Кашинский враг

 

В нашем селе овраги оврагами не называли, а вместо слова «овраг» произносили «враг». Вот и получалось, что село было буквально в кольце врагов: Мышиный враг, Аброськин враг, Чумичкин враг. Из всех врагов самым знаменитым был Кашинский. У местных жителей он пользовался дурной славой. Маленьких ребятишек, отправлявшихся в ту сторону поесть землянику и клубнику, взрослые никогда не забывали предупредить: «Смотрите, не пейте воды из Кашинского ручья, а то не ровен час - умрёте». Кашинский овраг был очень глубоким, с практически отвесными склонами. На дно оврага, по которому протекал холодный ручей, редко заглядывало солнце. Ручей, вырываясь из оврага, нырял под мостик и вскоре впадал в такой же ручей, но который имел гордое название - река Кувайка.

И вот этот небольшой отрезок Кашинского ручья, от мостика до впадения в речку, был привлекателен для людей, к нему был удобный спуск, и он как бы заманивал в знойный летний день усталого путника умыться его ледяной водой и утолить изнуряющую жажду. Но горе тому, кто делал это. Человека, испившего из ручья или умывшегося его водами, через несколько часов настигала неизвестная болезнь. Поднималась высокая температура, тело покрывалось большими красными пятнами, которые превращались в гнойники, и, прорываясь, издавали аромат малины. Мой дядя, забыв в жару о завете стариков, искупался в ручье и его еле-еле спасли от смерти в областной больнице.

Моя мама, тоже однажды имевшая неосторожность помыть в ручье ноги, тут же ощутила в них жгучую боль, ломило суставы и мышцы ног. Путь в три километра от ручья до Кувая она преодолела с большим трудом. Такая была сильная боль.

Ягоды, которые росли в районе этого оврага, никто не собирал, и они своими перезревшими гроздьями окрашивали траву в пурпурно-кровавые цвета. Это придавало Кашинскому врагу ещё более зловещий вид.

 

Святой ключ

 

Удивительное часто ходит рядом. Всего в сто пятьдесят метров от Кашинского оврага находилось место, к которому с незапамятных времён стекались жители со всех окрестных сёл и деревень. Это место называлось – Святой ключ. Существовало поверье, что именно в этом ключе, явилась народу икона Тихвинской Божьей матери. То обстоятельство, что у жителей чувашских деревень, место явления иконы находилось на сто метров ближе к истоку, никого не смущало. Ручей-то один. Во все времена — это место обустраивалось, в ручей опускали сруб, чтобы в нём скапливалась вода. У этого места молились, бросали в воду монеты. Мы, будучи мальцами, на следующий день ехали туда на велосипедах и вылавливали лежащие на дне денежки. Бог видимо ничего против нашей предприимчивости не имел. В моей памяти сохранились времена, когда в престольный праздник Тихвинской Божьей матери 9 июля, у Святого ключа собиралось до одной тысячи людей, это большое количество народа, для отдалённой сельской местности. Там бойко торговали с рук различными сладостями и ягодами. Оттуда все возвращались с посудой, наполненной святой водой. И что удивительно, эта вода не портилась и не теряла своих изумительных вкусовых качеств в течение года. В советское время власть предпринимала робкие попытки завалить ручей в этом месте землёй, но это были безуспешные попытки, поскольку представители власти и сами любили этот местный праздник. В наше смутное время, когда и сёл-то не осталось, люди проживая в городе, всё равно не забывают свой престольный праздник и стараются пусть не каждый раз, но всё равно посетить это место. Там ничего не изменилось, только подъехать на машине стало проблемно. Поля давно уже заросли мелколесьем, не стало накатанных полевых дорог, мосты все обрушены. Добираться приходится по единственной, заросшей высокой травой дороге, долго петляя по брошенным полям и перелескам.

Коммунисты хотя бы верили в коммунизм, а нынешние правители-радетели, несмотря на то, что провозглашают себя поборниками веры, не верят ни во что, кроме золотого тельца. Отношение к святому месту служит подтверждением этих слов.

