Мама не уставала повторять, что правильный выбор учителя – это самый важный шаг в жизни. И папа ее всегда поддерживал. Мамина учительница была очень добрая, ласковая, читала своим ученикам истории, но мама не очень много выучила в школе выше обязательного уровня знаний. А у папы был пожилой учитель, и совсем не такой ласковый как у мамы. Зато папа сдал экзамены на высокий балл и сейчас работает старшим по смене в шахте. И оба они ежедневно мне напоминали, что я должен обязательно очень серьезно отнестись к первому дню обучения.

Я шел в школу и думал: - А если в моем классе соберутся все из Зеленого дома, что тогда? Дело не в том, что с ребятами из зеленого дома мы не дружим, мы их просто не знаем, Зеленый дом далеко от наших. Этот дом построили не так давно, потому что у нас на планете стало больше людей. У нас каждый дом имеет цвет, и всех, кто в доме живет, называют по цвету дома. В ясную погоду, когда верхние этажи не прячутся за облаками, можно увидеть, как переливаются всеми оттенками стены дома. Чем выше, тем сильнее переливаются, словно волны по стенам колышутся. Все ребята из нашего дома, кто еще не дорос до школы, ходили в Сад. Мы в саду играли и с синими, и с оранжевыми, и с лиловыми, а с зелеными, – никогда. У зеленого дома свой Сад есть, говорят поменьше нашего, и озера у них нет.

Утром родители нас в Сад приведут, отметят номерок, и ты свободен до вечера. Сад огромный и огорожен решетками, зайти и выйти только по номеркам. Там у нас и озеро было, и два мостика, чтобы в воду прыгать, и дорожки для великов по всему саду. На центральной аллее беседки с едой – выбирай что хочешь. Правда, с едой строго было, каждый должен был хоть два раза в день у столов отметиться. Ну, если есть не хочешь, то можно было просто попить, воду или синтетик фруктовый, кому что нравится. Девчонки постоянно за столиками сидели, лопали без конца, а мы всегда справлялись за пару минут – похватаешь со столов что повкуснее, на ходу прожуешь, - и поскорее снова в игру.

А вчера мама сказала, что завтра, то есть уже сегодня, мне исполняется школьный год, и в Сад меня больше не пропустят, я должен в школу идти. А папа снова начал рассказывать, что завтра я выберу себе учителя, и что я должен отнестись к этому «предельно ответственно», потому что от этого зависит мое будущее. Они с мамой очень хотели чтобы я выучился на кого-нибудь, ну, как вот, учитель, или, к примеру, старший по смене в магазине или на складе одежды. Еще мама говорила, что хорошо бы, чтобы у меня мозгов хватило выучиться на ветфельдшера. Мама работала в госпитале для животных, ухаживала за выздоравливающими. Она нам с папой про котов каждый день рассказывала, один раз даже взяла меня с собой в госпиталь, чтобы я посмотрел животных, ей за хорошую работу разрешили меня привести. Мне там дали маленького котика на руках подержать – я его отпускать обратно в кровать не хотел, так мне кота захотелось! Вот с тех пор мама и повторяет почти каждый день про «выучишься на кого-нибудь, сможешь купить кота!» Ну да, котики очень дорогие, обычному человеку не по карману. В нашем доме ни у кого котика не было. А в синем доме их целых два было. Один не знаю чей, а второй Самарины родители купили. Отец ее был начальником на энергостанции, не простой рабочий, ну, вот и истратили, наверное, все деньги на котика. Самара говорила, что еще два года ждали, потому что их очень мало рождается. Выносить кота на улицу родители ей запрещают, а к себе Самара меня не звала. Она Пскова любит, это все знают. Ребята даже песенку придумали про то как «Псков Самару полюбил». А Псков нам говорил, что их с Самарой имена происходят из одной страны, вроде была такая страна Россинов. Кто теперь скажет правда ли это.

Все старые города развалили чужие. Маме ее бабушка рассказывала про эту войну, а уж она нам с папой про это рассказала. Чужие тогда почти завоевали нашу планету, но привлекли внимание Галактического Совета, и нам на помощь пришли корабли Галактических сил. Был суд, чужих наказали, отобрали выход в планетарную сеть на тысячу лет до пересмотра. Это все почти двести лет назад было. Галактический Совет собрал всех уцелевших после войны вместе и построил для нас вот эти самые цветные дома. Они до сих пор нас бесплатно снабжают синтезированной едой и комбинезонами. Мне, кстати, их комбинезоны нравятся – бегать удобно и карманов много, а мама только на работе их носит, у них в госпитале положено в форме ходить. Комбинезоны у нас по цвету дома, - наши фиолетовые,- сразу знаешь кто твои соседи.

