М. Сорский.

Copyright © 2005

 

 

 

Воскресенье.

 

 

«Мы сперва покупаем вино молодое,

Омар Хайам.

 

 

«Доброе утро, друзья! Мы с удовольствием продожаем нашу воскресную музыкальную програму...» - забормотал неизвестно зачем настроенный на девять утра радиобудильник. Виталий, не открывая глаз, протянул руку и выдернул провод приёмника из розетки.

Он попытался повернуться в постели и понял: сегодняшнее утро будет расплатой за вчерашнее веселье... «Нет, так пить нельзя...» - мелькнула в готовой взорваться голове, неоригинальная похмельная мысль. Тошнота душила, глаза не открывались... «Какого чёрта... какого чёрта я так надрался?.. Ох, мамочки.. я сегодня не встану... я просто сдохну... придурок безмозглый...» Тяжело дыша пересохшим ртом и кряхтя, он медленно перевернулся на спину, стараясь затылком нащупать прохладный угол подушки. Завершив этот непростой, для его состояния, манёвр и медленно вытянув затёкшие ноги, Виталий попытался вспомнить, по какому поводу, и с кем он вчера «гулял». В мутном сознании медленно проявилась нерезкая картинка: полутёмное кафе, барная стойка, какая-то незнакомая компания, к которой он привязался, шум музыки, клубы табачного дыма... «Чтоб тебе околеть, идиот, ты же ещё и подрался с кем-то... зачем?.. убей Бог, не вспомню..» - Виталий осторожно прикоснулся к левой щеке, и обнаружил чуть ниже уха болезненную шишку – «Кто-то мне от души накостылял... в челюсть звезданули... И поделом тебе, дебилу... не будешь приставать к чужим бабам... болван... Только, что я там «обмывал», в этом кабаке?..»

Виталий напряг гудящий мозг и застонал – «Да... да...ну, конечно же... ещё бы не напиться... будь всё проклято...» - теперь к мукам физическим добавилась и жгучая, невыносимая своей безысходностью, тоска.

- Буду с вами откровенен, Виталий Борисович. – всплыл в памяти вчерашний доктор – дела ваши не из самых завидных. Хотя, должен сказать, положение вовсе не безнадёжное. Всё будет зависеть, в первую очередь, от вас, от вашего желания выздороветь, победить болезнь. Процесс лечения непростой и достаточно болезненый. Однако, целеустремлённость, при некоторой доле везения ... - Виталий почувствовал, как забилось сердце, каждым ударом отзываясь в висках. Всё то, о чём вчера в казённо-сочувственных интонациях рассусоливал доктор, означало лишь одно: костлявая вот-вот постучится. Нет, это не было страшно. Это было.. ново, непонятно и неожиданно. Смысл!.. Абсолютно и безоговорочно необходимый, Его Величество Смысл, и без того давным-давно находящийся в перманентном состоянии реанимации, вдруг окончательно лишается своей царственности, на глазах превращаясь в пыль, в грязь, в прах, в ничто!.. Сирый и жалкий, чёрно-белый и плохо отрежиссированный сон, принимаемый большинством за жизнь, неожиданно заканчивается, а это означает, что пришло время пробудиться и взглянуть ей, курносой, в бездонные провалы глазниц... – «Ах, эти чёрные глаза, меня пленили!..» - Не дрожи, мой милый, следи за мочевым пузырём и не скрипи зубами, дружок!.. Ты же мужчина! И кроме того, откуда ты знаешь, что это больно?.. Ну-у-у, такой большой мальчик, а упираешься, как ослик!.. Ты ещё лягнись, напоследок!..Дай же, мой желанный, дай мне руку.. Проснись...»

- «А без меня, а без меня и со-о-лнце утром не вставало б, и солнце утром не вставало б, когда бы не было меня-а-а!..» - вдруг негромко пропел нежный женский голосок. Виталий удивлённо открыл глаза и обнаружил, что в постели он был не один. Рядом с ним, укрытая до пояса одеялом, лежала на животе обнажённая стройная белокурая девушка с голубыми глазами и улыбаясь, глядела на него. - «Это ещё кто такая?..» - слегка ошалел Виталий. – «Оппаньки, приехали... Наверное, сюрприз со вчерашней попойки..» - смекнул похмельный мозг – «Когда же я её подцепил?.. после драки, что ли?.. А ... где?.. я её и не помню совсем... И что я с ней здесь делал... тоже не помню...

