Резкий сигнал автомобиля заставил меня вздрогнуть и остановиться возле дома. “Нервы ни к черту, надо валерьяночки попить“, - подумала я и оглянулась. Невдалеке стояла шикарная машина, лоснящаяся от самодовольства и гордости, словно женщина, которая вернулась в „свет“ после удачной пластической операции. Впрочем, черной красавице никакие искусственные изощрения пока не нужны, время не подошло. С водительского сиденья выпорхнула молодая особа, высокая гибкая блондинка, одетая, на первый взгляд, просто, но мило. А на второй… дорого, элегантно, сдержанно. - Надежда Петровна! Не узнаёте? Это я, Регина, - донеслось до меня, уже открывавшей дверь подъезда. - Вот так неожиданность. Столько лет не виделись! Ты же уехала из города. - Да, но родители здесь остались, приехала их навестить. - Как ты? - Потихоньку! Я невольно улыбнулась, вспомнив, что Регина часто именно так отвечала на мои вопросы. Не могу сказать, что встреча с бывшей ученицей, которую давно не видела, меня обрадовала, скорее вызвала тревогу. Но когда она предложила встретиться на следующий день в кафе напротив школы, отказаться не смогла. То ли неудобно было, то ли любопытство победило, не знаю. Странно устроена память - неожиданно всплывают ощущения, а потом уже сами события, с ними связанные. Почему - то я, взрослая женщина, много лет проработавшая с детьми и побывавшая во многих сложных ситуациях, сейчас робко смотрела на бывшую ученицу, будто боялась напомнить ей о том, что между нами произошло. Пора бы обо всём забыть, тем более, с высоты моего сегодняшнего возраста и жизненного опыта тот случай кажется незначительным, тем не менее кровь прилила к моему лицу. Я готова была перенестись в то время. Мой второй год в родной школе в качестве преподавателя. Тогда мне предложили вести русский и литературу в восьмом „б“ вместо ушедшей на пенсию коллеги, а также классное руководство. Об этом классе ходили легенды. Будто специально собралась развеселая компания мальчишек и девчонок из семей, в которых пьянство и драки были обычным делом. В школу ребята приходили отдохнуть от повседневной безысходности и расслаблялись не на шутку. Первый урок привёл меня в такое состояние, что долгое время я мечтала сломать руку или ногу, только бы не ходить в этот ад. Каждый раз, стоя перед закрытой дверью, готовилась к худшему, хотя что может быть хуже летящих учебников и раскрасневшихся чудовищ, прыгающих по столам. Сказать, что я их боялась, нельзя, просто не знала, как вести себя. Орать, вызывать родителей, тащить за уши к директору? Ничто не могло помочь, и однажды я расплакалась от бессилия и отчаяния. До сих пор не могу понять, почему мои слезы так подействовали, но с того дня всё изменилось: наши отношения стали понемногу налаживаться. Самые отчаянные двоечники пересели за передние парты и старались получить свои, иногда натянутые, тройки, подбрасывая на учительский стол тетрадки с выполненными в классе или дома заданиями. Постепенно и родители привыкли ко мне настолько, что делились семейными проблемами и приглашали в гости на семейные праздники. Жизнь стала спокойнее. Но напрасно я расслабилась. В один прекрасный день в учительскую ворвалась незнакомая мне женщина, полная блондинка, слегка напоминавшая кого-то из учеников. Она уверенно подошла к моему столу и буквально зашипела, вызвав некоторую оторопь у меня и явный интерес у коллег: „Я выведу вас на чистую воду“. Пока я гадала, о чём идёт речь, мамаша наклонилась над столом, закрыв меня своим телом от окружающих, на помощь которых я надеялась, и продолжила:“Куртку Регинкину зачем взяла?“ Тут до меня дошло, что блондинка похожа на ученицу из восьмого „б“, безобидную красавицу, в которой удачно перемешались гены светловолосой сероглазой мамы и жгучего брюнета отца. Впервые увидев девочку, я не могла отвести от неё глаз, настолько необычным было сочетание громадных карих глаз и светлых, будто специально обесцвеченных, волос. Но кроме внешности в Регине не было ничего особенного. На фоне необузданного темперамента одноклассников выглядела она отрешённой, скрытной и равнодушной. Пытаясь спастись от напора мощной дамы, я вышла из-за стола и огляделась вокруг. Все хранили молчание, и только Людмила Матвеевна, директор школы и моя бывшая классная руководительница, которую я боготворила, сказала строгим надменным тоном: „Надежда Петровна, я от вас этого не ожидала“. По-прежнему ничего не понимая, я растерянно молчала. В то время тишина в учительской прорвалась, словно вода из запруды, и ситуация постепенно начала проясняться. Коллеги, наперебой с посетительницей, поведали о том, что у Регины пропала куртка, которую она потом увидела на мне, а техничка подтвердила, что раньше такой у меня не было. Буквально через полчаса после того, как разъярённая родительница, заручившаяся поддержкой большинства, гордо удалилась, школа превратилась в растревоженный пчелиный улей. Некоторые из „пчёл“ кусались больно. Я превратилась в изгоя, не имеющего права ответить на пересуды. Мои объяснения никого не интересовали, а новую ветровку, которую я первый раз надела, забрала Регина. Я опозорила школу, совершив кражу, - к