Толокнянка альпийская

Скучно в больничной палате; особенно в послеобеденное время, когда

врачи уже закончили осмотр больных, а сестры заходят в основном по

вызову.

Все три койки в палате отделены ширмами, которые почти все время

открыты, и пациентки могли видеть, как текла рутинная больничная жизнь.

Одна из пациенток, молодая русская туристка Лена, попавшая сюда два дня

назад, почти оправилась после травмы и завтра выпишется. От скуки она

рассеянно наблюдала за суетой женщины, чья койка была напротив.

Больная эта поступила позапрошлой ночью с каким-то приступом, все время

стонала, несколько раз к ней подходила сестра. К утру приступ прошел, ей

стало легче, и она сразу стала делать телефонные звонки. Говорила она

тихо и подолгу, то по-русски - с кем-то из домашних, судя по доносившимся

словам, то по-английски, похоже, с кем-то из друзей, о том, как она

неожиданно попала в больницу. Называла она себя Жанной, когда звонила.

Утром Жанну повели на какие-то процедуры, и ее долго не было. А когда

она вернулась, Лена хорошо ее рассмотрела.

Это была женщина лет под сорок, невысокая, худощавая. Распущенные,

неприбранные русые волосы, больничный голубой халат, домашние тапочки

– все это придавало ей неопрятный и неухоженный вид. Но ее бледное

усталое лицо и неторопливые движения выражали такое спокойствие,

уверенность и приветливость ко всему окружающему, что она невольно

располагала к себе. И самое удивительное: у Лены сложилось впечатление,

что здесь, в своем углу, эта женщина совсем не одна, что рядом с ней все

время кто-то есть. Да так оно и было. Все свое «свободное» время - и рано

утром, и поздно вечером - она проводила в телефонных разговорах. Чтобы

никого не тревожить, больше слушала, чем говорила. Днем к ней приходил

муж и подолгу сидел у нее. Это был коренастый брюнет по имени Ашот. Он

приходил с большой сумкой, доставал термос с домашней едой, фрукты, и

Жанна угощала ими своих товарок.

Муж поправлял постель Жанны, наводил порядок на столике. Пока он

хозяйничал на ее «территории», Жанна брала полотенце, сумочку и шла в

ванную приводить в порядок себя. Выходила оттуда умытая, причесанная и

ложилась в прибранную мужем постель.

Вид у Ашота был хоть и суетливый, но такой хозяйственный и домашний,

что Лена и другая пациентка, пожилая, мудрая на вид китаянка, с улыбкой

переглядывались. А Жанна потом, смеясь, говорила, что хороший семьянин

- это его вторая профессия, а, вообще-то, он врач-стоматолог. Она говорила

это скромно и шутливым тоном, как бы извиняясь за свое семейное счастье.

Ореол умиротворенности и благополучия, который ее окружал, светил

немного и ее случайным соседкам. Глядя на Жанну, они начинали думать,

что жизнь на самом деле гораздо лучше и светлее, чем кажется иногда, и им

самим хотелось жить и радоваться. Так чувствуют обычно после хорошего

веселого кинофильма.

В это утро Ашот забежал зачем-то ненадолго и, уходя, сказал, что еще

придет попозже. Лена с китаянкой, как обычно, улыбнулись друг другу. И

вдруг Лена спросила Жанну - просто так и по-английски, чтобы поняла

китаянка:

- И где это вы нашли такого хорошего мужа?

- Да уж, конечно, не на улице, - строго и как бы, между прочим, ответила за

Жанну китаянка.

- На улице, - просто сказала Жанна.

Женщины, приняв это за шутку, снисходительно улыбнулись.

Однако Лена уже загорелась любопытством и хотела продолжения.

- Нет, а правда? - спросила она осторожно, боясь показаться навязчивой.

- Ну да... на улице, - повторила Жанна.

Китаянка уже никого не слушала. Она задернула ширму и стала готовиться

к уходу домой. За ней вот-вот должны были приехать.