- Привет... – прохрипел он кисло улыбаясь, и стараясь незаметно под одеялом нашарить на себе трусы. Увы, их не было... – Ну, как? Отдохнула?

- Угу... – нежно мурлыкнула девушка и перевернулась на спину, томно потягиваясь. Виталий вслух «охнул», покраснел и с трудом отвёл глаза от безукоризненно красивого тела. – Э-э-э..., а я тут... кхе-кхе.., что-то не очень...Да...

- Что «не очень»?- погладила она Виталия по щеке холодной, как лёд ладошкой.

- Да вчера...лишку, наверное... то есть... Ну,.. перебрал, одним словом...

- Чего же тут удивительного? Ты был так перевозбуждён... Будто случилось что-то из ряда вон выходящее, и никто тебе не может помочь, и никто тебя не понимает, не любит - не жалеет...- и озорно взглянув на Виталия добавила - Помнишь, как Паниковский жаловался: « Я год не был в бане, меня девушки не любят!..» - и звонко расхохоталась, чуть запрокинув голову и обнаружив ровые белоснежные зубки. – Правда, правда! Ты был очень забавный! Как будто ты первый человек за всю историю цивилизации, с кем это случилось!..

– Ты о чём? - спросил Виталий с недоумением. - Что... случилось?

- Ты меня спрашиваешь?! –удивилась девушка – Разве это я выпила две бутылки водки, плясала вприсядку перед стойкой бара, била зеркала в туалете, задиралась ко всем подряд, и в конце-концов, получив по физиономии была вышвырнута пинком на улицу? Я или ты?! По мне – не случилось ровным счётом ничего. Серая повседневность, тоскливые будни, рутина... Скука. Или ты настолько наивен, что полагаешь, будто твоя пьяная демонстрация кого-то тронула? Или ещё нелепее – может что-то изменить? Ой, я забыла! Вы ж рождены, чтоб сказку сделать былью!... Ну, валяй, старик Хотабыч, круши законы мирозданья... А может это ты так гаденько пакостишь, а? Уходя из гостей, втихаря плюёшь в оставшийся винегрет и гасишь окурки в торт, распихивая по карманам хозяйское серебро?.. Ай-яй-яй!.. Стыдно, милостивый государь, стыдно!

Виталий ошалело пялился на обнажённую девицу, язвительно и спокойно распинавшую его, и не прекращающую соблазнительно улыбаться, лёжа на спине и глядя ему прямо в глаза. Он не понимал - отчего его бросало то в жар, то в холод – от похмелья, от восхитительной наготы и пронизывающего взгляда девушки, или от её язвительно-ироничной, и верной логики ?... А впрочем, - какая разница?...

- Послушай... что-то у меня вылетело из головы...ты только не обижайся... тебя как зовут?.. – просипел Виталий. Девушка прыснула и сделав, насколько это было возможно, страшное лицо, попыталась ответить басом, фразой из анекдота: – А меня не зову-у-т, я сам прихожу-у-у... – и снова заливисто и звонко рассмеялась. – Тебе не стыдно? Забыл? Вот, ни за что не скажу! Иди, вари кофе и мучайся!

- Кофе?.. да-да, сейчас.. только вот... где-то тут должны быть... эти.. как их...

- Ах, ты мой козлик! Ты меня вдруг застеснялся.. Какая прелесть!.. А ночью, помнится, ты себя вовсе не обременял столь деликатной застенчивостью... Так скакал, так кувыркался, и ничего! – не краснел, и не косился, как мальчуган в женской бане! Такие сальто-мортале в постели отчебучивал, что я даже побаивалась – не развалил бы кровать... Вот, что с человеком делают нервы!.. Так преобразиться, а?.. Не Виталий Борисович, а просто какой-то знойный мачо!.. Флибустьер!!.. Сексуальный разбойник!!!... Тарзан на нудистском пляже!!!... Э-ге-гей!...- хохотала девушка, размахивая над головой трусами Виталия. Он, неуклюже прикрывыаясь одеялом, пытался перехватить их из рук веселящейся красотки – но куда там! – быстрота его реакции сегодня, оставляла желать лучшего. В конце концов, она не переставая задорно хохотать, швырнула трусы в распахнутое окно, где они чудом зацепились за шпингалет, и повисли унылым символом «семейного» благополучия в крупный цветочек.. Виталий инстинктивно рванулся, протянув руки к трусам, но не расчитал рывка, и упал прямо в объятия забавляющейся прелестницы. Девушка вдруг перестала смеяться, и крепко обняв Виталия холодными руками за шею, прошептала, глядя на него чудесными голубыми глазами: - Пойдёшь ко мне?..

