Одиночество в Городе

 

1.

Я подходил к дверям ресторана без спешки, в своем обычном темпе.

В машине у входа сидели охранник Степан и Вовчик – водитель Вихрова-младшего - Егора.

Они приветливо помахали мне рукой, даже не опустили стекло, сразу же вернувшись к своей беседе, я кивнул в ответ и вошел в холл заведения, имевшего громкое название «Вершина». Именно здесь по традиции завтракал Егор с двумя своими верными корешами: Смогом и Лешим.

Гардеробщик почтительно поздоровался со мной, проводив удивленным взглядом – я не стал снимать пальто, прошел в верхней одежде прямо в пустой в это время зал, где только за столиком у дальней зеркальной стены сидели три посетителя, те, ради которых я сюда и пришел в это раннее по их меркам время – часы над входом в зал показывали одиннадцать тридцать.

- Вадим? – Егор удивленно вздернул брови.

Еще двигаясь в их сторону, я вытащил пистолет и начал стрелять, казалось, что мне показывают фильм в замедленном темпе, будто это все с кем-то другим происходит, хотя в реальности все происходило очень быстро и со мной.

Старался не смотреть на забрызганную кровью скатерть и зеркало, сбросил ствол на пол, не останавливаясь прошел к двери, ведущей на кухню, лавируя между разделочными столами и плитами, двинулся к служебному выходу мимо изумленно глядевших на меня, замерших работников ресторана.

Оказавшись во дворе, глубоко вдохнул свежий весенний воздух, будто затянулся после долгого воздержания, на секунду остановился, зажмурился: «Все! Нет обратного пути!» и побежал проходными дворами на соседнюю улицу.

Уходя по ней, успел услышать вой полицейских сирен, но я уже был далеко… Далеко? Нет, я был здесь, в этом Городе, из которого выбраться мне уже нет никакого шанса. Далеко? Я себя не обманывал. Вопрос не в расстоянии, а только во времени, которое у меня еще есть. Есть? Зачем?

В голове творилась какая-то сумятица, надо было собраться, сосредоточиться… И опять, зачем? Этот вопрос всплывал в мозгу каждую секунду, мешал, отвлекал… Отвлекал? От чего? Новый вопрос.

Я растерянно остановился.

Что теперь?

Вернуться, чтобы не тянуть с развязкой? Или…?

Взмахнул рукой, останавливая медленно двигавшееся такси.

- Куда?

Вздохнул:

- Давай на Южное кладбище. По пути тормозни у какого-нибудь цветочного.

- Окей.

 

2.

На могиле Людмилы лежали мои букеты, принесенные вчера, позавчера, три дня назад… Никто даже не стащил, хотя я и не ломал цветы, как это было принято в былые времена.

Хотелось сказать надгробию, что я сделал то, что обещал, но я так и не научился за свою жизнь разговаривать с камнями, могилами. Поэтому я тихо стоял, в который уже раз перечитывая имя на граните, вызывая в памяти самые счастливые моменты из нашей… Нашей? А была ли она нашей? Или это только мои мечты о нашей? Мы так и не успели придумать определение тому, что было. Вернее, я успел, а вместе - нет. Но теперь, когда я здесь один, точнее, пока я еще здесь, могу давать те определения, которые мне ближе…

А мне ближе то, что я чувствовал тогда и, как это ни странно звучит, чувствовал теперь.

Эх, поздно, очень поздно все это случилось…, случилось со мной. Не дай мне Людмила испытать то, что испытал, никому бы на слово не поверил, что такое возможно. Я просто этот год купался в совершенно неведомых мне до этого ощущениях и чувствах… Поэтому, наверное, и молчал о них, боялся, что слова не смогут передать то, что жило в сердце, душе, опасался – слова все упростят, приземлят, не найду нужных… Так и останется тайной, что же думала, чувствовала она, не допускал я разговоров на эту тему… Идиот! А может, был прав. Зато было это в моей жизни, было так, как я это видел, как я этим жил, а слова… они и есть только слова.

Огляделся.

Придет им мысль искать меня здесь?

Не думаю. Никто и не знал про нас.

Сколько у меня осталось времени?

Чем заняться?

Хочу настоящего кофе, который умеет варить только Гарик. Это стоящее дело!

Погладил холодный камень и ушел.

Поймал такси, доехал до бара, вошел:

- Привет, Гарик. Двойной эспрессо, как обычно.

Он посмотрел на дверь, наклонился ко мне через стойку:

- Извини, Вадик, я сделаю в стакан на вынос, денег не надо, но ты, пожалуйста, сразу уходи. Без обид, прошу.

Ясно, город хоть и немаленький, но слухи быстро разносятся, никто не хочет рисковать делом, а то и жизнью:

- Я понял, Гарик. Нет проблем. Вари, я сразу уйду. Спасибо тебе за твое искусство, такого больше нигде не пил.

Взяв картонный стакан с напитком, двинулся к выходу, у дверей обернулся:

- Прощай!

Вышел.