 

Река Кувайка и Студёный ключ

 

Село Кувай, расположено на реке Кувайке, в старину её ещё называли пьяной рекой, так как она имеет причудливо извилистое русло. Многочисленные притоки-ручейки впадают в неё на всём протяжении. Но, тем не менее, даже в том месте, где она впадает в Барыш, её спокойно можно перейти вброд. Зимой она при сильных морозах замерзает. Во все времена на ней возводили запруды для разных целей. Но, как правило, весенний паводок, шутя, сносил эти плотины. Однажды я видел, когда речка из-за небывалого ливня вышла из берегов, превратилась в широченную мощную реку. Эта взбесившаяся река была страшна. Она несла вывороченные с корнем деревья, лёгкие постройки и самое ужасное, она несла и топила в своих водах ошалевших от страха коров, которым во, чтобы то ни стало, надо было перебраться на противоположный берег, где находились их хозяева. Буквально через полчаса река вновь вернулась в свои берега, но утонувших коров и овец было уже не вернуть. Мы мальчуганами рыбачили на речке, где по большому счёту и рыбы-то не было. Пескари, уклейка да редкие налимы. Пескарей почему-то называли миньками. Уклейку звали плотвичками. Мы, пацаны, думали, что миньки - это мужья плотвичек. Рыбачили рашнями, представлявшими из себя металлическую сетку или лист жести с отверстиями, с отбортованными вверх краями. Рашня привязывалась за все четыре угла на длинную палку. Посередине рашни привязывали кусочек хлеба, опускали в воду и минут через пять вынимали. Возле хлеба, как правило, находилось несколько рыбёшек с палец величиной. Мы их складывали в бутылку с водой. Дома матери, вняв нашим просьбам, жарили рыбёшку, было неимоверно вкусно. Налима ловили намётками. Но если кто-то хотел наловить настоящей рыбы, то надо было ехать за семь километров от Кувая на реку Барыш. Вот там была рыба! Нередко попадались в несколько пудов сомы. Но понятно, что их ловили не пацаны, а взрослые дяди. Мы всегда в детстве мечтали о большой запруде на нашей речке. И в начале семидесятых годов речку перекрыли настоящей плотиной. Пруд получился шикарным! Глубина в некоторых местах доходила до одиннадцати метров. Пруд стал любимым местом отдыха кувайчан. Впоследствии там развели карпов и карасей. И наконец-то в Кувае появилась настоящая рыбалка.

В районе расположения села, вытекая из Чувашской горы, в Кувайку впадает удивительный ручей с названием Студёный ключ. Его вода была изумительного вкуса, после городской, она казалась слащённой. Мы с братом, Володей Лариончевым, после бани, вдвоём, выпивали приготовленного из этой воды чая, в размере 10-ти литрового самовара. Эту воду можно было пить ледяную и никогда с неё не болело горло. Студёный Ключ поил всё село. Воду для хозяйственных нужд использовали из многочисленных колодцев. С давних времён в месте, где вытекал Студёный Ключ, был каменный приёмник, с крышей. Из него вода вытекала по трубе. Из трубы набирали воду для питья. Пониже были оборудованы места для полоскания белья. Женщины с близлежащих улиц там полоскали бельё. Ведь вода в ручье зимой была теплее, чем в Кувайке. Полоскали без перчаток. Впоследствии из Студёного ключа провели водопровод по улицам села.

 

Лес

 

