Вечно второй

 

Электричка. Довольно пожилой, но атлетического сложения, мужчина сидит, низко склонив голову. «Откуда еду? Куда? Какая остановка?» - возникает у него тревожная мысль. Глухая ночь, пассажиров в вагоне мало, никакой радио информации. Экономят, что ли? Григорий Григорьевич, подняв с трудом отяжелевшую голову, пытается разглядеть сквозь окна название промелькнувшей остановки. Не успел прочесть. «Рано, небось». Он опять проваливается в сон.

Затекли мышцы, размяться бы. По спортивной привычке Григорий Григорьевич пытается сделать самомассаж рук, шеи. Вялость перебарывает его намерения. «Ладно, терпимо» …

*

Те соревнования по лёгкой атлетике в Академии запомнились надолго. Тренировался упорно и много. Каждое утро часовой бег по густому сосновому парку, примыкающему к военному городку. Рваный бег, бег с ускорениями, длительный равномерный – изнурял себя, добиваясь качеств скорости, скоростной выносливости. Тренер Инна Константиновна поджидала в начале тренировочной тропы, давала задания и спешила в плавательный бассейн к другим своим подопечным. Легкоатлетам штурманского факультета, она уже полностью доверяла: знала - не отступят от её установок, сделают именно так, как сказала. Задания спортсменам сборной команды легкоатлетов она давала индивидуальные, каждому своё - и по времени, и по тактике бега на дистанции, спринтерам, стайерам, марафонцам….

 

«Что-то опять отключаюсь, то ли сон, то ли теряю сознание»? – проносится в голове, - всё чаще беспокоит сердце. Давление скачет». Григорий Григорьевич ощущает это по боли, переходящей из затылка в лоб. Сердце замирает, и это заставляет дышать глубже и чаще. Он отказался от вживления кардиостимулятора. «Совсем тогда не нагрузишься, хочется ведь ещё подвигаться без оглядки на сердце, суставы и дыхалку» …

*

- Стайеры командного факультета, ох, как сильны. Вы это и сами знаете – Начал свои предстартовые указания физкультурный куратор штурманского факультета Николай Николаевич Болотов, – Наша задача: выиграть во что бы то ни стало, от этого будет зависеть состав сборной команды. Дистанция, километр, одна из труднейших, скорость надо держать почти всё время, выносливость должна быть беспредельной, ноги – сильны, как у стометровщика.

Ник-Ник окинул взглядом понурившихся бегунов и продолжал бодро и уверенно:

- Не дрейфь, ребята. Тактика будет такая. Гриша стартует во всю мощь, он это умеет. Держать максимальную скорость до упора, а упор в этом забеге я снимаю, Соперники, убоявшись проигрыша, а они знают, Гриша, твою прыть, увяжутся за тобой с самого старта, не отстанут от тебя.

Реза заволновался, переминаясь с ноги на ногу.

- А ты, Реза, - повернувшись в сторону нашего лучшего бегуна Шагимуратова, чеканил Ник-Ник, - на старте держись своего темпа, не дай бог тебе увязаться в драку именно на этом этапе. Не гони, даже если лидирующая группа уйдёт на пятьдесят, сто метров. И не бойся, не проиграешь, спокойствие и выдержка.

- Тебе, Гриша, - продолжает указания Ник-Ник, - когда дыхалка совсем будет на исходе, и ноги судороги начнут хватать, разрешаю сойти с дистанции. Это случится примерно в конце второго круга, больше не выдержишь. Или, если хватит задора и чтобы не посрамить честь команды, можешь хоть пешком финишировать. Такая твоя генеральная линия в этом забеге: увлечь соперников за собой, измотать их на стартовой прямой.

