Магда поставила на окно картонный лист. Приперла его сапогами, что бы не упал. Она делала так уже много раз. Она сидит на кровати и плачет, уронив голову на грудь. Ей двадцать восемь лет, а жизнь никак не поворачивается к ней своей светлой стороной. С последним кавалером она рассталась сама, по крайней мере ей это так казалось. Она посчитала, что живут они слишком далеко друг от друга, и встречи по одной неделе в два месяца ее не устраивали. А может и устраивали, да только он и не намекал, что хотел бы переехать поближе к ней. Она не нужна им, но уже давно научилась верить, что это они ей не нужны… А ведь он был шофером… И у него была женщина, с которой он расстался, как он говорил, из-за нее, Магды… Он был мил, улыбка его светила словно солнце, и у него было мягкое, нежное и безволосое тело…

Магда плачет. Ей горько.

 

Багсо ложится спать рано, в половине десятого. Он работает уборщиком в банке, в том, что если пройти до конца улицы и повернуть налево, только на противоположной стороне. В пять утра он приходит в банк. Охранник открывает ему, Багсо одевает свой серый комбинезон и натирает полы. Потом он отправляется в центр города, в мясные ряды, где одевает на себя огромный синий фартук с длинными завязками: их он заводит за спину и потом завязывает спереди посреди своего круглого живота. Багсо любит женщин, но боится поднять на них глаза, и только иногда, украдкой, из-под своих косматых бровей, смотрит им вслед.

Сегодня ночью Багсо спал беспокойно, его руки блуждали под одеялом ощупывая собственное тело… Он проснулся. Резко сел на кровати. Потом спустил ноги на прохладный мраморный пол и зажег маленькую лампу на тумбочке.

 

 

Магда решила пойти к Аходор.

Аходор гадала долго, шевелила губами и закатывала глаза. Она увидела что-то сомнительное, перемешала карты, разложила снова. И, вздохнув глубоко и многозначительно, сказала Магде, что в ближайшее время изменений в ее, Магдиной, жизни не предвидится. Велела Магде быть осторожнее и не заводить знакомств с новыми людьми. "Над тобой нависла серьезная опасность". Но Аходор не сказала только, что увидела в картах молодого и красивого суриканца, с которым судьба сведет Магду. Она соврала. Она позавидовала Магде.

Магда, прикрывая лицо руками и шарахаясь от прохожих, шла домой быстрыми шагами.

"Эй! Ты что это?" - буркнул Багсо, которого она толкнула плечом. Багсо с недовольным видом потер плечо, но даже такое невинное и кратковремнное прикосновение женщины было ему приятно.

 

…На утро Аходор умерла. Вернее, ее убили. Пришедшая к ней на сеанс толстуха Лила, обнаружила ее на полу с нелепо разбросанными в стороны руками и ногами. В глазах Аходор застыл ужас, а раскрытый рот был полон монет. У Лилы перехватило дыхание, колыхая телесами она бросилась вниз по лестнице; на улице воздух со свистом зашел ей в грудь и она истошно закричала.

 

…Ночью Магда опять плакала. Долго горел свет в ее комнате. Багсо возвращался из местной забегаловки на углу перед банком, где он сидел один в углу, пил пиво и смотрел на веселящихся соблазнительных, но каких-то грязных девиц. Девицы висли на плечах своих спутников, жарко шептали что-то им в уши, после чего дико хохотали, отвратительно откидывая головы и обнажая плохие зубы.

Багсо увидел свет в окне Магды. Остановился перед домом и долго стоял, задрав голову. Он думал о Магде. Невольно потер плечо, в которое она толкнула его. Он знал Магду с детства. Он помнил как она сидела на пыльных ступеньках своего подъезда, щурилась от солнца в кривой улыбке. Он помнил, как у нее начали наливаться груди и бедра, а потом Магда закончила школу и пошла работать уборщицей в гостиницу недалеко от порта. Сейчас она, кажется, работала горничной. У нее было складное серое платьице и белый передник. Волосы она туго стягивала резинкой и скручивала в необыкновенно круглый и ровный пучок. Она была слишком молода для него. Моложе на целых пятнадцать лет. Но и это не было бы проблемой, если бы Багсо был суриканцем или если бы у него было что предложить ей. Или хоть бы живот не был таким круглым. Багсо машинально погладил себя по животу, вздохнул, и побрел в сторону своего дома, слегка загребая песок туфлями.

А Магда уже спала. Так и не погасив света.

Наутро ей суждено было узнать о смерти Аходор.

 

У молодого и смуглого следователя были коротко остриженные усики и белоснежная рубашка с мокрыми разводами подмышками. Мальчишки во дворе сразу рассказали ему, что Магда была вчера у покойницы Аходор.

Инку долго расспрашивал Магду о том, в какое время она пришла к Аходор, что делала и когда ушла. Магда сначала плакала, потом успокоилась, отвечала коротко, сглатывала слюну и внутренние слезы, и боялась поднять на следователя глаза. А Инку наптрал и надвигался на нее, - она чувствовала жар его тела, он наклонял голову и пытался заглянуть ей в глаза.

- Вы не заметили, была ли покойница чем-то взволнованна, смотрела ли на часы, ждала ли кого?

«Да нет же, нет!» Ничего такого Магда припомнить не могла. Она и не знала Аходор очень близко. Хоть и приходила погадать несколько раз. Аходор почти всегда сидела дома. Доставщик с рынка приносил ей продукты, а, если кто-то и звонил к ней в дверь, то она старалась решить все вопросы, не впуская посетителя в квартиру, да и сама порога не переступала. Стояла, слегка скрытая одной из тяжелых зеленых гардин, висевших непосредственно за дверью, и даже не отпускала ладони от дверной ручки.

- Вообще-то, - задумавшись, произнесла Магда - она, наверное, всегда чего-то опасалась.

Еще один шаг назад – икры ее уперлись в кушетку, и она машинально села.

- Встаньте, немедленно встаньте! Мы еще не закончили осмотр комнаты, - следователь испуганно оглянулся на дверь. Он не стал рассказывать девушке, как умерла Аходор, но колышащая телесами Лила уже давно разнесла по кварталу свой страшный рассказ, который обрастал все новыми и новыми ужасными подробностями.

 

Пришли какие-то люди, толпились в прихожей, и молодой следователь вступил с ними в оживленную беседу. Говорили шепотом. Кричали шепотом - явно спорили. Время от времени бросали косые взгляды на Магду.

А Магда смотрела на следователя, на его прилипшую к спине рубашку, волнистые волосы, зачесанные назад, и думала, что никогда не видела его раньше. В гостинице у них то и дело что-то происходило, и первых кого расспрашивала полиция, были горничные. Следователь, наверное, был суриканцем и его собеседники иногда называли его Инку. «Следователь Инку».

Она поймала себя на мысли, что совсем перестала думать о смерти бедняжки Аходор и застыдилась. Она обвела глазами комнату и...

- Вы не должны покидать город, - раздался голос Инку. - Вы...Ты... Мы нашли здесь вот это, в этом, верно, убийца принес монеты, - и он показал ей синий бархатистый мешок. Магда сразу узнала мешок и золотую эмблему на нем, в такие мешки у них в гостинице проживающие складывают для горничных личное белье для стирки.

Магда машинально протянула руку к мешку, их через ее руки прошли сотни, но Инку тут же опустил его в бумажный пакет, где он до этого и лежал.

- Тебе нельзя выезжать за пределы города. Можешь идти.

 

Магда шла домой и думала о том, что кто-то из постояльцев гостиницы убил бедную Аходор, и, что этот человек может все еще там. Ей стало не по себе. Ей и в голову не приходило, что полиция в первую очередь подозревает ее.

