Охота за Огурцом. …Огуреев шел на работу. Что это за работа? Спросите вы. Работа, как работа. Вместе со своим давним приятелем купили два микроавтобуса, оборудовали, как смогли под маршрутные такси. Теперь, каждый божий день, рано утром Огуреев отправлялся пешком, благо, недалеко, в некую контору, где подписывал путевые листы, контролировал водителей на предмет оставшегося после вчерашнего запаха. Рутина, а что делать, надо. Вечером было веселее. Собирались на центральной площади города, подсчитывали выручку, иногда очень приличную. Так и жили. Иногда, после подсчетов, в одном из летних кафе парка Шевченко, засиживались, о чем-то вспоминали, немного выпивали. И стал Огуреев замечать, что с каждым днем такого время препровождения из него по капле стало уходить что-то такое важное, и нужное, то, что и словами не передать. Разговаривать об этом его состоянии с подельником и приятелем, не хотелось. Не поймет, это точно. Он бывший партийный работник, человек, вроде и хороший, но мелочный и в чем-то неприятный, так сказать, с душком. Нет, нет, да и проявятся эти черты его, да так ясно и недвусмысленно, что Огуреев стал всерьез задумываться над тем, что надо расставаться. Иногда, сидя за столом, бросал Огуреев на него свой взгляд, пытаясь ответить на один вопрос, - когда он меня кинет? И, кажется, этот момент настал… …Однажды утром, а именно сегодня, пятнадцатого июня, вызвали их двоих в департамент транспорта городской администрации. Огуреев мог ожидать от этого визита чего угодно, только не того, что ему пришлось услышать. А услышал он следующее, - Комиссия рассмотрела жалобы граждан на некоторых маршрутах. Кроме прочего, много нареканий на ваши две маршрутки, а именно, желтый фольксваген на 271 маршруте и Газель на 270 маршруте. Вот письмо, вот, вот, - А можно посмотреть? – не выдержал Огуреев, - Ну, посмотрите, - несколько растерялся чиновник. Виктор глазами пробежал по нескольким страницам печатного текста, затем его взору представилась рукописная записка. Ее текст был неинтересен, общие фразы и слова, если бы не одно обстоятельство, почерк. Где то он уже видел этот почерк, знакомый, знакомый, мелкий, экономный, с запоминающимися закорючками. Огуреев внимательно посмотрел на своего партнера, - Тебе это ни о чем не говорит? - обратился он к подельнику, положив перед ним записку, Молодой человек, - наконец не выдержал чиновник, - Вы где находитесь? Вы в уважаемом учреждении, и попрошу себя вести соответствующе, - Это я себя веду не соответствующе? – Огуреев посмотрел на партнера испепеляющим взглядом, тот опустил глаза долу, - Гнида ты, Вадик… …Огуреев шел по жаркому городу, солнце палило нещадно, - Охота покупаться, - сам себе сказал Огуреев, уже спускаясь в метро. - плавок нет, ну и черт с ними, на Журавлевке и без них – сойдет… Людей еще на пляже немного, пятница, полдень. Еще к вечеру поднабираться. Огуреев разделся. Последний раз на пляже он был еще в мае. В самом начале. Пытался купаться. Вода оказалось излишне холодной. Сегодня. Просто замечательная. Немного мутноватая озерная, но Огуреев не обращал на это внимание, плыл широко, саженями, с удовольствием отплевывая воду, даже рассмеялся. Так стало приятно. Он перевернулся на спину, глядел в чистое, белесое небо, и весь этот простор и простота природы настолько его очищала, что он не выдержал и громко выкрикнул, - Да пошли вы все… - Зачем шумите, молодой человек? Огуреев от неожиданности чертыхнулся, - Как водичка? Двое в лодке подплыли со стороны головы, и ему не сразу удалось разобрать их лица, - Тупорылые, в белых рубахах и черных штанах, точно, менты, - Не хотите в лодочке покататься Виктор Сергеевич? - Нет, не хочу. Огуреев, что есть силы, греб к берегу, - Да вы не беспокойтесь, товарищ, ваши пожитки у нас, прошу на борт. Днище лодки почти накрыло Огуреева. Он хлебнул воды, закашлялся. Сильные руки затянули его в лодку и то парень, который сидел на веслах грубо заметил, - Не трепыхайся, падло, а то веслом огрею… …Уже известное нам Веснина, четырнадцать, тот же кабинет, в котором допрашивали Городецкого. Тот же следователь, однако в футболке, купленной на Барабашке, что-то писал на листе бумаги. Теперь он был один, куда подевались его помощники, неизвестно. Наверное потому, что на улице стояла жара, а Огуреева вытащили из благодатной купели, следователь недовольно бросал взгляд на его промокшие летние штаны, почти белые, отчего на причинном месте расплылось мокрое темное пятно. - Вы бы пересели вон на тот стул, он деревянный ему ничего не будет, - ревниво заметил он, вздохнул и продолжал писать. Затем, отложив лист в сторону, перевернув его, следователь спросил, - Вы служили в КГБ? - Да, недолго, давно, в молодости, - Молодость, - повторил следователь, посмотрел на Огуреева, - Вы не обижайтесь на моих людей, люди они молодые, горячие. А то, что вытащили вас из этой лужи, скажите им спасибо. Недавно делали замеры загрязненности этих вод, ужас, даже повторять не охота, словом суп это какой-то, а не озеро. Лучше в Крым… Спохватившись, продолжил, - Да, простите, совсем эта жара доконала, Крым то не наш… НУ, ладно, Крым Крымом, а нам свои дела решать надо. Так Вы служили с самим господином Пупиным? - Выходит, так, - Были близки? - Как и все молодые офицеры, неженатые. - Часто собирались? - Наверное, часто. Уже многое подзабылось. Самодеятельностью занимались. Он ведь замполитом одного из подразделений был, так ему сам бог велел, - Никакого бога нет, не надо его за уши притягивать к месту и ни к месту, - Хорошо, как скажете. - То, зачем вас доставили, очень секретно. Вы как офицер безопасности должны это понимать. Государственная тайна! От вас потребуется следующее. В день «Ч», когда я вам сказать не могу, это может быть как завтра, так и в любой другой день, за вами заедут и повезут в определенное место, где вам придется опознать одного субъекта. Поэтому мобильный телефон не выключать, - Хорошо, можно и опознать, можно не выключать, только вот как я по городу в таком виде пойду? - Вы не о том беспокоитесь. Вас, кажется, сегодня бизнеса лишили, крошечного, но бизнеса? - Откуда Вам это известно? - Не задавайте глупых вопросов, товарищ капитан, а то я уже начинаю в вас разочаровываться. Мы поможем вам с вашим делом, никто вас больше не обидит… Следователь нажал кнопку звонка, старую, совдеповскую, заскорузлую, дверь отворилась, и на пороге появился тот самый человек, который сидел на веслах в лодке, - Отвези товарища капитана домой, и без фокусов, понял? - «лодочник» не ответил, криво улыбнулся, - Я спросил тебя, ты понял? - повысив голос до треска, произнес следователь, - Так точно, понял, - Исполнять… …Огуреева доставили домой в лучшем виде, хотя, по правде говоря, видок у него был еще тот. «Лодочник» за все время не произнес ни одного слова… …Дома тихо, уютно. Квартира Огуреева не отличалась большими габаритами. Кухня, маленькая комната, большая, выходили окнами на одну сторону, восточную, и уже к обеду находились в тени. К закату же, картину наполняли острые оранжевые пятна, живописно переплетенные теплыми темными силуэтами самого дома, деревьев его окружавших. В это время Огуреев любил выйти на балкон, сесть в плетеное кресло, вытянув ноги на видавший виды пуфик, включить переносной телевизор PHILIPS, потягивать чудесны кофе, который он готовил сам себе в привезенной однажды из Турции турочке, любимой, как впрочем, и все, что сейчас его окружало. Слава богу, продолжался ЧМ по футболу, не будь которого, Огуреев обязательно бы напился. Сперва, с горя, потом от радости. С горя, потому что украли бизнес, единственный источник его доходов и смысл существования. Смысл существования! Фраза то какая напыщенная. Впихивай туда все что хочешь. Разве мог видеть себя в то время, очаровательное, молодое время студент Харьковского института радиоэлектроники, заводила и весельчак, Витя Огуреев, стареющим, одиноким мужчиной, единственной целью которого оставался дележ денег на центральной площади города с партгнром своим, кстати, мерзавцем и предателем. - Он что, не понимал, - говорил сам себе вслух Огуреев, - что эту его состряпанную кляузу я могу увидеть, прочесть, увидел и прочел, или думал, так сойдет? Шалишь, не сошло. Смысл существования… Теперь, пить от радости? А какая радость? В том, что тебя все же не лишили возможности получать пять копеек надежды каждый вечер? Выходит так. Видишь, Витек, оказалось, что вся твоя жизнь пятикопеечная. Кстати в нее входит и эта квартира, и этот балкон и телевизор и даже тот чудак, которого надо опознать. Странно, почему до сих пор никто не проявил интереса к тому, что с Пупиным мы были сослуживцами? Да, вопрос… Дверной звонок отвлек от его размышлений… …В дверях стоял тот самый Вадим, напарник, обескураживающая улыбка говорила, - впускай, Витек, я хочу примирения… Теперь и этот гусь сидел рядом с Огуреевым, потягивал дешевое виски, принесенное им, в качестве повинной. - Не обижайся, Вить, ну, так получилось. Понимаешь, встретил своего бывшего подчиненного, теперь большую шишку, выпили, ну и…он мне начал одно, другое, понимаешь… Прости, как говорится, черт попутал… - Скажи Вадик, почему рядом со мною, всю мою жизнь оказываются проходимцы, они же прохвосты? А в прочем, не отвечай, не надо. А знаешь, я однажды уже это понял и ответил на свой же вопрос. Потому, что я сам проходимец. Нет, не надо меня разубеждать. Да, много есть аргументов, причем стопудовых, мол, время такое, было и нынче, да. Только в Царском селе живут тысячи таких как я, выходцев оттуда, тем не менее, у них многое получилось. Значит дело не во времени, а во мне. Вот, ты подвернулся. Ведь видел, мелкий чиновник, клерк, как говорил городничий из «Ревизора», ведь смотреть не на что, на одну ладонь посадить, другой прихлопнуть… А результат, ты меня кинул. И если бы не случай, причем удивительный, я наверняка бы погиб. Хотя, - Огуреев, уже достаточно выпивший, разлил оставшееся в бутылке виски по стаканам, бросил по паре кусков льда, - я совсем не уверен, что так не станется, - Ты о чем, Витя? - Ни о чем, давай, Вадик, выпьем, не важно за что, за смысл существования, оказалось, что это существенно… Огуреев засмеялся, - Каламбурчик. - Давай… - А где Ларкин дом? За деревья спрятался, - Может позвать? - Может позвать, - Огуреев набрал номер телефона, - Ларка, ты дома? Ага, давай ко мне, Вадик, ничего не надо, ждем… …Ночью Огуреев почувствовал, что заболевает. Тело ломило, болели суставы, в горле першило. Несколько раз, вырывался свистящий кашель, оглушая дом, - Блин, покупался на свою голову в грязи. А этот следователь прав, там купаться опасно. Да, действительно старею. Раньше со мной такого не происходило. Температура поднималась, жар туманил сознание. Теперь ему казалось что он снова в армии, в коком-то доме, он одет в шинель, на лестничной площадке ему встречается его начальник, - ты почему туда идешь, - спрашивает тот, - Меня в штаб вызвали, - оправдывается Огуреев, - Тогда иди, только не задерживайся… Огуреев при выходе из здания наталкивается на целую толпу идущую ему навстречу, пытается пробраться, не удается. Зима, морозно. Пар валит изо рта. Тогда его тело становится совершенно невесомым, как пар, поднимается над толпой, только не слишком высоко. Кто-то пытается его ловить руками, хватаются за полы шинели. Он видит женщину по имени Клава, жена одного из офицеров части, у нее на руках маленький ребенок, ребенок плачет, причем так надрывно, что Огуреев чувствует, как слезы сами катятся у него из глаз… Проснулся от того, что не мог дышать. Подушка мокрая от слез и пота. Голова была настолько тяжелая, что потребовалось несколько минут, чтобы приподнять голову с подушки, - Что со мной? – подумал Огуреев? - Да, заболел, сто лет не болел, значит – пора… …сон продолжился, теперь он шел по ночной воинской части и где-то за клубом, в зарослях малины и крапивы встретил раздетого Пупина, - Слышишь, Огурец, о том, что меня видел, ни гу-гу, - Почему, Володя? – спросил Огуреев, - Так надо, тут, понимаешь, такое дело… - Какое? – спросил Огуреев. Но где-то в кустах звонил телефон. Пупин бросился на звук, наверное, поднял трубки, - Дежурный по части слушает… …Разрывался телефон, - Время «Ч» Виктор Сергеевич, машина будет через пять минут… Очная ставка… …Температура не снижалась. Огуреев выпил таблетку аспирина, на время помогло. Боль в теле несколько улеглась, и он смог проследить маршрут, по которому они ехали, Сумская, Данилевского, Литературная, приехали… Дальше, все, как в тумане, - Я Вам говорил про Журавлевский пруд? Не надо было купаться… Следователь по особо важным делам, Дмитрук Константин Азарович, тот самый «Геббельс», шел впереди Огуреева в сопровождении охраны и лечащего врача. Идти пришлось довольно долго и очень путано. То поднимались, то опускались. Наконец пришли. Палата, ярко освещена, посреди всего этого медицинского каземата, кровать, довольно сложной конструкции с современными электронными системами, аппаратом вентиляции легких, дозаторами и всякой всячиной. Пациент до этого момента находился в глубоком, принудительном сне. За несколько минут, до прихода этой группы, его вывели из состояния сна. Яркий свет, явно ему мешал, он щурил глаза, стараясь отвернуться, - Уберите весь верхний свет, скомандовал начальник охраны, Стало легче глазам, наверное из-за резкой смены освещения у Огуреева начался приступ кашля? - Это что такое? Привалова схватила лежащую на медицинском столике изолирующую повязку, прижала ее ко рту, содрогающегося от кашля Огуреева, - Вы с ума сошли, он же черте что сюда занесет. У вас что, мозгов не хватило этого понять? Огуреева быстро вывели из помещения, - Срочная стерилизация, и дайте ему вот это, - Привалова протянула следователю несколько капсул с лекарствами, - на несколько часов хватит, и завтра, ко мне, все ясно? - Следователь мотнул головой… Через полчаса, одетый во все стерильное с маской на лице, Огуреев стоял перед кроватью пациента. Надо сказать, что он был очень благодарен случаю, потому как чувствовал себя очень хорошо, даже можно сказать, лучше того, как он чувствовал себя даже несколько дней назад, - Чудеса… …Надо сказать, что подойдя к кровати, Огуреев немного волновался. И не мудрено, касаешь чего-то непонятного, тайны касаешься … …Здравствуйте, - поздоровался Огуреев и с него сняли маску, - Здравствуйте, - вяло произнес пациент. Огуреев стоял и смотрел на лежащего перед ним Пупина. Удивление и некоторый страх сковали тело Огуреева, - Вы не узнаете меня? – наконец спросил он Пупина, - Нет, пока нет, - станьте вот сюда, - попросил следователь, указав место у ног пациента. Когда Огуреев встал на указанное место, Пупин неожиданно дернулся. Было видно, что он хочет поднять руку, - Витя, Витя Огуреев? - Так точно, он самый, товарищ П… - Пупин отрицательно покачал головой, - мол не продолжай, - Я понял. Как Вы себя чувствуете? - Пупин попытался ответить, но было заметно, что спазм не дает возможности ему говорить. Ему вставили какую-то трубку в рот, он глубоко вдохнул, трубку забрали, - Ничего, Витя, а где это я? И почему ты такой старый? Как наши ребята?