- Ну что дядьки вздрогнули? – Отпив из стакана Евген занюхал куртом и откусив продолжил,- эка смотри! Неруси, а соображают. После водки этот кюрт самое то. А теперь сальца кусочек, ух красота!!! – И прожевав, помахал рукой привлекая к себе внимание.

 

- Вот вы други мои, дядьки уже взрослые и серьезные. Всякое повидавшие, дозвольте и мне сказку вам рассказать?

- Отчего же не позволить, взялся за слово и речь держи.

- Я, дядьки не мастер сказки говаривать, но дюже история интересна получилася. А было все по-простому…

 

- Как-то все случилося абыкнваенна. Шел значится я утречком, голова гудит, вчерась знатно гульнули на деревне своей. А тут утром идти надобно бы мне по делу до управы нашей в уездном городе. Ну то да се, сел в шарабан, как раз до города и доехал. Спал всю дорогу. Голова то и прошла. Иду значится по улице. И тут какое мне беспокойство, в глазу что-то эдакое свербит. Я поначалу было подумал, что это с похмела вчерашнего, в глазу сияние. Но уже солнце над головой стоит, да и вроде как в голове просветление имеется. А в глазу что-то такое мельтешкает, непонятно мне. Стою думаю, чешу затылок, Глаз закрыл, открыл, опять что-то мне прямо в глаз. Соображаю, это не в глазу, а в глаз мне светит. Что-то такое меленькое лежит под ногами, прямо впереди меня и мне в глазу мельтешкает. Приглянул я, нагибаюсь и беру это рукой. Матерь моя небесная, царица всех небес, святые мои!!! В руках у меня золотой червон, еще тех времен Катькиных, десять целковых!!! Честно скажу, мужики,- тут Евген перекрестился,- поплохело мне чуток. Ну думаю, это же надо дураку как свезло, червон золотой. Сейчас как налетят братухи с перышками и меня как почикают, за такие деньжищи то… Это же надо десяток целковых золотом!!!

 

- Свезло Емеле, что по дороге не сьели,- веско добавил Степан Евграфович,- давай-давай братка, ври далее.

- Ну, дядько, не вру, вот истинный крест, - И Евген, привстав, размашисто до пупа перекрестился,- вот ей богу в руках червон держал. Это же какие деньжищи то? Я то и серебра на два целковых не видал ни разу, все больше по алтынам и копью. А тут? У нас дом в деревне более целкового не стоит, корова яловая и та рупь за два идет…

В общем рванул я так, что пятки потом болели еще три дня. Залег я в своей берлоге, пью самогон и думку думаю. Это же надо как мне свезло, ну думаю, как прикуплю всяких себе всячин разных, эх житуха тогда моя настанет. И девки все мои будут как куплю им штуковин разных, всяких там зеркалец, шкатулок, колец ожерелий и прочих фитюлек. Толпами за мной ходить будут. Потом значится буду пить вино и не абы какое, а самое что ни на есть заморское. Какое господа и города пивают, да и платьем на себя самым каким ни городским прикуплюсь…

 

- Этим что-ли прикупился? – сьехидничал Иван, глядя на неказистое и простецкое одеяние Евгена,

- Хорошо сказка сказывается…

- А на деле шиш оказывается,- в такт продолжил Степан, и мужики, не выдержав возникшей паузы, гулко расхохотались. Не удержался и Евген, просмеявшись, уж больно удачной получилась шутка Степана, и в тему.

- Вот именно что шиш, да не тот. – Продолжил Евген. – Я ведь поначалу то забоялся в уезд идтить. Еше думаю братушки какие лихие прознают, не сносить мне тогда головы. Дён десяток выждал. Иду по рынку, размечтавшись, мол корову возьму с теленком, лошадь с телегою, мешков на пуды с дюжину, с разными крупами и зерном, и картохи с пяток мешков, и еще маслица бочонок… И что-то я заплутал и кажись куда-то в сторону от рынка то и забрел…

 

- Ну-ка братки, по последней! За душу, бога, здравие и отечество, будем!

- Будем!!!

- Так кушаем, доедаем и допиваем. А что осталось завернём, дорога еще долгая и с богом, поехали. – скомандирствовал на правах старшего Степан. – Мужики доели, убрали с импровизированного стола последние крошки и сложив свои припасы расселись на телеге.

- Но болезная пошла, пошла родимая, но-о-о,- слегка поддал вожжами Евграфович,- давай-ка Евген наш разлюбезный, сказывай что там ты сотворил далее.