Лена лежала, полусидя, с двумя подушками за спиной. Ей было неловко за

свое любопытство, но и молчать было неловко, раз уж начала.

Жанна поняла заминку и сама вернулась к разговору. Она тоже устроилась

поудобнее на своей кровати и тихо, чтобы не мешать китаянке, заговорила

по-русски:

- Я действительно познакомилась с ним на улице. Самым банальным

образом.

- Что... он приставал?

- Ну, что-то в этом роде. Да длинная это история. Но, если вам интересно,

могу рассказать.

- Конечно! Расскажите!

Но в этот момент вошла сестра и повела Жанну на какое-то обследование.

А потом пришел Ашот и засиделся до вечера. Вскоре после его ухода

привели новую больную. Время для беседы было неподходящее.

- Ладно, Лена, мы еще здесь завтра будем, вот завтра и поговорим.

Они задернули ширмы. Лена вскоре задремала. Жанне не спалось. Сначала

думала о разговоре с мужем, о доме, о детях. И, уже почти засыпая,

вспомнила обещание Лене рассказать историю своего уличного знакомства

с Ашотом. И, вспомнив, стала прокручивать в памяти эту историю.

Да-а, удивлялась она, а ведь семнадцать лет назад, до встречи с Ашотом, ее

сердце было занято совсем другим. И как еще занято! Семнадцать лет назад

она была полна решимости найти его, исправить, как она себе говорила,

ошибку юности, и во что бы то ни стало выйти замуж за него, так как

никого другого она и представить себе не могла своим спутником жизни.

Андрей снился ей лет с восемнадцати. И потом годами. Снился с какой-то

удивительной периодичностью; снился навязчиво, красноречиво, заставляя

думать о себе, не давая себя забыть.

... Однажды в школе, еще в восьмом классе, учительница для какой-то

парной работы рассадила учеников по своему усмотрению. Жанна

оказалась с Андреем за одной партой. С тех пор все и началось. Жанна

стала замечать его. Как будто до этого и не была с ним знакома.

Андрей был тихим, застенчивым мальчиком с заурядной внешностью. После

того урока он стал как-то неестественно внимательным к Жанне; всячески

старался помочь, услужить ей. И так как выходило это неловко, часто

неуместно и даже смешно, она и посмеивалась над ним. Но только в душе.

Его навязчивое внимание хоть и не льстило Жанне, но и не отталкивало ее.

Постепенно она привыкла и все больше стала привыкать к его вниманию.

Оно стало для нее естественным и даже необходимым. И как-то незаметно

родилась мысль, что этот мальчик существует в жизни специально для нее.

Виделось какое-то туманное будущее, связанное с ним...

Жанна была из тех девочек, которые в школьном возрасте не проявляли

особого интереса к противоположному полу. Жила себе и жила. Подружки,

кино; зимой – каток, летом – в деревне у бабушки с дедушкой, лес, грибы-

ягоды, речка, новые друзья-приятели. И так до конца школы.

Но перед самым окончанием десятого класса Жанна вдруг увлеклась другим

мальчиком, более ярким, чем Андрей, и возлагала большие надежды на

выпускной вечер. Любимец девочек, тот мальчик Жанну выделял среди

других, но... не ее одну. Он многих заставлял страдать и ревновать и знал

об этом.

На выпускном ничего особенного не произошло в ее пользу, и когда Андрей

робко предложил проводить ее домой, она рассеянно сказала, что

договорилась уже идти с подругами и что он, если хочет, может

присоединиться. Итак, она ушла с вечера с разбитым сердцем в обществе

двух подружек и Андрея.

А утром любовь уже почти забылась.

Жанна и Андрей стали студентами разных вузов, но так как жили они по

соседсву, то и теперь виделись; правда, всегда мимоходом и случайно. И

эти мимолетные встречи Жанне были приятны. Она уже как будто и ждала

их и, если долго не встречала Андрея, чувствовала, что ей не хватает его. А

потом и вовсе стала тосковать и ждала уже случайных встреч с волнением.

