Один господин умер. От чего? Слюна кончилась. Вы смеетесь, говорите, так не бывает, нет такой болезни, и слюна кончиться не может. А вот и может. Сначала послушайте, потом смейтесь.

 

Дело в том, что господин этот пожизненно плевал на всё подряд, а прожил до шестидесяти лет. Вот и подумайте, хватит тут слюны или нет. По молодости плевал он смачно и даже против ветра на учебу, товарищей, советы учителей и родителей (иногда вполне разумные и полезные). Позже на часто сменяющихся девушек, жён, детей, а заодно на начальство и работу. Нечего говорить про разные мелочи и глупости вроде правил этикета. Рыгал за столом, сморкался перед Врубелем в музее так, что Демон вздрагивал, в носу ковырял, мошонку, а заодно и ягодицы почесывал перед публикой в метро и не только, харкая смачно на тротуар, демонстрируя окружающим: «Вот так именно плевал я на всех, кому не нравлюсь». Страшно сказать, плевал на агитаторов, поясняющих, как чудесно мы живем и как станем жить ещё лучше, если проголосуем в очередной раз за любимую петлю на шее.

 

С возрастом слюны становилось всё меньше, да и задор поутих. Плюнет жиденько, так себе, на «зебру» перехода и пойдет на красный через дорогу. А на мат водителей не только не плюёт, даже не оборачивается. К пенсионному возрасту стал он замечать, что слюны не только на плевок не хватает, но даже для глотания. Сохнет во рту и в горле дерет. И так характер с возрастом портится (жизнь не сахар, пенсия не за горами, стакан воды подать некому, потенция, опять же, согласно возрасту), а тут ещё не плюнуть, не глотнуть. Озлобился он вовсе.

 

Припёрло, пошел к врачу. Тот посмотрел, руками развел: «Не знаю, никогда такого не видел. Вам, голубчик, к психологу или к батюшке на худой конец». Страдалец, как про худой конец услышал, аж затрясся весь. «При чем тут мой… конец, когда слюны нет! И не твое собачье дело, худой он или толстый». Плюнул в эскулапа желчью (слюны-то нет), хлопнул дверью так, что в бесплатной поликлинике крыша рухнула, и ушел.

 

Но желчь, она тоже в ресурсах ограничена. Пришлось искать спасения в указанных направлениях, но и там не получил облегчения. Психолог какую-то ахинею нёс про отсутствие цели, интереса к жизни, про безразличие ко всему на свете и ещё, чёрт его знает что, про какую-то любовь. Ответил бы сразу, да язык пересох, распух, не шевелится. Глотнул бедолага водички и послал душеведа куда подальше.

 

С попом и вовсе несуразность вышла. Вроде, немолодой, опытный мужик, а такую чушь завернул про душу, про покаяние и спасение, хоть святых выноси. Смочил страдалец рот кагором и такое направление священнослужителю указал, что лики на иконах покраснели.

 

Вышел господин за церковную ограду, она впритык с кладбищенской. Тут, как на зло, похороны. Несут, значит, усопшего мимо него. И страшно сделалось мужику. «Скопычусь в одночасье, и похоронить, на могилке проведать некому. Я-то к своим родакам не ходил ни разу после похорон. Зайти что ли?»,– подумал он, нервно сглотнул и обрадовался. Сглотнул, значит, слюна появилась. Осторожненько провел языком по губам – мокрые. «Ох, хорошо! Сам – сам я себя вылечил. Плевать мне на всех! Да и на кладбище делать нечего, увидимся ещё с родичами, все там будем». Плюнул смачно в последний раз и… умер. Рядом с родителями его и похоронили – свиделись, значит.