- Мы должны сделать этот мир честней и праведней!- Раздавался голос молодого кучерявого человека, который стоял

на стуле и громогласно вещал штампованные истины всех времён и народов.

 

Но с этих истин начинается кровь. Зарницы алой крови. Но когда реки крови прольются, миллионы жизней невинных

будут принесены в жертву богине Афине, ничто не поменяется. Только с течением времени озлобленность людей

вновь усилится - и они - не дай Бог - снова возьмутся за оружие.

 

Михаилу Петрашевскому исполнилось 27 лет. Он был невысокого роста. Собрания проводил в своём доме. Из

дворянского рода. Родился в Санкт-Петербурге, где и находился его знаменитый дом, в котором он принимал

Петрашевцев - разные слои общества, которые разделяли его идеи. весной 1846 года Плещеев познакомил

Петрашевского с Фёдором Михайловичем Достоевским.

 

Александр Порфирьевич Фурманов грустно смотрел на сходку петрашевцев,которые были моложе, чем он намного

лет, но которые просто вселили в него надежду, что всё когда-нибудь наладится. В Российской Империи не

налаживалось ничего. Только погромы еврейские всё усиливались. Фурманов в одном из таких погромов потерял

свою возлюбленную Эльзу. Сейчас Фурманову было 79 лет, он уже про Эльзу забыл, а осадок остался. Фурманов

залпом выпил водки, и поставил гранённый стакан на стол.

 

в глазах потемнело, но от опьянения стало светло. К Фурманову подошёл молодой человек, Сашка Брокман, который

был явно навеселе и пил шампанское. Сашке было 22 года, и Александр Порфирьевич понимал его горячность, но в

тоже время мудро полагал, что Сашка ошибался.

 

В этот миг в кружок Петрашевцев вошла она - Ольга Туманская, которой исполнилось 38 лет, и которая просто

покорила Александра Порфирьевича своим внешнем видом.

 

Самое интересное, что о Достоевском оставил воспоминания сам барон Врангель, которые датируются 1912 годом:

 

" Врангель А. Е. Воспоминания о Ф. М. Достоевском в Сибири 1854–56 гг. СПб.: Тип. А. С. Суворина, 1912. 221 с.,

портр.

 

«Мои близкие отношения и сожительство с Ф. М. Достоевским в Сибири, вероятно, известны многим из напечатанных

его писем ко мне.

 

Проживая десятки лет за границею, я мало знаком с тем, что писали о нем в России, но изредка мне приводилось

прочитывать удивительные вымыслы, касающиеся его.

 

Из биографических данных о Ф. М. в Сибири мне особенно близко известно многое, так как мы жили с ним вместе

месяцами под одной крышей. Каждая мелочь, касающаяся нашего великого писателя, думается мне, полна интереса,

— вот это и дало мне повод сделать мой скромный вклад моими настоящими записками. Барон А. Е. Врангель».

 

Санкт-Петербург 1914 года жил своей, странной жизнью.

Перед самим началом войны Александр Христофорович Бельский решил почему-то ехать в Париж, видимо вызванный

письмом Бориса Савинкова - и не веря этому письму. Было ясно, что над Европой витают духи войны, и тревожный

Вотан мечет громы и молнии на несчастных, которым во-вот будет плохо. Бельский не знал, что ему ждать в Санкт-

Петербурге, в котором ему настоятельно рекомендовал остаться приятель, но тем не менее Бельского потянуло в

Париж - подальше от этих поэтических тусовок, которых с каждым днём становилось всё больше. Душила

неискренность.

 

После пышных торжеств, посвящённых 300-летию дома Романовых, в Санкт-Петербурге которые отметили с помпой и

торжественным концертом самого Бельского, Бельскому в Питере стало скучно, и несмотря на свои лета мужчина

отправился в Париж искать приключений. Вот только нужно было забрать Петровскую с очередной поэтической

тусовки, в которую её втравила её очередная новая знакомая Минерва Казанская - вульгарная баба, от которой сам

Бельский не ждал ничего хорошего. И неожиданно для себя, Александр Христофорович решился взять Ольгу

Евгеньевну в компаньонки в летнее путешествие во Францию, которое затянулось на всю жизнь - после войны

Бельские так и остались во Франции, и после гражданской их навещал Борис Викторович, когда мог уличить момент.