Когда однажды при встрече Андрей ей ласково улыбнулся и остановился,

чтобы поговорить, сердце у нее затрепетало от счастья и глаза засияли. Но

робость, не знакомая ей раньше, помешала быть естественной, и, чтобы не

выдать себя, она усиленно старалась казаться равнодушной, как и в былые

времена. В ответ на его предложение куда-нибудь вечером вместе пойти,

душа ее, конечно, расцвела. «Как хорошо! Даже не верится!» - ликовала

она. Но зачем-то Жанна тут же рассудила и решила про себя: «Сегодня нет.

Чего уж так сразу? А в следующий раз - обязательно!» И сухо сказала:

«Давай, Андрюша, в другой раз».

Другого раза не было.

Через несколько дней к ним приехали гости, и мама с папой обязали Жанну

развлекать двоюродного брата - симпатичного парня, ее ровесника.

Они гуляли по городу, ходили в кино, и им два раза встретился Андрей.

После отъезда кузена, когда Жанна пару раз видела Андрея, он, небрежно

ей кивнув, проходил мимо.

А вскоре родители Жанны получили квартиру в другом районе города, и

Жанна уже не сталкивалась с Андреем совсем. Теперь он ей только снился.

Снился в полном смысле слова.

Жизнь в родительском доме текла спокойно и ровно. Но жила Жанна с

постоянной мыслью, что «затишье» в ее отношениях с Андреем временное,

что он где-то здесь, в этом городе, что придет срок, и их приятельские

отношения восстановятся каким-то образом и разовьются во что-нибудь

серьезное. Иначе не могло и быть: ведь он самый лучший, самый

подходящий парень для нее, и никто другой ей не нужен.

Прошло два года. И однажды до Жанны дошел слух, что Андрей женился.

Андрей женился... Андрей... Потеряв его, Жанна особенно отчетливо

поняла, как много он для нее значил. И вот тогда впервые она

почувствовала себя взрослой женщиной. Взрослой и одинокой. Весь мир

опустел для нее, и своя жизнь стала пустой и бесцельной. Больше не о ком

было мечтать. Больше некого ждать... Что ж... надо было жить дальше. А

что она могла предпринять?

...Ну, а потом она с родителями уехала в Канаду. И здесь тоже Андрей

периодически являлся ей во сне. Жанна поддерживала связь с друзьями, в

своих письмах часто спрашивала об общих знакомых и изредка, как бы,

между прочим, об Андрее. И в один прекрасный день она узнала, что

Андрей развелся с женой. «Значит, свободен!» - молнией сверкнуло в

голове.

С того времени мысль об устройстве своей личной жизни Жанна связывала

только с ним. И так прочно, так органично поселилась в ней эта мысль, что

она уже видела свою будущую жизнь как-то очень практично, даже в

подробностях: их дети, семейные пикники на природе и конечно же

путешествия вдвоем; в какие-нибудь экзотические места... Ну, например,

на Соловецкие острова... Да, на Соловки – обязательно! – размечталась

Жанна. Уж очень ей запечатлелся еще со школы рассказ учительницы

географии об этих романтических островах. И ему эта идея понравится.

Жанне припомнилось, что география была его любимым предметом, и он

любил книги о путешествиях и приключениях.

Итак, решено было поехать в Россию и встретить там Андрея. Ну,

разумеется, «случайно». Лучше всего прийти в школу на январский вечер

встречи с выпускниками прошлых лет. Тут есть большая вероятность

встретить его. И с этого надо начать.

Жанна попросила родственницу в России прислать ей вызов для получения

визы. Той сказали в ОВИРе прийти за вызовом через полтора месяца, а

через полтора месяца сказали, что еще ничего не готово и раньше чем

через месяц приходить не надо. В общем, приглашение пришло по почте

через три с лишним месяца. Жанна заказала визу, но поняла, что к

школьному вечеру уже не успеет. Поездка не состоялась. Но Жанна не

опустила руки. Она решила повторить все через год и явиться на

следующий бал выпускников.