 

Вечером Магда лежала в постели и думала про Инку. Она перевела взгляд на окно - в окнах напротив уже не было света: она с детства боялась ночных окон. Ей казалось, что кто-то следит за ней в окно. Она выскользнула из постели, поставила на окно картонку, как обычно, и подперла ее высокими сапогами. Села на кровать и долго всматривалась в образовавшуюся выше картонки щель и небо в ней. В щели ей померещились два вспыхнувших глаза. Она прыгнула в постель, накрылась одеялом с головой - сердце ее колотилось. "Надо купить шторы, - подумала Магда. - Красивые, легкие, с яркими цветами. Или нет, лучше с маленькими веселыми ангелами". При этой мысли ей стало легко, и Магда уснула…

 

А на улице, прислонившись спиной к дереву, стоял Багсо. Он видел, как белая рубашка Магды мелькнула в темноте комнаты, как в окне появилась картонка. Все это Багсо видел уже множество раз, когда случалось поздно возвращаться домой. Но сегодня Багсо поднял с земли небольшую тяжелую сумку и отправился в противоположную от своего дома сторону…

 

 

Покойницу Аходор в районе знали плохо. Вернее, про нее вспоминали, когда бросали мужья и любовники, когда становилось невмоготу от одиночества и хотелось хоть чуть-чуть поверить в будущее, или, хотя бы, просто начать надеяться. Все знали, что Аходор есть, знали, где она живет, но мало кто знал ее в лицо. Продукты ей регулярно приносил посыльный с рынка, да местные мальчишки иногда бросали ей в окно камень и разбегались врассыпную. Но, когда в округе дела любовно-семейные шли гладко, рождались крикливые новорожденные, в тени вечерних магнолий обнимались парочки, - про Аходор забывали. Забывали надолго, и она не напоминала о себе. Лишь один раз в месяц спускалась она по короткой лесенке парадного входа, в темных одеждах, несмотря на любую жару, в очках, и направлялась решительно на городской терминал, и уезжала куда-то на загородном автобусе, и никого в округе не интересовало - куда.

Сейчас, в смерти своей, Аходор обрела популярность, о ней говорили все, судачили, кто-то знал больше, кто-то меньше, а кто-то и вовсе ничего. Знатоки говорили, что приехала она из маленькой деревни, что она была потомственной гадалкой, и, что кто-то в ее родне служил циркачом.

 

Но кое-кто в городе знал, что бабка Аходор, красавица Аци, жгучая, белозубая Аци, работала в цирке наездницей. Цирк кочевал из города в город. У Аци были черные волнистые волосы, крутые бедра и тонкие лодыжки. Она была дикой и недотрогой, многие из труппы пытались завязать с ней отношения, но Аци только дико смеялась в ответ, обнажая все свои белоснежные зубы, трясла юбками и стучала каблуком. Аци гадала на картах, и предсказания сбывались… Но однажды Аци занемогла, потом располнела и стала чаще обращаться к старику Кишу затягивать ей потуже корсет. Иногда в глазах ее предательски блестели слезы, но Аци лишь крепче сжимала губы. Однажды ночью она разбудила старика Киша, стояла тяжело дыша, опершись рукой о косяк двери его вагончика. Лицо ее раскраснелось и вспотело.

- Нагрей чистой воды, Киш, и помоги мне… - мне надо родить.

Киш не сказал ничего в ответ, он был ловкий старик - у него был номер с обезьянками - и он хорошо разбирался в знахарском деле, лечил цирковых зверей и частенько помогал людям.

 

Аци родила девочку. Девочка была маленькая - семимесячная - и вся… кривая… Уродина, одним словом. Странно изогнутые руки и ноги, сплющенная с одного боку голова и левая сторона лица. Аци прятала свою беременность в корсете, продолжала при этом выполнять прыжки и перевороты на лошади, и - искалечила ребенка.

Аци посмотрела на девочку и закрыла лицо руками:

- Мы прокляты. Я и эта моя дочь. Я принесла ее в жертву своей свободе. Хоть бы она умерла!..

Но девочка не умерла. Она лежала на полотенце, смотрела в потолок своими синими глазами, головка набок, подрагивала своими кривыми конечностями и молча открывала ротик. Ротик ее раскрывался широко, и носик сморщивался и лобик, - казалось, что должен был раздаться истошный младенческий крик, но! - ни звука.

Аци ушла с ней в деревню, там нашла кормилицу и бабку, которая согласилась смотреть за девочкой. Пробыла с девочкой еще два дня и ушла. Ушла навсегда. И даже когда в город приезжал цирк, бывшая кормилица и бабка ходили смотреть на наездницу. Наездница там была, но она была очень худая, и глаза у нее были потухшие, и женщины возвращались восвояси, решив, что это, верно, не она.

 

 

Уродину, дочку циркачки, назвали Анид. Анид росла смирной и тихой девочкой. Кривые конечности ее немного вытянулись и выпрямились с годами, и в широких одеждах не так шокировали глаз. Лишь лицо ее красивое, материнское, с одного боку и вогнутое с выпуклым глазом с другой стороны, да завал тела направо-назад оставались прежними.

Она выросла в очень худую большеротую девушку. Была терпелива и трудолюбива: старалась во всем по-возможности помогать бабке по дому и со скотиной. Ходила в школу, где у нее появились подруги, с которыми она с удовольствием проводила время, болтала, а точнее говоря, слушала, что те рассказывают о своих похождениях, о парнях, о первых сексуальных опытах. Анид слушала, слушала внимательно, наклонив голову и забывшись, и слюна вытекала из уголка рта искалеченной половины лица. Она мечтала о парнях, о любви и объятиях. Она знала, что ей понравится обниматься. Ей обязательно понравится обниматься.

Анид никто никогда не ласкал, только бабка изредка гладила ее по голове. Лишь однажды, когда ей было лет одиннадцать, к ним в дом постучался старик, сказал, что странник и попросился на ночлег. Старик весь вечер оживленно беседовал с бабкой Анид, рассказывал какие-то восхитительно забавные истории про цирк и путешествия. Бабка хохотала и краснела, - такой Анид ее никогда не видела раньше. Анид уснула, не дослушав их рассказов. На утро старик ушел. Перед уходом он подошел к Анид, погладил ее по голове, взял ее лицо в свои руки, внимательно заглянул в ей в глаза и сказал: "Девочка моя. Красавица моя. Живи, как сможешь. Бог простит и поможет".

И Анид заплакала. Заплакала от страшной боли холодным кольцом стиснувшей ее сердце. "Не плачь, девочка, - сказала бабка, - теперь мы не пропадем".

Анид посмотрела на бабку, ничего не понимая, проковыляла в дом и до вечера не появлялась на глаза. Лежала на кровати, смотрела на жирных мотыльков, бьющихся о стекло. Мотыльки видели жизнь за стеклом, но не могли ее иметь. Анид хотела умереть, но не хотела убивать себя.

 

 

Деревенские девушки часто ездили в соседний городок выпить вина да поболтать с парнями. До города ходил старенький облупившийся автобус. Когда же он ломался, то девушки ходили несколько километров пешком. Анид же так далеко ходить своими ногами не могла, тогда она просто выходила к калитке и махала уходящим рукой.

В городе была красивая, обрамленная лавровым кустарником площадь, над которой в южной ранней темноте зажигались волшебным желтым светом фонари. Иногда в окне на втором этаже включали пластинки, а в праздничные дни приезжали музыканты, и уж тогда танцевала не только молодежь.

Анид не танцевала, но с удовольствием смотрела на танцующие пары. Анид ловко гадала на картах и молодежь с удовольствием собиралась вокруг ее скамьи и получали желанные и нежеланные ответы на свои вопросы и проблемы. Анид была добра к людям и блаженно улыбалась желтым фонарям. Кто-то искренне хорошо относился к ней, а кто-то злобно посмеивался над ней за ее спиной. Но бедная девушка не слышала этого, она читала карты, читала любовь в глазах людей и не чувствовала подвоха.

 

Но однажды это произошло. Как это случилось, не понял никто. Вокруг нее крутился один пухлый паренек, совсем еще ребенок, лет тринадцати, он обычно садился на лавочку с "красивой" стороны Анид и мог просидеть так весь вечер, иногда нежно поглаживая ее по плечу. Анид скашивала на него взгляд и одаряла его улыбкой.

То ли кто-то надсмеялся над убогой, то ли сделал это на спор, хохмы ради, но Анид стала беременна. Бабка хваталась за голову и выкрикивала проклятья в сторону городка. Но делать было нечего.

