Катенька

 

 

СОФИЯ КАЖДАН

 

 

Евгений Петрович Огнев лежал на итальянской кровати, купленной два месяца назад, и смотрел в пустоту. Он не знал, что ему делать, как дальше жить.

Сорок дней со дня смерти жены казались вдовцу целой вечностью. Он старался по возможности не появляться в квартире, где все напоминало о счастливо прожитых четырех годах. Огнев оставался ночевать то у матери, то у сестры, то у знакомых. Он не мог открыть шкаф, где по сей день, висели вещи покойной жены, не мог ступить на кухню, где вечерами, уложив детей спать, они вместе с Катериной обсуждали насущные проблемы, не мог лечь в постель, которая по сей день, еще хранила аромат молодого женского тела.

И вот сегодня, стоя у могилы жены, он поклялся, что больше не будет „бездомным“, а возвратится туда, где был счастлив четыре года.

* * *

Женька Огнев был видным парнем на курсе: высокий, всегда подтянутый, с большими карими глазами и черными длинными волосами, он обладал той редкой мужской притягательностью, которая сводила девчонок с ума. Многие девушки смотрели на него, как на потенциального мужа и по ночам, уткнувшись носом в подушку, мечтали о том светлом дне, когда Огнев наденет на их палец заветное обручальное кольцо.

Однако Евгению было не до однокурсниц. Он был влюблен еще со школьной скамьи в продавщицу отдела „Канцелярские товары“ центрального универмага, которая была старше Огнева на четыре года.

Каково же было удивление однокурсников, когда первого сентября Евгений Огнев пришел в институт с обручальным кольцом. Он стал первым из парней на курсе, кто влез в петлю под названием „брак“.

спустя месяц курс потрясла еще одна весть. Женился лучший друг Огнева — Антон Жеманов. С рождением ребенка Антон не затянул. Спустя одиннадцать месяцев после свадьбы на свет появилась Катька, в которой отец души не чаял.

Огнев витал в облаках и был счастлив, что рядом с ним находится женщина, которую он с каждым днем все больше и больше любит. Раиса — веселая, умная с чувством юмора женщина, обладала тем зарядом энергии, который как магнит притягивал людей.

Вскоре Раиса заболела. Одна больница сменялась другой, один лечащий врач — другим, но так конкретно диагноз никто установить не мог.

Три последних года жизни Раисы превратили жизнь Евгения в кромешный ад. Больная постоянно устраивала истерики. Огнев с каждым днем все дальше и дальше отдалялся от своей больной супруги. Он просился в любые командировки, только бы не появляться в квартире.

* * *

— Женька, посмотри, на кого ты похож! Кожа, да кости. Живой труп! На тебя же страшно смотреть! — всплеснув руками, проговорила супруга Жеманова, как только Огнев переступил порог их квартиры.

— Я больше так жить не могу… Рая постоянно мне устраивает истерики. Говорит, что я сплю со всеми бабами подряд.

— Тебе нужно немного расслабиться…

— Как? — уставившись своими большими карими глазами на жену друга, спросил он.

— Заведи себе любовницу.

— Заведи… Тебе легко сказать, заведи… Можно подумать, что приличные женщины валяются… Бери — не хочу.

— В этом деле не обязательно, чтобы женщина была „приличной“. Главное, чтобы она согревала твою душу, и тебе с ней было хорошо.

Огнев косо взглянул на Нину, которая холодными глазами изучала его лицо. Она что-то долго еще говорила по поводу женщин, но мозги Евгения отключились.

Выйдя из гостеприимной квартиры, молодой человек почувствовал, что в его душе поселилась надежда на случайную встречу с женщиной, которая согрела бы его обледеневшую душу.

Такая встреча не заставила себя долго ждать. Женщина появилась у Евгения спустя неделю после разговора с Ниной. У молодого человека вновь пробудилась жажда к жизни. Одна женщина стала сменяться другой, одна постель — другой.

Последние месяцы перед смертью Раиса не вставала и Евгений, предчувствуя ее скорую кончину, старался больше времени проводить у постели жены, на время позабыв о женщинах. Рая умерла на руках мужа. Он же и закрыл ей глаза.

Потянулись долгие месяцы депрессии. Мужчина никак не мог прийти в себя. Покойная жена приходила к нему во сне, прося прощения за то, что доставила столько хлопот.