Кувай находится в лесистой местности. Его леса необычайно красивы. Там встречаются многочисленные породы деревьев. Среди них: сосна, липа, берёза, осина, дуб, клён, ясень, ильм, лиственница и даже необычный для наших мест кедр. Кувайские леса славились своей огромной территорией и дремучестью. Мой отец рассказывал мне, что всю дорогу до г. Алатыря, а это больше 70 км, он шёл лесом и ни разу не видел солнца над головой, такой густоты был в то время лес. Наличие огромных лесных массивов предопределило занятия моих земляков. В селе работали мебельная фабрика, лесхоз, лесничество. Больше половины мужского населения были плотники и столяры. Но всё, к сожалению, в прошедшем времени. Теперь нет ни фабрики, ни лесхоза и никаких других предприятий. Нет совхоза. Поля заросли мелколесьем. А лес безжалостно вырубают новоявленные хозяева всего и вся. Но вернёмся к временам, кода за лесом ухаживали, вырубали планово, не забывая о его восстановлении. Леса были богаты дичью, грибами, ягодой и орехами. Нередко можно было встретить охотников из Ульяновска, приехавших поохотиться в Кувай. Выбор был большой. В лесу водились: лоси, зайцы, рыси, кабаны и даже медведи. В детстве мы все были охотники. Правда в основном убивали свои ноги, но иногда удавалось подстрелить тетерева, рябчика или утку. Как специально созданный природой для детей, немного в стороне от действенного леса находился и находится лесок с названием Сколок. Это было чудо из чудес. Весь перерезанный оврагами, ручейками, изобиловавший зарослями орешника, без единой змеи, он был центром притяжения детворы. Благо Сколок располагался на расстоянии немного больше километра от околицы села. Дети там устраивали свои многочисленные войны, жгли костры, чтобы напечь вкусной картошки, питались орехами и ягодами. Рябины, корни которых омывали ручьи, вырастали в громадные деревья. Но в Сколке никогда не росли грибы, за исключением очень редкого и очень вкусного гриба – орехового груздя. В других лесах, грибов было в избытке. К сожалению, по темноте своей, многие съедобные грибы в Кувае считали долгое время поганками. К поганкам относили и опёнки (кроме луговых опят). Теперь, распознав, какая это вкуснятина, кувайчане собирают их фурами. Да что говорить, Кувай это страна чудес! И его леса – одно из них! Я о многом пишу в прошедшем времени, потому что в Кувае от села в 1000 дворов осталось всего около сотни полуразрушенных домишек. Жителей практически не стало, село вымерло. Молодёжь разъехалась искать лучшей доли в городах.

 

Иван Кузьмич Ерошкин

 

Наше село Большой Кувай, расположенное в Сурском районе Ульяновской области, известно было на весь необъятный Советский Союз. Прославилось оно не рекордными урожаями с полей или небывалыми надоями колхозных бурёнок, а известно оно было Иваном Кузьмичом Ерошкиным. В любое время года, зимой по заснеженным дорогам, весной и осенью в непролазную грязь, к нему ехали люди. Иван Кузьмич Ерошкин был, как модно сейчас говорить, экстрасенсом, а другими словами – ясновидящим. А для односельчан он был просто Ерошкин, или и того проще – Кузьмич. Слово «Ерошкин» в Кувае применялось ко всякому, кто чего-либо угадывал. Такому человеку говорили: «Глянь ты, нашёлся Ерошкин!».

Кузьмич обладал волшебным даром телепатии. Если кто-то исчез, или что-то пропало, обращались к нему. Кузьмич, за небольшую мзду или просто по дружбе определял, что произошло. Он укрывался одеялом, а бывало и так, подвернувшимся под руку облезлым полушубком, начинал кататься под ним и вот он готов ответ! Сам Ерошкин, говорил, что этот дар передал ему заключённый, с которым он коротал время на нарах в тюрьме, что катаясь под одеялом, он видит события прошлого, настоящего и будущего, как, будто в телевизоре. Процент «попадания» был невероятно высокий. Люди в основном шли с пропажами. Приведу несколько мне известных случаев.

Это было ещё до войны. У моего дедушки, Овченкова Василия Андреевича, пропал керосиновый фонарь, по тем временам вещь не только престижная, но и крайне необходимая в селе. Вот и решил мой дед пойти к своему другу Кузьмичу с просьбой поворожить, погадать, куда пропал фонарь. Кузьмич, как принято, покатался под одеялом и молвил: «Фонарь твой Василий, находится у твоего хорошего знакомого, который был у тебя в гостях три дня назад. Изрядно выпив, он пошёл домой и по привычке, в сенях, снял висевший на гвозде зажжённый фонарь, приняв его за свой. Сейчас он мучается в догадках, не зная, кому отдать фонарь, а у кого взял его, из-за сильного опьянения, не помнит". Всё так и было. Фонарь в этот же день вернулся к моему дедушке.

У одной женщины в соседнем селе пропал муж. Обратилась она к Ерошкину. Он ей дал неутешительный ответ, что муж её утонул в реке Барыш, и что лежит он на дне в таком-то месте, с одним ботинком на ноге и с ивовой веточкой в руке. Ветка в руке осталась, когда он за неё уцепился, пытаясь спастись. Всё абсолютно до мелочей подтвердилось.