- Реза,- продолжал Ник-Ник, - где-то к концу второго круга набираешь темп, постепенно, без рывков, достаёшь лидеров и продолжаешь в своей манере. Ну, а финишировать ты мастер, тут тебе равных пока нет…

*

То ли воспоминания, то ли сон – в голове смесь картин прошлых пиковых моментов жизни. Григорий Григорьевич снова проваливаюсь в небытие…

«Кажется, я проехал свою остановку. Радио молчит, спросить не у кого». В отдалении сидит, по всему – студенточка, уткнувшись в смартфон. Надо бы у неё спросить. Но нет сил шевельнуться: голова в прострации, тело и сердце не ощущаются…

*

Тот забег Гриша всё же дотянул. Добежал до финиша, и не последним. Ребят из командного факультета он вперёд не пропустил, один из них сошёл с дистанции, второй приплёлся последним. Реза, конечно, первый. В забегах на другие дистанции он был, как всегда, впереди, «любезно разрешая» Грише, спринтерский запал которого на старте съедал значительную часть его стайерских качеств, занимать ступеньку пьедестала пониже.

После забега на Московском кроссе (были в ту пору такие соревнования) Инна Константиновна представила сборную Академии Петру Болотникову, курирующему сборную кроссовиков Минобороны.

- Петя, вот мои бойцы, я тебе о них говорила. Берёшь?

- Молодцы, видел вашу работу. Но беру только чемпионов, не обессудь, Иннушка. У нас нагрузки запредельные. Реза, - обращается прославленный бегун к Шагимуратову, - ты у нас уже не новичок, подключайся к тренировкам. Не опаздывать. Инна, организуй ему в Академии соответствующие преференции. Дорога к нам не близкая. Но, в основном, работать будешь по индивидуальным планам. Это я беру на себя.….

*

Ниточка воспоминаний, или, может, череда мелькающих кадров бурной кипучей биографии Григория Григорьевича, запечатлённая подсознанием, высвечивает целые куски жизни…

*

Гриша в военкомате. Заседание мандатной комиссии по отбору кандидатов в военные училища. Он стоит перед группой полковников, о чём-то бурно спорящих.

- Всё, решено, Григорий, отправляем тебя в военное авиационное училище штурманов.

- Но я же в лётчики прошусь. Или во Флот. Вообще – воздушный или морской. А что такое – штурман? Летать-то буду?

- Об этом и спорим вот здесь, с представителями Морского и Училища лётчиков. Но у тебя медаль – только в штурманы, там башковитые ребята нужны. Соглашайся, не пожалеешь.

- Ладно, если только летать… Согласен…

*

«Мне же давно выходить надо», - отряхнув видения думает Григорий Григорьевич. Но голова снова опускается на грудь…

*

Командно-штабные занятия по тактике ВВС в академии совместно со слушателями всех факультетов – командного, штурманского, связи, тылового. Слушатели распределены по группам, обозначающим штабы авиадивизий: лётчики, конечно - командиры дивизий, штурманы – начальники штабов. Кому же ещё считать, карты чертить, «строить» боевые порядки? По вводным преподавателей в группах готовятся «Решения командира дивизии» на действия по задачам: разведка, бомбовые удары и прочая. Целая неделя черчения карт, схем построения боевых порядков в составе авиадивизий, схем захода на боевые пути бомбометания и пусков крылатых ракет Штурманы весь день клеят карты, ползая на полу по ватману, стараясь не наследить сапогами на «скатертях» схем и «справок». Расчёты, выбор вариантов по всем требованиям военного искусства. А «командиры» идут в пинг-понг гонять, в бассейне расслабиться, а то и пивка пропустить кружечку-другую. Настаёт время докладов «Решений» преподавателям кафедры. Карты, схемы, нарисованные штурманами-«начальниками штабов» развешиваются на стены. «Командиры дивизий» по очереди докладывают: «Исходя из обстановки на данный момент …решил…». Ха, они решили…

Выставляются оценки. Командиры – на коне, они – «решили». Им пятёрки. А штурманам - каждому «по заслугам», «по серьгам» не всегда получается: кто работает, только тот и ошибается…

*

- Дедушка, вам плохо?

Очнувшись, Григорий Григорьевич не сразу соображает, где он и что здесь делает.