Александр Христофорович с двумя билетами в руках вошёл на одно из собраний, поморщившись при виде вульгарной

Венеры, на которой боа красного, почти термоядерного цвета казалось похожим на ядовитый плющ, только

перекрашенным в кардинально противоположные тона. Опять Бельского и Петровскую сводила подобная сходка

поэтов, как в том, далёком, 1911 году. Александр Христофорович искал глазами возлюбленную. Мимо 72-летнего

певца проплыли две девушки в нежно-розовых платьях, похожих на эпоху ампир - с завышенным поясом - это были

Катерина и её сестра Дарья. Катерина была уже замужем, и не любила своего мужа. Здесь, на поэтической сходке,

женщина влюбилась в поэта - Александра Блока, который завышенным голосом, нараспев, читал свои изысканные

стихотворения. Александру Бельскому Блок точно не понравился, хотя в нём что-то было... романсовое. Нежность

черт, римский нос большие голубые глаза, орлиный, пристальный взгляд, кучеряшки, как у молодого Сергея Есенина,

который был точно красавцем, любившим всех актрис подряд. Сергей Есенин приезжал в Питер не часто, но

Городецкий уламывал юношу задержаться в Питере подольше, если не навсегда. Хотя Александр Христофорович

сказал Городецкому, что при таком влюбчивом характере Серёга явно дурно кончит и пострадает из-за бабы. На что

Городецкий довольно ядовито подметил:

 

- Ка бы Вы сами не пострадали из-за бабы, Александр Христофорович.

 

В это время до Александра Христофоровича донеслась речь молодого студента Семёна Сперанского, которому дали

слово, и он охотно вещал с кафедры-трибуны. Ольге, которая расположилась вокруг сцены рядом с Венерой, которая

разлеглась у сцены, вместо того чтобы сесть, как и положено на сходках или в зале, вечер напомнил прежние добрые

времена Палады Богдановой-Бельской, которая выделялась среди прочих таких устроителей подобных сходок

своенравным нравом и каким-то эксцентризмом. Семён Сперанский вещал громогласным голосом:

 

- К чёрту всё старое! Нужно старое разрушить, и соорудить новый мир!

 

Александр Христофорович стоявший в дверях, поморщился, и тут Сперанский на голову Бельского заметил его

самого. Студент возрадовался.

 

- Вот! Нужно убрать это старое и заполнить мир новыми идеями светлого, всепроникающего будущего - это было бы

вершиной нашей жизни, и нашего бытия.

 

Ольга Петровская обернулась, и увидела возлюбленного. Покраснев, она фыркнула, тряхнула своей рыжей головой, и

вскочив от Венеры, подбежала к своему возлюбленному, как бы защищая его. Бельский был счастлив, и даже что-то

промурлыкал в ответ, чего - рассерженная Ольга явно не поняла - её глаза горели гневом, и смотрела она на

взъерошенного Семёна, которого явно душил какой-то бес.

 

- Вот к чему старое, отжившее искусство? Нужно созидать новое, бесконечно новое, и не включать старое в новое -

ни к чему уже отжившая эра, это динозавры какие-то. Древние животные, которых нет.

 

- Вас тоже когда-нибудь не будет. - Ольга набралась храбрости и осадила студента. Семён покраснел, набрал в рот

воздуха и пытался заговорить, Петровская продолжала:

 

- Много людей погибает молодыми, - Ольга вспомнила Ивана Каляева, и едва не заплакала - ей дорог был друг

Бориса Савинкова, так и не увидевший свет счастья. Но за что боролся Иван? Вот за то, чтобы сейчас это быдло

вставало, говорило свои речи на равне со старшими, и клеветало на Бельского, Пушкина и её любимое искусство.

 

- Молодыми? В век прогресса это невозможно! - Закричал Семён, мозги которого были совсем зелёными.

 

- Почему не могут? - Подал голос всегда спокойный Александр Христофорович. - А война?

 

Бельский как будто напророчил: ему везде мерещилась война, хотя в июле войны ещё на их территории не было.

 

- Или Титаник. - Неожиданно, поддержав Бельского подал голос Городецкий. - Титаник унёс множество молодых

жизней...

 

Тут встрял Александр Блок.

 

- Океан был жив тогда. Он унёс всё злое, и очистил наши души...

 

Тут даже Венера затрепетала: она боялась мистики.

 

- Что ты несёшь, Сашка, остановись... - Венера приподнялась с подушек, и зашипела с первых рядов на Ольгу и

Александра. - Кто хотел уйти пораньше - мало ли дела дома - может уйти пораньше, остальные будем играть в вист.

Если Саша заладил про Титаник, Саша про Титаник может нести бесконечно, мы послушаем Сашины излияния

дальше, а тут есть очевидцы трагедии... не хочется их смущать...

 

Бельский сжал руку Петровской, и благодарно посмотрел на Венеру. Ольга улыбнулась своему Саше - наконец-то он

оценил Венеру, которая к ним хорошо относилась. Венера им подмигнула, кокетливо перекинула своё вульгарное

боа через правое плечо, и помахала рукой. Кто-то помог паре выйти из душной гостинной, где собрались гости на

свежий воздух, когда Бельские покинули дом, Венера на распев продолжила:

 

- А теперь будем играть в вист (никто даже не подозревал что играет в игру еще времен декабристов), а мы

послушаем что нам скажет Саша про Титаник...