По прошествии года после смерти супруги жизнь тридцатилетнего мужчины вошла в свое русло. Он по-прежнему рвался в командировки, как в бой, где отдыхал не только душой, но и телом. Сколько женщин было у него, Огнев и не помнил. Да и зачем это было помнить? Ему нравилась беззаботная жизнь, которая была похожа на праздник. Евгений никогда всецело не погружался в пучину любовных страстей, ему было все равно, какая женщина на данном этапе окружает его своею лаской и теплом.

Женщины, встречавшиеся на его пути, наоборот, стремились не только затянуть Огнева в постель, но и связать его брачными узами. Как только Евгений видел, что „дело“ принимает крутой оборот, он расставался с очередной подругой.

Любовь нежданно-негаданно ворвалась в жизнь мужчины, и он понял, что влюблен, как студент-первокурсник. Возникшее чувство с кровью впиталось в его сердце, выедая, как коррозия, каждый миллиметр живой ткани. Евгений потерял покой и сон. Он не мог думать ни о ком другом, как о той, которая перевернула его жизнь и заставила по-новому взглянуть на мир. Эта болезнь под названием „любовь“ выбила из колеи жизни генерального директора объединения „Фортуна“.

Избранницей его сердца стала дочь Антона Павловича Жеманова — Катенька.

* * *

— Дядя Женя, я думаю, что вы не забыли, что в субботу у меня день рождения, — произнесла девушка, войдя в кабинет своего крестного отца.

— Конечно же, помню, моя прелесть, — пытаясь поцеловать Катеньку в щеку, произнес Огнев.

— У меня есть к вам одна просьба…

— Да… Я слушаю… Какая?

— Я не хочу, чтобы рядом с вами на моем дне рождения была очередная ваша подружка.

Огнев заулыбался, показывая свои белые ровные зубы. Он попытался еще раз поцеловать свою крестницу в щеку, но она ловко отвернула голову в сторону.

— Вам не удастся меня затянуть в постель. К категории „стрекоз“ я не отношусь.

— Катька… Я тебя не узнаю… Ты уже стала взрослой.

Девушка легкой походкой направилась к двери и, прищурив свои громадные синие глаза, резко повернувшись лицом к Огневу, спросила:

— Евгений Петрович, вы хоть приблизительно знаете, сколько женщин вы сделали несчастными?

Никогда до сего момента Огнев не обращал внимания на дочь друга. Он считал Катьку еще ребенком и только сейчас понял, что перед ним стоит не маленькая девочка, а ослепительной красоты девушка, которая может свести с ума любого мужчину.

Эту ночь генеральный директор спал один в своей постели. Студентка-второкурсница стояла у него перед глазами. Евгений представлял, как девушка лежит рядом с ним и говорит слова любви совершенно не так, как говорили ему сотни женщин, которых он менял чаще, чем носки.

* * *

Евгений Петрович не мог дождаться субботы. Умом он прекрасно понимал, что Жеманова никак не может стать его очередной жертвой, подругой по постели, но инстинкт и сердце стремились к восемнадцатилетней девушке.

В таком приподнятом, лирическом настроении, когда окружающий мир казался Евгению только в розовом и голубом цвете, Огнев себя давно не помнил.

И вот он дождался субботы, долгожданной субботы. Именинница встретила гостя в голубом, летящем, как облако облегающем фигуру платье.

— Ты сегодня очаровательна, — поцеловав студентку в губы, произнес ее крестный отец.

— Странно… Очень странно… Вы только сейчас заметили, что я очаровательна?

— Извини…

— Прощаю, — произнесла она и, дотронувшись рукой до плеча Огнева, слегка прикрыла веки.

Мужчина еще раз бросил взгляд на платье именинницы. Материал был настолько тонким, что Евгений Петрович моментально представил себе все изгибы юного тела, которые были до сей поры ему еще незнакомы.

Один гость за другим приглашали Жеманову на танец, и девушка в этом находила какое-то утешение. Она украдкой смотрела на своего крестного отца.

— Дядя Женя, что же вы ждете?! Пригласите меня на танец. Может, так случится, что следующий свой день рождения я уже буду законной чьей-то супругой, — произнесла именинница, слегка откинув голову и моргнув своими длинными, густыми, как у куклы, ресницами.

Огнев видел, как мерно дышала женская грудь, нуждающаяся в ласке. Евгений не скрывал своего нетерпения прижать к груди это хрупкое существо и сказать ей комплимент.

Дочь друга протянула свои руки навстречу неизвестному и Огнев, не теряя ни одной драгоценной секунды, закружился в вальсе с той, которую еще неделю назад считал ребенком.