Чтобы не утруждать пожилых родственников, Жанна попросила подругу

прислать ей вызов. Та взялась за дело не спеша, а когда пришла в ОВИР за

готовым документом, ей сказали, что в заявлении была неточность.

Пришлось повторить процедуру...

Жанна получила вызов только через пять месяцев. В установленные

приглашением сроки она не уложилась. К школьному вечеру не успевала

опять.

Устав от всего этого, она сникла, ожесточилась и – смирилась. «Значит,

Андрей – не судьба», - с горечью заключила Жанна.

Больше никого утруждать она не хотела, но отказываться от путешествия

совсем Жанна тоже не собиралась и решила летом поехать в Украину. Там

тоже были родственники, да и формального вызова не требовалось. К тому

же, рассуждала она, как ни крути - это ведь тоже ее бывшая страна, та же

земля, тот же, в общем-то, народ.

... И вот однажды летним утром Жанна гуляла по уютной зеленой улице

южного украинского городка. Было тихо и малолюдно; ни грустно, ни

весело, а просто хорошо. Она шла себе, не торопясь, а с другой стороны

улицы на нее поглядывал молодой паренек. Поглядывал, поглядывал, потом

перешел на ее сторону и, идя уже рядом, бесцеремонно всю ее

разглядывал. И вдруг:

- Мне нравятся ваши ножки.

«Нахал!» - гневно отреагировала Жанна и бросила в его сторону, не глядя в

лицо, презрительный взгляд.

- Девушка, а вы не будете возражать, если я приглашу вас в кафе на чашку

кофе?

- Спасибо, я не люблю кофе.

- Можно выпить что-нибудь другое.

«Ну, и нахал, - снова подумала Жанна, не найдя других слов.

- Чай, например... сок... - продолжал парень.

Жанна немного смутилась. Потом сдержала улыбку.

- Или давайте просто вместе погуляем.

После длительной паузы Жанна, сама не зная почему, заговорила вдруг

нравоучительным тоном:

- Вот как это вы... не боитесь? Вот так приглашать... первую попавшуюся

прохожую?

- Чего же я должен бояться?

- Ну как?.. Мало ли что? Всякое бывает. Вот вы предлагаете погулять

совсем незнакомому человеку. Это несерьезно... Даже опасно, - чувствуя,

что запуталась в никому не нужных доводах, Жанна, чтобы как-то

выкрутиться, посмотрела на парня с напускным вызовом.

- А вдруг бы я пошла?

- Ну, раз вы так говорите... это уже не опасно. И я вас почему-то

совсем не боюсь. Однако вы девушка рассудительная, разумная, я бы

сказал, - и он посмотрел на Жанну со снисходительным любопытством. А

потом почему-то спросил:

- Зачем вы носите такую юбку?

На Жанне была белая блузка и синяя плиссированная юбка из шифона.

Подкладка немного короче юбки, и ноги ниже колен просвечивались.

- А что? – сказала она.

- Просвечивает, - объяснил он.

- Ну и что?

- Все видят.

- Ну и что? – повторила Жанна.

- Да так, ничего.

С минуту шли молча.

- Ну, так пойдем погуляем? Может быть, в парк? – снова предложил он.

- Да нет, спасибо. Вы уж идите куда шли, а я пойду своей дорогой.

- Ну, ладно. Извините за беспокойство. И я пойду своей дорогой. Всего

хорошего.

- Вам тоже. До свиданья!

Он отстал, и Жанна облегченно вздохнула: «Ну и приставучий! Слава богу,

что отстал».

День был теплый и ласковый. В зеленых тенистых дворах росли абрикосы,

черешни... Где-то веселилась компания. Пели «Червону руту». Жанна

пошла совсем медленно вдоль забора, чтобы послушать пение. Когда песня

кончилась, она вспомнила, что дома собирались варить варенье, был как

раз сезон. Мероприятие ожидалось большое, важное, и Жанна хотела

участвовать.