- Куда?.. – тупо просипел Виталий, осторожно пытаясь освободиться от прохладных, но крепких объятий гостьи и бормоча: - А, ну конечно...э-э-э... Зайчик... я... само-собой... только...гм-м...Давай попозже, а?..Хорошо?.. Ты моя ...э-э-э... Киска...

Неожиданно расхохотавшись ещё задорней и громче прежнего, она прижала голову Виталия к своей груди, причитая сквозь смех: - Как ты сказал?!... ха-ха-ха!... Зайчик?!...Ой, я не могу!... ха-ха-ха!... Киска?!... Ой, мамочки, ой!... ха-ха-ха-ха!.. Уморил!...Зайчик!... Киска!... А-ха-ха-ха-ха!...- она освободила руки и продолжая всхлипывать от смеха, указательными пальцами стала осторожно вытирать слёзы, чуть приоткрыв при этом рот и и часто моргая. – Ой, Виталька, ну ты и юморист!.. Нет, ну надо же!.. Киска!.. Зайчик!!.. - Виталий же,тем временем, прикрываясь углом сползшего на пол одеяла, и путаясь в нём ногами, попытался добраться-таки до трусов, но... Лёгкий порыв ветерка, и изящно- пёстренькое изделие лёгкой промышленности, мягко спланировав на растущее под окном дерево, запуталось в его ветвях.. Виталий ругнулся про себя, и продолжая наступать на одеяло и спотыкаясь, поковылял в ванную, где на растянутой верёвке сохло выстиранное бельё. Выйдя из спальни, он бросил на пол ставшее ненужным одеяло, и покачиваясь и держась за стены, пошлёпал в ванную. - «Сейчас, сейчас...Залезу под холодный душ... и должно будет полегчать...» - рассуждал Виталий забираясь в ванну, и вертя кран холодной воды. Кран виновато скрипнул, но воды не дал. - «Опять отключили!...» - подумал с досадой Виталий, и смачно выругавшись про себя, добавил вслух: - Чтоб вы там в вашем ЖЕКе все передохли!...

- Что? Ты меня звал, Виталька? – услышал он голосок ночной гостьи.

- Нет, нет... Это я так... Сам с собой разговариваю.

Дверь в ванную чуть приоткрылась, и появившееся в проёме лукавое белокурое личико, ехидно спросило: - Ну, и как? Есть взаимопонимание? - и хихикнув исчезло за закрывшейся дверью. Виталий ещё раз повертел зачем-то бесполезный кран, тупо поглядел в сухую сеточку душа над головой и решил искупаться горячей водой. «Если всё сделать очень быстро» - подумал он – «и под маленьким напором, то за полминуты, пока не пошёл кипяток, можно успеть ополоснуться...» Он вздохнул и осторожно приоткрыл кран. Тонкая струйка теплой воды довольно быстро превращалась в горячую. Виталий судорожно мылся, думая, что со стороны он наверно выглядит как персонаж немого фильма, и почувствовав, что ещё чуть-чуть, и он просто обварится, выпрыгнул из ванны. Теперь можно было не торопясь вытереться, наслаждаясь секундным облегчением. « Голову не буду вытирать, может так будет меньше болеть.» - подумал он одеваясь, и выходя в коридор. Плетясь на кухню, он вдруг услышал из ванной шум воды, льющейся под сильным напором. Похолодев от ужаса, и в мгновенье ока протрезвев, он кинулся назад, и с криком – Стой, стой!... Там кипяток!... Обваришься!.. – рванул дверь ванной на себя. Дверь была заперта, а изнутри доносилось пение девушки, перемежаюшееся плеском воды: - Ля-ля-ля... закаляйся-а-а, как сталь... Виталька, я сейчас... Ты бы пока кофейку организовал, вместо того, чтоб вопить как резаный... ля-ля-ля... водой холо-о-одной о-обливайся, если хочешь... ля-ля-ля-а-а...