… Он хотел еще что-то сказать, но Привалова всех остановила, - Прошу прекратить свидание, это может очень серьезно повредить нашему пациенту, хорошего понемножку, - Согласен, - следователь Дмитрук указал Огурееву на дверь. Когда они вышли, Дмитрук спросил, - Это он? - Да, это он, - ответил Огуреев, - только очень молодой, какой-то. Помедлив, добавил, - или я старый… - Да, так оно и есть, - Что, не понял, - Ничего, Виктор Сергеевич, все нормально. Завтра к десяти, сюда, надеюсь, доберетесь сами. Доктора зовут Татьяна Михайловна, фамилия Привалова. Она вас полечит. Пока спасибо, отдыхайте, вас отвезут… Через полчаса в Обладминистрации… Алла Александровна Светлая была одета в прекрасный брючный костюм нежно фисташкового цвета, от какого-то крутого Кутюрье. На ней были туфли нежно розового оттенка. Сидя за столом, она выглядела изящно. - Ну что, Игорь Львович, что расскажете? - Что расскажу? А расскажу вот что, это действительно Пупин, да, да собственной персоной. - Что серьезно? А что Вам дает основание на такое сумасшедшее умозаключение? - Да, собственно, все. - А что именно? - Первое, по моим каналам мне передали некоторые биоматериалы настоящего господина Пупина. Мы провели ДНК экспертизу, стопроцентное совпадение. Второе, - сегодня утром при встрече с неким Огуреевым, бывшим офицером КГБ, наш «замороженный» его узнал. И это не смотря на то, что они не виделись более тридцати лет. «Замороженный» даже задал ему несколько вопросов, касающихся их общей службы… - То есть, вы хотите сказать, что два человека, реально существующие в этом мире, это один и тот же человек? - Да, это, к величайшему сожалению, так, - Слушайте, Игорь Львович, вы с ума сошли. Вы послушайте, что вы говорите. У нас в клинике лежит Пупин, президент соседней страны, фактически, воюющей с нами. Вы представляете себе последствия такой новости? Да здесь завтра будут войска противника. И… вообще, так не бывает… Скажите мне как на духу, вы во всем этом точно уверены, Игорь Львович? - Да, Алла Александровна, я в этом уверен. Соглашусь, ситуация архи невероятная. Но это факт. И надо отбросить все эмоции и смотреть только на факты. А факты таковы, что Вам необходимо поставить в известность самого. Причем немедленно. И я не уверен, что эта сенсация для него. - Значит, звонить? - она показала пальцем на потолок… Тормоз, конечно уже был там, на потолке, - Да, звоните, Алла Александровна, пока не поздно. Важность этой новости переоценке не подлежит! - Спасибо, Игорь Львович, и вот что, прошу вас обеспечить строжайшую секретность, пожалуйста, - Обязательно, Алла Александровна… Киев. Администрация Президента. …Спецсвязь, забытое слово, однако, незабытое дело. Вертушка, слава богу, пережила всех. Самые современные технологии так и не смогли победить проводную связь. Уложенные проволочные нити в специальные тугие кабели, хорошо изолированные, хорошо экранируемые, под давлением, оказались незаменимы даже во времена мобильной связи. Скажете это громоздко, довольно тяжеловесно и как то не современно? Ерунда, ответит специалист, надежность и защита, вот два крыла правительственной связи. Ну и телефоны, соответственно те же, что и при Советской власти, только теперь герб СССР заменен трезубцем… …Алла Александровна подняла телефонную трубку цвета слоновой кости, прежде чем в нее заговорить, тщательно протерла ее носовым платком. Привычка… … Здравствуйте, Говорит Светлая, 7-1-1, пожалуйста, - Говорите, послышалось в трубке, - Здравствуйте Алла Александровна, рад вас слышать. Что случилось? - Здравствуйте, господин «П». Произошло одно событие, о котором я вам докладываю. - Ну, уж и докладываете, мы просто говорим, - Хорошо, господин «П», говорим. Так вот, нашими учеными, а именно представителями института низких температур произведена некая операция по размораживанию некоего субъекта, человека. Подробности опускаю. В результате всей этой сложнейшей операции удалось полностью восстановить жизнедеятельность человеческого организма, пробывшего три десятка лет в замороженном виде. Однако самым удивительным было то, что спасенным человеком оказался некто Попов, по всем характеристикам, нынешний президент наших соседей. - Пупин? – голос господина «П» неожиданно сорвался, - Да, господин «П», именно он. - Алла Александровна, я сам люблю пошутить, но к месту ли такая шутка? Вы там случайно не отмечали что либо, вчера? - Простите, господин «П», я сама ничего не понимаю и с трудом верю в это все, однако, это правда. Тщательная проверка это подтвердила. Сейчас он находится в надежном месте под присмотром лучших врачей и усиленной охраны. Разумеется, строжайшая тайна. - Хорошо. Не хочу всю эту чушь обсуждать. Скажите мне, когда произведена операция, - Месяц назад, а точнее, двадцать четвертого прошлого месяца, - И вы молчали? – господин «П» сорвался на крик, слышно было, как он стучит по столу ладонью. После тирады воцарилось молчание, - Ну, что вы там замолчали, продолжайте, - Что нам предпринять, господин «П»? - Ничего не предпринимайте, в течении недели буду у Вас, разберемся, чем вы там занимаетесь… В трубке у звучали короткие гудки… - Фу, вздохнула Алла Александровна и на всякий случай вновь протерла телефонную трубку носовым платком… - Фу, выдохнули разом Курнос и Бобкин, довольные качественной прослушкой - кажется, начинается, - Фу, выдохнул Борис-раб, уставший висеть под пыльным потолком, - это какое-то безобразие, - выговаривал он вслух сам себе, - почему нельзя найти более удобного места для наблюдения, я ему все скажу… Сходящиеся пути. …На третий день пребывания Городецкого в каземате, к нему пришли. Нет, к нему конечно заходили, поесть приносили, в туалет, не такие уж и звери эти СБУшники. Да и сами они все понимали, сегодня пан, завтра пропал, зачем гусей дразнить. Городецкий хоть и конченный человек, однако интеллигент, ученый. Как мужик, не нытик, пощады не просил, на коленях не стоял… После очной ставки в больнице и доклада господину «П», нужда в этом самом Городецком отпала. Его кляуза, вернее письмо к властям уже и не вспоминалось. Однако отпускать его было небезопасно. Человек, по всему, он нетвердый, поддающийся настроениям, решили так, подержим его некоторое время в местах за Харьковым, в Чугуеве, например, а там и как- то все образуется само собой. Мысль трезва и правильная. Следователь Дмитрук, тот самый «Геббельс», поручил ведения формального следствия некоему Шватьку, человеку бессовестному, нечистоплотному. Отличался этот самый Шватько тем, что уж очень украинец, говорил исключительно на украинском языке, но самое главное, требовал того же от других граждан. Сослуживцы посмеивались над его затхлой украинщиной, подшучивали, однако сделать что либо против этого Шватько не мог. Традиции службы еще КГБешные, памятны времена второй половины сороковых годов. Конечно, в нынешнем положении, вроде и прав Шватько, однако уж больно дурковат, поэтому украшать собою национальную идею ну никак не мог. Тем не менее, его подследственные, да и просто граждане попадали под ненавистный пресс Шватько, стоило им только произнести хоть одно слово не по-украински… …Городецкого привели утром, в котором часу он не знал. Мобильный отобрали. …Здравствуйте, - поздоровался он, приседая на указанный стул, - А що таке, вы не бажаетэ говорити на ридний мови? - Мой родной язык русский? - Так може ти того, засланий, козачок? - Что вы несете? Сквозь зубы процедил Городецкий, - Вы держите здесь меня в вонючей яме, приносите помои, а у меня между прочим язва желудка, а это ни что иное, как пытки, я обязательно буду жаловаться на вас и ваше начальство в европейский суд по правам человека. К вашему сведению, такие дела, связанные с репрессивными органами бывших советских республик, рассматриваются вне всякой очереди, - Так ты грамотный? - Представьте себе, Пропотевшая под мышками и на спине вышиванка, не первой свежести, толстого Шватько сразу стала выделять едкие миазмы, - Ожирение третьей степени и нарушение обмена веществ, и щитовидка уже не к черту, - Та ты ще и доктор? - Нет, я кандидат в доктора, - Ага, кандыдат. Так ото слухай мэнэ, кандыдат, отутои подпышышь, отутои и отутои, - Ничего я подписывать не буду, - Ни у мэнэ будыш, - Шватько встал, в его правой руке сверкнул кастет. Удар был коротким снизу вверх. У Городецкого дернулась голова, сгусток крови, причем сразу и фонтаном выплеснулся на пол. Его тело, совершив недлительный полет, упало как-то мягко на пол, - Щё маскалик, впав, мабудь, дуже невбачно… - Дверь распахнулась на пороге стояли двое, тех самых парней, которые присутствовали при первом допросе Городецкого, - Шватько, ты что сделал? - Ничого, так поразмовляли? - Он без сознания, быстро аптечку, Валю зови, быстро… Городецкого уложили ровно, подложили под голову несколько книг, - Чем ты его, сука, - Це я сука? - Ты гавнюк, ты. Всю операцию испортил подлец. - Та вин не шануе украйнськои мову, - Слышишь, ты Тарас Бульда, запихни свой украинский язык себе же в жопу. Ты каждое дело портишь. Я пишу на тебя рапорт, поедешь в район, будешь там «розмовляты» - Хлопци, та нэ трэба… …Через несколько минут Городецкий очнулся. Говорить он не мог. Язык опух, - Срочно машину в областную больницу… …Огуреев, как его и предупредили, к десяти часам утра уже был во дворе областной больницы. Чувствовал он себя отвратительно. Вирус, возбуждаемый излишним теплом внутри организма, буйствовал как в последний раз. Огуреева крутило, выламывало кости, дошло и до почек, боль невыносимая, - Вы к кому, молодой человек? – Почему-то стало в порядке вещей называть стариков, «молодой человек». В насмешку, что-ли? - Тяжело дыша, Огуреев произнес, - Привалова Татьяна Михайловна, мне назначено… …Он опять шел по бесконечным коридорам и переходам. Фраза, - кто так строит, - из популярного Советского кино здесь была очень кстати. Сопровождающие его санитары, передали Огуреева с рук на руки, - Оружия с собой не имеется? - Ребята, температура сорок, пожалуйста, побыстрее, Охрана не сдвинулась с места. Один из них подошел к Огурееву и обыскал его, - Чисто, пусть проходит… …Лежать на прохладной кушетке куда приятнее, чем на кровати дома. В туманящемся сознании Огуреева сейчас присутствовало лишь одно, - Потерпи, сейчас уколят, станет легче… И когда в руке женщины, внешности которой он на этот раз не разглядел, мелькнул шприц, Огуреев навсегда поверил в бога!!! …- Куда этого? - Посадите на стул и можете идти, - Мы останемся, - Пошли вон, я сказала, Татьяна Михайловна так не кричала никогда. На ее крик вбежало несколько человек, - Что случилось, доктор? - начальник охраны такою заведующую отделением никогда не видел, - Уберите этих дебилов, немедленно. Если мое требование не будет исполнено, я откажусь от этой работы, - Успокойтесь Татьяна Михайловна. Эти люди тоже на работе, - На какой работе? - Безопасностью занимаются, - Вот и пусть занимаются своей безопасностью у себя, а здесь я начальник, понятно? - Так точно, товарищи попрошу в коридор… …Городецкий выглядел неважно. Левая сторона лица опухла. Кровь запеклась на подбородке, губах, - Голубчик, кто это вас так? Городецкий махнул головой в сторону двери. - Изверги. Простите, будет немного больно, мне надо посмотреть нижнюю челюсть… Через час все было окончены. Наложены швы, повязки. …Лежать на прохладной кушетке куда приятнее, чем на тюремных нарах. В туманящемся сознании. Городецкого сейчас присутствовало лишь одно, - Потерпи, сейчас уколят, станет легче… И когда в руке женщины, внешности которой он на этот раз разглядел, мелькнул шприц, Городецкий навсегда поверил в бога!!! …Так, Огуреев и Городецкий оказались в одной палате… Горисполком. …Сегодняшнее утро Геннадию Курносу совсем не нравилось. День сам по себе – хороший. С утра, солнечно. Курил на веранде, жена заметила, - ты куришь, Гена? Ты забыл, что тебе доктор говорил? Помню, помню, Ксюша, не трогай, голова с утра пухнет. - Будешь с изюмом кашу? - Да, да…дай мне мой мобильник… …Миша, что-то мне не по себе, что-то гложет меня. И я знаю что, время, Миша, время. Пора брать быка за рога. Что-то мне подсказывает, что не сегодня, завтра этот Поца будет здесь. Поверь моей интуиции, а ты знаешь какая она у меня капризная перед моим днем… Давай сегодня к часам десяти подъезжай, да в офис… ….На Площади Контитуции, семь, с утра толпились неизвестные люди. Прохожие без всякого интереса пробирались сквозь малочисленное сборище. Ничего особенного, здесь каждую неделю кто-нибудь, что- нибудь демонстрирует. Бобкин въезжал через Соборную, толпы он не видел, не отвлекался, занимался в машине неотложными делами. Курнос уже находился в здании. Они договорились через десять минут в комнате отдыха встретиться… …Сперва послышался невразумительный шум, затем зазвенело разбитое стекло, и несколько голосов, мужских слились в перепалке. Шум наростал снизу, поднимаясь лавиной наверх. Курнос, оставив инвалидное кресло, выскочив в коридор быстро ковыляя, направился к потайной двери, нажал на сигнальный пульт, дверь открылась, и он прыгнул в лифт. Нажал красную кнопку и лифт понесся вниз… …С тех пор, когда на него покушались и чуть не убили, он до обмоченных портков, боялся таких ситуаций, как сегодня. Пока ясно одно, это очередное нападение неизвестных лиц на городскую администрацию. Странное совпадение. Почему именно сегодня. Только они решили двигать дело дальше, как тут же кто-то их опережает. Во всем ли? Интересно… Где Миша. Курнос набрал номер. - Абонент временно недоступен, - Хорошо, если временно… …Несколько этажей заволокло дымом. Какие-то молодые люди в масках носились по этажам, заглядывали в комнаты, в одной из них уже осуществлялась выемка документов. Охрана и уже подоспевшая полиция пытались остановить разгул, однако дым и непонятная беготня затрудняли их работу… …Раздался звонок и Курнос взял трубку, - Ты где, Гена? - Внизу, сможешь добраться? - Смогу, - Жду… …Они сидели друг напротив друга как и четыре года назад, понимая, что ошиблись, поставили совсем не на ту лошадку, впервые до конца поняв простую уголовную истину – не верь, не бойся, не проси. Не верь, не проси, с этим все в порядке, а вот не бойся… С этим оказывается, посложнее. Страх, где он прячется до поры до времени, почему его нельзя вылечить как простуду, или грипп? Да… Михаил поглядывал исподлобья на Геннадия, - Ты как Гена? Херово, - Может виски немножко? - Нет, не поможет, уже знаю. Они там скоро разберутся? - Думаю, через час все будет нормально. Я подтянул телевидение, надо будет сказать пару слов. Курнос, не поднимая головы, выставил перед собой кисти рук. Пальцы дрожали крупной дробью, - Поверишь, ничего сделать не могу, - Да, нервная у нас получилась работа. Бобкин налил полный стакан виски, выпил залпом… …Миша, тебе не кажется, что у нас опять крысы завелись. Нам стучат, на нас стучат, - А чему ты удивляешься? Для многих это просто бизнес, ничего личного, - Нет, Миша, я чую, гнида рядом, - Гена, а что ты предлагаешь? Поменять их, на что? - Если можно было бы, на год без страха, успел все сделать, - Мечтатель, ладно. Как ты думаешь, Поцуня сегодня будет? - Нет, завтра с утра. Сегодня самолет на профилактике, а второй борт не заказывали. - Время есть. Куда ты хочешь его определить? - Только одно надежное место, к себе, - Ты с ума сошел. Твое гнездо разве что румыны не просвечивают. Второго дня к тебе забрались, забыл? Квадрокоптеры летают с утра до вечера, все снимают. А ты сверхоружие у себя спрятать хочешь. Учти Гена, такой шанс выпадает только раз в жизни. Я даже думать об этом боюсь, голова может лопнуть. Если это не чудо природы, то тогда мы разговариваем во сне. Иначе, никаких разумных объяснений этому нет. Давай лучше продумаем, как нам действовать, чтобы в точку, чтобы не так, как в прошлый раз, - Согласен. Кажется, немного успокоился. Курнас потер ладони, встал с инвалидного кресла, сделал несколько шагов к столу, налили себе минеральной воды, - Я все чаще и чаще, Миша, думаю вот над чем, стоило ли это того, чтобы тратить на это все здоровье и жизнь? И ты знаешь, ответа не нахожу. У меня есть один знакомый врач, очень приличный врач. Как и положено, еврей, все как у всех. В начале девяностых мы уже занимались всяким шахер-махером и он тоже. И вот, помню, что-то тащим из Польши на продажу, не помню что, а он мне и говорит, - Гена, вот нахрена я все это делаю, ведь я врач по природе. Все, это в последний раз…И ты знаешь, действительно в последний раз. Больше он никогда с нами не ездил, а по настоящему занимался любимым