Как-то так получилось, что ни мама, ни папа не смогли меня проводить до школы. Мы с папой накануне прошли по дорожке до школьных ворот, он показал мне калитку, махнул рукой в сторону здания и добавил «Разберешься, ты парень неглупый!» Ну, я знаю, что поумнее многих, в играх, где думать надо, я всегда выигрываю. Ребята сначала даже обижались, что я всегда побеждал, потом привыкли. Но никто из моих друзей в школу еще не идет, они в саду, а я медленно тащусь по тропинке и оттягиваю момент, когда мне нужно выбрать себе учителя. Мне немножко боязно и в животе какая-то пустота, как будто я не ел целый день. Мама перед уходом меня накормила, и опять дала кучу наставлений о том, какого учителя выбрать. Но выбирать-то мне!

Уже возле самой калитки меня окликнула Самара. Оказывается, ей тоже сегодня выбирать учителя. Я сразу повеселел, хоть кто-то знакомый, пускай даже девчонка. Самару мама привела, дальше калитки ей нельзя было, в школу только ученики заходят. Пока они прощались, я школу оглядывал. У нас нежилые здания невысокие, пару уровней вверх и столько же вниз. Школа была почти стеклянная, только окна затемненные, понятно, чтобы солнце не мешало. Тут Самара меня за руку подхватила, - Пойдем, - говорит, - нам еще учителя выбирать, до занятий всего час остался!

Зашли мы в школу, колокольчик на дверях зачирикал «дирлим, дирлим, дирлиммм». – Это дверь для новеньких, - объясняла Самара, - завтра мы с другой стороны зайдем, будем знать в какой класс идти.

Нас встретили у дверей. Невысокая такая тетенька в комбинезоне, значит не учительница. Те, кто выучился «на кого-нибудь» форму не носят. Тетенька отвела нас в зал, учителя уже сидели за столами, а новички ходили от одного стола к другому, присаживались на стулья, слушали, потом шли к другому столу. Две девчонки уже сидели рядом с молодой учительницей в розовом платье, а какой-то незнакомый толстый мальчишка, зеленый, наверное, спрятался под стол, за которым сидел молодой учитель в разноцветной рубашке. Этот молодой учитель кивнул нам, улыбнулся, и сделал приглашающий жесть, садитесь, мол, послушайте.

Мы обошли все столы. Самара осталась с немолодой уже учительницей с короткими седыми волосами и сережками в виде котиков. А я еще два раза обошел весь зал. Родители вчера сто раз напомнили, какой ответственный шаг мне предстоит сделать. А я никак не мог решиться. Все дело в том, что все учителя предлагали мне интересные обучающие программы и фильмы, уверяли, что я и сам не замечу, как выучусь читать. А спортивная программа у них самая насыщенная и каждый день два часа ученики проводят на воздухе! И в каждом классе было что-то особенное: инкубатор для цыплят, аквариум с живыми рыбками, белые мышата, черепашка. У учительницы, которую выбрала Самара, в классе было много настоящих растений, а ученики за ними ухаживали. Но никто из учителей не сказал, что расскажут мне о космосе, или о том, как работает пищевой синтезатор и другие машины. Когда прозвенел звонок и учителя стали собираться в классы, я не выдержал и заревел. Ко мне подбежала худенькая тетенька в комбинезоне, взяла меня за руку и стала утешать. А я был так расстроен, что рассказал незнакомой тетеньке о своей беде.

- Я не хочу все время учить про черепашек, я хочу знать про машины, и про космос хочу учить. Почему в нашей школе этому не учат? - всхлипывал я. - И как устроен синтезатор, и зачем в космос забирают камни из шахты, где папа работает. Про растения я тоже хочу, - добавил я, испугавшись, что тетеньке не понравится, что я не хочу учиться тому, что предлагают учителя, – и про рыбок, и про мышат…

- Давай познакомимся, - сказала тетенька и протянула мне руку. – Меня Никой зовут! А тебя?

- А меня Ростов!

- Хорошее имя, - похвалила Ника. - Ты кончай плакать, учителя мы тебе подберем, не волнуйся. Пойдем, умоемся!

Ника взяла меня за руку и повела в умывальную. Она подождала пока я вымыл лицо и руки, и привела обратно в зал, где уже никого не было, и дала мне апельсиновый синтетик и печенье.

- Жди Рос!

