В экономический отдел министерства труда и социальной защиты назначили нового руководителя. Это оказалась стройная женщина лет сорока пяти, Эльвира Вячеславовна.

 

Молоденькая сотрудница Надя не знала, что особенного увидела в ней начальница, но безошибочно чувствовала иное, чем к другим, отношение. Строгие глаза отблёскивали лаской при взгляде на Надю, бесстрастный голос менялся, словно привычная сталь плавилась и превращалась во что-то нежное и приятное. Даже казалось, что холёная рука с удовольствием бы опустилась на голову недавней выпускницы института и погладила пучок густых русых волос.

 

Наде воображалось материнское тепло, которого была лишена с пяти лет, и она непроизвольно потянулась к красивой женщине.

 

По этим причинам девушка не удивилась приглашению Эльвиры Вячеславовны на воскресный обед, а втайне обрадовалась.

 

Хозяйка жила без мужа, но со старенькой мамой с интересным именем Аурэлия, которая, впрочем, отличалась вполне живыми движениями и, видимо, была полна сил и энергии.

 

Старушка собиралась за покупками на базар, пока начальница и гостья общались.

 

- Я, Наденька, как все девчонки, мечтала о благородном принце с голубыми глазами, высоком и красивом. А встретился вот такой (она принесла свадебную фотографию): невысокий, нестройный и уж совсем не молодой. На момент замужества мне было двадцать восемь лет, а ему тридцать пять. И всё было хорошо. Зарплаты приличные, квартиру вот эту купили.

 

Когда до обеда Надю водили по квартире, девушка потерялась совершенно в огромных комнатах, и сама едва бы нашла входную дверь. Квартира больше напоминала музей, чем жилое помещение. Дом без всякого сомнения был не просто богатый, но даже роскошный. Тогда Аурэлия, улыбаясь одними губами, назвала площадь: двести квадратных метров. При этом Надя отзывчивым сердцем почувствовала лёгкую горечь в голосе старушки и краем глаза увидела, как начальница не по доброму зыркнула на мать, и та с покорностью сникла.

 

- Но вот дети у нас не хотели рождаться, - продолжила за столом хозяйка и вздохнула. Потом взглянула на Надю и сказала: «Вот такая дочь, как ты, могла бы у нас быть, - поджала губы и помолчала. - Через двадцать лет муж ушёл. Я выплатила его часть квартиры и осталась в прямом смысле маленькой хозяйкой большого дома».

 

Надя робко коснулась руки хозяйки и с сочувствием улыбнулась, чтобы подбодрить, а сама размечталась: «Как бы я хотела иметь такую маму».

 

- Не могу понять, чего ему не хватало? - пожимала плечами Эльвира Вячеславовна, оглядывая кухню, в которой две команды вполне могли бы играть в футбол. – Дома у него не было никаких обязанностей, только отдыхал после работы и наслаждался едой в изобилии и чтением книг.

 

Не договорив, хозяйка подпрыгнула к балконной двери и защёлкнула замок. Аурэлия, вышедшая за сумкой на четырёх колёсах, осталась на морозе в одном халате.

 

Начальница сквозь стекло принялась кричать матери: «Поклянись, что после базара не понесёшь сама все покупки, а позвонишь мне, я приеду на машине и заберу тебя». Та неохотно поклялась.

 

Надя увидела вынужденную покорность в глазах старушки и представила, как та спокойно гуляет одна, подталкивая лёгкую в управлении сумку на колёсах, мечтает, что-то вспоминает, с кем-то встречается на улице, разговаривает и как ей хорошо и покойно на душе. Но слово, данное дочери, разрушило грёзы матери. Девушка не сомневалась, что намерения дочери, конечно, были благие, только вот способ – экзотический, мягко говоря.

 

Аурэлия потирала замёрзшие руки. Чтобы согреться, налила себе чай в обыкновенный стакан за семь копеек, который рядом с дорогой посудой выглядел первобытным дикарём с дубиной среди изысканного королевского общества.

 

Сухие холодные руки не удержали стакан, он упал на пол почти белого мрамора, разбился на мелкие осколки и забрызгал чаем ножки белого стола, и белые стены, и белый гарнитур.

 

Надя услышала не вскрик неожиданности из уст хозяйки, а рык, такой злобный и волевой, что едва не выронила свой стакан с кока-колой. Девушка мгновенно поняла всё про ушедшего мужа, на которого без сомнения обрушивался подобный рык. Обняла онемевшую от страха старушку и, схватив пальто, выбежала из этого музея. Не дожидаясь лифта, бежала по ступеням, а в голове пульсировало: «Нет, такую злую маму я не хочу. Эта женщина мне чужая».