В войну был голод, и участились кражи скота с личных подворий. Воровали коров и особенно овец. Все шли к Кузьмичу, и он указывал, кто украл скотину и где её следует искать. Но прошло немного времени, и он наотрез отказался ворожить по этому поводу. Скот-то с подворий воровали люди, которые жили в нашем селе или из соседних сёл, и они грозили сжечь его дом или даже убить, если он и впредь будет указывать на них.

Но в войну ещё больший поток людей тёк к Ерошкину по поводу судьбы близких родственников, воевавших на фронте, когда от них долгое время не было известий. Тяжкое это было дело. Приятно было сообщить людям, что тот, о котором они беспокоились, жив и скоро от него будет долгожданное письмо, и невыносимо было тяжело вымолвить, чтобы больше не ждали. Моему прадедушке по отцовской линии, когда он пришёл к Кузьмичу узнать, что с его сыном, воевавшим с первого дня войны на фронте, он с огромным усилием выдавил из себя: «Не жди больше Василий Павла, погиб он….». Кузьмич знал, что у Павла остались круглыми сиротами трое сынишек. Вскоре пришла и похоронка, подтвердившая слова Ерошкина. Сам Кузьмич, для фронта, не подходил по возрасту.

И после войны Ерошкин продолжал заниматься ясновидением.

У моей двоюродной сестры в Оренбурге (1000 км от Кувая) пропало золотое обручальное кольцо. Через три месяца она приехала в Кувай в гости и решила на всякий случай обратиться к Ерошкину, поскольку эта пропажа отравляла дружбу с подругой, на которую она грешным делом думала, что это её рук дело. Ерошкин, поколдовав, сказал моей сестре: «Кольцо твоё никто ни воровал, сама потеряла, находится оно у тебя дома, ищи лучше!». Вернувшись из гостей, сестра перерыла свои вещи и нашла кольцо… в пододеяльнике. Такие примеры можно приводить до бесконечности.

Возле его дома всегда стояли машины с номерами всех концов страны. Кузьмич никому не отказывал, хотя уже был в преклонном возрасте. Теперь за свой труд он чаще всего брал натурой. Хочешь, чтобы тебя обслужили, иди, вскопай сотку огорода, или наколи дров. Кузьмич стал терять зрение, и это стало сказываться на качестве результатов его телепатических сеансов. Процент попадания несколько снизился, но всё равно оставался ещё достаточно высоким. Поток людей не иссякал до самой его смерти.

Я, уже будучи, жителем Ульяновска, как-то спросил лектора общества «Знание», учёного в области телепатии, знает ли он про моего земляка? Учёный сказал: «Конечно, знаю, но как-то всё некогда съездить к нему и заняться изучением его дара». Вот так и всегда в нашей удивительной стране. Мы с энтузиазмом мчимся за тридевять земель, в заморские страны, посмотреть на индийских йогов, а на людей, которые обладают не меньшим даром и находятся всего в 150 километрах, у нас не хватает времени. А Кузьмич, мирно почил и лежит на кувайском погосте так и унеся с собой тайну своих удивительных способностей.

 

Владимир Хазов

 

Владимир Петрович Хазов - советский офицер, танкист-ас, участник Великой отечественной войны, Герой Советского Союза, старший лейтенант. Родился 9 сентября 1918 года в селе Лава (ныне — Сурского района Ульяновской области) в семье крестьянина. Русский. В начале 20-х годов многодетная семья Хазовых переехала в с. Большой Кувай. Здесь Володя с похвальной грамотой окончил семилетнюю школу. В 1936 году он поступает учиться в Сурский коневодческий техникум. Но тяга к военной профессии была непреодолимой, и в 1937 году Хазов с путевкой райкома комсомола направляется на учебу в Ульяновское танковое училище. Окончил училище по 1-му разряду, ему было присвоено звание лейтенант.