Анид с любовью и любопытством гладила свой растущий живот, ходить ей стало совсем тяжело. Кривой позвоночник не выдерживал беременности. Анид лежала в постели, смотрела в потолок, улыбалась своим мыслям и воспоминаниям. Крутила в руках колоду карт и раскладывала мудреные пасьянсы на краю постели.

Девочка родилась здоровая, тяжелая и крикучая. Анид же во время родов не произнесла ни звука, как и при собственном рождении, только улыбалась. Бабка принимала роды сама, качала головой и вытирала ей полотенцем пот со лба. Улыбалась Анид и потом, глядя на свою громогласную дочь.

"Аходор, - сказала она. - Это - Аходор". После разрешения от бремени Анид так и не встала больше, роды лишили ее подвижности, но она ловко подтягивалась на руках, присаживалась, кормила дочь, играла с ней и учила ее раскладывать судьбы на картах.

 

Вся жизнь маленькой Аходор проходила вокруг материнской постели. Иногда, редко, мать поднимали и высаживали на кресло. Аходор любила мать и не осознавала ее уродства.

 

Наступило школьное время. Там, в школе, Аходор узнала многое: и что ее мать подброшенная уродина, что ее бабку-циркачку обманул мужчина, и что ее, Аходор, рождение сделало мать полной калекой. Аходор била обидчиков, плевалась, царапала и кусала им руки, приходила домой злая, забивалась в темный угол и ненавидела их - осообенно мальчишек, а в последствии и мужчин, от которых, как она поняла, - в этой жизни одни несчастья… Да и где они: ее дед и отец? Нет, и не надо.

После школы Аходор бежала домой, что бы быть рядом с матерью и раскладывать колоду на краю ее постели.

Бабка умерла. Теперь ухаживать за матерью могла только сама Аходор. Она ловко справлялась со своими обязанностями и не желала менять своей жизни или выходить в люди. Она купила тяжелые шторы на окна. В их доме почти всегда царил полумрак. В городе у плотника она заказала специальную кровать для матери с перекладиной над изголовьем. Мать могла подтягиваться, держась за перекладину, и ловко переносить тело на кресло на колесиках. Аходор не желала другой жизни, но настало время, когда она стала вздрагивать, услышав мужские голоса за окном или, моясь под бочкой, намыливая свое тело, она гладила и гладила его, грудь и бедра, и меж бедер. Там было мягко и рыхло, и тянуло в животе, и хотелось тугих объятий. Тело требовало мужчину. Аходор злилась, стучала кулачком в стенку банной кабинки и гнала, гнала эти мысли! Но мать опередила ее.

- Поезжай в город, детка, - сказала, улыбаясь Анид, - пора тебе строить свою жизнь. На жизнь картами ты заработаешь. Да и у нас есть деньги, дочка. Твоя бабка, моя мать, была цирковая наездница, и во время выступлений ей бросали монеты. Она была очень красивая, и публика не хотела, чтоб она прекращала танцевать. Ей бросали много-много монет. После выступления они сметали стружки и собирали деньги. Ей доставалось больше всех. Когда она умерла, все деньги, которые она скопила, передали твоей бабке, для меня. Возьми часть этих денег и поезжай в город. Живи среди людей. Найди себе жениха. Я не пропаду. А Зида, соседка, будет помогать мне.

Мать улыбалась и гладила дочь по голове. Аходор слушала мать, стиснув зубы. Потом поняла, что плачет, слезы текли по виску, мочили волосы и материнскую постель.

Что в них в мужчинах - одно предательство! Но раз мать хочет - она поедет.

 

 

 

Магда не могла заставить себя перестать думать об Инку.

Он рисовался ей с другими женщинами, улыбающийся, многозначительно обнимающий их за талию и заглядывающий им в глаза. Он был так красив, что у него не могло не быть женщины. Да, что там! Женщин! Любая девушка захотела бы быть с ним, а разве мужчина может устоять от такого соблазна! Магда воображала себе, как он пьет с женщинами пряное ледяное вино, и что он пьяный и смеющийся выходит с одной счастливицей из кабачка. Они заходят в тень подворотни, и он прижимает ее к стене, и любит прям там же быстро и потно, царапая ей спину о шершавый камень арки и блестящая прядь волос спадает ему на лицо.

Она тоже хотела так. Хоть раз в жизни.

 

На следующий день Магде было велено прийти в участок и посмотреть на фотографии участкового архива, на тот случай, если она вдруг узнает кого-нибудь подозрительного. Поскольку преступник, видимо, проживал в гостинице, в которой она работала, или, может, даже сам служил там, то кому, как ни незамужним горничным, обращать внимание на мужчин постояльцев.

 

Магда шла быстро, нервничала, теребила форменный передник и вытирала пот с переносицы тыльной стороной ладони. Зашла в прохладный каменный подъезд дома, в котором на втором этаже сидели следователи, потопталась перед дверью, посокрушалась, что, вероятно, вспотела сильнее, чем хотелось бы, вздохнула и сказала себе еще раз: "Нет! Не вздумай думать о нем так!" и решительно открыла дверь.

Несколько столов: за некоторыми сидели люди, писали, читали газеты. Вентилятор на тумбочке в углу перегонял сигаретный дым из одного угла комнаты в другой.

- Хей, вам кого? - раздался голос из-за дымовой завесы.

- Мне к инспектору Инку, смотреть фотографии, - ответила Магда куда-то в центр комнаты, чтоб не ошибиться.

Инку стоял у окна, он немедленно обернулся и пригласил Магду к себе за стол. Положил перед ней альбом с фотографиями и снова встал у окна.

- Не торопись. Смотри внимательно, - сказал он.

Магда поерзала на стуле и начала сосредоточено смотреть в глядящие прямо ей в глаза лица. Одно лицо в самом конце альбома показалось ей знакомым. Это был пожилой мужчина, которого она определенно где-то видела, но не могла вспомнить где.

- Мне кажется, я где-то видела этого человека. Но я не могу сказать где... Это, что... Преступник?

- Нет, - Инку склонился над альбомом и всмотрелся в лицо на фотографии, - это управляющий нашим городским терминалом. Он находится в розыске; родные и сотрудники сообщили, что его нет ни дома, ни на работе уже несколько дней. - Может, ты встречала его на терминале?

- Я там уже несколько лет не была, - ответила Магда. - А вот Аходор... Она, кажется, частенько куда-то уезжала.

У Инку в глазах промелькнула искра. Он заметно засуетился:

- Ну ладно. Ты попробуй, все-таки, вспомнить, где ты могла видеть его. Мы можем встретиться вечером. В семь часов. Идет?

От его слов у Магды в голове разлился туман, и мысли отяжелели.

- Я работаю до девяти.

- Лады, тогда в половине десятого. В этом местечке, ты знаешь на углу возле Национального Банка. Я буду ждать тебя там.

Магда шла на работу и никак не могла понять, что это было. И что это будет вечером: свидание или деловая встреча?

Гудок дудки медицинского экипажа оборвал ее мысли, сердце остановилось на миг, как оно останавливалось каждый раз, когда еще была жива мама. В голове просветлело и она перестала думать про Инку. Пришла в гостиницу, сменила передник и приступила к работе.

Где же она могла видеть этого старика с фотографии? Где?

 

Магда пришла в кафе, как ей показалось, раньше времени. Бармен, старый знакомый, еще школьный приятель, сделал приветственный жест рукой и указал кивком головы на пустой столик в углу возле окна.

Было душно, накурено.

Встретился еще один старый приятель, сын маминой подруги, толстый длинноволосый Ловот со сросшимися на переносице бровями. Шумно отодвинул стул и сел за столик Магды не спросившись. Ловот сидел и болтал о своей жизни, Магда никак не могла заставить себя слушать его, и только переводила взгляд с улицы за окном на дверь. Ловот упомянул Аходор, Магда вздрогнула и посмотрела на Ловота. Сразу вспомнилось, что Ловот живет в том же парадном, что и Аходор. Жила...

- Я тебе говорю, что это он. Багсо, - продолжал начатую мысль Ловот. - Знаешь Багсо? Уборщик на рынке. Он был у нее вечером. Ушел поздно, пробежал мимо меня по лестнице, чуть не сшиб. С сумкой.