делом… Встречаю его недавно, рано утром. Идет навстречу, веселый с удочками. Увидел меня, обрадовался. Нет, сперва, испугался. У меня ведь кортеж, охрана и весь такой, из брони вылажу, как крот из норы, озираюсь по сторонам, полусогнутый от напряжения, охрана вся как шипы в разные стороны, аж самому страшно. А он, понимаешь, идет один утром, с удочками, веселый, радостный, только усы блестят, что-то там насвистывает. Я ему, - привет, не узнал? Он мне, - да как тебя не узнаешь, издалека видать, как ты трясешься… Подошел, обнялись, и посмотрел он на меня своим профессиональным взглядом, точно рентгеном просветил, - Плохо выглядишь, Гена, ты, - назвал лекарство, я не запомнил, - попей, помогает… И знаешь, Миша, я подумал, - вот я встретил по-настоящему счастливого человека! - А кто этот доктор, может, я его знаю? - Конечно, знаешь, его теперь вся страна знает, это доктор Комаровский! Женя Комаровский… - То есть ты хочешь сказать, что мы не своим делом заняты? - Ну, я такого не говорю, а хочу я сказать, что нельзя брать чужое, Миша, ох это и грех, Миша. Причем такой тяжелящий, что его тяжесть я чувствую каждую минуту. Не поверишь, к дому подъезжаю, так это не я к нему подъезжаю, а он на меня наезжает. И я чувствую, как эта махина всей своей тяжестью на меня наваливается… - Да, Гена, тебе точно, лечиться надо… - Так вот, я продолжу мысль. И если такая вот хрень ко мне в голову лезет, я даже представить себе не могу, что должен чувствовать Поця, когда в кровать ложится. Мы, по сравнению с ним, просто дети…Ты знаешь, однажды я понял простую штуку, он давно знает, что все ЕГО не ЕГО. Ну, понимаешь? Сперва к нему все лепилось, капиталы, заводы, телеканалы, президентство, война. А потом оказалось, что это он ко всему прилепился. И это ВСЕ запросто его сбросит, понимаешь меня? - Кажется, да. Я у кого-то читал, у немца одного, священник, шестнадцатый век, что-ли, мол, есть степени допущения греха. Так вот высшая степень допущения к себе греха, ощутить себя богом. Это непрощенный грех. У Пушкина, «сказка о рыбаке и Золотой рыбке»… - Да, Миша, - Курнос, усмехнулся, - трудно быть богом… - Ладно, Гена, хорош по-пустому болтать. Наверху все улеглось, давай команду, пусть готовят «замороженного», по готовности – перевозим к тебе… По контракту. …Первая победа немцев на ЧМ по футболу в матче со шведами несколько улучшило настроение Привалова. Нюська, словно почувствовала это, просила ласки у хозяина, терлась об ногу, - Что, кошка моя, тебе тоже ласки не хватает, ну иди сюда, давай мы вот так помурлыкаем. Привалов гладил животное, от чего Нюська урчала густо, понижая тон. Они вышли на балкон. Почему-то сегодняшнее утро, спокойное, мудрое, что-ли, напоминало Привалову о том, что уже осень. Прохладно, солнечно, небо необыкновенно синее. Да, да, именно осень. Синее – осень. Созвучно. И что вот еще неделька и пойдут холодные дожди, мокрая упавшая листва добавит сдержанных красок асфальту и появится то прекрасное чувство, которое всегда возникает у Привалова именно в эту пору, чувство вечной жизни, которое с ним уже навсегда… Словно нанизанные грибы на бечевке, эти мысли важны и осязаемы, - Это мой зимний запас, - улыбался Привалов, поглаживая разомлевшую Нюську… …Сегодня с утра в больницу! Это важно со всех точек зрения. Во-первых, он обязательно увидится с Таней, во-вторых, с сегодняшнего дня он приступает к установке новой противопожарной сигнализации именно в Горбольнице, о чем свидетельствует его новый контракт, о котором мы уже упоминали. - В жизни нет ничего случайного, - рассуждал Привалов, - Стало, так тому и быть… В-третьих, по поводу «замороженного»… Кто знает, а может, этому бедолаге помощь нужна? И потом, если его там не будет, например, встал и ушел, Татьяна тоже будет свободна. Она не причем, охрана проморгала. Да и просто насолить всем этим государевым слугам уж очень хотелось. Дело в том, что в связи с предстоящими работами ему пришлось обратиться в гос. Архив по поводу подземных коммуникаций, так, на всякий случай. Силовые кабели, люки разные…Случайно, совершенно об этом не думая, Привалов наткнулся на любопытные довоенные документы. Прежде всего, это подробнейшие схемы и карты клинического городка, с нумерацией больничных построек их расположение на местности с точным описанием особенностей каждой из построек. Сравнивая с современными схемами, Привалов обнаружил, что многие довоенные постройки сохранились. Заинтересовавшись этим, он самостоятельно вычертил новые схемы, тем самым уточнил уже имеющиеся. Следующее, и самое интересное. Привалов обнаружил, что под территории клинической больницы проходит, никому не известная ветка метро, она настолько засекречена, что он не смог ее обнаружить в архивных документах Харьковского метрополитена. Это была удача. И это не все. В одном из довоенных документов он обнаружил подробную схему подземных коммуникаций и целую систему ходов сообщения. Пришлось эти документы изъять, попросту вырезать. Конечно, это противозаконно, конечно это правонарушение. Но что-то говорило Привалову, - бери, это твое, не надо особенно думать… А он и не думал… Углубившись в вопрос о подземных ходах под городом, Привалов познакомился с одним парнем, диггером, и три дня назад, вместе с ним прошелся по ходам, которые знали только несколько человек. Не важно. Важно, другое. Оказалось, что в район городской клинической больницы, со стороны здания Госпрома ведет заброшенная шахта, по которой проложены рельсы узкоколейки. Парня звали Сергеем, лицо это случайное, но, тем не менее, это случайное лицо сыграет важнейшую роль в харьковских приключениях наших героев… …Оказалось, что система подземных коммуникаций четырехугольника Научная, Госпром, Данилевкого, Пушкинская, невероятно велика. Не мудрено. Прежде всего, это городская система канализации. Но если бы только это. Неизвестно для каких целей, может на случай войны, практически все стратегически важные объекты под городом соединяются системой тоннелей, однако изрядно запущенными, в некоторых местах, просто не проходимыми, заваленными мусором, или затопленными подземными водами. Однако Сергею удалось провести Привалова просто под одно из зданий клинической больницы. Этим зданием оказалась здание бывшей больничной конюшни. Сергей указал на карте несколько известных колодцев, один из которых может привести к станции метро Железнодорожный вокзал напрямую. …Конечно, всё это интересно, но, по мнению Привалова, вся эта история, произошедшая с ним, его женой, все равно закончится, их жизнь пойдет своим путем, а пока… А пока необходимо сделать так, чтобы его никто не мог опознать, прежде всего, по фамилии, потому как он был уверен, где надо знают о нем, и не исключено, что могут даже и следить. Хотя, здраво размыслить, он, Привалов, никакого интереса не представляет, разве что анекдоты здорово рассказывает. Все же, на всякий пожарный случай, он приготовил для себя фирменное удостоверение с его собственной печатью и подписью на имя Жаркова Всеволода Осиповича, ведущего специалиста по системам всяческой безопасности, лицензия №, и т.д… …Хорошо, что Германия выиграла… Утро началось… Секретный рейс. …Аэродром. Странное дело, Харьков – город огромный, а аэропорта как не было нормального, так и нет. И ведь авиационный завод имеется, не шутка. Наверное, решили когда-то сэкономить, поэтому рабочую заводскую взлетную полосу и назвали Аэродромом, на том и оставили… Если быть до конца откровенными, конечно, построили современное здание аэровокзала, ну, так себе, современное, опять благодаря футболу, чемпионату Европы, который проходил в двенадцатом году. Это к делу не относится… …Утро, двадцать пятое июня. Борт номер один, красавица Cessna Sovereing, бортовой номер OE – GBY, легко, нет, элегантно приземлился на взлетно- посадочной полосе Харьковского международного аэропорта. Директор авиационного предприятия, находившийся в группе встречающих лиц, сразу подумал, - А ведь мог и наш так же вот летать и покупать не надо было, - и немного подумав, добавил, - будь ОН поумней, да и я, тоже… …Грузное тело господина «П» появилось в проеме люка, затем неожиданно легко спустилось по трапу на уже раскаленную бетонную полосу. Белая рубашка господина «П» отливала голубым. Ему навстречу уже двигалась стайка встречающих. Алла Александровна Светлая сегодня, как нельзя кстати соответствовала своей фамилии. На ней прекрасный юбочный костюм опять же от Кутюрье, нежнейшего голубого оттенка. За спиной президента его ближайшие люди, вот Ножкин, вот Косой, Зубок, Филонов. Господин «П» не безразличен к женщинам. Он стоит напротив Светлой, в лучах яркого солнца, смотрит на Аллу Александровну свысока, чуть улыбаясь, выпятив вперед разросшийся живот. Все стали замечать, теряет президент форму, лицо одутловатое, мятое лицо, о фигуре и говорить нечего. Характер у него тоже поменялся, а может быть именно сейчас он стал проявлять тот характер, который и есть настоящим? Нетерпимость, вспыльчивость, нежелание выслушивать чужие мнения, а порою и грубость, ближайшим окружением приписывалась постоянной усталостью, загруженностью работой. Только очень близкие люди знали, господин «П» патологический трус. И это не благоприобретенное качество, это его природное свойство, отсюда и склонность к алкоголизму, депрессиям, частым приступам ярости. Все знали, президента надо хвалить, он любит лесть, комплименты, относящиеся к его гениальности и абсолютной уникальности. Господин «П» уверен в том, причем это на полно серьезе, что все, что в его жизни случилось, суть его гениальной натуры, его личная заслуга. И никакие доводы «против», не проходят. Единственное, чего он не переносит, физической боли и унижений. Этого он никому не прощал. Мстительность, одна из его основных черт. Причем он никогда не выходил на схватку один на один с обидчиком, хотя когда-то увлекался единоборствами и небезуспешно. И если тот, ради которого он сегодня здесь, его противоположность, его смертельный враг только потому, что он раскусил господина «П» по поводу его трусости, не боялся открытых столкновений, то господин «П» шел на схватку, наверняка зная, он объективно сильнее. А впрочем, по мнению многих и тот и другой чем-то были схожи, хотя и в разных весовых категориях во все смыслах… …Понедельник, день суетный. Привалову к девяти надо было уже быть на месте в клинической больнице. Он решил пройтись пешком. Благо, не слишком далеко, и погода способствующая прогулкам. Почему-то на душе у Привалова очень спокойно. С ним так спокойно бывало разве что в детстве, когда зима, елка, все дома. Как сразу становилось надежно как, тепло. Подобные чувства в нем возникали и тогда, когда борясь и волнуясь за что-то, он проигрывал «в хлам» до конца, до последней возможности, вот так же приходило спокойствие. Наверное, это спокойствие покойника, неизбежность смерти причина подобному. Но сегодня, сегодня другое спокойствие, правдивое что ли, словно ты выполнил трудную работу на сто процентов твоих возможностей, и это оценено всеми… Еще не зная почему, но оделся он так, чтобы можно было легко проникнуть и в любой офис, и в любое подземелье. Все должно быть качественно, удобно и очень модно. Привалов, в силу своего характера, возраста, убеждений всегда старался выглядеть безупречно. Ему и внешность позволяла это сделать. Высокий, подтянутый. Не смотря на свои пятьдесят три года, выглядел он моложаво. Татьяна, например, объясняла это тем, что он самец, сука в мужском виде, не пропускающий ни одной приличной юбки. Конечно, дело обстояло не так, но Александру Александровичу подобное мнение льстило. Хотя сам он понимал, что своей внешность обязан родителям, красивым людям, больше отцу, наверное. Почему? Да потому, что на его, уже немолодой голове не завелся ни один седой волос. От природы светлый шатен, с годами стал темным шатеном, даже более брюнетом, что ли. Конечно, любая жена будет ревновать такого красавца, окрашивая в парикмахерской свои, увы, седые волосы, слушая бесконечные разговоры об изменах, разводах, ушедших к молоденьким сучкам старых кобелях… …Как приятно идти по проспекту навстречу солнцу. Многие люди воспринимают города как территорию заполненную шумными толпами людей и машин. И лишь некоторые вгрызаются в это место не зряче, по ощущениям, как бы «на ощупь». Привалову пришлось пожить во многих городах и местах. К каждому свое отношение, свое привыкание и своя ассоциация. Так вот, к Харькову у Привалова особая ассоциация – простор, воздух, зелень и Солнце. Все. Скажете, ерунда, не такой этот город, шумный пыльный, часто безалаберный. Может быть. Но на то он и Привалов, чтобы чувствовать, как Привалов, видеть как, Привалов, любить, как Привалов… Ему даже как-то неудобно стало думать столь высокопарно в тот момент, когда могут произойти события, могущие определить всю его оставшуюся жизнь. Да и не только его… …Словом, пошел… …- Пошел, пошел, что стоим, - приговаривал водитель автомобиля, в котором находился господин «П», - Что случилось? – не скрывая тревоги, спросил президент? -Похороны, - вздохнув, ответил водитель, дорога перегорожена, - Мы не предупреждали МВД по поводу вашего приезда, - не хотели оглазки, - Да, - господин «П», опустил голову, - Плохая примета, говорят, - Идиоты, - начальник охраны господина не выдержал, - Моя воля, я выкинул бы этот труп в канаву, а вех под арест, сволочи, нашли, когда хоронить, - Ишь, разбросался, - господин «П» обтер вспотевшие ладони влажной салфеткой, - Смотри, как бы наши трупы в канавы не повыбрасывали, умник, имей уважение к смерти, - На «тринадцатое» хоронить едут. Туда только по Рудика, через несколько минут уйдут налево и поедем… …история с покойником несколько взволновала господина «П», но по совести говоря, никакой тревоги он при этом не ощутил, уж больно хороший день родился, не хотелось думать о худом. Конечно, хороший он был не для всех…Городецкий, у которого проходил наркоз мог чувствовать лишь одно, боль всего мира сейчас жила в его теле. Огурееву, в связи с его тяжелым состоянием грезились всякие твари,чуть ли не черти, он метался по подушке, желая найти на ее горящей поверхности то единственное место, где сможет спокойно заснуть… Некто Попов, наконец, очнувшийся окончательно, выскребал в памяти то единственно возможное, что там еще осталось. Но для этого ему нужны были физические силы, которых он не находил. Его питание, чем-то жидким, хотя и необходимым, мужские силы не восстанавливало. И ему казалось, что именно в таком положение, самое подходящее, это окончательная смерть… - Шалишь, парень, - грозил ему невидимым пальцем Тормоз. С утра он позволил себе, ну и Боре-рабу выпить немного местного пива, кстати, очень приличного, и теперь, понимая мысли своего подопечного Пупина- Попова, смерти последнему не желал, - Шалишь, парень, ты только на пути к выздоровлению, все еще впереди, это только этап предварительного появления на свет божий, дальше будет интересней!!! …Курносу донесли, - Геннадий Генрихович, непонятное движение. Полная смена пажеского караула. Люди, судя по всему, не наши, - Знаю, - буркнул, Курнос, - ничего не предпринимать, себя не обнаруживать, следить и докладывать… …Геннадию Генриховичу сегодня не работалось. После вчерашнего захвата, ему не хотелось приезжать в здания Городской администрации. Началась сессия городского совета, вынесено множество всяких вопросов, требующих его, Геннадия Генриховича вмешательства. Голова шла кругом. Работой помощников Курнос был не доволен. Ряд городских объектов, их строительство, приостановлено прокуратурой, сующей свой киевский нос, куда следует и куда не следует. Это нервировало городского главу и по этой причине его неприятный голос слышен из кабинета, - Пошли на…р, мудаки, что это, резолюция? Засунь ее себе в ж…пу!!! А тут еще это. О