В соседнем сквере присел на скамейку, закурил, потягивая кофе.

 

3.

Зазвонил мобильник, про который я и забыл:

- Да?

- Вадик?

- Да, Ира, я. Как долетели?

- Все отлично. Спасибо тебе. Мне уже в аэропорту Алексей сказал, что путевки ты купил. Мог бы сам сказать.

- Слушай, я думал, что Колька, если узнает, что я, то взбрыкнет, откажется.

- Я ему не говорила. Ты бы попробовал с ним как-то…

- Пробовал. Ладно, не будем, при случае потом как-нибудь скажи, что я…, что я его очень люблю. Один он у меня… Хотя, не надо, а то… Ты там все процедуры проходи, не торопись…

- Да я обалдела, тут выяснилось, что ты целый месяц оплатил. Что так? Разбогател?

- Так, по случаю получилось. Ты там… Я тут, похоже, надолго уеду, там связи не будет, так что отдыхай не волнуйся.

- Хорошо, спасибо тебе!

- Пока, - хотелось что-то добавить, но слов не нашел, дал отбой, подумал секунду и выбросил мобильник в урну, стоявшую рядом.

Что же это я про него забыл? Вихров уже наверняка подключил своих ментов, а для них мобильник, что старый носок для хорошей собаки.

Вспомнил, как вчера, типа, провожал Ирину и Кольку на рейс – стоял на втором ярусе зала и смотрел, как с ними прощался у выхода на посадку Алексей – новый муж моей бывшей жены, интересно, станет он новым папой для моего сына?

Мне было крайне необходимо убрать их на это время из Города, убрать, как можно дальше. Вот я и купил им путевки в Испанию, в санаторий по профилю хронической болезни Ирины на две смены или как это теперь называется. Передавал через Алексея, мы с ним, как ни странно, в нормальных, то есть равнодушных отношениях, появился он уже через два года после развода. Почему через него? Все очень просто, хотя нет, очень сложно, видит мой сын Колька – нигилист подросткового, самого сложного, возраста, поздний он у нас – во мне предателя, а еще и бандита. Про бандита он заговорил, когда проходил я свидетелем на процессе три года назад, после которого уже было не скрыть моей тесной связи с Вихровым.

Кто такой Вихров-старший? Странный вопрос. Это реальный хозяин нашего Города, хотя и не сидит в Администрации или Законодательном собрании.

Короче, если бы Колька узнал, что путевки купил не Алексей, а я, то мог бы взбунтоваться и не улететь. А здесь ему совсем не надо теперь быть. Совсем не надо. Ни ему, ни Ирине, а больше у меня теперь и нет никого… Ни к кому не придут за мной…

Есть, кончено, Витька, но он не при делах. Он ближе меня к Вихрову, никто не подумает про заговор, тут всем должно быть понятно – личное. С точки зрения заговора сегодняшнее совершенно бессмысленно, Егор в делах не участвовал, прогуливал папины денежки, сынок-сучёнок отморозок великовозрастный.

 

4.

С Витькой мы вместе служили в Афгане, вместе вернулись, вместе дембельнулись в начале девяностых, сбросив офицерскую форму, впрягшись в новые условия добывания денег на пропитание семей.

Это тогда Витек нашел выход на Вихрова, который дал кредит на становление, потянули мы в страну импортный ширпотреб, все бы хорошо, но грянул девяносто восьмой, валютные долги взлетели в рублевом пересчете до небес, пришли к нам «братки» Вихрова и гнить бы нам где-нибудь в пригородной роще, но Витек, к тому времени закончивший вечерний Экономический, очень даже оказался полезным рвущемуся к владению Городом человеку.

Теперь Витька – правая рука Вихрова во всех проектах, я имею в виду, официальных, белых. Мне тоже нашлась работа, по инерции, так сказать.

Так сложилось, что язык у меня был неплохо подвешен, в нашем с другом не выжившем бизнесе я отвечал за контакты с государственными структурами, неких связей нажил. Вот на их развитие и кинул меня новый хозяин. Так и стали мы со временем отвечать с Витькой за легальную сторону деятельности Вихрова, прекрасно отдавая себе отчет о иной стороне интересов этого человека. Но нас он никогда на темную сторону не допускал, четко разделяя – кто и где. Хотя, доходили слухи, что были советчики, которые напоминали о нашем Афганском опыте. Но Вихров четко считал, с кого и в чем можно больше поиметь. Не допускал нас до криминала.

Я пистолет-то в руки взял только три дня назад, когда поставщик, выполнив мой заказ, принес на сделку. Рукоятка легла в руку, будто и не прошло этих двадцати долгих, пролетевших, как вздох, лет…

 

5.

Выйдя из сквера на тротуар проспекта, опять задумался, что… В ту же секунду вспомнил, как встретился месяц назад с бывшей одноклассницей, случайно, в магазине. От нее узнал, что Анисия Петровна в больнице, что навещают ее бывшие ученики, нет у нее больше никого.

