Это всё, конечно, сорно, В этом зряшности печать. Я привыкну жить затворно, Улыбаться и молчать. Постарею и не вскрикну, Не замечу, как умру. Я ко многому привыкну: И к безбытью на миру, И к беседам в одиночку, К текстам, запертым в столы, И к мечте, что голубочком Не взлетит из-под полы. Так продолжись, так воскресни, Та щепотка бытия, Где синицей бьётся песня Лебединая моя. Не могу проститься с нею, От себя не отреку. И хочу сгореть яснее В этом спичечном веку. |