Горячее тело юной леди обжигало грудь человека, который за последние годы познал не одну сотню женщин.

— Дядя Женя, что случилось?! — спросила она, кружась в вальсе, почувствовав дикое, почти нечеловеческое дыхание Огнева, — Вам плохо?

— Нет… Нет… Я опьянен…

 

— Мной или водкой? — рассмеявшись, спросила именинница.

— Тобой, — сквозь зубы процедил он.

* * *

Домой Евгений Петрович Огнев явился мрачнее тучи. Не раздеваясь, он лег на кровать. Мужчина пытался гнать от себя мысли о молодой девушке, но они все сильнее и сильнее внедрялись в его сердце. Он не знал, как поступить ему в данной ситуации, чего дальше ждать и на что надеяться. Евгений боялся одного — что это мимолетное влечение может перерасти в любовь.

* * *

Прошло несколько дней после дня рождения Жемановой, как в кабинете Огнева раздался звонок. Звонила Екатерина. Она настоятельно просила встретиться с ней по очень важному вопросу.

На следующий день в назначенное время студентка сидела за длинным столом в кабинете Огнева.

— Чем могу быть полезен, моя прелесть? — спросил Евгений Петрович, не отводя взгляда от юной леди.

— Мой отец сказал, что у вас освобождается место секретаря, — самоуверенно взглянув в глаза Огневу, произнесла дочь друга, — Моя школьная подруга, Ольга, ищет работу.

— Надо подумать.

— Что тут думать?! Ольга неплохо печатает… Да и вообще… Девушка что надо… Вы не пожалеете…

Жеманова поднялась со стула и, подойдя к Огневу, погладила его по густой шевелюре.

— Да… — протяжно произнес он, взглянув оценивающим взглядом на девушку.

— Возьмите Ольку на работу… Я буду в свободное время ее навещать и заодно у меня появится шанс лишний раз увидеть вас.

* * *

Екатерина не обманула Огнева. Она все чаще и чаще стала появляться в приемной. Мужчина совсем потерял сон, каждую ночь он мысленно погружался в удивительный мир чувств. Евгений Петрович ревновал студентку ко всем представителям мужского пола, будь то студент или мужчина довольно таки преклонного возраста. Иногда, лежа в постели, он представлял Жеманову в роли своей супруги. Генеральный директор согласен был упорядочить свой беспутный образ жизни, к которому привык за долгие годы своего одиночества, и подчиниться воле восемнадцатилетней девчонки.

* * *

— Дядя Женя, вы бы не могли дать мне ключи от своей дачи? — протягивая руку, произнесла Жеманова, едва переступив порог кабинета Огнева, — Только, ради бога, не спрашивайте, зачем…

— Ключи? От дачи?

— Можете дать и от квартиры, где хранятся деньги… Возьму с удовольствием и ключи, и деньги! — рассмеявшись, произнесла она.

— У тебя есть парень? — настойчиво спросил он.

— Парень? Что вы понимаете под словом „парень“?

Огнев хотел прижать девушку к своей груди, сказать, что лишился сна, что она есть та прекрасная фея, которая пробудила в нем то чувство, которое люди называют любовью. Он откинулся на спинку кресла, и, не стесняясь, окинул взглядом Жеманову с ног до головы.

— Что вы на меня так смотрите? Влюбились, что ли? Бывает… Бывает такое в вашем-то возрасте…

Она подошла к столу и, сев на край как раз перед самым носом у Огнева, перебросила одну ногу на другую.

Евгений Петрович рассмеялся и снова откинулся на спинку кресла.

— Я — дорогая девушка… Очень дорогая… Боюсь, что не в тот орешек вы вцепились. Он вам не по зубам.

— Ты так думаешь?!

— Уверена… Ключи… Я жду ключи… — произнесла она таинственным голосом, протягивая руку.

Он поднялся с кресла и, подойдя к сейфу, извлек из него связку ключей.

Поблагодарив друга семьи за оказанную услугу, Екатерина покинула кабинет Огнева.

