Хотите знать, как из малого может возродиться вера в искренность чувств, в честность, в людей?

 

Много лет назад я проходил преддипломную практику в школе родного городка, где некогда учился и сам, а вёл я тогда историю у пятиклашек.

 

Покончив с кипой отчетов, журналов и тетрадей, я отправился домой. На душе было черно как ночью, мысли о низком поступке возлюбленной вонзались в сердце отравленными иглами. Во время практики я жил в родительском доме, в комнате, где по-прежнему висел плакат юной Алсу; спал на софе, под подушками которой паслись коровы, нарисованные мною в раннем детстве.

 

Небо затянули лиловые облака и смешались воедино с моим настроением. Тяжко осознавать, принимать и пытаться идти дальше, когда человек, для которого и которым ты жил, меняет чувства к тебе на звон презренного металла, словно валюту в обменнике. А были чувства-то…?

 

Пересохло во рту, вокруг давила душная тяжесть. Под гнетом мрачных дум я брел мимо игровой площадки, по тропинке срезал путь через гаражи, как это делали ученики нашей школы, как это делал когда-то и я. Впереди семенили двое ребят из пятого класса, мальчик и девочка, в нарядных одежках. Девочка была выше мальчишки на полголовы, она что-то оживленно рассказывала другу, наклонившись к его уху, но смысл слов уносил сухой ветер, что бывает перед грозой. Это для меня было ненастье, а для этих вот чистых созданий всё кругом играло весельем и красками.

 

Тут парочка с рюкзаками чуть замедлила шаг, отчего мне пришлось опередить их. Когда я проходил мимо школьников, то услышал, как девочка совершенно серьезным тоном спрашивает своего попутчика:

– Ты съел яблоко, которое я утром тебе дала?

 

…Это сердечная забота, это искренность дружеских чувств, это чистота отношений. Сердце моё – и без того сентиментальное – обмякло, глаза наполнились радостной влагой.

 

Раздались раскаты грома, и с неба обрушился плотный ливень. Ребята, смеясь и вскрикивая, обогнали меня и умчались в дождь. Но они оставили во мне веру в людей.

 

Спасибо вам, чистые детские сердца!