приезде президента сегодня, мало кто знал. Но, знали, конечно. Шила в мешке не утаишь… …Да, шила в мешке не утаишь… Еще на подходе к перекрестку проспекта Науки и улицы Данилевского, Привалов почувствовал неладное, - Перекрыто, вот тебе и раз… Подойдя к пикету обратился к офицеру полиции, стоящему ближе всего к нему, - Здравствуйте, скажите, пожалуйста, я могу пройти в клиническую больницу, у меня срочные работы по обеспечению пожарной безопасности, - он продемонстрировал удостоверение и пачку документов, - Подождите, - полицейский, почему-то, воспользовался не средством спецсвязи, а обычным мобильным телефоном. Он говорил несколько секунд, при этом улыбался, из чего Привалову стало понятным, говорил с начальством женского пола. Подойдя к Привалову и не смотря ему в глаза, деловито бросил, - Проходите вперед, у полицейской машины перейдете улицу. Дорогу то знаете? - Ну а как же, - улыбнулся Привалов и поправил сумку… …Такой нежданной разгласи господин «П» не ожидал. Их кортеж двигался довольно быстро, тому причиной раннее утро. Рассматривать пейзажи из автомобиля с тонированными стеклами, дело напрасное. Ничего похожего на натуральную красоту не увидишь. Господин «П» частенько думал про это, находясь в зарубежных поездках. Порою ему так хотелось остановиться, выйти из очередного броневика, снять с себя одежду и разлечься голяком на какой нибудь солнечной поляне. И чтобы никого рядом. Ни души… - Такое, не возможно! – говорил он сам себе, и, кажется, вторя его словам, на его одутловатом лице появлялась очередная морщинка. …Подъезжая к нужному месту, стало очевидным, - Таки да, шила в мешке не утаишь… …Ему казалось, весь вспомогательный персонал больницы носился около него. Ранним утром, вернее, поздней ночью, в секретную лабораторию, неожиданно ввалилось человек с десять, разбудив Попова-Пупина. Он, собственно уже не спал. После того, как его вывели из состояния принудительного сна, ему спать вовсе не хотелось. Сутками напролет он лежал, глядя в потолок, стараясь ощутить каждый мускул, каждую клеточку, желал заставить себя проделывать, хоть и мысленно, какие-то движения, о которых вспоминал. Почему-то сразу вспомнилась та больница, в армии, та просторная белая палата, где он лежал, мучаясь коленными болями, как по его упругим щекам текли крупные слезы, и он их не вытирал. - Отчего слезы? - спрашивал он сам себя? - Не помню, - отвечал сам себе, - кажется, болело колено, и просто, было жалко самого себя? Почему? Что-то такое случилось, что заставляло слезы литься. А что может произойти такое, чтобы литься слезам? Он ходил мыслями где-то рядом с теми понятиями, о которых, кажется, знал. Но что именно он знал о тех чувствах, когда их переживал? Постарался пошевелить коленом. Каким? Левым, конечно. А, видишь, левым, значит точно, было… К его удивлению, колено чуть согнулось. Точно, согнулось. Он это видел сам, да, именно видел. Вот приподнялась простыня, изменив рисунок складок. Здорово. Теперь, правое, ну, пошли… Попов-Пупин не обращал ни малейшего внимания на суетящихся бойцов, что-то таскающих, что-то перекладывающих, - Откуда их столько, - спрашивал он сам у себя, и зачем их столько? Его кровать легко взмыла в пространство, под действием десятков сильных молодых рук и через несколько мгновений ее уже поднимал грузовой лифт, еще советский, надежный, сложенный из массивных стальных листов, окрашенных слоями розовой, мутной краски. Еще через несколько минут кровать стояла в просторной белой палате, почти такой же, о которой он думал там, внизу… …Голубчик, как вы себя сегодня чувствуете? Он не сразу узнал Татьяну Михайловну. Ему показалось, что она старше того возраста, который он определил, - Что значит дневной свет, сразу все становится на свои места. А сколько же ей лет, тогда. За пятьдесят точно… Для Попова-Пупина это стало своего рода откровением. - А сколько мне тогда? Интересно. …И действительно, сколько же ему лет? На этот вопрос врачи ответили совершено определенно, тридцать три, тридцать пять, а может и меньше. Ощущал ли Попов-Пупин себя на такой возраст? Ответить трудно, по той причине, что он себя вообще не ощущал. Мы стали первыми свидетелями того, что его органы стали шевелиться и теперь, лежа здесь, в светлой, утопающей в утренних солнечных лучах палате ему показалось, что он самостоятельно может встать, - Лучше этого не делать, - здравая мысль заставила его отказаться от попыток шевелить руками и ногами, - Погожу, - сказал он сам себе и решил просто следить глазами за всем, что здесь происходит. …Привалов миновал все кордоны. Его придумка с документом себя полностью оправдала. Не стоило особого труда проникнуть и в секретный блок. Теперь он должен действовать точно. Собственно, его цель, быть рядом с женой. Ничего особо военного. Конечно, и эта его затея, дело рискованное, потому как он ставит под удар репутацию жены, но…делать нечего. …В первом терапевтическом отделении, а это совсем рядом с тем местом, куда доставили Попова-Пупина, Огуреев и Городецкий уже знакомились друг с другом. У Огуреева обнаружилась некая инфекция, вызывающая легочную эмболию, в общем, гадость редкая. Скептическое отношение Огуреева к медицине в полной мере не развеялось, однако он с уважением смотрел на его лечащего врача Татьяну Михайловну Привалову, - Умная баба, ох и умная…знать бы ему, как неспокойно у нее на душе, как тяжелые предчувствия неких событий, о которых никто еще не догадывается темными тенями легли у ее глаз… …Городецкому сделали операцию, жесткий металлический корсет опоясал его нижнюю челюсть. По этой причине он говорить не мог. Охрана, приставленная и к одному, и к другому, после нескольких суток, проведенных рядом с больными, убаюканная режимом учреждения, ее распорядком, расслабилась настолько, что теперь охранников можно было видеть в коридорах около мест для курения, да в ординаторской, где их угощали кофе, правда переданным сюда из управления. Хоть за это спасибо. Словом, нормальное больничное утро, если не учитывать тот ажиотаж, который наделал приезд господина «П»… …Что за праздник, что это за представление? - господин «П» говорил на повышенных тонах с представителями администрации области, - Почему здесь столько народу? – Алла Александровна, что это за цирк, я не понимаю? У меня складывается впечатление, что понятие «государственная тайна» в этой стране отсутствует в априори. Какого черта вы сюда столько полиции нагнали? Конечно, каждая шавка уже знает, президент приехал… …Давайте быстрее, мне необходимо его видеть… Представить себе, что можно будет повидаться с настоящим президентом одной из самых могучих держав мира в клинике провинциального города, причем это человек будет прикован к постели неким недугом, вернее его фантастическим состоянием, в голове не укладывается. Даже сейчас, поднимаясь по ступеням вверх ему, господину «П» целой страны, под названием «У», во все это не верилось. Видимо по этой причине, а может, и нет, только все его сегодня раздражало. Шагавшие сзади о чем-то перешептывались, тихо посмеивались, - И что смешное вы наблюдаете, дорогие товарищи? В том, что ваш президент сейчас находится в двусмысленном положении, виноваты именно вы, и попрошу об этом не забывать. Кстати, а где наши друзья Курнос и Бобкин. Они разве не в курсе, что я здесь? - Мы не ставили, разумеется, их в известность, в этом нет смысла, - Смысл есть во всем, и потом я уверен, они и без вас об этом знают, все, все знают!! …Привалов на этаже, куда уже никого не пропускали. Он тащил за собой несколько жгутов кабеля, охрана расступилась, - Пропуск, вот – предъявил бумажку Привалов, - Хорошо, проходите, только вон туда, - А мне вон туда надо, - указал на дверь Привалов, - Там вводной фидер, я это туда завожу, - Только быстро, здесь находиться нельзя… …Привалов ввалился в кабинет, затащил кабели, уложив их в углу. Попытался открыть электрошкаф. Дверь неожиданно открылась и на пороге оказалась она, его жена, - Танюшка, господи, наконец-то. Приваловы расцеловались… …Как ты здесь очутился? - Очень просто. У меня с вами контракт, вот, все как положено. И я Жарков Всеволод Осипович, прошу любить и жаловать. Он предъявил солидный документ, удостоверение в твердом переплете, - Где стырил? - Стыдитесь сударыня, - Привалов провел ладонью по затылку жены, - Вы где находитесь, дорогой мой? - А что, пальпации у вас запрещены? Татьяна Михайловна указала на дверь, - Я запер, на всякий случай, - Нет, Саша, не сейчас, и потом, меня ждут, господин «П» через пять минут будет у меня, - Какой господин «П»? Пеца что ли? - Ух, ты, я бы с таким удовольствием ему рыло начистил. Тем более повод будет, к моей жене клинья подбивает, сволочь, - Ладно, Отелло, ты сегодня, я поняла, с ночевкой? - А как же? - А, Нюська? Одну бросил, она тебе там устроит? - Предусмотрел, соседям на денек пристроил, - Находчивый. Ладно, я пошла, веди себя хорошо, Жарков Всеволод Осипович, а я к Попову Владимиру Владимировичу, вот так… ВСТРЕЧА… …Этого могло не произойти, или так, этого не могло не произойти, наконец, этого не могло произойти… Выбирайте, кому, что нравится. Мы выбираем второе – этого не могло не произойти. Фаталисты найдут тысячи аргументов «за», формалисты тысячу «против». Звезды там всякие, обязательно на ладони заглядывать будут, кто-то заварит свежий кофе. Все это ерунда… …В просторной палате, где находился пациент Попов Владимир Владимирович, он же Пупин Владимир Григорьевич людно и торжественно. Интимное свидание с глазу на глаз как то само собой не получалось. Сами посудите, со стороны господина «П», который прибыл сюда экстренно, бросив все государственные дела, множество лиц, без которых его должность простая формальность. И у каждого ответственного лица, своя охрана, уже толпа. Ну, хорошо, ГБисты все же отделили зерна от плевел, часть охраны не пустили, только полы затопчут, и по итогу с десяток рыл, стоящих за спиной господина «П» напряженно смотрели в сторону больничной койки, на которой лежал тот, кого уже четыре года называют «главным врагом» государства «У». Лежал он тихий, бледный, обездвиженный кем-то и почему-то, хотя каждый из тех, кто на него смотрел, каждый день по телевизору убеждался в обратном, он силен, здоров и зол. Самое главное, зол… …За спиной того самого злого человека стояли только трое, Привалова Татьяна Михайловна, главврач больницы и начальник охраны. Тот, на кого все смотрели, весь в белом, лежал смирно, безмятежно посматривал на присутствующих, не произнося ни слова, напоминая бледностью лица и неподвижностью взгляда икону святого. Так ли это? Тишину нарушил господин «П», - Это он? – наклонившись к уху Аллы Александровны, - Ну, да, наверное, - женщина поправила прядку, упавшую на лоб - Что-то не похож, - голос за спиной господина «П» принадлежал Борису Ножкину, - Почему, мне кажется, похож, даже очень… Всеобщее недоуменное молчание затягивалось, уже начались телодвижения, вносящие в покойное состояние палаты ненужную суету… - Здравствуйте, господа, - только и успел произнести спикер президента, как неожиданный шум в коридоре заставил присутствующих заволноваться. Еще никто ничего не успел понять, предпринять, как разбилось окно и на пол упала сперва одна, затем вторая дымовая граната и раздался тугой и жесткий хлопок, от которого, казалось, лопнули глаза и уши…Дальше происходило что-то невероятное. Откуда-то, чуть ли не с потолка, или из окон, посыпались вооруженные люди «в черном». Охрана господина «П», наконец спохватилась и в мгновение ока оттеснила господина «П» на безопасное расстояние, - Это ловушка, нас подставили, - вопил чей-то высокий голос. Алла Александровна, в сутолоке и дыму потеряла туфельку, выбиралась из комнаты, держа один туфель в руке, уже неслась, прикрываемая здоровенным парнем, по лестнице, - Чем не золушка, - могла промелькнуть мысль в любой голове, наблюдавшей эту картину. Головы рядом не оказалось, поэтому по задымленной, темной лестнице бежала всего лишь Алла Александровна Светлая… Бежали все! Ну а что наш «замороженный», что происходило с ним? А что с ним могло происходить? А вот что… Как только началась вся эта суета и сутолока, толи от стресса, толи так было кому-то угодно, однако Попов-Пупин встал, вернее, вскочил с кровати, увидев рядом с собой перепуганную Татьяну Михайловну, схватил ее за руку и не помня себя шмыгнул в ближайшую дверь. Заполненная едким дымом комната, оказалась смежной, сестринской, через нее Пупин и Привалова очутились в коридоре, по которому носились неизвестные лица. Паника… Инстинкт, встал и пошел, нет побежал… …Беглецам казалось, что они проносятся в пространстве мгновенно, пересекая это самое пространство вдоль и поперек, однако это было не так. Они практически топтались на месте, оглушенные, перепуганные, казалось, обреченные. Однако это далеко не так. Ведь рядом м с ними сновали тени тех, кого они видеть не могли. Тормоз и Борис-раб, умело маневрирую между снующимися бойцами, охраной, врачебным персоналом, вели парочку туда, куда и должно… Привалов, застигнутый врасплох взрывной волной, подчиняясь инстинкту, бежал в том направлении, которое ему казалось единственно верным. И он не ошибся, через несколько секунд он нос к носу столкнулся с Татьяной Михайловной, которая держала за руку виновника всех этих событий. Они еще не успели сказать друг дружке нужные и важные слова, как на них налетела парочка в больничных пижамах. Огуреев и Городецкий выглядели довольно комично, особенно Городецкий. Вся эта живописная группа стояла недолго на одном месте, - За мной, - скомандовал Привалов, открывая дверь пожарного входа, - За ним, - улыбнулся Тормоз и подмигнул Борису, - Так, за ним? – удивился раб, - Конечно, дорогой мой, не за тобой же… …Это в нашем рассказе все происходило молниеносно, хотя и это похоже на правду. Только на самом деле все было прозаичнее, грязнее, что-ли. Когда встретились все наши герои на площадке четвертого этажа главного больничного корпуса, на первом этаже творилось черт знает что… Накрытый куском грязного брезента из главного здания выбегал, облепленный телохранителями господин «П». Его сопровождение рассыпалось по этажам и теперь вся эта «официальная делегация» напоминала жертв побития камнями на площади. Только один человек из всего состава, а именно Райгородецкий Игорь Львович оставался абсолютно спокойным. Правда и его спокойствие не беспредельно. Ведь скоро ему будет известно, что операция, так тщательно планируемая Мишей Бобкиным, с треском провалилась. Через несколько минут ему позвонит Курнос и срывающимся голосом, брызжа слюной во все стороны, не жалея слов площадной брани будет кричать в трубку, - Игорь, ты пи…с, какого х… ты там делал? Твой этот «замороженный» сбежал. Блин, столько сил и средств задействовали и где этот Пупин? Ответь, дорогой мой. Теперь так, хоть из под земли его доставай, понял меня?.. …Я не понял, что это было? – господин «П» садясь в машину отряхивался от брезентовой пыли. Его белая рубаха с отливом голубого оттенка никак на таковую не походила. Теперь на ней красовались бурые пятна различной величины, да и лицо господина «П» несколько пострадало. Его помощник совал в его дрожащую руку чистый носовой платок, при этом открывая бутылку с питьевой водой, - Протрите вот тут и тут, господин «П», - А может быть мне еще где-нибудь протереть? - А где эта красавица, Красивая, ее мать. Хорошо же вы встретили своего президента. Вы уважаемая надолго запомните эту поездку, вернее мой приезд в Ваш злополучный город… …ерунда это все… Ерунда, ерунда, ерунда, блин, сегодня все узнают о происшествии здесь в Харькове, а главное, узнает его враг… И он был прав. Не случись сегодня такого, российские спецслужбы ничего бы не пронюхали, а так… Шила в мешке не утаишь… В Кремле… …Да, да, дорогой читатель, Вы не ошиблись, мы снова в