„Вот и конец… Так скоро пришел конец… А было ли начало? — грустно подумал Огнев, — Она разожгла в моем сердце огонь, она же его и потушила… Стерва. Сумасшедшая баба… Нет… Нет… Она совершенно не похожа на тех женщин, с которыми мне приходилось иметь дела… Она никогда не отдаст свое сердце первому встречному мужчине… В ее глазах огонь, а в сердце — страсть… Она — как зверь… Как тигрица, как львица… Ее нельзя загнать в клетку, в ней она погибнет. Ей нужен простор. Размах. Она хочет любви… Сумасшедшей, страстной любви…“

Евгений Петрович закурил. Но одной сигареты ему оказалось мало. Неизвестно, сколько бы времени у него ушло на это удовольствие, если бы в кабинет не вошла уборщица. Она взглянула на часы, и Огнев понял, что ему нужно уже собираться домой.

Сев в машину, Евгений Петрович решил ехать на дачу и посмотреть, с кем проводит время его крестница.

„Так, — решил он, — В этом деле главное — настойчивость и наглость. Да… Да… Настойчивость и наглость… Если рядом с Катькой окажется молодой парень, то я всегда найду у него какой-то изъян и сразу же скажу об этом вслух, а если на месте любовника я увижу мужчину старше ее, то спрошу: разве в нашей стране нет настоящих парней, что ты бросилась в объятия к старикашке?“

С этими мыслями Огнев подъехал к своей даче. Не успела машина въехать во двор, как на пороге дома Евгений Петрович увидел Жеманову. Она стояла с босыми ногами в коротеньком голубом ситцевом халатике, едва прикрывающем трусики. Взгляд мужчины был устремлен на длинные женские ноги.

— Я знала, что вы приедете. Что, „не вынесла душа поэта“? Как я вас заманила в ловушку? Никогда не думала, что вы так легко попадетесь в нее.

— Я не понимаю… О чем это ты ведешь речь…

Огнев подошел к крыльцу. Он увидел, как в глазах у девушки вспыхнул огонь, стремительно забилось сердце в груди, а в душе поселился зверь. Евгений Петрович не помнил, как прижался к юному телу всем своим телом, как обвил руки вокруг ее шеи и как впился губами в ее губы. Он не заметил, как небрежно завязанный поясок упал под ноги и коротенький халат распахнулся. Огнев моментально почувствовал тепло ее молодого женского тела.

Мужчина сдерживал себя сколько мог, но в конце концов сдался. Его руки прошлись по изгибам тела Жемановой, уводя его в мир таинственного. В ответ на его ласки тело студентки напряглось, охваченное порывом чувств.

— Ты — сатана… Дьяволица… Ведьма… Колдунья… — шептали его уста, хватая воздух в перерывах между поцелуями.

Он небрежно ногой толкнул входную дверь дома, и она распахнулась, открывая ему путь в неведомый ранее мир.

По стройному телу Катерины прошел трепет. Они переступили порог дома и он, схватив ее на руки, понес, как драгоценную сокровищницу, в спальную комнату, которая, до сей поры, служила мужчине пристанищем встречавшихся на его пути женщин.

— Ты — такая.… Такая соблазнительная… Я не могу больше… Катенька… Девочка моя…

Он сбросил с ее плеч халат и расстегнул бюстгальтер.

Девушка изогнулась и слегка вздрогнула в тот миг, когда годившийся ей в отцы уже зрелый мужчина стал покрывать поцелуями ее обнаженную грудь.

Катерина уже приближалась к тому состоянию, когда разум теряет свою власть над человеком. Она безумными глазами смотрела на Огнева, растворяясь в наслаждении. Ее взгляд молил о том, чтобы эти прекрасные минуты никогда не кончались.

Мужские руки в очередной раз скользнули по телу Катерины, обхватив ее за талию.

От страха перед неизвестностью, от ранее неизведанной боли, девушка вскрикнула в тот момент, когда превратилась в женщину.

— Нет… Нет… — растерянно произнес Огнев, испуганными глазами посмотрев на обнаженное тело любимой, — Этого не может быть…

Он обхватил руками свою голову и сжал ее, как в тисках.

Евгений Петрович стал что-то невнятное бурчать себе под нос.

— Дядя Женя, я так счастлива.

Она слегка приподнялась и коснулась пальцами его обнаженного тела.

— Катенька… Что я наделал?

* * *

Спустя два дня Огнев с Жемановой вновь встретились на даче.

Их тела, слившись воедино, представляли собой необитаемый экзотический остров, который принадлежал только им двоим.

* * *

Огнев никогда не испытывал ничего подобного. Он мог часами смотреть на спящую Катеньку и наслаждаться ее красотой и молодостью.

Евгений Петрович никак не мог поверить, что эта девушка, которую он превратил в женщину, еще с детства безумно любила его.