- Дык я и говорю забрёл куда-то не туда. Не пойму в каком краю города. И стоит там домишко о двух этажах, вида какого-то не так чтобы очень. По краям пошарпан чуток, крыша просевшая. Крыльцо покосившее. А подле него стоит девица.

 

- Ага,- произнес Иван, - уже интересно становится,

- Не мешай дядько, - Евген махнул рукой отгоняя назойливую муху и продолжил, - ну девица как девица, правда одета непонятно. Косынка серенькая и крест на ней красный, платьице простое и фартучек на нем беленький, чистенький. И сумка у ног, и крест на ней красный, тот же. Девица, лет осьмнадцати, лицо в веснушках и плачет. А самая такая миленькая…

- Ну а что наш гусар? – Опять встрял не удержавшийся от реплики Степан,

- Да какое там, плачет же говорю. И я стою перед ней дурак дураком и не знаю, что сказать. Потом говорю не плачь мол сестрица. Я ведь поначалу было подумал, что она их этих, сестер милосердия. Платочек ей протягиваю, на базаре утром купленный. Для форса. Но тут такой случай, какое там…

Он носик вытерла, я ее спрашиваю, что случилось, мол? Почему такая красивая сестричка плачет? Пошмыгала она, глазки вытерла и рассказывает. Оказывается, сестра то она сестра, только из дома для деток беспризорных, что как раз стоит за нею. А в доме том деток с полста будет, которые без мамок и папок живут на белом свете одни одиношеньки. Ранее у них главную мамку была одна тетка из богатеньких, которая и собирала деньги на этих деток. Да тетка как раз на днях то и померла. Осталось несколько теток сестер, да Маришка и еще дед «всем делам по дому вед». Правда он уже и сам стар. А деньгами совсем пшик получается. Сегодня она, Маришка, то есть, ходила в городскую управу, просит насчет денег. Ей там сказали, что денег нет и не будет. А на носу зима. И деткам от пяти до дюжины годков, которых там в домике полста, надо кушать и одежонку какую никакую надо. Да и дров с углем для дома надо. И еще в управе сказали, что если не будет денег до ноября, то весь их дом разгонят … и тут Маришка опять заревела…

 

И вот стою я мужики, смотрю на девчонку эту зареванную. А у меня здесь сбоку в груди,- тут Евген показал на свою грудь с левой стороны, - как заколет, да так сильно…

 

- Ну, а ты что? – Не удержался тут Степан Евграфович, слегка поддав кнутом кобылку с рыжим хвостом, что лениво плелась по дороге и норовя свернуть к обочине. После поощрения кнутом кобыла чуть резвее понесла по дороге, телега поехала ровнее, и собеседники продолжили беседу.

- А что я? Пошел обратно искать рынок. Купил все что хотел: коня справного с телегою, корову с теленочком, мешков припасов разных бочонок с маслицем, тканей штук разных на десять аршин набрал…

- И картохи не забыл?

- Не забыл, семь пудов картохи прикупился. Все, как и хотел.

- Ну ты и жук. - Мрачновато буркнул Иван и отвернулся…

Самый старший из ездоков Степан, с высоты своих половины сотни лет, вдруг прищурился и недоверчиво так спросил,- и что все прикупил и ничего не забыл?

- Да нет все, как и хотел, все купил. Еще и четыре целковых ассигнациями остались и серебра кошель.

- И пошто и сердце не колет? – Все так же недоверчиво щурясь спросил Степан.

- Да нет не колет, да некогда мне теперь болеть дядьки. У меня ведь теперь большое хозяйство.

- Тьфу мать вашу, христопродавцы,- сплюнул Иван и хотел было уже спрыгнуть с телеги. Но сдержался, ожегшись о строгий взгляд Степана Евграфович, - не торопись паря.

- А пошто Евген твоей хозяйство большое? – Тихим елейным голосом спросил возничий,

- Да уж дядьки не приведи кому Господь, такое хозяйство. Полста деток от пяти до дюжины годков, да три тетки сестры по хозяйству и дому, да дед Петя, старый, но крепкий еще жук, да конь с телегою, да коровка с теленочком…

- А самую главную то и позабыл,- лукаво в бороду прогудел Степан,

- А Маришка моя, ну куда мне без нее и от нее, теперь мы вместе, и хозяйство все в придаток…

 

- Ах, ты-ж, зараза, етить колотить, до конца тянул. Ну паря уважил, - враз повеселевший Иван обнял крепко Евгена.

 

Николай Кузнецов aka kraft-cola 18.09.16