Великая Отечественная война застала его в отдельной Краснознаменной Дальневосточной армии. В первый же день Великой Отечественной войны в штабе бригады лежал рапорт с просьбой отправить его в действующую армию. Отказ, затем второй, третий, четвертый рапорты. Лишь в сентябре 1941 года просьба была удовлетворена, и он с группой командиров был направлен в Сталинград на тракторный завод за танками. Получив новенькую «тридцатьчетверку», уехал на фронт. Боевое крещение получил в подмосковных полях, где в первом же бою подбил немецкий танк и гусеницами раздавил противотанковую пушку. Весной 1942 года в боях под Харьковом лично уничтожил четыре танка противника, за что был награжден орденом боевого Красного Знамени. В газете «На защиту Родины» осенью 1942-го Владимир Хазов в статье «Мой опыт борьбы с немецкими танками» пишет:

«С первых дней Великой Отечественной войны сражаюсь я против немецких бронированных полчищ. Немало пришлось провести боев, выдержать атак. Теперь моя рота дерется на подступах к городу Сталинграду, отбивая многочисленные безуспешные атаки врага. За время боев рота, которой я командую, истребила 99 немецких танков, 37 орудий, несколько сот солдат и офицеров. Как-то после жаркого боя рота сосредоточилась в небольшой рощице. Понеся большие потери, противник отступал. Мы закопали и замаскировали машины, готовясь отразить новую атаку. Под утро разведчики доложили, что километрах в трех в балке сосредоточено 27 вражеских танков. Надо немедленно принять меры, предупредить наступление немцев. Вместе с танками гвардии сержанта Тутарова я решил скрытно подойти к противнику и внезапно открыть с двух сторон губительный огонь с фланга и в лоб. Экипажам танков своей роты, оставшимся в обороне, я приказал завести моторы, которые гудели всю ночь, создавая видимость подходящей к немцам большой колонны. Два наших танка под шум моторов на тихом ходу незаметно подошли к балке. Я осмотрелся, фашисты поспешно готовились к выступлению: загружали боеприпасы, проверяли моторы, прицельные приборы, заполняли баки горючим. Они заметили нас и метнулись к люкам, но было поздно, оба пулеметчика застрочили по балке, и немалая часть фашистских экипажей была перебита. Потом с обоих танков мы ударили из орудий. Нескольким танкам удалось все же вырваться на ровное место, и они открыли бешеный огонь по моему танку. Броня выдерживала, но было опасно. На выручку пришел танк Тутарова. Вдвоем было уже легче расправляться с немцами. Всего час длился этот необычный бой, из которого мы вышли победителями. Немцы потеряли 22 танка. Наши машины с небольшими повреждениями вернулись в роту. Не бояться врага, а искать и уничтожать его — вот то правило, которого должны придерживаться советские танкисты, защищающие славный Сталинград». Так описывает Владимир Петрович бой возле села Ольховатки 14 июня 1942 года, в котором сам поджег восемь немецких танков, сохранив свою машину.

Командование бригады представило Хазова к званию Героя Советского Союза.

С первого дня Великой Сталинградской битвы Владимир Хазов метко разил врага: и в Придонье, и в междуречье Дона и Волги, и самом городе. Вот как вспоминает о последнем бое героя комиссар 2-го отдельного танкового батальона 6-й гвардейской танковой бригады А. Чернышев:

«...Остатки 6-й танковой бригады, где воевал ст. лейтенант Хазов, были переданы нам. Мы держали оборону в районе Вишневой Балки. Владимир командовал танковой ротой. Время было трудное. Гитлеровцы стремились захватить Сталинград любой ценой... В начале сентября 1942 года немцы из района Городище атаковали нас. Наш командный пункт размещался в школе на Северном посёлке Красного Октября. С превосходящими силами немцев танковая рота Хазова вела жестокие бои, сдерживая бешеный натиск. В одной из атак Владимира Хазова тяжело ранило в голову. Я распорядился эвакуировать его с поля боя в район клуба имени Ленина, где располагались наши тылы. Внутрь танка Владимира нельзя было спрятать, поэтому его положили на броне танка. Во время движения по улице девять немецких самолетов набросились на танк и стали его бомбить и обстреливать. Владимир, превозмогая боль, из запасного пулемета бил по самолетам. Один из них рухнул на землю. Но в этой неравной схватке Владимир был убит. Хазов подлинный герой. На его личном боевом счету было уже 27 уничтоженных танков, а немцам и счета не велось»

Похоронен в братской могиле на Мамаевом кургане.