Кремле. Здание Сенатского Дворца того самого зодчего Матвея Казакова, дореволюционного. Классное здание. Сейчас не об этом. У Президента Родины Пупина Владимира Григорьевича совещание. Что за совещание? Да не все ли равно. Лето, две тысячи восемнадцатый год, дел по горло. Один только «Северный поток-2» чего стоит. Да тот же Чемпионат мира по футболу, шутка ли, провести, и чтобы все довольны были… …Тормоз давненько не пролетал по комнатам дворца. - Просторно, ох как просторно, - говорил он сам себе, иногда косясь на притихшего несчастного Борю-раба. Да, Сеуканд помалкивал. Ведь он сегодня впервые сюда попал. Надо же, столько времени они провели вместе, сами знаете с кем, а вот так, запросто – впервые. И Тормоз, надо сказать, был сегодня как никогда к нему добр, - Не к добру это, - по привычке думал Сеуканд… А что Тормоз? А Тормоз в порядке. Он никакого внимания не обращал на путанные мысли ошалевшего Бориса, просто наслаждался экскурсией и больше ничего. Ему припомнилось то, как он здесь невзначай повстречал невысокого парня, как окликнул его, и как в первый раз пролетел с ним над постройками кремля, - А конюшню то переделали, хорошо, к добру это… …Не это главное в их сиюминутном посещении Сената. Главное в том сообщении, которое «П» Родины получит ровно через минуту. Сперва, это будет резкий и неожиданный звонок. Надо сказать, что телефонным аппаратом главной спецсвязи «П» Родины пользуется крайне редко. Это чрезвычайные случаи, война или бедствие какое. Сегодня же практически, ни того ни другого. Поэтому, когда зазвенев этот самый аппарат главной спецсвязи Пупин явно опешил, в связи с чем немного побледнел. Он несколько секунд подождал, играя желваками, затем решительно поднял трубку… Слушал молча. Молчали все присутствующие, в том числе Тормоз и Борька- раб… Затем, Пупин сделал почти незаметный жест и все присутствующие без слов и возражений дружно поднялись со своих мест и почти бесшумно покинули кабинет президента, - Зайди, доложишь лично… …Помощник «П» малой Родины, мужчина солидной внешности вошел чуть сутулясь. По одной его позе можно было определить, сведения, принесенные им чрезвычайной важности… …После его доклада Пупин иронично заметил, - Так говоришь, - Царь не настоящий? Он вопросительно посмотрел на помощника по безопасности, - Владимир Григорьевич, Христом богом клянусь, ни одна живая душа… Ладно, иди. Зайдешь через час… …Зайдешь через час… Всего один час отделяет нас, а главное, наших героев, от важного решения первого лица огромного государства. И это решение, без всякого сомнения, должно эхом отозваться в их судьбах и еще множества людей, которые даже не догадываются, что время пошло… … Пупин ходил по кабинету взад-вперед. - Как это могло произойти, когда и почему? Все эти вопросы в том или ином порядке крутились у него в голове, не давая сосредоточиться на главном. А что же главное? Главное, что делать! Первое, немедленно высылать группу. Строжайшая тайна. Цель экспедиции – захватить самозванца. Но как сделать так, чтобы даже обнаружив его «близнеца» никто, ни о чем не догадался? Легко сказать. Сегодня обязательно выйдут газеты или интернет-издания, что-то выбросят в сеть. Срочно проверить. Пупин нажал кнопку звонка. Через несколько секунд в кабинете появилась молодая симпатичная секретарша, - Машенька, срочно Портникова ко мне, пулей… …Мысли пришли в порядок. Пупин рассуждал следующим образом… - Кажется, я помню тот момент, когда это все произошло. Да, да, наверное, тогда на корабле, который доставлял его с Кубы на родину. Пупин болел. Какая-то неизвестная лихорадка. Его долго лечили в Гаване, затем отправили на Восток острова. Он снова попал в Барокоа, снова Медовая бухта, снова гора Эль-Юнке. Однако в то время Пупину было не до этого. Температура под сорок, боль во всем теле не давали ни на секунду забыться, расслабить тело. Он не спал уже четвертые сутки, и ему казалось, что умирает. Честно говоря, Пупину никогда такого рода мысли в голову не приходили. Малодушием он не страдал и считал людей, страдающих подобными вещами просто психами, неспособными к жизни, да и вообще. Суденышко, какое-то заштатное, на которое его погрузили, болтало в Атлантике сутками напролет. Все вместе подводило его мысли к тому, что, наверное, вот так и приходит конец жизни. Подобная мысль черно-багровым пятном застилала все его сознание, приводя к рвоте, после чего становилось чуть легче, но и это состояние быстро проходило, а новая волна отчаяния и боли накатывала на его обессиленное тело, выдавливала собой всё и вся. Но и это не самое страшное. Осознание того, что он провалился, опозорился, летит в тартарары его гебистское счастье, конец карьере, вот где беда. И никакие доводы разума, никакие аргументы к успокоению не приводили. Учитывая обстановку в стране и все прочее, Пупин приходил к неутешительному заключению – п…ц, парень!!! Врач, его сопровождающий все время рассказывал какие-то мистические истории, несмешные анекдоты, которые тому поведал старый негр, еще помнящий тех, кто застал рабство. Пупин не слушал врача, пытаясь запутаться в бредовых видениях, посещавших его. Ему казалось, что их, то есть его, уже двое, один совершенно здоровый, нормальный Пупин, стоит чуть на возвышении, улыбается. Таким себя Пупин еще не видел. У него сильные, накаченные руки, грудь, ноги. Движения его уверенные, он смеется. Второй же, а это был именно он, настоящий, без подмеса, с чуть трусоватым взглядом, телом, которое вряд ли понравится женщинам, застенчивый и не заметный человек. Второй, не свободен. Ему кажется, что он в одиночной камере, которая напоминает ему келью монаха. А затем поток ледяной воды подхватывает его и несет не ведомо куда… Доктор кладет ему на горячий лоб куски льда, мутного, неприятно пахнущего. В голове все перемешивается, тот, этот, жар, лед. - Раздвоение личности, - говорит кто-то ему на ухо, - так бывает, ничего страшного, через неделю будет прыгать как новый, - Так он и так, без всякой там недели прыгает как новый, а чувствую, как что-то тяжелое наваливается на душу и тянет куда-то. Он силится разом различить себя и того, который и так здоровый. Почему он так ненавидит меня? А, вспомнил, он же говорил, что не любит слюнтяев и нытиков. Господи, почему так хочется ныть, долго, протяжно, пока вся эта тягучая боль не вытечет вместе с нытьем. Подушка, еще одно мучение, перья словно иглы, наполняющие ее, прокалывают мозг… Я болен, очень болен… Да, ты болен, очень болен и всегда останешься больным… Зачем ты мне это говоришь, ты, здоровяк, мне, теряющему последние силы…Все, мне пора… Тот, который здоровый Пупин, машет ему в след рукой, а он, этот, страждущий, погружается в серый мутный лед, навсегда теряя сознание. Последнее что он видит, глаза Тормоза и незнакомой девочки, которая говорит ему, - Уплывай рыба, уплывай… …В кабинет входит Глушко Михаил Николаевич, - Разрешите, Владимир Григорьевич? - Проходите, генерал, - указывает на кресло… …Мы Вам не хотели говорить, хотели все проверить… - Вы хотите сказать, что больше месяца эта информация находится в открытом доступе, почти официальный визит их первого лица, посещающего эту мумию, а я об этом узнаю в последнюю очередь? Не кажется ли вам, мой дорогой Михаил Николаевич, что подобная предосторожность, попахивает служебной халатностью, если не служебным преступлением… …Каждый знал, что связку слов «мой дорогой», хозяин применял только в крайней степени раздражения… - Скажите мне, откуда у вас эта информация? - От одного из непосредственных участников операции. - А если бы не сегодняшнее происшествие в Харькове, вы так же продолжали «все проверять», не находя нужным ставить меня в известность? - Я думаю, Владимир Григорьевич, сегодня, завтра мы точно бы поставили вас в известность. - Ха, ха, ну хоть за это спасибо. Генерал, следует сделать следующее. Подготовьте специальную группу из опытных надежных людей, отправляйте немедленно, и, - Пупин сделал паузу, - доставьте ко мне, в этот кабинет это существо. Вы все поняли? - Да, конечно. Смею заметить, что подобная группа уже подобрана и готова приступить к выполнению операции. Нами направлен в Харьков наш агент, который и сейчас находится в самом центре событий… - Хорошо, надеюсь, осечек не будет, генерал, - Добро, Владимир Григорьевич… Дети подземелья… …А день продолжался, понедельник еще никто не отменил. Кто, кто, а Привалов знал это лучше всех. Ему – положено. Ведь любой понедельник, как известно, начинается в субботу… Да, в субботу, Привалов от диггера Сергея получил в подарок ксерокопию подземных путей, проложенных под Харьковом. Прощаясь, так, на всякий случай Сергей, не известно по какой причине вдруг сказал Привалову, - Утром в понедельник я буду на этом месте, приходи, если хочешь… …Хочешь, не хочешь, а придешь… Они еще прыгают по ступеням, тащат за собой двух больных и «замороженного», но веселая удача им уже сопутствует. И это не смотря на то, что три силы, вроде и разные, но с одной единственной целью, захватить и уничтожить преследуют их, идя по пятам, однако ничего не помешает нашим героям оторваться от преследователей, благодаря тому, что они смелы, опытны, наверное, умны!!! … Именно так складываются пазлы мира, шаг за шагом, ступенька за ступенькой, ступенька за ступенькой… Сегодня это реальность. Александр Привалов их вел по замысловатым лабиринтам подвальных помещений центральной клинической больницы, не оглядываясь, не озираясь, смотря только под ноги, потому как ступать по ступеням становилось все труднее и труднее. Бывают в жизни моменты, когда каждый шаг определяется даже не судьбой, а чем то большим, нежели судьба. Имеет ли это явление название? Не знаю. Однако знаю, что все это замечательно и приятно. Ибо в конце такого приключения тебя ждет отдохновение… …Напрасные надежды, скажет читатель, конечно, напрасные, скажет писатель. Однако ни один и ни другой до конца не знают, как их мысль отзовется в конечном итоге… …Приваловы разделились. Татьяна Михайловна бунтовала, она еще никогда не нарушала общих правил, повторяю, никогда. Ей все было присуще, и вольные вылазки на природу на подручных средствах, как то, плоты и самодельные лодки, и чтения литературной ерунды, заполнившей целые десятилетия. Однако она никогда не была готова нарушать запреты и законы. Даже сама мысль об этом приводила ее почти в обморочное состояние. И тут, на тебе. Она, та, кто должен действовать в соответствии со всеми правилами, все эти правила нарушает. При этом Татьяна Михайловна, впервые в своей жизни никаких угрызений совести не чувствовала. Это было странно, ибо любые нарушения правил вызывали у нее что-то напоминающее идиосинкразию, прекращение нормального дыхания, повышение температуры тела, и другие неприятные отклонения. Её бунт был направлен только на того, кто все это, по ее мнению сотворил, а именно, Привалова Александра Александровича, ее мужа, которого сейчас она считала бунтовщиком и карбонарием одновременно. При этом сам Привалов Александр Александрович считал свою жену, Привалову Татьяну Михайловну настоящей героиней, достойной всяких похвал и почестей, какие положены ей по праву. Но эти противоречия не мешали им слаженно и дружно перемещаться, сперва по этажам клиники, а затем и по подземным переходам, которые Привалов узнавал только потому, что ему казалось, что за тем, или иным поворотом стоит кто-то, кто манит его, то рукой, то просто взглядом. Наконец они добрались до того колодца, около которого расстались с Сергеем-диггером в субботу… Фонарь на бейсболке Привалова светил отменно. Белый свет, выбрасываемый рефлектором, ясно высвечивал дорогу идущим. Колотые кирпичи, строительный щебень выхватывались ярким лучом контрастно, ясно, идти по тоннелю легко… - Слава богу, вырвались, - эти слова услышали все. Они принадлежали тому самому Попову-Пупину, которого вела Привалова Татьяна Михайлова, даже не рассчитывающая на то, что это странный человек выдержит столь долгий переход. - А Вы, молодец, как Вас там, Владимир Григорьевич, кажется, - Честно, я и сам на такой демарш не рассчитывал. Признаюсь, очень устал, передохнуть бы. Пупин-Попов продемонстрировал кисть правой руки, которую обхватило голубоватое пламя. Так обычно горит эфир, или спирт -Что это у Вас, - спросил опешивший Огуреев, закатывая больничные кальсоны, - А черт его знает, так сделаю и горит, - А вы можете так не делать? - Могу, а как же…Спасибо Вам, доктор, - За что, любезный? – Татьяна Михайловна, тяжело дыша, прислонилась к влажной стене штольни, - За все, только Вам могу быть благодарен, иначе… Попов-Пупин не договорил, послышались звуки, напоминающие шаги и они снова побежали по узкой штольне, преодолевая ужас и метры, мешающие дышать и думать… …Прошло столько времени, сколько прошло. Преодолев повороты и спуски, наконец, группа остановилась, - Все здесь? - Все. Давайте дух переведем, - Давайте, - Привалов поставил вертикально карманный фонарик, и оказалось, что его света хватило, чтобы осветить свод полностью, - Где мы? - А вот сейчас мы это и узнаем… Не успел Привалов произнести эту фразу, как у поворота мелькнула чья-то тень, - Кто здесь? – спросил Привалов, - Это я, - Сергей–диггер появился неожиданно, однако его появление было настолько приятным Привалову, что тот произнес, - Тебя нам сам бог послал… - Послал… …меня сейчас целый час посылали, иди туда, потом туда. Весь город ментами напичкан, я никогда такого не видел. Ты себе представить не можешь, на Ботанической в метро не войти. Во, дела… Огляделся, - Это из-за Вас такой переполох? Ну, вы и даете… Шесть подземных королей… …Вернее, пять подземных королей и одна королева. Если совсем быть точным, то семь с половиной. Почему, вы спросите? Да потому, что наши кураторы, стремительные, неистребимые, неустрашимые духи Гриша- Тормоз и Борис-раб тоже были тут как тут, - Душновато здесь, - морщился Тормоз, упираясь ладонью в кирпичный свод подземелья, - Да, дышать трудно, - вторил ему Борис-раб, честно говоря, абсолютно не ощущая каких-то неудобств. И правда, по старой, прорытой кем-то штольне гулял ветер, за стеной, а может и под ногами журчал ручей, причем так громко, что казалось, еще шаг и ног коснется прохладная вода. Шли один за другим, вереницей, у каждого светящиеся разными цветами цилиндры холодного света. Попов-Пупин шел четвертым, перед Огуреевым, тот морщил нос. - Ох, от него и газом прет, действительно метан, - Ерунда, - это Татьяна Михайловна, - метан, газ без цвета и запаха, - Точно? А то у меня, когда газовую колонку включу, просто вонища, - Это специальная ароматизированная присадка, ну, чтобы не перепутать, - Понятно. Значит, это наша присадка так немилосердно воняет, - Это вы про меня, товарищ? – вмешался в разговор Пупин-Попов, - Вы не правы, Виктор, - так пахнут медицинские препараты, которыми мы натирали товарищу Пупину-Попову кожу. Как по мне, запах терпимый, - Да, конечно, - согласился Огуреев, - вполне себе ничего запах, бывает и хуже… Шли дальше, вернее, вниз, - А за собой погони не замечали? - Сергей, идущий впереди, оглянулся на Привалова, - Саша, нагнись и следующим передай, своды здесь низкие, голову пусть нагибают, пригнутся пусть, а то лбы порасшибают… Дорога, а вернее тропинка из битого кирпича явно шла вниз, - Долго еще идти? - не вытерпел Огуреев, - Мы под улицей Культуры, - ответил диггер, - А куда направляемся? - К ЖД вокзалу, - Нифига себе, это же километры и километры, - Если хотите, повернем обратно. Однако, не уверен, что там нас не ждут, - Тогда пошли быстрей, - Не зачем, эти ходы никто не знает, вернее, уже двое, я и Саша, ваш товарищ, У меня неподалеку, через минут десять придем, оборудованный ночлег, там хорошо, потерпите, мы скоро будем на месте… …Ну а что происходило снаружи, так сказать в эпицентре скандала?.. …Как говорится, работали