, а во рту всё явственнее ощущалась терпкая свежесть прохладного мартини...