********************************

В СТАРИНУ

********************************

(Мама*) вспоминает)

********************************

 

За рекою за Сосною,

Под зеленою горою,

В тихой слободе Засосне**),

Дом стоял. В нем жили-были,

Не тужили аль тужили,

Три сестры и братьев шесть -

На руке всех и не счесть.

 

Лизавета, Надя, Соня,

Венедикт, Егор, Иван,

Гриша младшенький, последыш,

Алексей и Митрофан -

Это наша вся семья,

Что грибов, полна ребят.

 

Бабушка Вера Ивановна***)

Красавицею слыла,

Девчонкой семнадцатилетней

За деда****) была отдана.

 

Купеческие сынки-то

На тройках могли укатить,

В старину ведь, известно, девку

Скорей надо замуж сбыть.

 

Елфимовых их, большая,

Давно обедняла семья...

Ткаченковой стала мамаша,

Да в полымя из огня.

 

Дед ваш, Владимир Борисыч,

Нравом крутенек был.

Греха что таить! Бывало

Мертвою чашей пил.

 

Крикнет на мать: - Цыц, указчица,

Знаю, что делать, чай, сам!..

Служил папаша в приказчиках

На мельнице у купца.

 

Уедет, бывало, на мельницу,

Да жалованья дважды в год -

Под Рождество и под Пасху

С кулём муки привезет.

 

Пища-то вся - щи да каша,

И не моги роптать...

Полтина - куды! Богатство!

Купим говядины, знать.

... Ну, летом варенья там сварит,

Капусты ещё нашинкует,

Засолит огурчиков мать.

 

Так вот, как хочешь, крутися...

Пикнуть -

Боже спаси! -

не смей!

Уж горя-нужды повидала

Мамаша с оравой своей.

________________________________________________

*) София Владимировна Богданова (1886-1966 г.г.).

**) Слобода Засосна в г. Ливны, Орловская губерния.

***) Вера Ивановна Ткаченкова (умерла в 1922 г.), девичья фамилия Елфимова, мать Софии Владимировны.

****) Владимир Борисович Ткаченков - муж Веры Ивановны, отец Софии Владимировны. Он служил управляющим мельницей (приказчиком), принадлежавшей купцу И.С. Семенову. Мельница находилась в селе Сергиево, в Ефремовском уезде Тульской губернии.

 

 

* * *

Красить яички на Пасху -

Радость - уж и не сказать...

Глядь - поп привалил.

За молитву

Пришлось ему всё отдать.

 

Сперва мне всё лестно так было:

"Христос, мол, воскрес!"

-Впредь не льстись!

Перецелуешься с бабами -

Каждой яйцо и кулич...

 

Не довелось съесть самим-то!

Мы плакали с Гришей...Вдвоём

На русскую печку забрались,

Горькие слёзы льем.

 

Мамаша поизловчилась -

Благословясь, ну хитрить:

Глянем на праздник в окошко -

Свят, свят! - Соня, двери! - кричит.

 

- Поп к нам со всем своим причтом

Молебен служить идет!

Ну, я - давай лишь Бог ноги,

Стрелой на чёрный ход.

 

Страху не оберёшься...

Задвинем засов и молчим.

Стучит поп, как чёрт, обозлился,

А мы сидим и дрожим

 

* * *

 

Зимой на коньках катались

(Как Сосну морозом скуёт).

Весной таять льды начинали,

Народу тьмы собирались...

И мы себе не зевали,

Бежали смотреть ледоход!

 

Средь ливенских старожилов

Такие-то ушлые были:

По льдинам, вишь, узнавали,

Откуда какой лёд идёт.

 

* * *

 

Как-то братья утёнка

На бережку нашли -

(От матери верно, отбился)...

И в шапке домой принесли.

 

- Утя, уть! ?кликнешь, бывало,

А он уж на лапках бежит...

Следом за мною повсюду

Пушистым комочком спешит.

 

Жёлтенький, как желточек...

Любила я его очень,

И горевала потом как,

Не тешило ничего:

 

Спать-то с собой положила

Утёнка и, знать, ненароком,

В детском-то сне глубоком

И придавила его.

 

* * *

 

Во время войны погиб Веня...

Другие работать пошли...

Замуж повыходили

Сёстры... А мы, как могли,

 

Так на копейки и жили,

Только что без сумы...

И на копейки учились! -

И ещё как учились! -

Гимназию кончили мы.

 

Пойдешь, бывало, в гимназию,

Хорошо, коль копейка есть -

Можно чаю сладкого выпить,

Пол французской булочки съесть.

 

Не поешь чёрный хлеб-то,

А не за что белый купить...

По одёжке протягивай ножки...

Да что уж тут говорить!

 

Бывало и так, что лишь булку

Одну всухомятку сжуёшь,

В углу... А то и голодной

В школе полдня проведёшь...

 

Были тройки, четверки, пятёрки...

По рисованию - пять,

Хоть я и не в зуб ногой! Сроду

Ничего не могла рисовать.

 

За Гришин рисунок пятёрку

Приходилось мне получать.

 

Гриша в реальном учился,

Маслом всё рисовал.

Как живого, с лукошком

"Сеятеля" написал.

 

Пятёрку учитель поставит,

Да ещё, - у Ткаченко, - добавит,

Брат - художник, и лучше всех

У неё рисование тоже!

 

И соседке, что лезла из кожи,

За её же рисунок поставит

Лишь четвёрку... И смех, и грех!

 

* * *

Лицо у меня было белое...

Надоели, - ну спасу нет!

"Сонечка, чем ты мажешься?"

А я девчонкам в ответ:

"Горчицей!" - "Господь с тобою,

Что такое ты говоришь?.."

Не было просто отбою...

Что ещё не сказала, бишь?

 

Талант Гришин так и загинул:

Выпивать дюже стал...

Как-то в хмелю оступился,

Ногу себе сломал.

 

Кабы не бедность да водка,

Художником стать бы мог.

Только и пожил на свете

Двадцать один годок...

 

Доконала чахотка...

По нём убивалася я!

... Ещё была тётя Марфа*),

Крестная мать моя.

 

Маленькою, бывало,

"К" не могу сказать.

Вместо "крёстная" - "трёсная"...

Гриша - ну хохотать!

 

Всё, бывало, дразнил он:

- Сонюшка, где ты была?

Сестрица, к кому ты ходила?

- Трёсная куклу купила,

Трёсная пряник дала!

 

Бывало, бежишь к товаркам,

Не на что книжки купить,

А урок - куда денешься - надо,

Урок-то ведь надо учить.

 

Начальница гимназии нашей,

Горбунья, строгой была,

Преподавала французский.

Училась я, как могла.

 

Сидишь и долбишь уроки

По вечерам, бывало,

С пятилинейной лампой**)

Двоек не получала.

 

Ёлок в помине не было,

Одним лишь глазком взглянёшь,

Как в лавках их выставляли.

Оближешься, да и пойдешь.

 

Есть что вспомнить-то, милые,

Так-то вот и живёшь...

 

________________________________________

*) Марфа Ивановна Леонова

**) Керосиновя лампа называлась пятилинейной, так как её фитиль был шириной 5 линий = 12,7 мм