— Я люблю вас, дядя Женя… Безумно люблю… Скажите… Только скажите правду… Ведь вы меня не бросите? — ее глаза были полны слез и тревог, — Я так ждала… Так долго ждала того момента…

Женщины, которых знал прежде Огнев, предпочитали не давать, а только получать наслаждения — так казалось в те минуты мужчине.

Катенька была совсем другой. По-детски наивной и неопытной в этих делах.

* * *

— Оставь мою дочь в покое, Ка-за-но-ва! — ворвавшись в кабинет генерального директора объединения „Фортуна“, взбешенно закричал Антон Павлович Жеманов, схватив Огнева за свитер, — Тебе что, баб мало?! Я убью тебя! Как ты посмел?! Я… Я… Для тебя ничего нет святого!

— Успокойся, — как можно спокойнее произнес Евгений Петрович, — Я люблю твою дочь.

— Что? Что? Ты любишь мою дочь?! Насмешил… Да я убью тебя… Слышишь? Убью!

— Поздно… Поздно меня, Антоша, убивать… Ты скоро станешь дедом.

— Что?! Что ты сказал?!

 

— Катька беременна.

Лицо Жеманова моментально покрылось красными пятнами. Мужчина издал страшный звук, нечто среднее между стоном и криком ужаса, какой издает человек, узнав о смерти близкого и дорогого ему человека. Он закрыл лицо руками.

— Нет… Нет… Не надо со мной так шутить… Ты же знаешь, что у меня больное сердце… Скажи… Скажи, что это неправда…

— Что ты против меня имеешь?! Единственный мой недостаток в том, что я немолод… Я тебя прекрасно понимаю… Не о таком ты зяте мечтал… Не о таком…

— Да пошел ты…

Жеманов со злостью хлопнул дверью и покинул кабинет Огнева. Три дня друзья играли в молчанку, стараясь избегать друг друга. Наконец нервы Антона Павловича не выдержали, и он вошел в кабинет к другу:

— Я знал, точнее, догадывался, что этим дело закончится. Со стороны оно всегда виднее… Катька в тебя была влюблена еще ребенком. А когда она стала взрослой, — Жеманов на какие-то доли секунды замолчал, — Она любит тебя… Очень любит.

— Не волнуйся, друг… Я для твоей дочери буду хорошим мужем. Я люблю ее. Не мне тебе рассказывать, насколько бывает сильна любовь в нашем возрасте.

* * *

Прошло сорок дней с того дня, как умерла Катенька, страшной, мученической смертью.

Огнев с Жемановым были в командировке в Париже и Катенька на время перешла жить к матери, которая попросила свою дочь поехать за город и отвезти продукты своей школьной приятельнице, которая сломала ногу.

Немного задержавшись в гостях, молодая женщина села в пустой вагон электрички.

Нашли Катеньку грибники только на четвертые сутки в лесопарке. Она лежала в зарослях кустов в нескольких метрах от железнодорожного полотна, изнасилованная, со множеством ножевых ранений.

А спустя неделю в том же лесопарке был обнаружен труп еще одной молодой женщины. Всего за три месяца за городом, было найдено пять трупов молодых женщин, чьи мужья были на много лет старше своих покойных жен.

* * *

Катенька умерла, оставив Огневу троих малолетних детей, старшему Женечке вот-вот должно было исполниться четыре года, а младшим девочкам-близнецам всего-навсего было только шесть месяцев. Вместе со смертью любимой женщины мужчина потерял и все надежды на будущее. Он никак не мог себе представить, что будет делать без своей милой Катьки, которую безумно любил и лелеял, как редкий экзотический цветок, оберегая от всех невзгод. Все эти сорок дней мысли Евгения Павловича были заняты покойной женой. Он думал о ней везде, где бы только ни находился и что бы только ни делал. Ему казалось, что он мало уделял ей внимания, все время, просиживая либо в своем кабинете на работе, либо мотаясь по командировкам. Сейчас он винил себя за то, что мало говорил ей ласковых и нежных слов, мало доставлял жене радостей.

* * *

С той поры минуло чуть больше, чем три года. Мужчина, насиловавший, а затем убивавший женщин, так и не был пойман.

Огнев за эти годы заметно постарел, осунулся. Он продал квартиру и перешел жить к Жемановым. Кроме работы его практически ничего не интересовало. Воспитанием детей занялась мать Катерины.

