ПОЭМА "Свалка" Глава VIII Братская междоусобица Путешествие продолжается Башмак Пиленый крымский известняк сменили зеркала гранита, где попирает монолиты, огромный золотой башмак. На рант хрустальный и каблук нас устремляет эстакада. Струятся радуг водопады, на славы долгожданный круг. Стучит колёсами состав по золоту стопы стозвучной, мы поднялись благополучно на бронзовеющий сустав. Стопа А вскоре тёмная гора нависла надо всем составом. Я вижу, как в окошке правом, сияет медная икра, другой чудовищной ноги с конца другого постамента, и как, чернея, мерной лентой, по ней дорога вьёт круги. И на железное бедро нас подвигает неизбежность. Пройдя тоннель, длиной в промежность, мы выезжаем из метро. Проблемы в пути Маршрут следования Наш поезд вынырнул на свет и в дверь, открытую вагона, заходит бригадир в погонах и просит оплатить билет по фирменной путёвке в рай, с широкой панорамой Крыма. Туристов ждут утехи Рима дворцы, гарем, Бахчисарай и далее полет в Эдем на невесомости подушке, где ждут нас райские опушки, и жизнь без горя и проблем. Райское меню Официант, китаец Ню, с алмазной бабочкой во фраке, подал по бригадиру знаку, в драконах райское меню; Я вижу ресторанный счет, а в нём бутыль с пятью нулями - зря размечтался я с блядями - я снова, кажется банкрот! и я рычу в меню как лев: в моей стране, как черт угрюмой, я пил бы год на эту сумму и перетрахал кучу дев. Покойник не согласен Мне говорят, я пил нектар лозы божественной Босфора, а вот та древняя амфора, которую слепил гончар; а вот клеймо им мечен труд ремесел от Пантикапея; историк в керченском музее из черепков скроил сосуд. Я пил Рубин, пил Солнцедар, которым красили заборы, а тут из греческой амфоры вкусил божественный нектар. Майдан незалежности Я объясняю: я поэт, и пью амброзию бесплатно. Я выблевать готов обратно лозы украинской букет… На тихий ресторанный зал звучит украинская мова. Я тихо гну ума подковы, и понимаю, что попал, в хохлацкий фирменный вагон на “незалежности майдане”, и если я платить не стану, то полечу кормить ворон. Плата по счёту Я изучаю вновь маршрут, с экскурсией по райским кущам, и тут в столбце “для неимущих”, читаю строчку “парашют”: 5 гривен – и бери рюкзак вместо обратного билета. Я отдираю с глаз монету и отдаю один пятак. Другой пятак - чтоб сесть на плот - я должен заплатить Харону, и я пятак свой похоронный влагаю незаметно в рот, Превратности славянской дружбы и ощущаю кислый вкус, превратностей славянской дружбы… Буфетчик в розовых рейтузах широким жестом крутит ус. Железа, рассыпая гром, в вагон зашла казённа свита: вожди в оранжевых накидках за ними рыцари с копьём, печатают победный шаг по следу ободрённой шляхты, и замыкает горе - вахту весь в звёздах полосатый флаг. Поступь дяди Сэма Под флагом старый дядя Сэм с орлиным профилем чеканным, - он держит в черном чемодане, ключи от мировых проблем. Навытяжку стоит грузин с букетом роз перед начальством. Хохлы, похоронив зазнайство, несут корзину апельсин. Хохол и кацап Буфетчик лает: я кацап его, объевший с тех империй. Хохол кацапу может верить, когда осмотрит эскулап, и делает усами знак: и тут два рыцаря в забралах - чтоб их холера подобрала! - трясут с усердием пятак. Пройдя сквозь дефицит зубов, как из фарфоровой копилки, летит пятак мой на подстилку, к бездумной радости врагов. Карантин Но тут заходит в дверь казак и объявляет всем холеру. Вагон неслыханным манером преобразуется в барак. Буфетчик рвёт рукой стоп - кран и вместо рыцарей при касках, я вижу санитаров в масках. Срывая украинский план, меня казак без лишних слов выводит из купе – вагона. С площадки узкого перрона за плавной линией холмов Крымская панорама я вижу море, корабли, широкой гавани подкову, и город древний и портовый на рубежах степной земли; он словно вышел из степей пропахших запахом кумыса; руками известковых мысов, обняв слияние морей, упал как захмелевший скиф в тени раскидистой софоры. Хранитель главных тайн Боспора, ключ в львиной лапе держит гриф, Хранитель Боспора с колонны, устремляя взгляд на море в сторону Эллады: века раздвинув колоннадой сквозь вещества глухой распад, встречает одинокий страж суда посланцев из Милета… А рядом тихо едет в Лету мой похоронный экипаж, прощальный начиная круг на тихой площади центральной. На колеснице погребальной лежит единственный мой друг. Поэт узнаёт о смерти друга Высокий свет былых надежд ложится полосой янтарной. По тихой улице фонарной шагает траурный кортеж. Ему и мне одна беда в гробу навек скрестила руки. Мой детский мир, мечты и звуки дружок увозит навсегда. И задрожал мой дух живой, и прянула душа с откоса. Я слышу, как стучат колёса, по крытой плиткой мостовой... | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