- Я не знаю... Не знаю никакого Багсо. На рынке, говоришь?.. - Магда силилась думать, но выходило плохо.

- Да-а! Трет пол шваброй в мясных рядах, а сам воняет хлоркой. Молчун такой, пузатый. За сорок уж, а все без семьи. Видать, она ему нагадала что-то не то, вот он ее и хлопнул по голове. А может было что у них?.. - Ловот молча захохотал, тело его содрогалось и подпрыгивало, и рот застыл в отвратительном оскале.

Магда посмотрела на рот Ловота и подумала о бедняжке Аходор: "А что, кто-то ударил ее по голове? Откуда Ловот знает?"

В этот момент снизу, из подсобного подвального помещения бара, вышел Инку. Выходит, он уже давно находился там, но что делал, не известно.

- Вот - следователь, - сказала Магда Ловоту, - ему и расскажи о своих подозрениях.

Вместо этого Ловот изменился в лице, и быстрым шагом вышел из бара. Дверь распахнулась, и, непридерживаемая, захлопнулась с грохотом так, что звякнули стаканы на полках в баре.

Инку сел, подвинулся вместе со стулом и махнул человеку в баре.

- Ну что, вспомнила?

- Нет.

- На работе все спокойно? Никаких новых странных людей?

- Нет, - Магда улыбнулась. И немного успокоилась. - Нет, все в порядке. Маленький город, ничего не происходит.

Бармен принес два запотевших стакана с пивом.

- Пей, - сказал Инку.

- Угу.

- Так уж ничего и не происходит, говоришь? А как же эта вот история?

- Нет, я не имела это в виду... - Магда покраснела. - Это ужасная, ужасная история. Бедная Аходор. Мы так ее мало знали… Да и как ведь тут, она и сама не заводила подруг! А она хорошая была - это видно было сразу… Никогда не откажет, в какое время к ней не приди. И чаем травяным напоет и успокоит, и погадает потом… А парень этот, что выскочил, как ошпаренный, говорит, что видел у нее кого-то вечером, какого-то Багсо. Уборщика с рынка. Хлоркой, говорит, он пахнет… Ой, что это я разболталась...

Магда опомнилась и заметила, что Инку смотрит на нее широко открытыми глазами.

- Я все это знаю, Магда, - сказал Инку.

- Знаешь? Откуда? Ах, ну да... Вы же, наверное, уже всех давно опросили. И в подъезде Аходор тоже... Так ведь?

Инку покачал отрицательно головой:

- Я же не могу всего тебе рассказать.

Он замолчал. Отхлебывал пиво, - блестящие пряди упали ему на лицо.

Магда сглотнула свои грешные мысли и посмотрела в окно.

Сидели молча. Казалось вечность. На улице стало совсем темно. Черные тучи заволокли небо, и даже луна не освещала светлой песчаной дороги.

Инку привычным движением отбросил пряди назад. На лбу у него появились капли пота.

- Духота. Сейчас прольется. Ты знаешь, что-то в этом убийстве не то, - сказал он медленно, растягивая слова. - Что-то не то...

Магда слушала Инку, выпрямив спину.

- А почему мы, вообще, здесь, вдвоем, ...инспектор?

Инку поднял глаза на Магду, и несколько секунд смотрел молча, словно хотел увидеть в ее глазах ответ и на свой и на ее вопрос.

- Пойдем, - вместо ответа сказал он, - я провожу тебя домой.

Было уже совсем поздно. На улице дул сильный ветер и надувал юбку. Ветер был теплый и влажный, и пах водорослями и ночными цветами. Дождь никак не начинался.

По тому, как Инку шел к ее дому, Магда поняла, что он знает, где она живет.

 

Инку зашел к ней в подъезд, поднялся на этаж и зашел вместе с ней в квартиру. Руки у Магды дрожали, она никак не могла открыть ключом дверь.

На кухне Инку подошел к раковине, налил полный стакан воды и медленно выпил до дна. Утер рукой рот и сказал безапелляционно:

- Я останусь здесь. Где ты спишь?

Магда показала ему на кровать у окна. "Так и не купила я шторы!" - подумала она.

- Ты ложись, уже поздно, - сказал Инку, - а я посижу на кухне.

Магда молча кивнула.

Она сбросила туфли, прилегла на край кровати и натянула на ноги одеяло.

Инку выключил свет. Было тихо. Так тихо, когда слышишь внутренний шум в ушах.

Придет ли он к ней в постель или действительно будет сидеть на кухне. И, вообще, зачем он остался здесь? И почему она позволила ему остаться?

Магда лежала, не решаясь оглянуться, и смотрела в черное окно. Опять показалось, что что-то мелькнуло в окне, и блеснули два горящих глаза. Она зажмурилась. Ей не хотелось оборачиваться, но казалось, что в квартире никого больше нет. И еще каждую секунду казалось ей, что вот-вот он дотронется до ее плеча или волос… Но ничего такого не происходило.

Посреди ночи Магда проснулась, словно ее толкнули. За окном с шумом лилась вода. Спиной к ее спине на ее постели лежал и тихо спал Инку.

Душно. Как душно! Она тихо встала и пошла выпить воды. Стояла со стаканом, облокотившись на стену, и смотрела на мирно спящего инспектора. Инку заворочался, задышал, лицо его начало подергиваться, и он вдруг четко произнес сквозь сон:

- Прости… Прости меня, Аходор...

Стакан выпал из рук Магды и с хлопком разбился об пол...

 

 

Вентилятор швырял в лицо прокуренный воздух, волосы бились по лбу и щекам.

- Ну что еще такое?! - в который раз повторил Инку.

Магда только молча вертела отрицательно головой и сильнее вжималась в стул. В участке еще никого не было.

- Я тебе говорю, что мы знали, что твоя жизнь может быть в опасности. Мы должны были приглядывать за тобой, что бы не было беды, - Инку оперся о стол двумя руками и нависал над Магдой.

Мир в глазах Магды сужался и сужался. Ее жизнь в опасности! Какой опасности? Откуда? Инку, о прикосновениях которого она так мечтала, был приставлен полицией... Она так и не сказала ему, что он сказал во сне, и сейчас посматривала на него с опаской, потому как: в чем он мог бы быть виноват перед Аходор. А вдруг?..

Какой ничтожной и раздавленной казалась ей ее жизнь.

 

Да нет же, она не станет просто так сидеть, сложа руки. Она сама выяснит все до конца.

 

Магда вышла из прохладного подъезда. После ночного дождя пахло мокрым песком и крапивой. Улицы были еще совсем пусты. Слишком рано. Самое время зайти в гостиницу, предупредить, что ее несколько дней не будет на работе. Она туго затянула волосы резинкой, запахнула кофточку и, устремив взгляд себе под ноги, отправилась в гостиницу. Потом на терминал… Да. На терминал.

 

В здании городского терминала на деревянных скамьях сидели, полусидели, лежали и спали люди. Сквозь овальное окно под потолком молочным веером струился свет. Мимо прошел жандарм. Его шаги звонким эхом отпружинили от потолка. Магда поежилась и огляделась по сторонам: обшарпанная дверь уборной комнаты, служебная комната, кассы. Разумеется надо начать с кассирш. Они должны помнить.

Нет, кассирши не помнили, а точнее, одна была новенькая, а вторая что-то припоминала, да и про убийство слышала, но вспомнить, куда Аходор покупала билет, - не могла. Кассирша стала говорить Магде, что у них пропал директор, и, что никто не знает, что дальше будет. При этом кассирша перешла на таинственный шепот и придвинулась вплотную к поцарапанному стеклу кабинки.

 

Магда побродила еще вокруг, посмотрела на старенькие скособоченные на сторону пассажирского выхода автобусы и на ничего не говорящие таблички на лобовом стекле.

Вернулась обратно в гулкое здание и присела на край скамьи.

- Привет, сладкая, - раздался голос слева.

Магда повернула голову, - рядом сидел круглолицый мужчина, бездомного вида со слипшимися волосами, без передних зубов и с бельмом на левом глазу. Он протянул свою почерневшую руку и многозначительно сжал Магде предплечье.