«Чёрт знает что, наверное, холодную дали.» - подумал он с досадой и отправился обратно на кухню. Поставив чайник на плиту, Виталий присел на табуретку и хмуро косясь на холодильник, в котором не было ничего, кроме пачки соли и полбутылки растительного масла, задумался подперев руками голову – чем угощать гостью.

- Виталь, это не ты позировал Родену, когда он лепил своего «Мыслителя»? – вошла она на кухню, вытирая голову большим махровым полотенцем, которое пару дней назад Виталий купил и сунул в шифоньер. Одета она была в банный халат, недавно подареный Виталию на день рождения, и лежавший нераспакованным до этого момента, в том же платяном шкафу.

- Я смотрю, ты тут неплохо освоилась. – пробормотал Виталий, вдыхая ароматы свежего женского тела и нового белья, исходившие от девушки.

- Угу...А ты молодец. Такой наблюдательный. Как разведчик. Ни дать, ни взять - штандартенфюрер СС Макс Отто фон Штирлиц, Максим Максимович – в девичестве. Вот только память у тебя слабовата... Всё, что «нашпионил» - тут же забыл... Нет, не возьмут тебя в «органы»...

- Слушай, не мучь ты меня... Ну, не помню я как тебя зовут! Ты же видела какой я был вчера!

- Видела, видела... Викторией меня зовут. По-бе-да-а-а! Звучит, а? Ну, для тебя, так и быть – Вика.- закончила она вытирать голову и наклонившись к Виталию, нежно поцеловала его в шею ледяными губами, окатив ароматом душистых волос, отчего спина и руки у него немедленно покрылись «мурашками». – Ну что, дружок, будем завтракать?- лукаво улыбнулась Вика, и не дожидаясь ответа распахнула дверцу холодильника и стала выставлять и выкладывать на стол свёртки с колбасой, сыром, банку с солёными огурчиками, сливочное масло, яйца и заиндевелую бутылку водки.

- Что это?.. Откуда?.. Ты это, как?.. Вчера ещё?.. Ну, ты даёшь.. – задохнулся Виталий от неожиданности.

- Ладно, не охай, как на сносях.- продолжала Вика в уже знакомой Виталию манере.- Лучше закончи эту канитель с кофе... Зайчик!! – вдруг вспомнила она и снова расхохоталась.

Виталий послушно занялся кофе, думая о том, что несмотря на головную боль, тошноту и посиневшую, ноющую из-за вчерашней драки щёку, эта странная девушка ему очень нравится. За спиной шипела на сковороде яичница с колбасой, на столе стоял горячий кофе, бутылка ледяной водки, огурчики, бутерброды, в полуметре от него хлопотала обворожительная красавица, и серая и холодная холостяцкая квартира на глазах превращалась в уютный тёплый дом... И тут, тонкая длинная игла блеснувшей молнией вновь пронзила распухший с похмелья мозг: тоска. Многотонная тоска, затрудняющая дыхание, сковывающая мышцы и вызывающая в душе приступы безысходной клаустрофобии. Почему?!...Почему только теперь, когда он уже был почти готов уйти? Когда его уже не держит здесь, ни бросившая пару лет назад жена, ни дочь, пославшая его ко всем чертям и сбежавшая с каким-то негром, не то в Гватемалу, не то в Гваделупу, ни любимая работа, с которой он ушёл перелаявшись со скотом-директором... Ощущать себя одинокой, крошечной и убогой козявкой, наедине с огромным гулким и холодным космосом над головой, было невыносимо и бессмысленно. Больше тут делать было нечего, и его всё чаще тянуло прильнуть выпученным глазом к щели в занавесе, разделяющем этот мерзкий лицемерный театришко на «здесь» и «там»? А «там», его уже должна была ждать та самая, костлявая уродливая мерзавка, с украденой в каком-то колхозе плохо заточеной косой, и прячущая желтозубый череп под ку-клукс-клановским белым капюшоном...

