Глава двенадцатая. Хотела и стала

Озарение мне было – вспомнила неисполненную мечту. Наблюдая за мамой, служившей долгое время завхозом в огромадном учреждении, завидовала ей белой завистью. А уж когда познакомилась с тетенькой, имевшей счастливую должность завхоза в детском саду, вовсе размечталась. Много лет я говорила: «Вот выйду на пенсию и устроюсь по блату завхозом детский сад». И, друзья мои, аффирмация работает, случилось. Вот тебе и шутка.

У вас море вопросов созрело. Отвечаю по порядку. Завхоз – начальник, его все непослушные рабочие слушаются, даже водители, которые всех по любому поводу посылают в известном направлении: «Люди, что хрен на блюде. А у меня кардан на дорогу упал. Так что идите на…»

Завхоз свободно распоряжается своим временем: «Уехала на базу. На территории. Ушла на сверку». Да за это время можно все свои дела переделать, и служебные за компанию.

Завхоз детского сада – Хозяйка Медной горы – у неё все богатства в распоряжении: еда, бельё, мебель, черт лысый. Не забудьте, все это можно по-умному тырить. Авторитет и подчинение беспрекословные, что, согласитесь, приятно и удобно. Но, главное – сплошной комфорт: помимо комплексного обеда три раза в день, куда лучшего, чем у детсадовцев, сумка продуктов от шеф-повара; после беседы с заведующей на полном взаимопонимании и подписания актов списания материалов, пара светильников и набор приличных столовых приборов в приданое дочерям; прибавьте ласковое кивание сторожей и техничек: «До свидания, Марь Ванна! Доброго здоровьичка». Разве плохо? И все время расслаблен благодаря уверенности в удовлетворении основных материальных потребностей. И никаких гонок, мук творчества. Все отлажено, договорено, устроено.

Думаю, вопрос про блат отпал сам собой. На такую должность во времена моей молодости и зрелости можно было утроиться только по блату.

Я мечтала вслух о возможности спокойно встретить старость на должности завхоза в шутку, в момент напряженной деятельности, позабыв, что слово материально. И вот…

Вы помните, что я купила бывшую барскую усадьбу, чтобы, опять таки, достойно встретить старость. Выяснилось, что в советские времена в ней располагался детский сад. И мне ничего другого не остается, кроме как вести в нем хозяйство. А после того, как сегодня мы в последней неотремонтированной комнате отскоблили обои до Кота в сапогах, хитрой Машеньки в коробе на спине у глупого медведя и головы Гусь – лебедя, озарение мне вышло - вот оно сбывание мечт, аффирмация – я завхоз в детском саду.

После катарсиса тяжкий ремонтный труд пошел легче. Мама поздравила меня с подарком в тему – бабочками и стрекозами на занавески, посоветовав для полноты эффекта впустить в дом штук двадцать ребятишек. Я не против, но, думаю, среди ведер с обойным клеем, падающих оконных карнизов, кошкой с мышами в зубах, алебастровой дымкой, дети будут перебором. Хотя пианино собирались сегодня настроить, лоскутки и ленты для кукол мотанок уложили в коробку и поставили на «свое место» в шкафу. Так что скоро – скоро ребятишки станут желанными гостями в Усадьбе. А взрослые сами нас не забывают, вклиниваются в ремонт со своими проблемами и задачами, и ведут себя так, будто никаких катаклизмов нет и в помине.

Да, чуть не забыла. Погоды стоят дивные – середина ноября, а на улице плюс восемь. Гулять, жалко, некогда, только до садового домика, по хоз. нуждам, и обратно.

Почти полнолуние. Время ехать в Питер. Оч. надо. Буду скучать, особенно по кошке Муське, которая выросла на половину ладошки.

Глава тринадцатая. А вот покой нам точно, снится

Вторая половина ноября, а у нас очумевшая муха мечется по комнате. Разобрали её зимовку за потолочным плинтусом, и бедняга в трансе. В детстве мы с дружком Сашкой обнаружили зимующую муху в щели между бревнами нашего бревенчатого дома. Нежно относившийся ко всякой живности отец, объяснил нам про зимующих маток мух, но поздно. До его прихода мы решили, что муха скончалась, и устроили бедняге торжественные похороны по высшему разряду. В спичечный коробок заполненный ватой, уложили покойницу, на крышке нарисовали крест и закопали гробик в огороде, в лучшем, на наш взгляд, месте. Теперешнюю муху я, злыдня, безжалостно прибила рекламным проспектом и выбросила их вместе в мусорное ведро. Что ни говори, а с возрастом мы черствеем.

С вечера упал туман и накрыл сад белым платком до самых окон, отчего утром деревья сказочно преобразились, превратившись из лохматых растрёп в белоснежные громадные цветы на зеленой траве.

У нас с мамой «аккорд» - оклеиваем обоями последнюю комнату. Прощаемся с зайками и мишками, вновь скрывающимися под обоями. По пути подшиваем шторы, стираем пледы, выносим умершие диваны, доставшиеся в наследство от прежних хозяев.

Про диваны – весело. Рабочие получили остаток оплаты за предыдущую работу и, пообещав вернуться, смылись. В отличие о Карлсона своего обещания не сдержали.

Диван, упорно не желая покидать насиженное место, не лез в проем. Вспомнив уловки мастеров, я лихо сняла двери с петель. А вот обратно надеть, как догадливые уже доперли, не удалось. После двадцати попыток, мы ушли обедать. Отобедав, осознали, что ночевать придется нараспашку, решили продолжить. Не знаю, страх темноты сработал или упрямство (семейная черта), но мы чуть было не надели левые двери на правую сторону. Уверена, ещё бы полчаса, и у нас получилось, но я не вовремя заметила ошибку.

Ошалевшие не меньше мух мамки, прибывшие для участия в программе для родителей, активно предлагали помощь, но таскать уже было нечего, и счастливицам вместо погрузки достался чай с вареньем.

Пока мамы кумекали про свои личностные проблемы, я упорно думала, как присобачить жалюзи на окно в столовой.

Сумасшедший день закончился. Чужие уехали, мама уснула, кошка Муська второй день дежурит на явке, ждет хитрую мышь. А я правым пальцем левой ноги пишу хроники, потому как руки не шевелятся, а глаза слипаются. Утром этими самыми руками нужно будет врачевать больные спины и прочие части тела моих соседок, и рабочими (если вернутся). Так что пора дать им отдых. Хау.

P. S. Перечитала наспех и подумала – вот человек (в смысле я) и сбежал от городской суеты в спокойную загородную жизнь.