Повернув назад, она направилась в сторону дома и очень скоро увидела,

что навстречу ей идет тот же паренек. Когда они поравнялись, он пошел

рядом с ней:

- Вы только не смейтесь, ради бога, но я подумал, что, если не догоню вас

сейчас, не найду, то уже, наверное, никогда не увижу. А это так грустно:

«Никогда». И еще... я вернулся, потому что мне показалось, что, может

быть, и вам... одиноко... и скучно.

«Ну, это уж слишком!» - с негодованием подумала Жанна. Но быть

невежливой с ним, грубой не получалось. Никакой злости все-таки не было.

Хотя... именно отсутствие злости ее как раз и злило.

- Вы хоть скажите мне свое имя. На прощанье. Я буду все же знать, кого

вспоминаю. Меня зовут Ашот. Впрочем, вам, конечно, все равно.

- У вас армянское имя. Вы армянин?

- Да. Разве не видно?

- Видно. И слышно. По акценту. – Она улыбнулась. – А я Жанна... если уж

вам так интересно.

Жанна остановилась:

- Ну вот... я уже почти дома, - они стояли друг против друга с полминуты,

которые Жанне показались неприлично долгими, и она сделала шаг, чтобы

уйти:

- До свиданья, Ашот!

- До свиданья, Жанна!

Когда она уходила, Ашот еще продолжал стоять.

 

... - Вот и все, Лена. Это действительно было уличное знакомство, -

говорила на следующий день Жанна. – Как видите, он уже знал, где я живу.

Поэтому я не удивилась, когда назавтра встретила его снова. Где-то в душе

я даже рада была этой встречи и, кажется, не скрывала этого. Уж во всяком

случае неприятно точно не было.

В тот день мы встречались два раза, подолгу гуляли, разговаривали обо

всем на свете. И по домам разошлись, уже как друзья. А еще на следующий

день, как только я его увидела (уже издали), во мне вдруг что-то

включилось, какой-то свет зажегся. Это была любовь. С первого взгляда.

Хоть и на третий день. – Жанна засмеялась. – И знаете, что интересно: не

было никаких таких острых, бурных страстей. Это чувство не было

ослепляющим. Оно как-то сразу стало хроническим и глубоким... Может

быть, поэтому все так и продолжается до сих пор. Вот говорят же, что

бурные страсти проходят. Но у нас нечему было проходить... нечего было

терять, - Жанна улыбнулась. Потом она немного задумалась, затем

продолжила:

- Он уже не делал мне пошлых комплиментов. Вообще не делал

комплиментов, словесных... Но я их чувствовала; они просачивались без

слов... во взглядах, прикосновениях... «Нежная дружба» - вот так

называется наша любовь, а Ашот всегда любил говорить, что это больше,

чем любовь, - Жанна улыбнулась и слегка покраснела, как будто сказала

лишнее. Но тут же встряхнулась и поспешила закончить рассказ:

- Ну, в общем, мы очень подружились и скоро поняли, что расставаться не

хотим и не будем. А дальше... его переезд в Канаду, продолжение

образования... Да, были трудности, проблемы разные. Да что там эти

трудности на фоне того внутреннего благополучия, которое мы уже

обрели?..

Жанна остановилась, и обе женщины теперь молчали, думая каждая о

своем.

Лена заговорила первая, с грустью и с оттенком упрека в голосе:

- А Андрей?.. Вы так и забыли его?

- Это была не сбывшаяся когда-то мечта. Но она оказалась и

несбыточной... Нет, не забыла. Но после встречи с Ашотом он перестал мне

сниться, больше не тревожил меня во сне. Ни разу...

- Ну, а Соловки? – Лена хитровато улыбнулась Жанне, но

по тому, как она тут же перевела взгляд на свой столик, взяла

приготовленную таблетку и стала запивать ее водой, и по тому, как

моментально исчезло с ее лица внимание, было понятно, что спросила она

это просто так и о своем вопросе уже забыла, переключившись на свои

дела.

Жанна тоже вернулась к своей сиюминутной жизни. Но, хоть она и не

горела желанием отвечать на праздный вопрос девушки, сам вопрос от

этого не забылся.