Ну, для чего вместо неё вдруг появилась эта милая и странная белокурая девочка, в которую он, сорокапятилетний идиот, кажется начал уже влюбляться?.. Чтобы уходить было труднее, больнее?.. Для чего по ханжески тупо врать самому себе, что «положение вовсе не безнадёжно»? Чтобы, как посреди дороги раздавленная грузовиком гадюка, всё-таки доползти из последних сил до обочины? И сдохнуть именно там, в вонючей канаве, но с чувством глубокого удовлетворения от исполненного предназначения, возложенного природой?! Неужели за несколько метров до финишной ленты, необходимо превратиться в смердящий кусок полусгнившего мяса, напичканый трубками и проводами, с иглами от капельниц в каждой вене, шматком студня вместо мозга и нафаршированым пилюлями желудком? Это - цель?!! Так где же шлялась эта паскуда, эта тощая безносая стерва, когда клиент был поперчён, посолен, поджарен, взбрызнут лимонным соком, и готов к самому экзотическому рандеву, которого никому не избежать?.. Где эта тварь горбатая?!

- Чего ты орёшь? Здесь я. – услышал он тихий Викин голос.

- Что?.. Что ты сказала?! – похолодел Виталий.

- Я сказала, что глазунья стынет, а водка греется... «Лечиться» будешь на дорожку?.. У-у-у... какой ты впечатлительный...Побледнел-то как! Ни дать, ни взять – старшекласница перед первым абортом... Да пей же ты, наконец! Держи! –протянула она Виталию запотевшую стопку и солёный огурец. – Давай-давай!..Сначала выпей, приди в себя, дай опухшим мыслям прочухаться, рассесться по лавкам, в твоей отравленой алкоголем и здравым смыслом, башке.... А уж тогда расскажешь мне, какая я «костлявая желтозубая стерва»... Вот мужичье племя!... И в правду - все вы одинаковые!.. Ночью-то, совсем другие песни пел!...Не помнишь?.. А по утру, как чирикал?..«Киска!.., Зайчик!»...

Виталий выпил и поморщившись потянулся к банке с рассолом из-под огурцов.

- Закусывай, закусывай!.. – придвинула яичницу Вика - Ну, как прошла? Нормально?.. Давай-ка вдогонку ей вторую... – протянула она вновь наполненую стопку. – Знаешь поговорку: «Не вовремя выпитая вторая – это напрочь загубленная первая».. Вперёд, герой! Хотя, погоди-ка, я тоже выпью.

- За что пьём? – механически спросил Виталий.

-Как - за что?! – лукавно улыбнулась Вика, поднимая рюмку - За встречу!

- Не чокаясь?.. – на всякий случай, покорно поинтересовался Виталий.

- Плевать на формальности! Сегодня – гуляем! – подмигнула ему Вика, и изящно запрокинув голову быстро выпила.

Водка подействовала. Тошнота постепенно отступала, гул в голове стихал, мысли упорядочивались. Виталий не без аппетита принялся за яичницу с колбасой, прихлёбывал из чашки душистый кофе, и поглядывая на Вику, пытался сообразить, насколько всё происходящее реально. Ещё несколько минут назад, потрясённый осмысленным, он думал, что сердце вот-вот остановится, но сейчас, практически моментально успокоившись, уже с нескрываемым интересом разглядывал эту, без сомнения, умную, ироничную и обворожительно красивую девушку. Она сидела напротив Виталия, положив ноги одна на другую, и полураспахнутый банный халат вовсе не скрывал их стройности и матовой белизны. «Неужели я был с ней вчера?» - думал Виталий, тщетно пытаясь вспомнить, хоть что-нибудь из этой ночи, и время от времени косясь на случайно приоткрывшуюся Викину грудь -«Если – да, то поздравляю: таких красавиц у меня ещё не было!...»

- И не будет. – влух ответила ему Вика.

- Ничего себе! – чуть не поперхнулся Виталий – Ты что, мысли читаешь?