- Сладкая.

Магда резко встала.

- Что вам надо? Оставьте меня! - сердце ее заколотилось и она начала одергивать кофточку, - Оставьте меня!

- Какая ты симпатичная, Сладкая, - бродяга продолжал улыбаться своим беззубым ртом. - Я тебя здесь раньше не видел. А ведь я здесь за столько лет всех выучил... Сядь ко мне, Сладкая.

Тогда Магда набрала в грудь воздуха и выдохнула:

- Ага, пойдем, сладкий, я куплю тебе стаканчик пряного…

 

 

Анид сидела на кровати. Напротив в кресле сидел мужчина. Свет из окна скрывал его лицо, оставляя только контур фигуры. Мужчина нервно мял свои ладони.

- Я могу и завтра сходить, - сказал он.

- Иди сейчас. А я посижу. Иди. - Анид улыбнулась. Годы не сделали ее уродливее. Она ловко разговаривала с людьми, чуть повернув голову на бок, и заплетала лентой, начавшие седеть волосы, прикрывая наполовину выпученный глаз.

Мужчина встал и вышел из комнаты.

- Я скоренько.

Анид видела в окно, как он прошел через двор, закрыл калитку, и рама окна скрыла его.

Анид тихо запела:

«Не придет к нам в дом беда,

Вон ее на двор,

Спи, родная, спи, звезда,

Дочка, Аходор...»

 

Она уронила голову на грудь и замолчала. Она сидела так долго, словно окаменела, пока за стеной не раздался щелчок замка. Она чуть вздрогнула.

 

 

Автобус трясло на кочках. Люди в автобусе, как хорошо сработанный танцевальный коллектив, совершали ритмичный дорожный танец.

влево…

прыг...

влево и влево...

прыг, прыг, прыг...

ух! - вправо...

Упал большой металлический бак на заднем ряду. Мужчина наклонился и долго не мог словить его из-за тряски за ушко.

Женщина напротив Магды крепко сжимала в объятиях поросенка. На последней кочке поросенок взвизгнул и практически вырвался из ее рук. Женщина завернула его потуже в тряпку, сжала губы и уставилась на Магду. Магда одернула кофточку, сложила руки на груди и отвела взгляд в окно. Она сидела против движения и через заднее стекло видела, как за автобусом поднимается пыль. Слева была практически отвесная гора, а справа обрыв или овраг, который она со своего места не видела, но видела макушки деревьев, растущих на дне обрыва. "Как он мог? Почему он не сказал ей сразу? Она так верила... И это свидание... и эта ночь".

Она вспомнила его шею и грудь сквозь расстегнутый ворот рубашки, когда он пил воду у нее на кухне. Отер рот… Он ведь, верно, хороший парень, только что-то странное с ним. И ведь, наверняка, он суриканец. А что она, Магда? Бабка по материной линии была суриканкой. Значит мать - полукровка. А отец Магды был местный, островной, с ярко выраженными узкими миндалевидными глазами. Магда получилась красивая, складная, но вот с парнями ей не везло. Отец, особенно после смерти матери, уговаривал ее переехать к нему на остров и помогать ему в полях. Работа на островах была тяжелая, и там, в сезон, работало много молодых и сильных мужчин. Но Магда предпочла остаться жить в городе, где она привыкла жить с матерью. Сменила старую квартиру на свою теперешнюю, маленькую и так, до конца, не привыкла и не устроилась.

 

Автобус тряхнуло еще раз, и он остановился. Шофер вышел, походил вокруг, открыл какой-то люк, - оттуда повалил густой пар.

- Дальше не поедем, - сказал он вяло, поднявшись обратно в автобус.

Магда осталась сидеть на своем месте и наблюдала, как, покорно и не сокрушаясь, люди сошли с автобуса и разошлись в разные стороны.

Шофер повязал голову платком, узлом на затылке, достал бутылку воды, наклонившись куда-то вглубь шоферской кабины, и обернулся к Магде:

- Чего сидишь? Приехали. Выходи.

Магда вышла на пыльную дорогу. Вдалеке она слышала, как повизгивал поросенок ее попутчицы: животное почувствовало волю и отчаянно сопротивлялось объятиям хозяйки.

- А куда идти-то? – неуверенно cпросила она шофера.

- А кому куда удобно.

И Магда пошла в сторону движения автобуса, зайдя в тень от откоса.

Зайдя за поворот, она с неудовольствием отметила, что не видит перед собой тех, которые ушли вперед раньше ее. Но, что было делать? Только идти.

 

 

Вечерело. Магда проголодалась и очень устала. Шла часа два. Или три?.. Туфли стали седыми от пыли. На прямых участках дороги она могла видеть, как вдалеке шли люди с ее автобуса, но потом и они пропали. По дороге попалось несколько тропок, ответвлений от основной дороги, вероятно, попутчики ушли этими тропами. Магда знала, что главная дорога ведет прямо в деревню, поэтому старалась не поддаваться сомнениям.

 

Дорога обошла холм со скалистым откосом и вышла в долину. По обе стороны долины далеко в сизой дымке стояли низкие горы. Далеко впереди, где горы сходились ближе, начала зажигаться окнами деревня. Идти было еще далеко, но Магда была рада, что уже видит людское жилье. Она прибавила шагу, так как вечер падал стремительно, и холодный; по обе стороны дороги начал сгущаться туман. Стояла удивительная тишина. Не стрекотали цикады. Совсем не так как дома. Что-то прошуршало в высокой траве. Магда остановилась, задержала дыхание, прижав руки к сердцу, и несколько секунд старалась всмотреться в темноту. "Скорее, скорее к людям!"

 

На подходе к деревне стояла старая церковь, окруженная каменным забором, внутри горел тусклый свет. За церковью пошли дома. Маленькие, обмазанные белой глиной. Обвитые виноградом террасы или окна в темноте казались выеденными или откушенными местами. Тишину деревни разрезал далекий смех. Рядом скрипнула дверь, открылась. Черная фигура в ярком свете дверного проема направилась куда-то вдоль стены дома.

- Послушайте! Эй! - cказала Магда довольно громко, но не крича.

Фигура остановилась и замерла.

- Вы слышите меня?

- Кто там? - голос ломкий, не то женщина, не тот подросток.

- Я иду издалека, я ищу одного человека. Вы мне можете подсказать?

- Кто там, Лошта? С кем ты разговариваешь? - в проеме показалась еще одна фигура.

Магда приблизилась к забору, надеясь, что ее смогут разглядеть.

- Это я спрашиваю. Меня зовут Магда. Я приехала издалека. Наш автобус сломался, и пришлось идти пешком. Я ищу одного человека, который, по всей вероятности, живет здесь. Вы не можете мне подсказать?

Фигура отделилась от дома и подошла к Магде по другую сторону забора. В темноте Магда рассмотрела красивое лицо женщины лет тридцати. Женщина внимательно посмотрела в глаза Магде и, видимо, успокоилась.

- Лошта. Иди куда шел, - поторопила она сына прочь от лишних разговоров. - Кто вам нужен?

- Моя хорошая знакомая. Вы знаете, она... (Нет, не говорить всего!) приезжала сюда часто из города. Может навестить кого. Ее зовут Аходор. Вам знакомо это имя?

Женщина пригладила волосы одной рукой, оглянулась на сына. Парень скрылся в темноту за углом домика.

- Аходор, - повторила Магда.

- Да, конечно, знаю. Аходор живет в городе, но часто приезжает.

"Она ничего не знает", - поняла Магда.

- Здесь, - продолжала женщина, - живет ее мать. Ее зовут Анид. Анид живет в третьем доме от школы, по левой стороне. Вы знаете Анид?

- Нет. Просто у меня к ней важный разговор. Спасибо вам большое, - улыбнулась Магда. - Я пойду. Значит дальше по дороге, до школы. А школу легко узнать?

- Да, легко. Это самое большое здание в нашей деревне. Слегка в глубине от дороги, высокий розовый забор, сейчас правда не увидишь цвета… Раньше это был частная вилла - теперь школа.

- Спасибо еще раз, я пойду, - Магда сделала несколько решительных шагов в темноту.

- Постойте! Как вас?