-А? Ничего, девочка, ничего, это я приспнул, небось…Сейчас, ещё немного…

*

Ли-2 Полярной авиации, оборудованный лыжами, летит над Таймыром, возвращаясь из спецрейса на Северную Землю. Радист читает командиру радиограмму: «Произвести посадку в точке «изба Хутуда», забрать больного, обморозившегося зверолова, подобранного гидрологической экспедицией две недели назад в тундре и доставленного ими в «избу». Оказия, кроме вас, невозможна».

- Гриша, читай, - говорит командир штурману экипажа, - где эта изба?

- Командир, момент, возьму пеленги радиостанций…Так, через 2 минуты цель будет на траверзе слева на расстоянии 70 километров. Пора снижаться.

- Они прекрасно знают: снижение в облаках без обеспечения радиомаяком запрещается инструкциями.

- По моим данным облачность слоистая, нижний край двести-триста метров. Под нами ровная тундра, считаю снижение безопасным с контролем радиовысотомером. Решай, командир, время уходит.

- Полагаюсь на твои расчёты, штурман. Давай курс.

- Курс …, держать скорость снижения 5 метров в секунду

Пробили облака. Под крылом ровная тундра, не освещённая солнцем, в отсутствие теней на земле, глазу не за что зацепиться: словно в молоке. Все члены экипажа прильнули к окнам, напряжённое ожидание, время идёт. Вот! Тёмные пятна от разбросанных бочек. Круг над ними. «Это «изба», - доложил штурман, - пора сбросить дымшашку и выбрать площадку для посадки». Пилот – асс, сел мастерски. Подрулили. Тишина. Сугробы. Откопали избушку. Больной был «у порога на тот свет». Привезли на Диксон. У зверолова хирурги отняли ноги по колена. Из Москвы радио: «Поздравляем экипаж с благополучным выполнением задания. Командиру премия», экипажу благодарность.

*

- Дедушка! Что с вами? Вы бледны.

- А? Что? Какая остановка? Запрудня? Ах ты, боже мой, проехал, надо выходить, на встречную сяду. Обратно ехать ещё час придётся. И тебе выходить? Ну, пойдём потихоньку, тормозит уже.

К противоположной платформе сразу подходит встречная электричка.

- Не успеешь, дедушка, подожди следующую.

Бежать кругом, по отгороженным мосткам - не успеть Прыжок с платформы. Что-то ёкнуло в груди. Поплыл. Сердце сбоит. Темнеет в глазах. «Студентка» рядом, пытается оттащить дедушку с путей. Встречная электричка уже рядом, визг тормозов. Напрягши все силы, Григорий Григорьевич подхватывает девушку под мягкое место и выталкивает её на платформу:

- Тебе ещё жить.

 

Перевал

 

Четыре утра. Дежурная на этот день неугомонная, неунывающая и не пасующая ни перед какими трудностями, медсестра группы туристов, Людмила, с одной спички разжигает подготовленный с вечера костерок среди камней боковой морены ледника. Как только пламя костра устойчиво охватило аккуратно сложенные в пирамидку дрова, Люда энергично просигналила ударами ложки по металлической кружке: «Подъём!». Пока разогревается сваренная вечером гречневая каша с тушёнкой и доходит до кондиции чай, ребята, сначала, спросонок нехотя, ёжась от ночной прохлады, но всё проворнее, при свете костра сворачивают бивуак, укладывают рюкзаки.

- «Живее, орлы, солнце ждать не будет, опоздаем – по мокрому льду карабкаться придётся!»

Морозно. Быстрое умывание в ледяной воде ручья, вытекающего из под языка ледника.

- Готово, подходи! – командует Люда и проворно раскладывает кашу по чашкам ребят.

- Гена, чего ты там копошишься? Задерживаешь, - подгоняет она фотографа группы.

- Спокойно, Люда, камеру в готовность привожу, успею проглотить не токмо положенное по раскладке, но и от добавки не откажусь. При моей-то комплекции калорий поболе требуется, – отпарировал Гена, собирая кинокамеру и фотоаппарат, - не оставить бы чего-нибудь в темноте.