- Тоже мне мысль! Чтобы её прочесть, не нужно быть грамотной. Ты бы себя со стороны видел! Щёчки порозовели, глазки заблестели, и всё запазуху мне этими глазками зыркает... А ведь ещё полчаса назад со всеми навек распрощался, проклял прошлое, заклеймил настоящее, наплевал на будущее, забрызгал всё вокруг себя розовыми соплями, и на спинку – бух! – только ручки на пупе не сложил! Хоть бы завещаньице какое составил... Эгоист!

- Слушай, а у тебя это как...э-э-э... как и назвать-то не знаю... профессия, что ли?..

- Профессия? Ты о чём?

- Ну, то, чем ты занимаешься... Или для удовольствия?!..

- Профессия... для удовольствия... Смахивает на беседу клиента-моралиста с проституткой.

- Я... Нет, что ты!.. Причём здесь... и вообще я тебя очень уважаю...

- Ну-у, приехали. Всего-то пару стопок закинул на старую «закваску», и понеслось: «Ты меня уважаешь?!» Всё, тебе хватит. – потянулась за бутылкой Вика.- И за что ты только меня уже успел зауважать...

- Погоди, погоди, погоди!.. - перехватил бутылку Виталий – лечебный процесс в самом разгаре, а ты... Гуманней надо быть, терпимей.- разливая водку по рюмкам, серьёзно сказал Виталий.

Вдруг, он неожиданно и пронизывающе-осязаемо понял,- как звук ломающейся калёной спицы, - что знаком с ней, с Викой, множество лет... Он помнит её синие глаза и белые локоны в тысячах своих жизней: она сидела верхом у него за спиной, обхватив руками и прижавшись к нему грудью, когда он саблей кромсал татар, она была с ним, ведущим поляков в болота, и в честь неё был выпит яд в веронском семейном склепе... Её, конечно же, её волшебная улыбка провожала его в Париже в последний раз на «Мнимого больного», и кто, как не она, с Ним поднялась по Виа де ла Роса на Голгофу, вцепившись нежными руками в край тяжёлого креста...

Всё стало ясным и внятным!.. Теперь не нужно гадать, кого Омар Хайам, этот старый алкоголик, сластолюбец и бездельник, выбрал в собутыльницы, и с кем он выпил не один кувшин вина:

«Коль осенней порою, красотою блистая,

Сядет пери со мною, чашу мне наполняя,

У межи шелестящей золотящейся нивы,

Пусть я буду неверным, если вспомню о рае.»

Его бросило в жар... Сердце бешенно билось, а мышцы наливались неистовой, шальной и радостной силой. Оковы рухнули!.. «Я теперь знаю и могу... всё! Я понимаю, хочу и умею! Я вижу, слышу и ощущаю этот бурный клокочущий поток с порогами и скользкими валунами в течении... Я дышу полной грудью свежим солёным ветром, и я... люблю!!!»

- Вика... – чужим, незнакомым голосом заорал Виталий, вскакивая и опрокидывая полку с посудой – Вика!.. Я иду ... Я с тобой Виктория ! – и схватив со стола стопку водки, поднял её над головой. Он задыхался...

- За тебя, нежданная, беспощадная и желанная – глядя в колдовские синие Викины глаза, прохрипел Виталий. – За тебя, вечная, загадочная и легкокрылая! За Победу! – и одним глотком опрокинув стопку, он с размаху грохнул её об пол.

- Я люблю тебя... – поднимаясь со стула шепнула Вика , и развязав пояс халата , обвила руками его шею...

 

 

***

 

В дверь постучали. Виталий открыл глаза - за окном было уже темно. Он нашарил босыми ногами тапочки у кровати и пошёл к двери, по пути включая свет.

- Кто там?

- Это я, дядя Виталик!- ответил детский голос.

- Кто –«я»?- отпирая переспросил Виталий.

- Лёша, сосед из двенадцатой...

- Чего тебе, сосед?

- Вот... Вам мама прислала. Сказала, что у вас с балкона, наверное, улетели... На дереве болтались! – широко улыбнулся конопатый Лёшка, и протянул Виталию большие «семейные» мужские трусы в крупный цветочек.. – Больше не теряйте!- хихикнул Лёшка и зашлёпал сандальками вниз по лестнице.

 

 

 

 

 

***

(Персонажи и ситуации вымышлены. Все совпадения случайны.)