Евгений Петрович был в очередной командировке в Санкт-Петербурге. По коридору отеля шла высокая, кареглазая шатенка в брючном костюме. Взгляд мужчины упал на колье, которое было надето на шее у незнакомки. Мужчину бросило в дрожь. Нет, он никак не мог ошибиться. Это было колье его покойной жены, которое он привез Катеньке из Египта и подарил на двадцатилетие.

Огнев окликнул женщину.

— Извините, — слегка вздрогнувшим голосом спросил он, — откуда у вас это колье?

— Что, нравится? Мне тоже нравится… Это подарок…

— Подарок?!

— Да. Мне его подарил один мой знакомый три года назад. Я его надеваю только по большим праздникам. Знаете… Оно мне приносит счастье.

— Это колье моей покойной жены, — проговорил Огнев на одном дыхании, стараясь не смотреть в глаза женщины, — Оно было надето на ней в день смерти. Она с ним практически никогда не расставалась.

— Нет… Нет… Этого не может быть… Мне его подарил Эдик… Он никого не мог убить! Вы… Вы что-то путаете, — слегка заикаясь, произнесла женщина, — Эдик любил красивые вещи… Но чтобы за них убивать?! Нет…

Огнев предложил незнакомке пройти в ее номер, и она любезно согласилась. Мужчина вытащил из записной книжки фотографию Катеньки и протянул ее женщине. На нее смотрела молодая, улыбающаяся женщина с точно таким же колье, которое в данный момент украшало ее шею.

Евгений Петрович видел, как задергался правый глаз, и задрожали руки сидевшей напротив женщины.

— Возможно, таких колье было два… Эдик… Нет… Он был так нежен со мной…

Она, попросив разрешения, достала из кожаной „крокодильей“ сумочки пачку сигарет и закурила.

— Я с ним познакомилась на речке, куда с подругой пришла загорать. Он выделялся среди остальных мужчин. Высокий, стройный, подтянутый он шел по песчаному пляжу, как по подиуму. Моя подруга сказала, что она его знает, и что он уже несколько месяцев как работает в нашей поликлинике гинекологом. Так уж получилось, что в тот же вечер мы с ним были близки. Я его была старше на шестнадцать лет, но разница в возрасте не смутила его, а наоборот…

— Что наоборот? — тревожно спросил Огнев.

Незнакомка сделала глубокую затяжку и, протянув Евгению Петровичу фотографию, продолжила начатый рассказ:

— Эдик… Эдуард Константинович Касько пережил очень глубокую душевную травму.

— Извините, как вы сказали, Эдуард Константинович Касько? — переспросил мужчина.

— Да… От него ушла жена. Она, можно сказать, сбежала от него к мужчине, который был на двадцать восемь лет старше ее. Он мог позволить женщине ощутить себя женщиной. А что мог ей дать участковый врач-гинеколог? Она Эдику запретила даже встречаться с дочерью, говоря, что у нее есть другой папа, который богат и всесилен. Мой друг не смог пережить такую сердечную драму и покинул город, в котором осталась его жена с дочерью.

— А где сейчас ваш друг?

— Это что, для вас так важно?

— Да.

— Он сейчас в тюрьме. По-дурацки все как-то вышло. Женщина, у которой он жил на квартире, случайно, когда убирала в комнате Касько, нашла драгоценную брошь, которая пропала из квартиры ее дочери. На суде выяснилось, что они были в интимных отношениях, и молодая женщина подарила Эдику эту брошку. Все было бы ничего, но Касько вдруг сказал, что брал взятки у своих пациентов. Зачем он это сказал, для меня загадка. Мы с ним собирались пожениться. Скоро будет амнистия и его выпустят на свободу. Сразу же после суда я продала квартиру и переехала в другой город.

— Мне все сейчас стало ясно, — поднимаясь с кресла, произнес Огнев, — Ваш друг, Касько, убийца. Он был лечащим врачом не только моей Катеньки, но и всех тех безвинно загубленных душ, которые были найдены в лесопарке. Так он мстил женщинам, своим пациенткам, у которых были мужья-старики. А брошь… Или взятки… Ему таким способом нужно было оттянуть время…

— Нет… Нет… — закрыв лицо руками, плача, проговорила женщина, — Эдик… Он не мог так поступить… Не мог…

Огнев вышел из номера незнакомки и поспешил в свой, чтобы позвонить Антону Жеманову и сообщить ему, что человек, который убил мать троих малолетних детей, найден.

29 марта 2004 г.

Город Кобленц (Koblenz), Германия.