- Магда.

- Да. Магда. Постойте. Если вы не торопитесь, то оставайтесь у нас. Вы же никогда не встречали Анид. Не знаете… какая она? Она, вероятно, уже спит. Лучше пойти с утра.

От этих слов женщины Магда внезапно почувствовала, что очень устала, и что наткнется на черные окна и запертую дверь… А у этой женщины такое приветливое лицо, и есть сын. Они явно достойные и мирные люди.

- Ой. Пожалуй, да... С вашего позволения...

Женщина открыла калитку и впустила Магду во двор. Лошта уже вернулся из-за дома и с любопытством разглядывал Магду. Это был мальчик лет двенадцати, очень похожий на свою мать.

- Лошта! В дом! - строго сказала мать. Пропустила вперед сына, потом Магду, затем зашла сама и заперла дверь. - Садитесь, - указала на лавку у тяжелого деревянного стола с толстыми ножками.

Магда села на лавку и огляделась по сторонам. Миниатюрная комната, низкий потолок, белые стены, у противоположной стены такой же деревянный посудный шкаф, справа плита и рукомойник, над ними полки. На полках банки и букетики сушеных трав. Цветные расшитые полотенца на крючке.

- Умойтесь, - сказала женщина, - а принесу вам хлеба, меда и молока.

 

Магда макала домашний хлеб в мисочку и медом и запивала молоком. Ей казалось, что вкусней этой еды она давно не отведывала.

- Я все еще не знаю как вас зовут.

- Меня зовут Мари Лиин, - женщина слегка улыбнулась. - Так вы не знаете Анид?

- Нет, я никогда ее не встречала. Мне очень нужно с ней поговорить. Это важно.

 

Женщина рассказала Магде об Анид и немного про их деревню. Магда внимательно слушала и жевала хлеб. Это все было удивительно, необыкновенно и немного страшно.

- Дети ходят к ней часто, она читает им книги. Особенно, когда хворает учительница или ее дети, - у нее, у учительницы, их пятеро. Она вообще-то городская, но вышла замуж за местного. А Анид дети очень любят. Лошта тоже.

Она обернулась в сторону двери, видимо ведущую в спальную комнату, и умилительно улыбнулась.

- А как там Аходор? – спросила Мари Лиин. - Мы учились в одно время, но потом я уехала к матери в город, а когда я вернулась, - она снова посмотрела на дверь в спальню, - Аходор уже уехала к морю… Вы же оттуда? Из Мотиньо?

- Да.

- Ну и как?

- Что как?

- Как она там, Аходор? Приезжает ведь, бегом мимо всех, сразу к матери. Я уже несколько лет с ней не разговаривала.

- Она.. Ее... Она умерла.

Женщина ахнула и закрыла рот рукой. Потом закрыла лицо руками и закачала головой.

- Ах, Анид, Анид. Бедная Анид.

Она замолчала. Магда молчала тоже.

Мари Лиин опустила руки. На лице остались красные пятна.

- Она знает?

- Кто? Мать?

- Да, Анид знает?

Магда пожала плечами.

- А я и не знаю, - она поняла, что если ей придется обрушить эту новость на мать Аходор, то это будет нелегко.

- Так вас послали ей сообщить? - спросила Мари Лиин.

- Нет, - Магда задумалось о том, стоит ли ей говорить что-то этой совершенно новой знакомой. Но потом решила, что, какой может от этого быть вред, тем более она в этой деревне никого больше не знает. И, может, это даже хорошо, чтоб кто-то был в курсе ее дел.

И она рассказала Мари Лиин о том, что Аходор перед смертью нагадала ей опасность. И что это же ей сказали в участке, и что они что-то знают, приставили за ней приглядывать инспектора, при мысли об Инку она вздохнула и сбилась... И что она вообще не понимает, как это может все касаться ее. И, что она хотела узнать, куда ездила Аходор, потому что это могло как-то бы пролить свет на события произошедшие за последние три дня.

Мари Лиин сочувственно качала головой.

- Вот ведь как жизнь поворачивается, - сказала она. - Ну,... давайте отдыхать. Я вам дам подушку и стеганку и вы можете прилечь прям здесь на лавке. Она широкая, я здесь бывает днем отдыхаю, когда на улице пекло. Я встаю очень рано - поработать пока не очень жарко. Так что отдыхайте спокойно.

Она запахнула ажурную шаль поверх белой длинной рубахи и ускользнула в низкую дверь спальной комнаты. Вернулась с подушкой и стеганым одеялом, выключила свет и снова ускользнула.

Магда поколотила подушку, завернулась одеялом и легла на лавку.

 

Сон не шел. Лавка была жесткая, но дело было явно не в этом. Лежать, особенно на спине, было удобно. Но усталость прошла. Она не могла перестать думать о всем том, что ей рассказала Мари Лиин. А помимо всего остального Мари Лиин рассказала, что в здании школы раньше жил богатый человек. У него в долине, где шла по дороге Магда, были виноградники, а сейчас высохли. Что у него была молодая жена, а потом он внезапно умер. Все в деревне думали, что эта молодая отравила его. А потом из-за нее убили друг друга два его сына. Видимо подрались, один убил другого, а сам потерял сознание. Ночью же какое-то животное пришло с гор и перегрызло ему горло. А животных в горах много. Магда вспомнила шорох в траве и содрогнулась... Вдову же богача больше никто никогда не видел. Дом стоял и старился много лет, а потом власти штата позволили школе перебраться туда.

Магда приподнялась на локтях и посмотрела в окно. Тучи разошлись и выглянула луна. В свете луны стало светло, она видела забор и улицу и столбики кипарисов на другой стороне улицы. Соседние дома, мазанные белой глиной ярко светились отраженным светом луны. Все предметы бросали на землю синие лунные тени. Магда подошла к двери. Засов простой. Выйти, пройтись по улице до школы и до дома Анид? Это же совсем рядом. Она вернется обратно через пять минут. Уж больно светло и соблазнительно было снаружи.

Дверь предательски скрипнула. Магда замерла и прислушалась. Тишина. Вышла, закрыла дверь, и пошла по тропинке к калитке, потом на улицу. Черными гигантскими медведями лежали и спали горы. Было холодно. Магда быстрым шагом пошла по улице. Светло, как днем. Слева начался высокий каменный забор. "Школа". Подумала Магда. Здание школы был настоящий каменный особняк. На колоннах, держащих железные ворота, сидели маленькие каменные ангелы. От резких теней в свете луны у них были злые лица. Магда быстро пошла дальше. Один заборчик. Другой, с палисадником. Третий... Вот он домик Анид. Такой же как и все остальные: белый, с просмоленной крышей. В доме темно и тихо. Перед домом громоздкий деревянный стул с высокой спинкой и высокими подлокотниками. Табуретка, видимо в качестве подставки для ног. Ни цветов, ни шиповника. Дикие кусты на границе с домиком слева. Калитка приоткрыта. Магда зашла в дворик. Подошла к окну. Похоже, что внутри дома были зашторены окна. Так может быть в доме еще не спят? Она пошла влево вдоль дома и за угол. Левое плечо царапали разбросавшие свои ветки не видавшие ухода кусты. Подошла к окну. Приложила руки к лицу, чтоб закрыть свет луны и прислонилась к стеклу. И вдруг чьи-то сильные руки обвили ее сзади, зажали рот рукой и потащили за дом, в темноту...

 

 

В пятку одной туфли набился песок, вторая слетела. Магда пыталась вывернуться из стальных объятий и встать на ноги, но лишь молотила пятками песок и боль в груди усиливалась. За домом человек остановился и стал садиться на землю, увлекая ее за собой. Дышать было жарко и мокро, в голове стучало; его рука все еще зажимала Магде рот, а вторая крепко держала ее в обхват.

- Ты, кто такая? А?.. Что ты тут делаешь? - дышал в ухо горячий шепот.

Магда закатывала глаза, что бы увидеть хоть часть его лица, но не видела. Рука у него была длинная, тонкая и сильная как вишневая плеть, с бледной, покрытой пигментными пятнами кожей.

Магда опять попыталась вывернуться, но он только сильнее стискивал ей грудь.