все радио и телевизионные станции не только города, но и всей страны. На обширной территории больницы то тут, то там можно было увидеть съемочные группы того или иного каналов. Симпатичные ведущие новостных каналов выделялись уверенной манерой поведения. Каким образом, через каких-то полтора часа эти красавицы и красавцы смогли попасть в этот город, из центра, неведомо. Короче, попали и все… …Можно прислушаться к их репортажам… …Мы находимся в том самом дворе, той самой Харьковской больницы, где сегодня утром и произошло покушение на жизнь господина «П» нашей удивительной страны. Представьтесь нашим зрителям, пожалуйста, - Медсестра Галя, я была дежурной сегодня в своем отделении, - Галя, расскажите нам, как все произошло, - Ну, это, пришла я, значит, из лаборатории, отнесла утренние анализы, взяла результаты готовые. Поднимаюсь на четвертый этаж, вдруг бабахнуло, взрывы, дым из дверей валит, люди бегают, ну, думаю, война… …Война, это война… …Геннадий Курнос, с момента покушения на себя не выглядел так плохо. Он был молчалив, угрюм, лицо серое, осунувшееся. Казалось что в инвалидном кресле совсем старик. Недельная щетина, доходящая до самих глаз, довершала картину. - Просто гоблин какой-то, - с отвращением думал Бобкин, глядя на друга, - Да, - промямлил Курнос, - почему все так? - Почему? А ты не догадываешься? Я же тебе сутки назад говорил, давай брать, тянул все, А может Геночка ты в долях с Пецей, за спиной играешь? - Дурак ты, Миша, мы сейчас всю партию слили. Даже дышать трудно. В жизни бывают сюрпризы, но такой, как был у нас в руках…бля…тошно мне… - Ладно, Гена, не кисни, никуда он от нас не денется. Сам ведь знаешь, не ходок он, из города не уйдут, они в подземелье, я лучших спелеологов на это дело бросил, найдут, к гадалке не ходи. - Еще эта сука с ними, врачиха, она ведь знает, как его поддерживать. А кто еще пропал? - Да, там два балбеса, лежали в ее отделении, один ученый из института низких температур, выгнанец, это он письмо подметное накатал, он у силовиков был, поломали его. И еще один штымп, так, фраерок мелкий. Слышишь, все о них, где живут, кто родственники, где могут остановиться, про всех слышишь, - Слышу, слышу, сделаем… …В загородной резиденции господина «П»…Село Козин, Обуховский район… …Да, дворец, может, гад, себе позволить. Воровал чисто, все под тухлые законы подкладывал, сука…Боря-раб, посланный Тормозом на разведку, отдыхал от подземного духа, - Ампир, - стулья и столы с гнутыми ножками, ишь, Версаль себе устроил, падло. Небось, и харчится не по-простому… …Господин «П», со следами пороховых газов на лице ел молочную кашу, вернее, овсянку с молоком. Врачи рекомендовали. Его одутловатое тело, распростертое в мягком кресле, казалось еще омерзительнее. Читая листы со сводками, господин «П» морщился. Он подолгу вчитывался в бухгалтерскую отчетность, останавливался, начинал все сызнова. Его все раздражало. Наконец он отбросил листы, позвонил, - Ножкина ко мне, пулей…непременно… - Что от соседей слышно? - Операцию затевают, там серьезные ребята, высший разряд, все с большим боевым опытом, - А кто, кто конкретно? - К сожалению, информация совершенно закрытая, не удалось узнать, - Когда, как будут переправляться? - Не знаю, но мне кажется они уже здесь, - Почему кажется? - СМИ молчат, как в рот воды набрали, ни один источник ничего не опубликовал, - Значит они уже здесь. Блядь, безопасность хренова. Когда надо их и близко нет. Надо менять людей, - На кого? - Не знаю, Боря, один я, кругом предатели. Вот, полюбуйся. Из двадцати машин двенадцать брак. А я так думаю, что все двадцать. Разберись с этим. - Саммит перенесли, говорят, в связи с погодой? - Ерунда ждут встречи Транта и Пупина, хотят иметь козыри на руках… …Ладно, пускай наших по следу этого «замороженного», - Уже пустили, лучшие спелеологи рыщут, - Вот и славно… …Бивуак, разбитый в самом начале старой шахты был уютен и надежен. Его невозможно заметить ни с одной, ни с другой стороны, - Грамотно это у вас вышло, Сергей, - Привалов показал поднятый кверху большой палец, - Да, культурненько, - парень улыбнулся, ставя на огонь походного примуса чайник. - Сейчас чаю попьем, а попозже я суп сварганю, у меня здесь продуктов достаточно, конечно, в основном консервы и сухари, ну, ничего, голод унять, пойдет… - Сергей, а давно этот блиндаж смастерили? - Лет шесть уже будет. Я тогда женился. Когда первый раз поругались с женой, я все это и устроил, - А где вы жили? - На Космической, здесь близко. Это ее квартира была. Не ее, конечно, ее бабки. Вот она меня и выгоняла… - Сейчас вы вместе? - Нет, три года назад она меня последний раз выгнала. Ну и вот… - А где вы сейчас живете? - Я? У меня есть место в общаге, в деповской…. Помолчал, добавил. У нас была квартира, на Героев Труда, отец продал, бизнесом хотел заниматься. Ну, теперь ни отца, ни бизнеса, ни квартиры. Мать умерла почти сразу после этого. Сердце. Отец, после того. как бизнес прогорел, исчез. Потом сообщили, что под поезд попал. Как и что я не уточнял. Сейчас, живу на о на Ленинградской. У родственников флигель имеется, во дворе, там и живу… Чайник закипел, поднимая кверху тугую струю пара. - Доктор, - Татьяна Михайловна, - Простите, Татьяна Михайловна, там на второй полке мед и айвовое варенье, берите… …Вскоре поспел суп из мясных и овощных консервов, затем и гречневая каша подошла… - Господи, как вкусно, вроде ничего вкуснее и не пробовал, - Огуреев облизывал алюминиевую ложку, - помыть можно? - Да, вот там родник, за кирпичной стенкой, только осторожно, там грунт осыпается, на ступеньку надо стать. - А воду пить можно? - Конечно. Я же говорю, родник бьет, вода ключевая… Все разместились в блиндаже, подыскав удобное местечко. Несколько старых пружинных диванов располагались вдоль стен, оббитых ящичной доской. На стенах даже коврики висели, те самые, с бахромой по периметру, с оленями, птицами, деревьями. - Слава богу. Это же кошмар какой-то, - Татьяна Михайловна доставала из сумки пузырьки и таблетки. Она раскладывала их в разные кучки, затем по очереди подошла к Попову-Пупину, Огурееву и Городецкому, - Как Вы себя чувствуете Владимир Владимирович, - Меня зовут Владимир Григорьевич, - Простотите, Владимир Григорьевич, - Ничего, только вот зябко как-то. Зябко, - удивился сам себе, слово вспомнил, - Примите это, поможет. - Попов Пупин протянул руку, чтобы взять таблетки, - Что это? - голос диггера эхом раздался под сводами, - у него рука горит, синее пламя, - Верно, синее пламя, это выделяется из пор кожи гидрат метага, а во взаимодействии с воздухом, горит, еще долго такое буде наблюдаться. Диггер взял отрывок газетного листа, подошел к Попову-Пупину, - Извините, можно? – он вопросительно посмотрел сперва, на Привалову, затем на «замороженного», - Конечно, валяй, чего там… Газетный обрывок, как и положено, загорелся, - Ух, ты, так вы же ценный кадр, вас можно в любой поход брать. Огонь всегда с нами, - Это, конечно, здорово, но на дровяной склад, либо на склад боеприпасов с ним никак нельзя. - Он не может работать на заправочных станциях, пожарную безопасность не пройдет. Разве что с огнетушителем, - пошутил Огуреев, при этом раскашлялся сухим, больным кашлем, - Это Вам Виктор, примите и старайтесь не разговаривать, - Понял… На несколько минут под сводами штольни воцарилась тишина. К ней прислушивались все, боясь нарушить, молчали. Нарушил тишину Привалов. - Ну, а теперь рассказывайте, лебеди мои белокрылые, кто, что и что делать будем? - А что рассказывать? Спасибо Татьяне Михайловне, если бы ни она, вряд ли бы мы сейчас разговаривали здесь. Особенно вон тот, - Огуреев указал на Городецкого, забившегося в самый угол блиндажа. - А что с ним? – спросил Сергей, отпивая глоток чая из оловянной кружки, - Говорил много, - усмехнулся Привалов, Городецкий несколько оживился, жестами показал, что ему необходимо что-то записать. Диггер достал блокнот, помещенный в полиэтиленовую вакуумную упаковку и карандаш, в виде патрона, висевший у него на шейном шнурке, - Пожалуйста, - улыбнулся Сергей, подавая блокнот и карандаш Городецкому. Тот в знак благодарности, качнул головой. Быстрым, мелким почерком написал несколько коротких предложений, вернул блокнот хозяину, - Господа, - он удивленно поднял брови, - я нашел средство для полного восстановления президента. Место могу указать на карте. Спасибо, - У кого-то есть карта? – усмехнулся Привалов - У вас, например, - у меня? Ах, да, туплю. Достал из кармана свой айфон. - Вещь, все таки… Какая там вещь, а WAI-FAI здесь есть? - Точно, работает ли здесь связь? - Не работает, успокойтесь, господа. Диггер достал из сапога топографическую карту, - Прошу, указывайте на этом gadget . Городецкий, вновь поклонившись, повертев карту в руках, указал точку. Привалов, стоял позади диггера внимательно всматривался в обозначения на карте, - Это же здание Картинной галереи на Совнаркомовской. Не понял, вы спрятали это чудодейственное средство практически рядом с Ментами и ГБешниками? С ума сойти. А почему не сразу туда занесли? Не спрашиваю зачем, хотя логики понять не могу, - А как ее понять, вмешалась Татьяна Михайловна, ведь хватило ума господину Городецкому написать письмо с описанием событий в Облгосадминистрацию. - Серьезно? – Привалов рассмеялся и его смех эхом пронесся под сводами. - Вопросов у меня нет, кроме одного, Сергей, где мы находимся? - А вот это интересный вопрос. Я расскажу, а вы, господа устраивайтесь поудобней, расслабьтесь, кому охота, поспите. Путь у нас долгий и, судя по всему, очень опасный, а перед тем как я начну рассказ, давайте познакомимся. Меня зовут Сергей Сергеевич, - неужели Сергеев? - съязвил Привалов, - Нет, не Сергеев, Тур. - Тур? – Гм, какая ловкая фамилия, как это у Высоцкого, - появился дикий вепрь огромадный, толи буйвол, толи бык, толи тур… - Да, точно, это про меня, - А что вы заканчивали, Сергей? - Татьяна Михайловна явно сглаживала неловкость момента, - ХИРЭ, электронщик я, - И, я, ХИРЭ - отозвался Огуреев, - Надо же, и я, электронщик, только МЭИ - голос Привалова неожиданно тихий, извиняется, - отметила про себя Татьяна Михайловна, - Я, юрист, Ленинградский универ, на самом деле, и я электронщиком служил, - Попов-Пупин говорил приглушенно, однако его голос был настолько всем известен, что все на секундочку притихли, - Честно, говорю, электронщиком, можете даже что нибудь спросить, - Да, у Вас спросишь, так вы сразу сожжете, - Огуреев посмотрел на Татьяну Михайловну, та погрозила пальцем, мол, не стоит... …- А хорошо бы вот сейчас очутиться на море, - Хорошо бы, - пробормотал Тормоз, тихо сидящий около керосиновой лампы, гапевающий себе под нос простую мелодию, - И вправду, хорошо, - ответил, высморкавшись Огуреев, - Мы с Ларкой лет десять назад в Крыму, дикарями, здорово. Правда, дороговато, но ничего, зато какое море. Интересно, как там Лариса? – Он задал этот вопрос, по сути риторический, однако намек на то, что там, на поверхности осталась настоящая жизнь, а жизнь шестерых людей отныне изменится наверняка, заставил каждого из них серьезно задуматься. Ведь теперь их жизнь поделена на две части, до того и после…. Паузу прервал Привалов, - А я к морю равнодушен. А что касается пляжей, особенно тех, которые в Одессе, то я считаю, да и не только я, что лучше вообще моря не иметь, чем такое как в этой говняной Одессе. Грязь, вода заражена всякими там фекалиями. Единственно где можно было покупаться, так это только за городом, в районе Каролина – Бугаза. Да и то, теперь пансионат на пансионате, уверен, все дерьмо в море сливают. Ну а куда еще, разве что в лиман, на другую сторону? - Не надо, Саша быть таким пессимистом, ты все городишь в одну кучу. Ребята говорят об отдыхе, релаксации, а ты о безобразиях градостроения в этой стране. - Да в том то все и дело, что это самое градостроение, а может скорее градоразрушение практически отняло возможность любой релаксации, - Может вы и правы, друзья, - голос Попова-Пупина звучал тихо, но решительно. Только хочу заявить, про море ни слова, и тихо засмеялся, - Договорились, - Привалов примирительно улыбнулся, Так, что дальше, представлю мою жену Привалову Татьяну Михайловну, надеюсь на сию минуту, пока еще заведующую терапевтическим отделением, кандидата медицинских наук, А того молчуна, - все посмотрели на Городецкого, - зовут Юра, фамилия Городецкий, когда-то замечательный парень, - А я Огуреев, Виктор, закончил ХИРЭ и харэ об этом… - Сергей, так расскажите нам о том месте, где мы находимся. Вы нас заинтриговали… - Диггер посмотрел на часы, - хм, вечереет, устраивайтесь, как короли, а кому хочется, поспите, нам всю ночь придется пробираться… …Так, вот когда-то, в конце 1933 года, решило тогдашнее руководство страны, а страна сами знаете, как называлась, строить метро в Москве. Это, конечно далеко не история подземки, если не ошибаюсь, проекты были готовы уже в 1902 году, а в 1927 готов уже полностью готов проект подземной железной дороги фирмы «Сименс». Так вот, мало кто знает, в это время готовилось еще несколько проектов в таких городах, как Ленинград и Харьков. Ведь Харьков тогда третий город страны, столица Советской Украины. Вот и порешили, строить метро здесь. Не знаю, что помешало, однако не построили. А вот работы, изыскательские, экспериментальные, велись. Тайно, конечно, под всем этим делом стоял гриф «совершенно секретно», НКВД курировало работу харьковских метростроителей. И это в начале тридцатых годов. Конечно, слухи ходили, но никто толком ничего не знал… Так вот, в начале девяностых, тогда я был еще совсем маленьким, лет десять мне было. Отпели Советский союз, уже все и всё продавали на асфальте. Если кто помнит, на спуске Классического переулка, который шел мимо Книжного рынка, на Клочковскую, по субботам и воскресеньям люди торговали всякой всячиной. Среди них выделялся ветхий старик. Торговал он книжным хламом, почти ничего не продавал. Ну, скажем так, кто будет приобретать Техническую энциклопедию издания 1912 года, и это в девяносто втором году, считай голод. Так вот, собирал я бутылки, сдавал, мы все пацаны из нашего дворам подобным занимались. Мелочь, но деньжата завелись. Конечно, какие это деньги, но на мороженое хватало, - Сергей бросил взгляд на «замороженного», - тот дремал, - Вот, интересовали меня книги, а тут иду и смотрю старик, и книг старые. Стал я их рассматривать. И вдруг этот старичок мне и говорит, - Посмотри вот эту книжку, Жюль Верн, французский писатель, о всяких путешествиях писал. -«Таинственный остров», - прочитал я вслух, - интересная? - А ты прочитай, - Сколько стоит? Старик назвал цену. Деньги у меня были, но мне так жалко их было. Я вздохнул и положил книгу обратно, пожал плечами и уже отходил от старика, - Слышь, паренек, возьми, прочитай, а на следующую субботу принеси обратно, договорились? Я мотнул головой… И вот всю неделю читал. Книга то большая. Ночью бутылки собираю, днем отсыпаюсь и читаю. В общем, одолел. Пришел на следующую субботу, принес книгу обратно. Он мне следующую дает… Вот так я читателем и стал. Со стариком мы общались до его смерти, в девяносто восьмом году он помер. Так он мне все и оставил, книги, имею в виду. У меня теткин флигель книгами забит, все в книгах, более восьми тысяч томов. Так вот, среди этого букинистического богатства мне и попались записи и документы того самого строительства. Оказывается Строгонов Василий Игнатьевич был одним из разработчиков плана строительства довоенного харьковского метро. Я потом десятилетие потратил на то, чтобы изучить все эти ходы и штольни. Трудность состояла в том, что и до революции под городом существовала система тоннелей, это канализация, конечно. Есть места под Лопанью. Их тоже несколько, тоже на разных глубинах. И чтобы не путаться, я сам составил карту, один