Я потихоньку отпивал синтетик, а глаза скользили по стенам зала, расписанным картинами из прошлой жизни. Мама говорит, что нельзя говорить «прошлой жизни», потому что сейчас совсем другая цивилизация. Она повторяла слово «цивилизация» так, как будто оно объясняло все о нашей жизни. И про шахты, и про огромные дома с нарисованными в окнах облаками, которых на самом деле нет, и про дикую природу, которая осталась только на картинках. Маме повезло, у нее была бабушка и родители. Бабушка ей рассказывала истории из прошлой жизни, которые слышала от своей бабушки. И еще у нас есть старые фотокартинки. Их целая куча в футляре лежит. Мама никого из этих людей не знает, только бабушкиных прабабушку и прадедушку совсем маленьких, она мне показывала. Все эти люди наши предки. Но самое интересное, что они стоят возле домов и деревьев которых сейчас давно уже нет. Раньше деревья росли сами по себе, а не только в саду или в парке. И жили все люди в отдельных домиках с окошками в реальный мир. Можно было в окно увидеть, как, например, Самара гуляет возле дома, и выйти к ней как бы случайно.

А вот папа мой вырос в общем доме, родители его то ли воспитывать не захотели, то ли переехали в другую колонию. Он потому так рано пришел жить к маме, потому что хотел своей семьи, у него ведь ничего своего не было. Они с мамой мечтают получить разрешение и родить еще одного ребенка. У папы моего пятый уровень ответственности, а у мамы только третий. Из-за этого они и провалили тест на второго ребенка. Мама вечерами учится, хочет через год опять попробовать, если разрешат, конечно. У нее уже критический возраст – двадцать восемь лет будет.

Может быть, если я на кого-то выучусь, я смогу им такое разрешение купить. А себе – котика как у Самары!

А вдруг, если мне никто из учителей не понравится, меня отошлют в Подгорный? Это общий дом, но мы мало что знаем про детей, которые там живут. Мама как-то говорила, что там у них есть маленькие разноцветные рыбки, и котики, и даже собаки, их оттуда в наш госпиталь привозят.

Синтетик я выпил, а печенье спрятал в карман комбинезона для мамы, она ужасно любит сладкое. За окном пожужжал и приземлился на площадку маленький вертолетик, совсем как мой игрушечный, который я в парке с пригорка запускал. Вышли из него двое и школе пошли. Инспектора, наверное. Папа рассказывал, что к ним часто на вертолете прилетают, шахты далеко от города, рабочим туда надо по тоннелю перемещаться.

Зашли эти двое в зал, и сразу на меня уставились. Мужчина седой, старший, значит, а девушка молодая, красивая. Мужчина одет был, прямо как городской консул. Мама брала меня с собой на собрание консулата. Все жильцы собрались в нашем фиолетовом зале, а консулы выступали на большом экране. Я мало что из их речей тогда понял, но запомнил, как они красиво одеты. Вот мужчина этот седой был одет так же красиво: темно-синяя с серебром куртка, синие брюки и серебряные ботинки как носят космонавты. Девушка была в комбинезоне, но брюки подрезаны до колен, а на ногах не ботинки, а туфли. В нашем доме туфли носит только Самарина мама и еще жена папиного начальника. А так, все женщины носят ботинки, наверное потому, что в них удобнее, да и дают их вместе с комбинезонами бесплатно. И расцветка комбинезона у девушки была интересная: не однотонная, а с цветами и листьями. Я засмотрелся на цветы эти! А девушка прямо ко мне направилась и говорит:

- Привет, Рос!

Я тоже поздоровался и жду, что она мне скажет.

- Я буду твоей учительницей, - говорит девушка. – Извини, выбора у тебя нет, у другого учителя уже полный класс.

- А почему вы с другими учителями не сидели? - спрашиваю.

- А потому что мы из другой школы, - говорит девушка.

Тут и мужчина, что одет как консул, к нам подошел. Серьезно так на меня смотрит как будто я уже взрослый. У нас на детей смотрят по-другому, снисходительно, что ли. А этот как на взрослого, вот сейчас скажет: -Продолжайте работать!

- Здравствуй, Ростов, - говорит. – Я директор школы в Подгорном.

Видно он по лицу моему понял как я испугался, сел рядом со мной и стал рассказывать о своей школе. Выходило, что там очень интересно, особенно потому, что они не используют гипномашины в обучении. И логические задачи ученики решают, и технику изучают. И даже считают без дисков.

- Вы диски отбираете? – не понял я.

Диски были у каждого. В первый же день в саду их нам выдали. Диск – это связь, это надежный прибор, который всегда подскажет, где тебя искать, почитает тебе историю на ночь, свяжет с родителями. В школе в первый день нам должны были диски поменять на первый уровень ответственности. А потом как пойдет.

Девушка рассмеялась, а директор опять очень серьезно сказал:

– Нет, конечно, диск останется у тебя, и ты сможешь говорить с родителями когда захочешь. Но навещать их ты будешь только в свободные дни.