... Прошло недели две. Как-то днем, когда Ашот был на работе, а дети в

школе, Жанна занялась уборкой в доме. Вытирая пыль с книжных полок,

она наткнулась на наборы открыток, которые привезла когда-то из России

и в которые очень давно не заглядывала: «По Есенинским местам»,

«Иллюстрации к «Войне и миру», «Соловецкие острова». Вот они...

Соловки!.. И ведь купила же когда-то в вокзальном киоске, сама не зная

зачем!

Жанна взяла совсем еще новенький набор открыток и, прервав уборку,

уселась на диване, разложила открыточки. И раскинулись перед ней

поэтические острова северного архипелага: синева небес и чистейших озер,

а на фоне этой синевы позолоченная солнцем нежная зелень лугов и

деревьев. Но одна открытка выделялась своей нарядностью. Она была

почти сплошь красная. Жанна пробежала глазами текст на обороте:

Толокнянка альпийская

... – сентябрь... праздничный фейерверк лесов. Земля покрыта плотным

ковром разнотравья. Особенно привлекательны... багровые листья

толокнянки альпийской...

Жанна буквально впивалась глазами в красные гроздья листьев на

зеленом ковре; гроздья листьев, похожие на цветы. Красное поле открытки

напомнило Жанне ситцевое платье, которое она надевала когда-то на

студенческий «ситцевый бал», и позднее, мечтая о будущей жизни с

Андреем, думала так: «они непременно будут выезжать на природу, всей

семьей; ну, там корзинка, бутерброды, фрукты... Вот они плывут на лодке

мимо живописных берегов реки. Грациозно покачиваясь на воде, желтеют

кувшинки. Жанна наклоняется к воде и тянет руку к цветку, чтобы

вытащить его. И на ней обязательно красивое яркое платье, как то, на

«ситцевом балу». А как же! Ведь это все для него...»

Жанна смотрела сейчас на красное поле толокнянки альпийской и так

и видела перед собой свое давнее ситцевое платье. «А что бы было, -

подумала она вдруг, - как бы, интересно, сложилась жизнь, если бы когда-

то из-за проволочек с вызовом не сорвалась моя поездка на Родину?.. Да-а,

от чего только не зависит иногда судьба человека!»

Наверное, слишком долго Жанна всматривалась в гущу этих красных

листьев, потому что они уже стали казаться ей почти живыми,

шелестящими, и ей вдруг искренне, от чистого сердца захотелось, чтобы

они вобрали в себя и унесли Андрею ее пожелание добра и счастья. Как

близкому человеку, как, например, родному брату.

Отложив, наконец, эту открытку в сторону, Жанна стала рассматривать

остальные. Теперь перед ней открылись мощные крепостные стены

Соловецкого монастыря, величественные башни, старинные церкви.

Жанна вглядывалась в глубокие ниши монастырских окон,

представляла себе внутренние лестницы, ведущие в кельи, смиренных

монахов... Ей казалось, что во всех закоулках этих каменных сооружений

навеки затаилась древняя жизнь.

«Как молчаливы и одиноки эти камни! – думала Жанна. – Но ведь в вечном

соседстве с такой цветущей природой они не должны тосковать. Ведь,

может быть, и правда все в мире как-то связано между собой, все

существует не зря, а для какой-то цели...»

Сама же Жанна, насмотревшись древностей и не видя на картинках

людей, загрустила вдруг и посмотрела на часы: надо поторопиться! Сложив

открытки, она поставила их на прежнее место, туда, где стояли редко

используемые книги: словари, географические карты, «Домашний доктор»,

«Поваренная книга»...

Все еще стоя у книжного шкафа, Жанна вдруг снова потянулась к

открыткам, чтобы достать «красную» и поставить ее на видное место, как

фотографию. Но, еще не успев это сделать, передумала: «не нужно

этого...»

А потом энергично взялась завершать уборку. Уже скоро придет муж, ее

второе «я», ее надежный оплот, гарантия спокойствия, благополучия и

собственной самодостаточности.