Полный, неповоротливый на первый взгляд, но неутомимый и выносливый, низкорослый юноша, Гена стал объектом шуток и подковырок по поводу и без повода стремительной в действиях, острой на язык Людмилы.

- Чай сами наливайте, посуду сполоснёте вот из этого кана (плоского туристского котелка), говорит Люда и второпях завтракает сама. Ей предстоит ещё помыть общую посуду, уложить свой рюкзак.

Накануне перед отбоем руководитель уточнил порядок действий на сегодня:

- Перевал категории 2Б. Снежные склоны, участки льда. Крутизна в начале 20 градусов ближе к верхней точке 40. Верхняя часть ледника – открытый лёд. Есть скрытые снегом трещины. Ледник обрамлён скалами, держимся от них на расстоянии из-за камнепадов. Лёд днём влажный, за ночь подморозит. Восхождение начинаем до восхода солнца, пока лёд не начнёт таять. Грудные обвязки надеть до начала движения. Поднимемся на ледник - пойдём в связках в том порядке, который отрабатывали в лагере. Направляющим в связках надеть кошки. Самостраховка ледорубами и альпенштоками, проверить, кстати, крепление наконечников на них и крепление триконей на ботинках. Замыкающий – Гена, который при каждой возможности производит фото и кино съёмку восхождения для отчёта. Гену страхует Люда, она сигнализирует о необходимости задержек и остановок на случай съёмок.

Ребята сдружились за время пребывания в лагере Высшей Школы Инструкторской подготовки. В течение нескольких дней участники школы отрабатывали приёмы преодоления препятствий в сложных горных походах. В лагере было шумно и весело. Каждый день ребята уходили то к скалам, чтобы отработать навыки скалолазания и страховки в горах, то к стремительной горной речке, чтобы научиться преодолевать бурные речку вброд и с наведением верёвочной навесной переправы. Были и выходы к снежным и ледовым перевалом, где учились приёмам движения по снегу и льду, по скалам и осыпям, приёмам самозадержания при срывах, рубили ступеньки во льду и навешивали верёвочные перила. Сейчас все группы вышли по заданным маршрутам, чтобы на практике применить полученные знания и умения.

- Под рюкзак! – скомандовал руководитель группы, и, убедившись в готовности к движению, - вперёд!

Тёмное небо, мириады звёзд – и величественные контуры гор! Колонна туристов втягивается на ледник, прижимаясь к боковой морене. Настороженность с первых минут: на каждом шагу ледовые скалы обвалов языка ледника. Поднявшись на ровный снег, группа уклоняется к середине ледника: справа всё выше поднимаются скалы, с которых и сейчас слышен шум падающих камней. Медленный размеренный шаг, сказывается разреженность воздуха. Постепенно крутизна склона увеличивается. Рыхлый снег, крупитчатый фирн, проваливается глубоко, ноги и альпенштоки приходится вынимать с усилием. Ребята стараются ступать след в след. Небо светлеет, исчезают звёзды.

Стой! – командует руководитель, отдых десять минут. Вы видите контуры трещин, укрытых снегом. Предельная осторожность. Дальше пойдём в связках. Дистанция пять метров.

Руководитель, пристегнувшись к верёвке, передаёт её следующему за ним туристу.

Постепенно снег уплотняется. Идти стало легче. Но увеличивающаяся крутизна склона не даёт расслабиться. Становится всё светлее. В обрамлении неприступных гор белое пространство, на котором чётко выделяется чёрная вереница людей с рюкзаками и альпенштоками.

- Гена, не отставай, верёвка в натяге уже! – кричит Люда Геннадию. Рюкзак Гены сидит на нём как-то неказисто, съехав в сторону, на шее болтается фотоаппарат, на боку – сумка портативной кинокамеры. Шагает он вразвалку, волоча за собой альпеншток.