Анисия была нашей с Витькой классной. Сама старше лет на десять, только после института, взяла наш пятый «А». Одинокая, увлеченная – она с нами больше дружила, чем учила, хотя, если честно, эта дружба учила в сто раз большему, чем любая лекция или учебник.

Мы с Витькой были дружны и в силу общности судьбы – безотцовщина и беспробудно пьющие матери. Нам порой не то что не находилось более-менее чистой рубашки, чтобы идти в школу, но частенько не находилось что съесть на обед.

Быстро для Анисии мы с ним стали самыми любимыми учениками, это теперь я понимаю, что возилась она с нами, дополнительно занимаясь, в большей степени, чтобы иметь возможность ненавязчиво подкормить. Это она положила уйму сил на устройство нас в Суворовское училище.

Получая там увольнительную, мы бежали не к матерям домой, а к ней, к Анисии.

Вот же как получается, еще вчера у меня было впереди уйма времени, но найти несколько минут на посещение больницы было невозможно, а сегодня, когда остались считанные часы, я ехал к ней.

Вошел в палату с традиционным пакетом апельсинов.

Анисия лежала на крайней койке у окна, протиснувшись между другими кроватями подошел. Господи, как она постарела! Сколько же я ее не видел! Неужели, эта иссохшая старая женщина та, которая с таким воодушевлением учила нас всему высокому, тому, к чему надо стремиться…

Она, сощурившись, посмотрела на меня:

- Вадик?

- Да, здравствуйте. Вот. Принес вам витаминов. Как вы? Может что-то надо?

- Уходи.

- Я.. Что?

- Как ты мог! Как вы могли? Ты и Виктор. Господи, уходи. Я столько… Я так… Вы были для меня, как… Уходи! Мне стыдно…!

Она закрыла глаза, потом тяжело перевернулась на бок, к стене.

- Прощайте!

Я еще несколько минут простоял над спиной такого важного в моей жизни человека, потом, положив на тумбочку пакет, вышел.

 

6.

Втиснулся в телефонную будку. Набрал номер:

- Витька, привет. Это я.

- Вадик, ты с дуба рухнул? Что за хрень? Тут все тебя ищут. Ты же понимаешь?

- Знаю.

- Это правда?

- Да.

- Зачем?

- Я должен был. Он убил Людмилу.

- Кого?

- Мою Людмилу.

- Ту, что ли?

- Да.

Она работала администратором в самом навороченном оздоровительном комплексе в Центральном районе Города. Громкое название скрывало за собой тренажерный зал и сауну с бассейном, в котором и нашли ее в растерзанной одежде и с переломленными шейными позвонками после посещения бани Егором с его двумя корешами.

Как шепотом говорили в окружении Вихрова, не приехали вызванные шлюхи, и ребятки решили компенсировать отсутствие сервиса за счет обслуживающего персонала. От двух изнасилованных дежурных удалось откупиться, а убийство Людмилы, сопротивление которой не удалось сломать, не сломав ей шею, списали, как несчастный случай – поскользнулась на мокром полу и…

Вихров-старший вызвал тогда группу из Главного Городского Управления, где руководил его человек.

- Вадик, ты сошел с ума!

- Нет, Витя, я в своем уме. Я вернулся в свой ум. Я вернулся…

- Что ты мелешь! Придурок!

- Ты не поймешь. Прощай! – я повесил трубку, мне даже доставляло удовольствие сегодня повторять это страшное слово.

Смеркалось.

Прошел день, а я еще жив. Даже странно.

 

7.

Я ни на секунду не сомневался, что минут через десять после стрельбы в ресторане на все вокзалы, в аэропорт, на посты ДПС на выездах из Города были разосланы мои фото. Смешно было надеяться уехать. Можно было уйти пешком, легко, но далеко ли? Я не профессиональный шпион, живущий под прикрытием. Я мог бы выиграть день-два.

Я это прекрасно понимал, поэтому спокойно шел в сгущающейся вечерней темноте в свой двор. Я заранее знал, на что иду, я знал, я был готов.

Во дворе сразу приметил якобы дремавшего за рулем одной из припаркованных машин водителя.

Они, видимо, не ожидали, что я приду домой, но на всякий случай пост поставили.

Поднялся в квартиру.

Раздеваться не стал, прошел в комнату, которая когда-то была детской – Колькиной, выдвинул из-род тахты ящик со старыми игрушками, нашел там копию пистолета Макарова, которую привез сыну много лет назад в подарок из Германии.

Убрал в карман, вышел на кухню, замучила жажда, выпил воды, посмотрел на бутылку виски, но не стал к ней притрагиваться, с минуты на минуту моя судьба должна была кардинально измениться, хотелось этот момент встретить в ясном сознании.

Я понимал, что надо сделать, чтобы это изменение произошло быстро, без мучений.

В дверь позвонили.

Не спрашивая, не смотря в глазок распахнул дверь, выдернул из кармана игрушечный пистолет, направив его на стоявших на площадке мужчин.

 

16 марта 2019 года.