из экземпляров которой у Саши. Вот. А это место, особое. Тут вход лишь один, а вот выходов несколько. Конечно, и сюда можно случайно попасть, но есть маленькая хитрость, о которой знаю лишь я один. В городе несколько специалистов, мы все знакомы, но никто из них не знает моего секрета. Это место ни на одной карте не указано. И как сюда попасть, я даже Вам не скажу, - Это не тот левый поворот? - спросил проснувшийся Попов-Пупин, - Тот, не тот, одному богу известно, - помолчав, диггер шепотом добавил, - и мне, - И мне, - рассмеялся Тормоз. В это время подоспел и Боря-раб, примчавшийся от господина «П», - И мне, тоже. Ну а как без тебя… - Получается, это что-то вроде кармана какого-то? - Да, Саша, именно так. Маркшейдерская тут, по-видимому, была, эту керосиновую лампу здесь нашел, на ней есть надпись… Я эту хибару из досок смастерил, здесь, под стеной сложены были, дощечка к дощечке. Из них ящики сколачивались, породу на пробы набирали. Люди исследовали почвы, геологией занимались. Не то, что теперь… …Попов-Пупин застонал. Татьяна Михайловна и Привалов подошли к нему, - Что, дорогой мой, боли? - Да. Все внутри горит. Разовый шприц мелькнул в руке и врача, - Сейчас станет легче, потерпите… Она шепнула на ухо мужу, - Ему срочно надо в клинику, - Ты же знаешь, это не возможно… Молчавший до этого Городецкий, оживился, он подозвал жестами Привалова и чуть слышно сказал, - Саша, я проведу, нам на поверхность нужно, а то он дуба даст. Диггер слышал сказанное. Он подошел неслышно. - На Совнаркомовскую? К музею. Я знаю, как нам быстро туда попасть. Здесь рядом ветка метро, Научная, надо рисковать. - Я пойду, - чуть слышно сказал Городецкий, - моя вина, я и пойду, - Куда ты пойдешь, Юра, тебя теперь все знают, менты. Разумеется. Ты лучше укажи куда входить, а там мы сами разберемся, - Простите меня, ребята, - Бог простит, отмечай, - - Вот сюда, через подвал, легко попасть, люк на обычный навесной замок закрыт, никакой сигнализации. - А в здании и охрана и сигнализация? Ну, положим, с сигнализацией я разберусь. А вот с охраной… - Ночью там только один охранник, он при входе. Если сегодня, там будет дежурить некто Антон Олегович, вы ему пол-литра, если что. Он нормальный мужик. На этажах установлена обычная сигнализация, на окнах и на картинах. На передвижение есть, но ее не включают. Там кошки живут, почти как в Эрмитаже. Поэтому не включают. Мой флакон зарыт в кадку с фикусом, стоит фикус на втором этаже, в нише, между залом Репина и коридором. Зарыта неглубоко, сантиметров десять, справа… Ладно, отдыхайте, а мы – пойдем… Разговор. Прежде, чем мы начнем рассказ о том, как Сергей-диггер и Привалов, который Александр, добирались до цели, а именно, здания Картинной галереи, мы расскажем вот о чем… …В то время, когда герои повести, слушали придания, связанные с историей Харьковской подземки, по некоторым адресам уже шли обыски. Конечно, негласно. На 23 августа, да что там скрывать, и на академика Павлова, и на Воробьева, в доме, где проживали Приваловы, Городецкий, Огуреев, кто- то, очень умелый проник в их жилище и рылся в вещах, как в собственных. Кто этот человек, вернее, кто эти люди, и как их зовут, никто никогда не узнает. Разумеется, кроме тех, кто их сюда послал. Их знают здесь, в Харькове, в Киеве, и, разумеется, в Москве. Найдут ли что-то интересное при обыске эти непочтенные люди, не найдут, сути дела не меняет, однако важно другое, нашим героям некуда возвращаться, потому как в их квартирах теперь будут постоянно дежурить другие непочтенные. Засада. Каждому известно это слова, но настоящую его значимость могут почувствовать лишь те немногие, на кого подобное устраивалось… …Засада. - Уверен, что дома уже сидят и ждут. - Да, неприятность. У тебя документы, деньги с собой? - Документы все прихватил, а вот насчет денег. Да, конечно, не много взял. На первое время хватит. У меня дома заначка осталась. Недавно машину продал, хотел взять посвежее. Найдут заначку, как пить дать. Жалко. - Оно, конечно. Денег всегда жалко… …Они, Диггер и Привалов шли по заброшенному шурфу, сужающемуся, приходилось пригибаться, а в нескольких местах просто ползти на животе, - Узковато и жутковато, не дай бог завал, назад только пятиться? - Не галди, через несколько десятков метров финиш… И действительно, не успел Привалов просчитать про себя до ста, лаз расширился, можно было идти в полный рост и неожиданно, до его уха донесся знакомый звук, - Метро? - Оно самое. Давай это, сейчас войдем в шахту, там может быть видео наблюдение. Через рельсы, прыгай на другую сторону, сразу в тень. Оптика у них слабая, в тени почти ничего не видно, - Понял… …Обычная металлическая дверь, только очень старая. Засов-задвижка закрыт изнутри… - Сколько ей лет? Судя по тому, что дверь клёпаная, начало прошлого века. Такие на корабли ставили… Выходим… …Станция, судя по всему, находилась неподалеку. В той сторон, где разместилась платформа, огни ярче, - Быстро, прыгай через рельсы, только осторожно, высокое напряжение, ток огромный. Саша, поезд идет, лицом лучше к стене, а то потоком ветром того, в глаза, в уши… …Надо сказать, что ощущение проносящегося электропоезда по темному тоннелю, не из приятных, особенно, если поезд несется со скоростью около ста километров в час, а ты находишься в метре от него… …Ничего, перетерпели. Теперь, на станцию, - Ну и вывозился ты, Саша. Ладно, отряхнись, за ремонтную бригаду сойдем. Две станции всего, доедем … Выглядели они, Сергей и Привалов, конечно странно. Если внимательно присмотреться, то сразу легко определить, один из них никакого отношения к подземным жителям и работникам метро не имел. Собственно, кто в метро к людям присматривается, каждый занят своими мыслями, уткнулись в экраны мобильных телефонов, ну и слава богу… …- Станция архитектора Бекетова, - объявил диктор, - Выходим из разных дверей, ты немного задержись, на пару секунд после меня, - Понял, - мотнул головой Привалов… На платформе почти никого. В это время суток, около восьми вечера, по этой линии мало народу. Сергей, оглянулся, Привалов, как и договаривались, выскочил из вагона практически в тот момент, когда двери уже захлопывались. Кроме них, на платформе оказалось не больше десятка пассажиров. Если присмотреться, нормальные люди, одеты, как обычно. Только он Привалов и Сергей невольно притягивали взгляды к себе. На верхней площадке, рядом с турникетами стоял полицейский и охранник. И тот и другой смотрели именно на них, вернее, на Привалова. Полицейский, почувствовал, что его вмешательство необходимо, как никак усиление, уже направлялся навстречу Привалову. Неожиданно, в гулкой тишине под сводчатым куполом пронеслось, - Серега, привет, что ты тут делаешь… Дело в том, что Сергея-диггера знали многие работники метрополитена, за долгие годы его исследований, привыкли. Его узнавали в лицо, многие здоровались. К тому же, раз в неделю Сергей вел рубрику на одном из местных каналов, а именно на канале «Симон». Конечно, рассказывал о Харьковской подземке, и не только, разумеется, в особенности не углублялся, однако пользовался популярностью у молодых людей, по понятной причине, тайны! Охранник поздоровался с Сергеем. Тот выглядел как настоящий спелеолог. Что стать, что форма все соответствует. - А это мой товарищ, Александр, инженер по сигнализационным системам. Полицейский, который уже приготовился устроить допрос Привалову, остановился, оглянулся, понял, что несколько поторопился, успокоился, пропустил Привалова… Сергей рассказывал знакомому какую-то выдуманную прямо здесь историю по поводу проверки систем сигнализации, и о том, что они с Александром уже завершили работу, вот, идут на поверхность… …Выйдя на вечернюю площадь, залитую последними рыжими лучами уходящего на покой солнца, Сергей позволил себе рассмеяться, - Вот было бы здорово, товарищи в подземелье, вернее, в подполье, а мы, в тюрьме. Просто идеальная картинка про жизнь настоящих революционеров. Ну, слава богу, страна знает своих героев в лицо. Пойдем, тут недалеко маленькая кафешка, затаимся на часок… Они сидели за шатким столиком, дожевывали пирожки, запивая их чаем, - Саша, я не лезу в Ваши дела, можешь мне в двух словах рассказать об этой истории? Не подумай плохого, просто жутко любопытно… …Прошло еще четверть часа, - Да, точно как в том фильме, - влип, очкарик. Ну, хорошо, пузырек мы отыскали, мужика спасли, дальше что? - Да, а дальше что? Если бы я знал. Нормальные люди чемпионат мира по телику смотрят, пиво хлещут, а шестеро никому не известных людей, не понятно зачем, прячутся в неизвестном никому подземелье. Нормально? - Откуда взялся этот «замороженный». - Ты знаешь, я бы тоже об этом хотел бы знать, - Привалов усмехнулся каламбуру. - Ведь тридцать лет прошло, когда я впервые столкнулся с этим типом. И вот, здесь, практически на старости лет, этот субъект заставляет меня, мою жену, этих старых парней, теперь и тебя начать жить другой жизнью. Какой? Ответить не могу. Теперь у нас только два выхода. Первое, убегать, двигаться куда-то, куда, неизвестно. Второе, выйти на поверхность, сдать этого типа кому надо и дело с концом. Ну, потаскают для порядка по всяким там комитетам, все со временем забудется и порядок, живи, как жил. А сможем ли мы после всего этого жить как прежде, зная, что могли изменить ситуацию, повернуть ход истории, исправить положение. Ведь то, что происходит вокруг нас, вся эта жизнь, не жизнь, эта война, эти воры в законе в обличиях государственных мужей, когда могло быть проще и по- настоящему. Вор? Вытащили за шкирку, за колючую проволоку, сиди и никогда больше сюда не суйся. Их ведь не так много, не мало, не по сравнению с нами, их крохи. Собери в ладонь эти крохи и раздуй по ветру. Как это сделать. Да проще ничего нет. Где вся эта постсоветская сволочь со своими выводками окопалась? Перечисляю, районные, городские и областные советы. В центре я пока не считаю. Приплюсуй к этому верхушку ментов и ГБешников. Кто в советах? Конечно, главы, головы, вот и считай по головам. Сюда замов. Сколько? Семь районов, семь голов, плюс два десятка замов, в городском совете, полтинник. В области? В области не считай, просто разогнать, бездельники. Голов, конечно под арест, тоже пятьдесят человек наберется. Что в итоге имеем? Областной центр, двести, триста человек. Вот и все! Дальше. Всю эту сеть советов – распустить. Единое городское управление, префектура, количество работающих тридцать человек. Причем, каждый из них отвечает напрямую перед общиной. Насчет городского собрания, пока не ясно. Конечно, можно собирать вече, как это и было. Можно представителей выбирать, но есть опасность, что могут снова проникнуть гады, однако, как показывает история, так оно и получается. На этот счет надо подумать. Да, и никаких партий, Государственный Совет, представители городов. Разумеется, постоянная сменяемость лиц, отчетность… Фу, кажется все. - Гладко это у тебя, Саша получается. А реалии – вот они, мы, вернее ты, скрываешься, лицо прячешь, я, еще не знаю как меня назвать, тебе помогаю, то бишь пособник особо опасным преступникам, хотя в чем преступление, никто толком не скажет, - Да, не повезло тебе, Сережа, еще кофе, - Нет, спасибо. Ты лучше скажи, зачем Вам этот чудак? - Да ничего в этом мудреного нет. Если предположить, что это настоящий Пупин, то, следовательно, там, в Москве, не настоящий, а значит, этот, наш, может одним махом завершить войну на Донбассе. Это первое. Второе, нахождение его здесь, в этой стране у края, прямая угроза правлению этого Пецы. Смотрим по пунктам, решается стратегический вопрос по углеводородам. Понятно почему, он и сам, в некотором смысле углеводород, метан. Смеюсь, конечно. причем таким образом, что вся эта жидовская шобла, я имею в виду украинский олигархат, полностью теряет свои права. Третье, его присутствие в лагере настоящей аппозиции приведет к тому, что появиться возможность устройства новых государств, к примеру, Слобожанщины. И самое главное, Известие о том, что здесь находится Пупин, неизвестно как и почему оказавшийся в Харькове, может привести к настоящей войне. - Хреново, получается, Саша. Куда не кинь, всюду клин. Да, втянул ты меня в авантюру, - Думай, Сережа, можешь сейчас развернуться и шагай домой, - Ты прав, могу… …могу, но не хочу. Ведь недаром столько лет всей этой хренью занимался. Мечтал о приключениях. Вот и сбылись мечты идиота. Я с Вами, Саша, до конца. - Это твой выбор, диггер, и я его уважаю. Пора, пойдем, нас ждет ограбление музея… Ночью в музее. …Полночь, точнее десять минут первого. Дневное тепло еще не растащил ночной ветерок. Летняя жара превратила кусты и палые ветки в валежник, хрустящий под ногами. Приходилось ступать осторожно. - Зачем нам эта поллитровка, она мне карман оттягивает, - Как зачем, это наш стратегический ход. В таких делах, как подкуп должностного лица, я полностью доверяю Городецкому. Юрка всегда отличался изысканным вкусом и манерами. В этом он никогда ошибки не допускал. Правда, прошло тридцать лет, могло что-то измениться, - Ладно. Давай так, Саша. Заходим со двора, я знаю о каком подвале идет речь… …Вход завален мусором, - Черт, вот скажи мне, кто мешает все это убрать, какой закон, или какой президент. С парадного входа, прямо блеск какой-то, а сзади зайдешь, мрак. - Так у нас всегда и во всем. Потише, пожалуйста, не слишком шуми… …Замок оказался китайским, навесным. Сергей достал инструмент. И через минуту дело сделано. Он осторожно снял замок, положил его рядом с дверью. Чуть пошевелил дверь, проверяя, не скрипят ли петли. Петли издали негромкий жалобный стон. - Сейчас смажу, - небольшая масленка оказалась в руках диггера, - Ты прямо настоящий взломщик, - прошептал Привалов, - Без этого под землю не ходи, там и останешься, - Понял, помочь? -Ага, помоги подтолкнуть, только не сильно, на раз-два. Дверь, на этот раз только слегка охнула и бесшумно распахнулась, - Пошли. Иди за мной, фонарь пока не зажигай. - Ничего не вижу, - Тебе и не надо. Сергей включил, закрепленный на голове прибор ночного видения, - Держись за меня… …Вскоре они выбрались из подвала. Это был старый полуподвал, устланный еще советской керамической плиткой. Тусклый ночной свет из небольших оконец падал на серый, потрескавшийся кафель, чередующийся, черными квадратами. Ступать приходилось тихо, кафель в некоторых местах отстал от основы, потрескивал, - Словно в прошлый век попал, на экскурсию со школы. Нас сюда водили, а я смывался, лазил кругом. Сейчас будет поворот направо и винтовая деревянная лестница. Будем подниматься, ступай поближе к краю ступеньки, не так скрипеть будет, - Понял… В коридоре первого этажа тихо. - Нам сюда, - жестом диггер указал направление, - Вход на второй этаж по пожарной лестнице, осторожней она очень узкая… - это пожарная лестница? Интересно, какой пожарник по ней сможет проползти? Вот и второй этаж… Они проходили по залам, на стенах которых развешаны картины. Привалов так давно посещал художественные выставки, что его взгляд вольно или невольно падал на полотна, изображенное на них казалось знакомым и, одновременно, нет. Он подошел к одной из картин, - Маковский, - прочитал Привалов фамилию автора, - Знаешь художника? - спросил Сергей, - Вроде, да, знакомая фамилия, - Эх, культурная нация, там Репин, в Дальнем зале. Ищи кадку с фикусом… …Когда они уже находились у цели, и пальцы Привалова ощущали холодную почву, прощупывая каждый комочек земли, в дальних комнатах этажа стал загораться свет, - Олег Антонович, проснулся, сука, что делать? - Сюда, - просипел Сергей, давай в эту нишу… Когда они стояли за пыльной портьерой, Привалов неожиданно спросил, - Где водка? - Здесь, - удивился Сергей, - Давай сюда, - Зачем, давай? Привалов, выскользнув из убежища, в несколько бесшумных шагов оказался у подоконника, поставил