- Ты что? Держи альпеншток на изготовку! Прибавь шагу. – Люда дёргает верёвку:

 

- Эй, там, впереди! Стой! Гена отстаёт! Момент! Пусть оклемается!

Связка останавливается. Туристы отдыхают, не снимая рюкзаков.

- Гена, пять минут хватит тебе? – Кричит направляющий второй связки штурман группы Гриша.

- Сейчас! – отвечает Гена, - Сейчас. Сфоткать надо, отойду только чуть в сторону, чтобы не в затылок снимать, всю группу охватить. Гена проворно, откуда только прыть взялась, стал отходить в сторону. Остановился. Фотографирует.

- Есть! Теперь кино. Начинайте движение, Динамика нужна.

- Гена, отставить съёмку. Поднимаемся! На следующем привале продолжишь. Готов? Становись на своё место. Вперёд!

Гена, не успев как следует выбрать слабину верёвки, чертыхаясь на неуправляемые сумки аппаратуры, схватил альпеншток и засеменил за Людой, которая вынуждена была шагать, всё время оглядываясь на отстающего и ворчащего фотографа.

Начался сплошной лёд. Вмёрзшие в него мелкие камешки, видимо, смытые с перевала таявшей днём водой, несколько облегчали шаг. Они давали возможность зацепиться ботинками, уменьшая нагрузку на руки, всё время пребывающие в работе с альпенштоком.

- Стой! - наконец скомандовал руководитель. – осмотреться. Дальше голый лёд. Быть предельно внимательными. Реже шаг. Отдохнули? Приготовиться к движению! Вперёд!

- Э! Э! А кино?! – зашумел Гена. Но группа начала движение. И он в связке. Какое тут кино? А перевал снять надо. Светло уже – самое то!

Гена переместил вперёд сумку с кинокамерой, открыл её, начал на ходу настраивать для работы.

- Опять тебя тянуть?! Не отставай! Буксую уже! – кричит Люда не оглядываясь.

- Вот, может же, - ворчит она дальше, почувствовав ослабление натяжения верёвки. Но что-то уж слишком легко. Она оглядывается. Гена, отстегнувшись от верёвки, стоит в стороне и снимает камерой движение группы. Альпеншток лежит на льду.

- Ты что? Очумел!? Немедленно пристегнись к верёвке. Ребята, Стой! Генка отстал! Стой!!!

Геннадий, закончив съёмку, откидывает сумку с камерой назад, но мешает рюкзак, Гена наклоняется за альпенштоком, поскользнулся, упал. Альпеншток заскользил вниз по склону ледника.

- Генка! Лежать!!! Не двигайся! Иду к тебе!

Люда, опираясь на свой ледоруб, медленно стала продвигаться к лежащему на льду фотографу. Вот она рядом с ним.

- Гена, пристёгиваю тебя к верёвке, аккуратненько, вставай, дорогой. Возьми мой ледоруб, ай, чёрт!

Люда, поскользнувшись, падает сама, подтолкнув Геннадия. Они медленно заскользили вниз по льду.

- Работай ледорубом! Задерживайся! Цепляйся!!!!

Гена не может перевернуться на живот, чтобы вцепиться ледорубом. Верёвка натягивается. Вот уже выбрано кольцо верёвки у следующего туриста, скользит вниз уже и он.

- Генка, туды-т-твою… ты тянешь всю связку! Отцепляюсь, задержусь ниже, на снегу! - кричит Люда и резким движением руки отщёлкивает карабин от верёвки, - покааааа!

Люда, ускоряясь, лёжа на животе головой вниз, отчаянно пытается перевернутся так, чтобы в движении по склону вниз ногами появилась возможность затормозиться альпенштоком.

*

Её нашли в ледовой трещине. Она, видимо, ещё была жива некоторое время, ударившись на скорости головой о противоположную стенку щели.

*

Туристы разъехались по своим городам и весям. Был, конечно, суд. Руководителю присудили срок условно. И пять лет запрета руководить сложными туристскими походами

Законы и правила, увы, пишутся кровью.