такому мнению пришли все, кто знал меня с детства. Класс встретил меня молчанием, которое не угнетало, а помогало мне прийти в себя. Когда прозвенел звонок, Мишка Панкратов, один из самых озорных мальчишек, бросил мне на стол чёрную заношенную куртку: „Не лето на дворе, домой идите, мы с ними разберёмся сами“. Следующий день начался как обычно. Казалось, что ничего не случилось. Никто не отводил глаз при встрече, никто не переговаривался за моей спиной, а техничка, Таисья Сергеевна, улыбаясь, протянула мою куртку: „Тут пуговица на тонкой нитке висела, так я её пришила. Не злись на меня, Надежда, чёрт попутал. Эта баба на меня налетела, я и понять-то ничего не успела“. Сил обижаться не было, но отделаться от чувства разочарования пока не получалось. „А твои-то что учудили, - продолжала она, - забастовку устроили . В классе закрылись и все уроки сорвали. А потом расследование провели: Регинку допросили и выяснили, что её куртка пропала два дня назад, а когда она увидела такую же на тебе, матери и сказала. Та разбираться особо не стала, в школу прибежала, а вещь к рукам прибрала. Потом детективы твои выяснили, что девчонкина курта была внутри рукава подписана, а эта – нет. Регина призналась, что сразу ошибку свою заметила, но промолчала, не знает, почему. Так что, Надежда, ты полностью оправдана. Забудь! Ещё много всего в твоей учительской жизни будет, если из-за всего переживать, здоровье угробишь“. На большой перемене директор попросила зайти к ней. Уже в дверях я услышала: „Надежда Петровна, усмирили бы своих подопечных. Осмелели, уважения к старшим никакого! Дальше что с ними будет? Подумайте!“ Обращение на „вы“ обидело меня больше, чем раздражённый тон. Официальные отношения между нами соблюдались только при учениках и родителях, в другой обстановке я так и осталась для своей любимой учительницы Надюшей. Сейчас между нами как будто образовалась пропасть. Невозможно было понять, как одно минутное недоразумение разрушило то, что казалось таким крепким. Не было смысла выяснять отношения, это могло показаться проявлением неуважения или дерзостью, поэтому я попросила разрешения идти на урок, тем более прозвенел звонок. „Знаешь, что они сказали про тебя? - почти прокричала Людмила Матвеевна мне вслед, - наша классная - самая классная! Я никогда ничего подобного в свой адрес не слышала! Больше тридцати лет в школе проработала, а ты... девчонка!" В голосе слышались истерические нотки, но мне стало легко и спокойно, вчерашние события отступили. Я получила поддержку. Но её же и потеряла. Зависть, ревность? Что испытывала моя бывшая учительница, осталось для меня тайной. Стоило ли её разгадывать? Много времени прошло с тех пор, всё казалось забытым, но сейчас, сидя в кафе с Региной, я почувствовала себя неуютно, словно девушка была виновата в моих разочарованиях и обиде на тех, кто не поддержал меня, а, в лучшем случае, сделал вид, что ничего особенного не произошло. Никто из учителей не нашёл возможным сказать хотя бы несколько ободряющих слов, чтобы я не разочаровалась в выборе профессии. Для Людмилы Матвеевны я перестала быть Надюшей, мы определили для себя дистанцию, которую уже больше никогда не нарушали. Но мне повезло – рядом были мои чуднЫе, но верные ребята из бывшего восьмого „б“. Они и сейчас здесь: в разных городах и странах, но всегда вместе. Разговор с Региной был натянутым, вялым. После того случая она перешла в другую школу, поэтому нас не связывали общие воспоминания, а о себе она рассказывала как-то скупо, стараясь уходить от моих вопросов, будто что-то более важное заботило её. Когда я готова была распрощаться, Регина положила передо мной кольцо, которое я потеряла в день скандала. Моя привычка снимать с руки кольца или часы была всем известна, обычно мои вещи быстро находились, только не в тот раз. Обручик, как его называл мой бывший муж, нельзя было не узнать, потому что на нём есть гравировка - НПП - Надежда Петровна Привалова. Вопрос готов был сорваться с моих губ, но бывшая ученица опередила меня: - Простите, пожалуйста, простите. Я нашла кольцо в кармане куртки. - Почему не вернула? Зачем оно тебе? - Хотела отомстить вам. - За что? - Наверное, за то, что весь класс встал на вашу сторону, даже когда не знал, что вы не брали куртку. Я была поражена и ничего не могла сказать. Стало жалко Регину, голос которой срывался на крик. Она покраснела и готова была заплакать. Хотелось утешить её, но девушка словно прочитала мои мысли: - Не надо меня жалеть, я ведь вас не пожалела. Не случайно кольцо осталось у меня, есть примета – если оно потеряется, то муж с женой разведутся. Это было моей местью! - У тебя все получилось, девочка. Мы с мужем развелись. Теперь ты можешь успокоиться и жить дальше. - Как? Этого не может быть, я не хотела… Регина продолжала произносить какие-то слова, но смысл их не имел больше значения. Хотелось побыстрее уйти и стереть из памяти тех, кто когда-то мимолётом задел мою жизнь. Я поняла, что возвращаться в прошлое можно только тогда, когда есть уверенность, что оно не принесёт новых разочарований. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