- Отпустите мне рот, - говорила Магда, надеясь, что он сможет различить ее слова сквозь этот потный и вонючий плен. - Я не буду кричать!.. Отпустите мне рот!..

И вдруг… толчок в спину, - объятия ослабли и рука бандита спала с ее лица. От неожиданности Магда подалась вперед, упала на колени и тут же прыжком развернулась лицом к нападавшему, сев на песок. Мужчина безвольной кучкой лежал на земле лицом вниз, а над ним с тяжелым табуретом в руках, как белая глыба, возвышалась Мари Лиин в своей ночной рубахе, и волосы разметались по ее плечам. За стуком внутри головы Магда не почувствовала как Мари Лиин опустила табурет на голову обидчику.

- Ты что же ушла... в ночи-то? - тяжело дыша сказала женщина.- У нас тут не годится по ночам-то расхаживать. Не безопасно это. А это… кто? - Мари Лиин качнула табуретом на лежащее тело. И вдруг силуэт Мари Лиин почернел, и за ее спиной пожелтела темнота: в доме зажгли лампу.

Мари Лиин сделала два шага назад до угла дома и посмотрела в сторону окна. Хлопнула дверь, и послышались шаги: кто-то из дома шел в их сторону. Магда чувствовала, что Мари Лиин смотрит этому человеку в лицо, молча и напряженно… Но сама Магда по-прежнему сидела на холодной земле за домом, ноги ее обмякли, и мысли отказывались выполнять свою работу.

Быстрые шаги. Почти бегом. Остановился… Из-за угла протянулась рука и осторожно взяла табурет из руки Мари Лиин. Рука Мари Лиин безвольно повисла вдоль тела.

- Спокойно. Спокойно. Все в порядке... Что тут произошло? - раздался спокойный и очень знакомый голос. Рядом с Мари Лиин появилась фигура мужчины в белой рубашке. Присел на одно колено, откинул волосы с лица, дотронулся до лежащего тела, до плеча… до шеи. Поднял взгляд на Магду. - И что тут у вас произошло? И что ты тут делаешь?

- Инку? - голос не слушался. Магда смотрела на него и никак не могла отделить бред от реальности. Ее затрясло и подступила резкая тошнота. Потом все пропало.

 

 

Чернота.

Пустота.

Сквозь толстую и рыхлую как подушка кашу в голове едва просачивались булькающие слова.

- Да, потуже... И ноги...

Хлопок. Сон слегка сотрясся.

Опять тишина.

- Машина придет рано утром, - голоса становились звонче и четче. - Сейчас нет уже смысла. Выйдет затемно, с первым солнцем здесь. Ну, что он?

- Да, ничего. Лежит тихо, - сказал второй мужской голос. - Глазами вон ворочает.

Каша в голове подпрыгивала с каждым шагом.

- Что же ты наделал, а? Как же ты мог...

Шаги приблизились, и прохладная ладонь опустилась Магде на лоб.

Магда открыла глаза.

Инку пристально смотрел ей в лицо.

- Ну, что? С возвращением. Неугомонная. И куда тебя понесло?

Магда сглотнула сухим ртом.

- Дайте воды.

- Дай воды, слышь? - обратился Инку к кому-то за спиной.

Подошел невысокий полный мужчина и подал Инку стакан.

Магда села на кровати, взяла воду и жадно выпила. В пальцах рук еще был песок. Мутило и кружилась голова.

Она поморгала с усилием и потерла глаза тыльной стороной ладоней. Убрала волосы с лица. И осмотрелась кругом. Сама она лежала на высокой кровати. У изголовья кровати деревянная рама, еще наклонные круглые, выкрашенные темным лаком деревянные перекладины и одна поперек, с парой светлых, с протертых до дерева, пятен.

Напротив у окна в большом деревянном кресле сидела и легко улыбалась женщина с очень странной внешностью: у нее было кривое лицо, голова наклонена на бок, волосы сплетены и лежали на одну сторону по плечу и по левой части груди. На ней было пышное синее платье.

Возле женщины стоял полный мужчина, тот, который подал стакан с водой. Слева у стены лежал на полу человек. Лежал неподвижно с открытыми глазами. Иногда моргал, иначе можно было бы подумать, что он мертв. Лицо у него было испачкано землей и седые волосы растрепаны, но Магда узнала в нем начальника городского терминала.

А где же Мари Лиин? Происшедшее одним быстрым чувством метнулось внутри головы. Магда легонько кашлянула и сказала:

- Я ничего не понимаю. Я ничего не понимаю... - горькие слезы вдруг начали перекрывать ей дыхание и течь по щекам.

Женщина в кресле тоже начала плакать. Мужчина присел рядом с ней на пол и начал гладить ее по коленям.

Все молчали. Магда сморгнула слезы и вопрошающе посмотрела на Инку.

- Ты успокойся, слышишь... - сказал Инку. - Уже все, слышишь. Уже все позади.

Голос у Инку был тихий и грустный:

- Магда, - сказал он, - это - Анид. Мать Аходор.

Женщина легко улыбнулась сквозь слезы и качнула головой.

- А это – Багсо.

В знак приветствия Багсо перевел взгляд на Магду, а потом сразу на пол, вздохнул.

- А этот, там, - человек, который убил Аходор. Теперь он ответит перед законом. Рано утром приедет машина, - Инку посмотрел на часы, - да уже скоро...

- Инку!.. Но Багсо?.. Багсо, что живет в одном подъезде с Аходор? - Магда стрельнула взглядом на Анид, но та лишь опустила лицо. - Откуда он здесь?

- Наверное, надо все по порядку, - сказал Инку. - Багсо нашел Аходор. Он испугался и просидел до утра дома, но утром сразу же побежал в участок, не говоря никому ни слова. Но, к сожалению, в это время к Аходор зашла Лила. Дальше ты знаешь.

- Я хотел у нее узнать про Анид, - поднял опять на Магду спрятанные за густыми бровями глаза Багсо. - Я до этого ходил к Аходор, и она мне гадала. - Багсо явно смущался. - Она нагадала мне, что я найду свою первую любовь и вернусь к ней, - он погладил Анид по платью. - Я взял и сказал Аходор, что я очень любил женщину, которая была меня...кхм...старше, - Багсо проглотил слюну, - а потом она родила ребенка, перестала совсем ходить и больше я ее не видел. Аходор спросила как ее зовут… А потом мы еще говорили... И я ушел. На следующий день я пошел к Аходор, что бы сказать ей, что я решил ехать к ее матери, к Анид, и нашел Аходор... так... с монетами. Я очень испугался. Утром я пошел в участок и все рассказал инспектору. Мне велели идти домой. А днем ко мне пришел Инку, сказал, что он будет вести это дело. И сказал, что будет лучше, если я все-таки поеду к Анид, так как не ясно каковы мотивы и цели у преступника. Мне велели быть осторожным и внимательным. И с тех пор я здесь. И я уже никуда не уеду…

При этих его словах Анид подняла лицо, улыбнулась, приложила ладонь к своим губам, а потом к его щеке.

Багсо положил голову ей на колени.

- А почему он здесь... Зачем? - Магда указала взглядом на лежащего на полу человека.

- Я думаю, что это сейчас не самое важное, - уверенно сказал Инку, - к тому же Анид, наверное, совершенно не хочется...

- Ты знаешь, Инку, - вдруг в первый раз услышала Магда голос Анид. Голос у нее был низкий и певучий, лицо засветилось лучистыми глазами и Анид стала почти красивой, - позволь я расскажу.

 

 

- Моя мать, - начала свой рассказ Анид, - была цирковой наездницей. Бабка, которая вырастила меня, говорила, что она была необыкновенно красива. Я никогда не видела ее, но говорят, что я на нее очень похожа. - Анид склонила голову влево, повернув правую красивую половину лица к Магде. - Она не хотела связывать свою жизнь с мужчиной. Может у нее и были какие ухажеры, но она оставалась вольной птицей.

Беременность она свою скрывала в корсете. Но мама любила меня, я знаю, что любила. Она нашла для меня дом. И я свой дом очень люблю.