В Волгограде, на Мамаевом кургане среди многочисленных каменных плит с именами героев, погибших за Сталинград, без труда можно найти плиту с надписью: «Герою Советского Союза гвардии старшему лейтенанту Владимиру Петровичу Хазову».

Эти сведения я почерпнул в интернете и немного отредактировав, сформировал в один рассказ.

В селе Большой Кувай свято помнили и помнят подвиг земляка в Великой Отечественной войне. Больше-Кувайская средняя школа гордо носит имя Владимира Хазова. На территории школы установлен его бюст.

У меня остались личные впечатления детства о том, как мы чтили его память. Со мной в классе училась племянница Владимира Петровича – Хазова Валя. Как и все Хазовы, она была кудрявая и смуглая, красавица. В ста метрах от школы стоял дом Хазовых и вот мы, пионерский отряд, в день Победы 9 мая, строем, под звуки барабана и горна, шли к его маме. Она встречала нас, угощала чаем и рассказывала о детстве Володи. Также в школе учился, и старший брат Вали Хазовой – Владимир. Как говорили земляки, которые помнили Владимира Петровича, племянник был очень похож на своего дядю героя.

Моя мама, которая была моложе Владимира Петровича, тоже его помнила, как красивого парня, который очень зажигательно плясал. Его сестра жила после войны в Сталинграде, её муж был профессиональный журналист и как-то в журнале «Мурзилка» был напечатан его живописный рассказ о детстве Владимира Хазова.

Кстати, фамилия Хазов в Кувае произносится с ударением на букву «о». Я не могу претендовать на большого знатока жизни Хазова В.П., но я и цели такой не ставлю, моя задача – донести, с каким великим почтением относились кувайчане к памяти Героя.

 

Плотники

 

Земля на полях Кувая не плодородная. Поэтому колхозные (позднее совхозные) урожаи всегда были далеки от рекордных. По этой причине жители села жили в основном за счёт промышленного ремесла. С давних времён в селе проживали плотники, столяра, валяльщики и стекольщики. Всю ближнюю, да и дальнюю округу обеспечивали они столами, сундуками, стульями, санями и колёсами для телег. Плотники возводили дома по всему району, иногда брали подряды в соседних районах и даже за пределами области.

В Сурском и Карсунском районах в любом селе найдёшь дома, построенные кувайскими мастерами. Их отличает особая красота. Они высоки, светлы и с расписными наличниками.

Как пример кувайского зодчества я мог бы поставить мой родительский дом. Его мы купили у Лариончевых, когда они уехали в Сибирь. Он был один из самых красивых на селе. Лариончев Михаил Иванович украсил дом резными наличниками, на которых были вырезаны и соответственно разукрашены, медведи, голуби и другая живность. К сожалению, он был продан на слом и его увезли в качестве административного здания в с. Дрожжаное в Татарию. Очень красиво был отделан дом учителя физкультуры нашей школы Шегунова Анатолия Дмитриевича. Я знал много замечательных плотников нашего села, среди них были и мой отец, Урусов Виктор, мой дед Овченков Василий, Федин Михаил, Шегуров Виктор, Порынов Александр, Шляпин Василий, Абаимов Иван, Виктор Кустов, Анатолий Гибалов и много-много других замечательных мастеров этого ремесла. Славились и кувайские столяры – это братья Моисейчевы, Александр Короченков, Геннадий Моисейчев, которые делали красивейшие комоды, шифоньеры, буфеты и т.п. Неслучайно, наш земляк, Овченков Александр Иванович в Ульяновске был много лет чуть ли не главным реставратором мемориальной Ленинской зоны.

 

На этом я завершу свой рассказ о кувайских чудесах. Я думаю, что мои земляки, могли бы рассказать не меньше, чем я о нашем замечательном крае, о нашем замечательном селе и его талантливых людях, среди которых знаменитые врачи, военные, учителя, спортсмены, управленцы, партийные и комсомольские работники. Всем землякам привет и моё почтение!

 

2015-2025 г.г.

 

© Copyright: Юрий Урусов, 2025

Свидетельство о публикации №125020904855