- А на втором уровне ответственности ты научишься управлять вертолетом, в школе их много, - сказала моя новая учительница. – Сможешь летать к родителям и после уроков.

- Я не смог сегодня выбрать учителя, - сказал я. – Вы знаете почему?

- Может быть тебе не понравилось чему тебя хотят здесь учить? – улыбнулась девушка.

- Ты просто знаешь, чему ты хочешь учиться, а потому уже почти перерос эту школу, —сказал директор, и по плечу меня похлопал. – Если ты решишь здесь остаться, то уже через месяц тебе будет очень скучно. Решай!

- А можно я вам скажу секрет? – решился я. И шепотом, чтобы слышали только они, сказал: - Я умею читать! Вы не будете сердиться?

Девушка рассмеялась и даже подпрыгнула, совсем как Самара, когда нам в Саду давали леденцы. А директор только слегка улыбнулся и обнял меня за плечи.

– Ты очень умный и способный мальчик! Никто тебя в Подгорном ругать не будет, нам нужны именно такие ученики.

В общем, мне показалось, что выхода у меня нет, и я сказал: - Ладно…

Вечером моя новая учительница и директор пришли в наш отсек. Они очень подробно рассказывали маме и папе о школе в Подгорном, а мама плакала и все время обнимала меня. А папа был такой довольный, просто как никогда! И все повторял «Я знал, я чувствовал, я надеялся!». Мама перестала плакать только тогда директор ей сказал, что так как меня у них забирают в интернат, то они могут иметь еще одного ребенка. Она выслушала эту новость, а потом зарыдала еще сильнее, и даже когда я признался, что не послушался ее и сам научился читать, не очень расстроилась.

Утром мы все втроем поднялись на самый верх. Я на крыше раньше не бывал, детей туда не пускают. Крыша у нашего дома тоже фиолетовая, и когда прозрачный школьный вертолетик сел на посадочный круг, то тоже стал светло-фиолетовым, совсем как мамины глаза. Она меня сто раз расцеловала на прощанье, и папа тоже обнимал и волосы ерошил. Наконец, отпустили, и я поспешил к вертолету. В кресле пилота сидел парень, лет на пять старше меня, но с диском третьего уровня ответственности.

- Привет, новенький Ростов, - сказал он мне с улыбкой. – Я Рим. Я из Зеленого дома.

Но мне уже было все равно, пускай даже из Зеленого. Я забрался в кабину, надел шлем и стал смотреть вниз на удаляющиеся фигурки родителей. Мама взобралась на ограждение и махала мне рукой, а папа ее поддерживал чтобы не упала.

С Римом мы потом подружились, и он часто возил меня к родителям.

А Самарина мама приходила к моим родителям возмущаться, говорила, что они хитрые и пристроили меня в школу для дурачков чтобы второго ребенка завести. Ей, оказывается, тоже разрешения не дали, у нее третий уровень ответственности, как у моей мамы. Самару я видел почти каждые выходные, она как будто нарочно мне попадалась, хвасталась, что уже знает много букв и все расспрашивала про мою школу. Мол, правда ли что там одни дурачки, которых гипномашины не берут, а может мы и вовсе ненормальные, и нас так от общества изолируют. Я с ней не спорил, отмалчивался. Мне моя школа очень нравилась. И уроки, и после уроков. У нас в школе несколько котиков было, - бери на руки и гладь сколько угодно; и три разные собаки, настоящие, конечно. А еще озеро и парк как в Саду. А в озере, не поверите, рыбы плавали. Не маленькие, как в аквариуме, а дикие, озерные, я о них даже доклад однажды делал.

Второй уровень ответственности я получил уже через год. А еще через год, когда мне исполнилось целых восемь лет, меня включили в группу по обмену школами, и я месяц жил на Арктуре-2. Как мне их города понравились! Совсем такие как на старинных фотокартинках, с растениями перед домом, с окнами на реальную жизнь. И детей много, и люди в автоповозках по улицам разъзжают. Я тогда решил, что стану дома строить и города проектировать. Через десять лет Галактический совет обещал закончить очистку планеты, вот и пригодятся мои умения и идеи!

Да, самое главное, у меня теперь есть сестренка Любляна, Люба. Самая настоящая, очень красивая и умная. Она уже умеет ходить и учится разговаривать. Когда я приезжаю домой, Люба со всех ног бежит ко мне по коридору и кричит «Батик плилетел!» И это ужасно приятно. А мама говорит, что все так хорошо для нас сложилось только потому, что я выбрал правильную школу. И что она всегда говорила, что это самое важное в жизни.