Однажды вечером к нам с бабкой пришел странник. Он работал в цирке с моей мамой. Он много рассказывал бабке о ней, а бабка потом рассказала мне. Он принес нам много, очень много денег. Моя мать собирала монеты, которые ей бросали на арену. Она болела после того как родила меня; не оправилась. И через несколько лет умерла. Старик, Киш, который работал в цирке с матерью - в его руки, кстати, я и появилась на свет - нашел нас и передал нам эти деньги. Но там было еще больше денег, потому что Киш забрался в сейф директора цирка и выкрал у него деньги. Со всеми этими деньгами он и пришел к нам.

- А зачем он украл деньги директора? - Удивилась Магда.

Анид вздохнула и после паузы продолжила:

- Потому что директор цирка был моим отцом… И Киш хотел наказать его.

Возникло некоторое оживление: человек на полу заерзал и задергался. Инку подошел и проверил веревки. Багсо встал и пошел ставить греть воду для чая. Было очевидно, что спать этой ночью никому не придется, так что надо было подкрепить силы.

- Директор изнасиловал мою мать, и в результате появилась я. - Анид вскинула голову. - Мать перед смертью сказала это Кишу, и тогда старик решил отомстить директору.

Человек на полу опять задергался и зывыл свозь кляп.

- Директор догадался, кто украл деньги, и убил Киша, - продолжала Анид. - Они переезжали в другой город, и мертвый Киш сутки пролежал в своем купе в вагоне. Когда дверь сломали, то обезьяны уже отгрызли ему уши, нос и пальцы.

Магда слушала, глаза ее открывались все шире и шире; голова еще немного кружилась, и все это: история, эта необыкновенная женщина, этот маленький дом с низким потолком, толстый Багсо с густыми бровями - казались ей какой-то фантазией.

- Но, постойте? Откуда вы все это знаете? - Магда обвела всех в комнате изумленным и испуганным взглядом.

- Перед смертью, старый директор, уже будучи лежачим, стал впадать в безумство, много бредил о прошлом и в бреду разговаривал со своими старыми врагами. Он сам все рассказал, - пояснила Анид.

Инку стоял у стены и грыз ноготь.

- Но кто же все это слышал? - продолжала вопрошать Магда.

- Я слышал, - Инку оторвался от стены и подошел к кровати, на которой сидела Магда. - Я слышал. Почти все последние дни я провел у его постели. Потому что это был мой дед. - Инку протянул руку в сторону извивающегося на полу пленника. - И его отец. Он тоже все слышал. Как только дед проговорился, что Киш украл деньги, что бы отдать деньги его незаконной дочери, то отец исчез... Он как-то сопоставил слухи, которые бродили на терминале с тем, что сказал дед, и ушел. Сейчас мы уже знаем, что несколько дней он прожил в вашей гостинице маскируясь и под чужим именем, а фальшивых документов, утерянных людьми на вокзале у него было на выбор. Наводил справки, уходил из гостиницы рано утром, возвращался ночью, искал… искал… и снова наводил справки. Он окончательно свихнулся. Потом он нашел Аходор, свою племянницу, но не нашел там денег. Мешок он прихватил, что бы сложить туда деньги. Но у Аходор оказалась лишь горсть этих старых монет. Было ясно, что он потом направится за деньгами сюда, к ее матери, то есть к своей незаконной сестре. Мы ждали его появления.

- Так он, - Магда кивнула на пленника, - твой отец? Боже мой, боже мой! Так значит он уби... Значит, Аходор... - племянница ему?! Убил свою племянницу?!

- Да, - продолжил Инку, - Аходор - моя кузина. - Этот негодяй - брат Анид. Когда это произошло ...с Аходор, я сразу заподозрил, что это мой сбесившийся отец.

Магда только непрерывно качала головой, как будто от этого все рассказанное должно было лучше уложиться в ее головке.

- Мой отец всегда был немного сумасшедшим, вечно придумывал какие-то сомнительные приключения на свою голову, - продолжил Инку. - После того как дед оставил администрирование цирка и осел в Мотиньо управлять терминалом, мы с матерью уже жили отдельно. Я был рад, что отца исчез из нашей жизни. И не желал встречаться с ним. Только перед смертью деда, бабка и другие родственники уговорили меня побыть с дедом в течение его последних дней, рядом с дедом просиживал и мой отец, который к тому времени уже несколько лет управлял терминалом вместо старого и больного деда.

Магда сжала лоб руками, откинула голову назад, потом отняла руки и решительно посмотрела на Анид:

- Милая, милая Анид...- Она слезла с постели и присела в ногах ее кресла. - Милая, милая Анид. Такое несчастье... – У Анид опять в глазах заблестели слезы. - Аходор, она была сильная… И добрая. И она мне нагадала опасность в тот последний раз. И я теперь понимаю почему. А у меня недавно умерла мама, и я никак не могу найти себе места. Хотите я приеду и буду жить с вами, помогать. Я все умею.

Анид погладила ее по голове:

- Спасибо, милая девочка, спасибо... Но тебе надо быть в городе, там твое будущее, поверь мне... - я знаю. А со мной теперь мой милый Багсо. Мне всю жизнь его не хватало. Ну, что, милый, надо подкрепить силы чаем?

Багсо кивнул.

- А потом, у меня теперь есть Инку, как никак, племянник.

Человек на полу опять заерзал и замычал. Инку подошел к нему поднял и посадил спиной к стене.

Багсо загромыхал кружками и выставил пряности, и мед на стол. Подошел к креслу Анид и подкатил его к столу. Магда проводила их взглядом и поняла, что ей очень хочется чаю и очень-очень хочется домой.

- Послушайте, а как же Мари Лиин? - воскликнула Магда. - Ведь это она выручила меня!

- А за Мари Лиин ты не беспокойся, - заговорила опять Анид. - Она знаешь какая. Бесстрашная и сильная. Видела мальчика-то ее? Так вот... Ну, да ладно, это потом. Давайте выпьем чаю.

 

 

Машина долго виляла по уже знакомой Магде дороге. Проехали и мимо брошенного сломанного автобуса, который так и стоял посреди дороги с раскрытыми настежь дверями. "Неужели я столько прошла?" - подумала девушка, оглянувшись в сторону исчезнувшей из виду деревни деревни.

Магда очень хотела спать и всю дорогу смотрела на верхушки деревьев на дне оврага. На душе было тепло и спокойно. Магда думала, что приедет, отоспится, и на свои выходные обязательно поедет навещать Анид.

 

Дома Магда упала на кровать и посмотрела в окно. На улице был ясный день. Окно зияло голубыми небесами, а в голубых небесах не бывает страшных, следящих за тобой глаз.

Магда проспала несколько часов. Проснувшись, ходила в город, бродила в старом городе, смотрела на играющих камушками в песке детей, и беззубых стариков на табуретках возле своих домов. Ходила в мясные ряды и купила птицу. В мясных рядах рыжий и худой мужчина, в длинном фартуке, обмотанный завязками три раза вокруг талии, остервенело намывал полы. От него и от его швабры пахло хлоркой. Магда посмотрела на него и улыбнулась.

По дороге с рынка домой Магда зашла к портному и купила три метра синей, как платье Анид, ткани, по краю материи были рассыпаны маленькие желтые цветочки.

Весь вечер Магда шила шторы, и уже к ночи повесила их на окно. Комната преобразилась, и Магде стало радостно. Купленнная птица была старая, жесткая, и тушить ее пришлось долго. Хотелось спать, но надо было закончить с готовкой.

 

Ночь настала лунная и глубокая. В открытое окно поплыли ароматы городской ночи и Магда уже собралась задвинуть свои новые шторы, как внизу в свете луны сверкнула белая рубашка. Человек скрылся в тени дерева. Магда пригляделась. Человек отделился от дерева, медленно подошел ближе к ее окну и поднял голову.

Это был Инку. Он опускал и снова поднимал голову. Чесал в затылке, пылил ботинком дорогу и снова поднимал глаза на окно. У Магды еще горел свет, и поэтому он не мог не видеть ее. Магда улыбнулась, закрыла одну створку окна, оставив вторую открытой для свежего ночного воздуха, задвинула шторы и села на кровать ждать.

 

В дверь тихонько постучали…