на него бутылку. Обратный путь преодолел еще быстрее. - Ты что задумал? – Сергей улыбался, - Посмотришь… Охранник, достаточно взрослый мужчина, лет шестидесяти проверял помещения. Делал он это не спеша, привычными движениями. Его шаги, тяжелые, нет, тягучие приближались. Вот щелкнул выключатель и свет зажегся. Шаги проследовали мимо схрона, вот охранник подошел к полотну у стены, недолго постоял около него, затем крякнул и произнес, - Вот когда такие казачки до наших псов поганых доберутся, ото дело будет, тай годи… Он, видимо уже собрался уходить, как вдруг остановился, - Бутылку нашел, точно, - показал жестами Сергей, - Точно, - ответил кивком Привалов, - Вот тебе и культурное заведение, - промычал охранник, - Уже и горилку распивают, и где, в помещении картинной галереи, ай, ай, ай. Бутылка не тронута, вот, все на месте. Водка хорошая, дорогая. Добру не дадим пропасть… …Обрадованный неожиданной находкой, охранник последовал на пост, довольный проведенным рейдом. Было слышно, как он фальшиво напевал, - рапрягайтэ хлопци коней, тай лягайте спочывать… - Антон Олегович, наш человек, через полчасика угомонится, - Нет, через час, - Согласен, ждем-с… …Коричневый пузырек, обыкновенный, был похож на тысячи подобных себе, в таких обычно продается микстура, - И из-за этого мы рисковали? - Почем ты знаешь, что здесь? А может этот пузырек, к примеру, Нобелевской премии стоит, - Может и так, главное, чтобы помог, а то все наши труды коту под хвост, в лучшем случае пожурят, - А в худшем? - А в худшем, не хочу говорить, - Сам не хочу, пошли по-тихому… Шел третий час ночи, город уже спал. Особенно это ощущалось в центральном парке. И Привалову и Сергею нравилось ходить в эту пору по городу. Что-то юношеское, почти детское ощущалось во всем, что их окружало в фиолетовой темноте, в сверчковых трелях, в сияниях неонового света вокруг верхушек фонарей, в длинных резких тенях от столбов и деревьев. Особенно поражали и удивляли деревья. В этот час они казались особенно живыми, взаправдашними. С ними запросто можно было разговаривать, и они обязательно ответят, надо только прислушаться. А прислушиваться некогда, шаги по парковому гравию заглушают их слова. Ничего, еще поговорим… …Сергей указал на металлический люк, помог Привалову его открыть, - Ну, что, прощай прекрасная июльская ночь, уходим в подполье. Люк уже закрыт и до их слуха откуда-то сверху донеслось, - Французы раздолбали хорватов, четыре, два! Сыск в действии. …Опять подземелье… Запахи изменяют сознание, причем таким образом, что настроение портится. И никакая это не новая мысль, так было всегда. Кто, кто, а Привалов убежден в этом на все сто процентов. Да и Сергей с ним полностью согласен. Ведь его диггерская жизнь ни что иное, как способ уйти от действительности, обыденности. Только уходя в глубины, в подземелье ему удавалось нащупать то самое главное в нем самом. И это главное посвящалось тому, чтобы навсегда убежать из привычных для каждого буден. Даже не смотря на то, что это бегство ничего не решало кардинально в его обыкновенной жизни. Ни денег, ни положения в обществе, ни определенного статуса бегство не давало. Наоборот, все это вызывало обратную реакцию, презрение, непонимание, отторжение. Выручали экскурсии, которые в последнее время он проводил в одном частном предприятии, хотя по правде сказать, те не многочисленные сотрудники этого предприятия, относились к нему с особым пренебрежением, как к чему то грязному, больному, зараженному. Когда его вызывали в офис и ставили ему задачу по проведению очередной экскурсии, то даже секретарша Маша, деревенская девка, с трудом окончившая среднюю школу и делающая по десятку ошибок на странице, при его появлении демонстративно подергивала своим круглым носом, мол откуда такой запах… …Он к этому привык, они к этому привыкли и Привалов и его жена, и те два больничных типа, и даже тот, ради которого они до невозможности усложнили свои жизни. Да, они привыкли… …Не привыкли другие… -Блин, глаза режет. Ну и запашок здесь, - На, намочи носовой платок, поможет, - Откуда ему быть, тому носовому платку? - А меня отец приучил сызмальства. Идешь куда, не идешь, а платок, притом чистый должен быть при тебе. Главный аксессуар, понял? - Да, понял я, понял, что сейчас делать? Ведь неровен час, задохнемся… - Не «Б» ребята, это еще не дерьмо, принюхаетесь, лучше скажите, куда идти?... …Да, именно, куда идти? Этот вопрос интересовал всех, и тех кому воняло и кому нет. Три группы преследования шли по трем различным маршрутом, их единственной целью была та точка на карте подземелья, где сейчас находилось шестеро сумасшедших беглецов. Найдут ли они эту точку? А что наши двое, Сергей и Привалов? А что, ничего, пробираются по ходам подземелья, пытаясь попасть на место незамеченными. Однако сделать это довольно сложно, учитывая погоню. - А что, погоня? А что, ничего, пытаются искать неизвестно что и неожиданно встречаются все три группы где-то в подземелье, вооруженные, злые и измученные… Первая группа… - Слышишь, - говорит головной группы, идущему за спиной, - Что? - Голоса, слышишь? Группа остановилась, притихли. Точно, впереди, где-то за каким-то поворотом послышались приглушенные голоса, - Впереди карман, там затихомиримся, товсь… Вторая группа… - Слышишь, говорит ведущий группы, - Что, слышишь, - Да тише ты, прислушайся, кажется, голоса вон оттуда, - Ничего не слышу, вода где-то течет, - Причем здесь вода? - Точно, слышу. Передай, впереди небольшая площадка, подходим к ней, оружие наготове… Третья группа… - Впереди разговоры, замри. Старший группы поднял руку вверх, внимание. - Жестом указал, приготовились, вперед… …Небольшая площадка в подземелье, высотой в метра три, три с половиной. Четыре выхода на площадку, каждый из которых заканчивался расширяющейся аркой, укрепленной бревенчатой опалубкой. Бревна под действие времени и воды почернели и подгнили. Достаточно было до них дотронуться, чтобы ощутить их древность. Пахло трухой и грибами. Каждый, шедший в трех группах, втягивал гниловатый знакомый запах, ощущал прохладность оружейного металла, все же надеясь в душе, стрелять не придется. Кто первый выйдет сюда, сделает первый, может так случиться, что и смертельный шаг? Неизвестно… Стояли, прижавшись к гнилым бревнам, ощущая могильный запах, ну… Из трех штолен, практически одновременно на уже освещенную площадку вывалились, иначе не скажешь, несколько людей в камуфляжах, - Кто такие? - А Вы кто такие? - Мы, группа «Альфа», небось слыхали? - Слыхали, - А Вы? - Мы Государственная безопасность, группа «Беркут», - Гаврилов, кажется там за главного, - Точно, я Гаврилов, - Я Паролло, не слыхал? - Почему не слыхал, слыхал. - Тогда кто эти? - Эти, из темноты шахты вышел огромного роста верзила, - Мы СОБР, - Вражины, что ли? - Считай как хочешь, у нас работа, - И у нас работа, - Ты лучше скажи, как вы сюда попали? - Как попали, так и попали. Только мне здается, - верзила опустил автомат, - по одному делу мы тут. Предлагаю здесь привалиться и обсудить наши дела, - Согласен, - Согласен, - Привал! …Читатель скажет, - хорошо, на площадку выходят четыре штольни, кто вышел из трех мы знаем, а кто скрывается в четвертой? - Конечно, для тех кто не знаком с началом нашей истории невдомек, а тот, кто продолжает читать, легка догадается, конечно, это Привалов и Сергей диггер. Лазутчики стояли тихо, прислушиваясь ко всему, что происходило на освещенной площадке… - Надо проверить, что там в том направлении, - верзила указал на четвертую штольню и уже подал команду, указывая на проход, - Двое из его группы было направились в указанное место, - Не трудитесь, москалики, мы там уже были, тупик там, завал, не пройти, краще сидайте в коло, погутаремо, - Что? - Садимся в круг и поговорим… Сергей тайком выглянул из укрытия, рассматривая рассевшихся вокруг устремившего вверх яркий белый свет фонаря. - Пятнадцать человек, - сообщил он Привалову, - здоровые бугаи… - Где мы, - спросил верзила, - хохол, запросивший всех в круг, указал на карте, - Здесь, - вроде под нами еще один ярус, - Ты там был? - Нет, - Тогда почем знаешь? - Болтают, - Кто? - Не важно, - Ошибаешься, казачок, очень важно, - Не знаю, - Ну, так и не телепай языком, - Ладно, хорош, - остановил их перепалку руководитель третей группы, - Давайте лучше думать вот о чем, что будем делать с терпилами, тут дилемма. - Их еще найти надо, а с этим, судя по всему, проблема. Они не могли далеко уйти, не зная ходов, а значит, их кто-то ведет, опытный и знающий, - Обо мне говорят, - улыбнулся Сергей, - Как будем действовать? Вместе пойдем, - Считаю это нецелесообразным, искать будем порознь, это ясно, - Почему? Найдете Вы, или другие, и что? - Что, что, кто найдет, того удача, по-моему, это справедливо, - Ну а если вместе найдем? - Тогда, - верзила провел ладонью по горлу, - пусть не достается никому, подземелье все спишет, - Согласен, - подтвердил хохол, - согласен, - кивнул третий, - Тогда кинем жребий кому, какая штольня? - Справедливо, поехали... Через пятнадцать минут совещание закончилось, боевики, гремя оружием и снаряжением, уходили каждый в свою сторону. - Здорово, - Сергей искренне был удивлен результатом совещания погони, - Да, - согласился Привалов, вот так бы всегда, сели, договорились, - Признаться, я впервые силовиков зауважал, - помолчав добавил, - Даже не смотря на то, что нас уже приговорили, ну, если найдут, конечно, - А найдут? – неожиданно спросил Привалов, смотря прямо Сергею в глаза, - Обязательно, - улыбнулся в ответ Сергей, - пойдем, Саша… Защита есть. По городу поползли слухи. Хочешь не хочешь, а прислушиваться приходилось. Едешь в метро, читаешь под перестук колес интересную книжку и вдруг до твоего слуха доноситься, - Ребята, подпольщики, партизаны войну объявили олигархам. В Киеве, говорят, одного уже грохнули, вон до господина «ППП» добрались, - Ерунда, враки, - отвечал другой, - Что ерунда, - вмешивался третий, - по делом им, скотам, жируют за наш счет… …Лариса ехала в метро. Вагон переполнен, а как же, час «Пик». Она ничего не читала, и не потому, что не любила читать, просто заняты руки. Вагон пошатывало на виражах, Лариса пыталась удержаться, чуть привалилась всем телом на спину соседа по вагону, - В подземелье целая поисковая операция, - разобрала несколько слов. Парень, на спину которого оперлась Лариса, обернулся. Увидев женщину, улыбнулся, - Простите, - Лариса посмотрела на парня, - Ничего страшного, продолжайте, - пошутил парень и продолжал разговор с соседом. Лариса, наконец, смогла вцепиться в поручень, прислушивалась к разговору, - Это в городской что-ли? - Да, там. Говорят, ментов нагнали, тьма. А эти шустрые, говорят, в подземку нырнули, ищут. Да хрен найдут, там сам черт ногу сломит… …Лариса вот уже почти неделю жила у подруги. Сын уехал в Польшу. - Ну, слава богу. После того, когда пропал Витька к Ларисе несколько раз приходили неизвестные. Ей удалось пробраться в дом через квартиру соседей. Вход к ним с другого двора. Их флигель примыкал к ее комнатам. Там был проход, который соседи и Лариса загородили шкафами. Когда она пришла домой, свет не зажигала. Собрала на ощупь самое необходимое и к подруге. Адреса её Лариса не говорила никому, к дому всегда подходила петляя, как в настоящем детективе. На работе ее никто не ждал, хорошо отпуска еще полторы недели. Вот теперь едет, прячась ото всех. Конечно, она ничего не знала ни о том, что произошло, ни о судьбе несчастного Огуреева, жалела его, однако шестое чувство подсказывало, Витька там, в подземелье. И ей, почему-то становилось тепло и легко, как будто попала в пролетевшие времена их молодости, походов, приключений. Ларисе казалось, вот закрой глаза, и они снова в Крыму, где-то в районе Феодосии, куда приезжали каждое лето в течении многих лет, ходили походами, спали в палатках, целовались на закате… …Целовались на закате,- прошептала Лариса вслух, оглянулась, не услышал ли кто ее слов. Нет, никто не услышал, тем более вагон пробегал по стрелке, перестукиваясь колесами... …От метро к дому подруги минут восемь идти, - Зачем сегодня так нагрузилась, ведь просила Зина (подруга), ничего не покупай, дома полный холодильник, это бы съесть… Сегодня более, менее нормальный день, двадцать восемь, видела на градуснике, что на площади. Все равно жарко, душно. Может хоть вечером дождь пойдет? Лариса, как обычно, сделала небольшой круг, подойдя к дому подруги с другой стороны. Она оглянулась и неожиданно для себя обнаружила одинокого мужчину, зашедшего во двор тремя домами ниже. Именно это обстоятельство заставило Ларису насторожиться. Почему? Да очень просто, в этом дворе, еще с незапамятных времен находились сараи и отхожие места на этой улочке. Туда, обычно, никто из местных не заходил, разве что дворники, запирающие там свой инвентарь, а так, никто. Дворников Лариса знала всех в лицо, да и местные жители были ей знакомы, ведь выросла здесь. А этого человека Лариса никогда не видела, да и шмыгнул он во двор как-то поспехом, увидел ее и шасть за дом. Пришлось ей пойти самой на хитрость. Сделав вид, что входит в парадную она спряталась в подъезде, рассматривая улицу сквозь пыльное, мутное стекло. Долго ждать не пришлось. Незнакомец через полминуты уже выходил на улицу, направляясь к их дому, - Засекли, могут, гады. Лариса, не чуя под собой ног, бросилась к квартире подруги. На третий этаж не вбежала, вспорхнула, - Ты чего, Ларка? – Зинаида, ровесница и одноклассница не на шутку растревожилась, - Что случилось? - Ты помнишь, я тебе говорила о том, что Витька исчез? - Конечно, помню, еще бы, - Так вот, меня обнаружили, - Кто? - А я знаю, наверное СБУшники. - Да, брось, Лара, ну сама подумай, зачем ты им нужна? - Как зачем, ты что, не понимаешь? Если Витька попал в эту историю с покушением на господина «П», то меня они будут искать, как его подругу. Ведь я, по их логике, вполне могу его скрывать, - Да, подруга, дела. Чего думаешь делать? - Дела, делать, дела делать. Г-м, не знаю. У меня поджилки трясутся, вон губы синие. Зинка, что нибудь от сердца, - Конечно, миленькая, конечно… - Выгляни в окно, может он они уже здесь? Подруга подбежала к окну, осторожно отодвинула штору, - Во дворе никого, сейчас в глазок посмотрю… Вроде никого. Тебе надо куда-то уехать? - Куда, Зина? - Подумай, - А что мне думать, все родственники в Казахстане остались, только ты у меня, да Витька, всё. - Слушай, Ларка, у меня дружок водителем на мусорке работает, - Ты предлагаешь меня вместо мусора перевезти? - Не говори глупостей и не перебивай, - Угу, - Так вот, наши мусорные баки стоят вон там, ночью там темень, глаз выколи. Завтра, под вечер я буду выбрасывать мусор, все твои вещи там аккуратно спрячу. Ночью ты выйдешь, через чердак в соседнюю парадную, оттуда к бакам и жди. Колька приедет в четыре утра. Это точно, его смена. Я сейчас позвоню… Зинка пошла на кухню, минут пять говорила по телефону, - Ну, все в порядке, Колька довезет тебя до железнодорожной станции Новая Бовария, там сядешь на электричку, доедешь до станции Воряное, улица Подгорная, дом двадцать пять. Ребята хорошие, Вера и Петр, там поживешь, а дальше видно будет. Ох, связалась я с вами, - полушутя произнесла хозяйка, - А что с тобой будет, Зина, - Со мной? Смеешься, что ли, пусть только попробуют, не рассчитаются… - Спасибо, Зина, ох, дела… …Все вышло так, как и запланировала расторопная Ларискина подруга. Добралась до дома номер двадцать пять, что на улице Подгорной, без приключений. Когда она позвонила в ворота дома, ее сердце стучало что есть силы, аж дыханье перехватило. Но когда калитку открыл высокий седой мужчина в белой майке и накинутом армейском кителе с погонами полковника, Лариса успокоилась. Кажется, защита есть… | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
