Как только спряталось за горизонт теплое весеннее солнышко и на небе показались частые звезды, молодежь гурьбой высыпала в поле. Зазвучала задорная песня:

 

– Заплетися, плетень, заплетися,

Ты завейся, труба золотая.

 

При этих словах девки с хлопцами разбились на пары и, сомкнувшись руками в виде плетня, вытянулись в линию. Так началась игра «Заплетися, плетень». Как только хор умолк, первая пара подняла соединенные руки вверх. Под этой импровизированной аркой стали проходить игроки.

 

– Расплетися, плетень, расплетися, – зазвучал многоголосый хор,

– ты развейся, труба золотая… – разносилось по бескрайнему полю.

 

– Что там происходит? – поинтересовался молодой барин, останавливая коня.

 

Он стал напряженно вслушиваться в слова песни. Голубые глаза всадника сузились, всматриваясь в яркие точки костров.

 

– Да, ничего особенного, – махнул рукой Александр Осипович Барковский, обращаясь к своему университетскому приятелю Нестеренко Архипу Свиридовичу, – деревенские гуляют! – небрежно бросил он, поясняя своему другу, истинно городскому жителю, особенности национальных сельских традиций.

 

– Гуляют? – переспросил Нестеренко, в его глазах блеснули озорные огоньки. Барковский слез со своего коня и поправив немного растрепавшиеся от быстрой езды черные кудри, одарил собеседника белоснежной улыбкой.

 

– Так, Красная Горка нынче, – продолжил он с видом заправского ученного. Барковский был родом из этих мест. Небольшое поместье его отца находилось совсем недалеко. Именно туда и направлялся молодой барин со своим приятелем.

 

– Выходит, значит, Ярило в чисто поле и зазывает местных хлопцев Красну Горку справлять, песни петь, водить хороводы, в игры играть. Да девок Яр-Хмель зовет невеститься! – пустился Александр Осипович в долгие пояснения.

 

– А что, Алексашка, – лихо спешился со своего скакуна Нестеренко, в предвкушении буйного веселья, – может и нам по невесте найдется?!

 

Молодые люди переглянулись и с заливистым хохотом, не сговариваясь, побежали на манящие ярким пламенем жаркие костры.

 

– Ну, что молодежь? – громко прокричал Александр Осипович, оказавшись в кругу играющих. – Айда в горелки играть! – он лихо тряхнул головой.

 

При виде молодого барина, которого все в округе знали, девчата звонко затрещали наперебой:

 

– В горелки!

 

– В горелки!

 

– В огарыши! – подхватили юноши.

 

В мгновение ока началась любимая забава местных. Красны девицы встали парами со своими избранниками. Александр Барковский не растерялся, выхватил из стайки девчат бойкую розовощекую деваху с курносым носом и встал с ней первой парой. Один Нестеренко, явно не знакомый с этой игрой, растерялся и остался один.

 

– Раз один, так тебе и водить! – раззадоренный шумный весельем, со смехом. Прокричал Алексашка. – Горю, горю пень! – подсказал он приятелю нужные слова для начала игры.

 

– Горю, горю пень! – повторил непонятную для себя фразу городской и тут же из последней пары донеслось:

 

– Что ты горишь? – спросил тонкий мелодичный девичий голос.

 

Такой чарующий, такой манящий. Не видя лица говорившей, Архип Свиридович повторил за другом следующую нехитрую фразу:

 

– Красной девицы хочу! – в подтверждение своих слов Нестеренко задергался на месте, все пытаясь получше разглядеть играющую, но в ночной мгле сделать это было ой как не просто!

 

Все, что видел барин – это был белый платочек на девичьей головке.

 

– Какой девицы? – донесся до ушей молодого мужчины следующий вопрос.

 

– Тебя! – уже без подсказок прокричал он, чувствуя, что и впрямь ему не терпится взглянуть на обладательницу пленившего его голоса.

 

При этих словах задняя пара бросилась наутек в разные стороны, сверкая в темноте босыми розовыми пятками.

 

– Чего ждешь? Прокричал Александр оторопевшему другу, – Лови ее! – раззадоривая своего приятеля, с присвистом, выкрикнул Барковский.

 

Архипа Свиридовича долго упрашивать не пришлось. Он словно ужаленный подскочил на месте и, стремглав бросился вдогонку за молодой девой. «Красна девица» бежала очень прытко,ловко подобрав рукой подол длинного сарафана, а «горю, горю пень», заезжий барин, был явно не готов к подобной пробежке. Он, то и дело, спотыкался о кочки, мысленно ругая себя за то, что непредусмотрительно обул такую неудобную обувь.

 

В суматохе у догоняющего слетела с головы шляпа, но он даже и не подумал вернуться за ней. Его глаза пристально следили за суетящейся впереди ладной фигуркой сельской чаровницы. Он бежал, словно борзая на охоте загоняющая дичь, приближаясь все быстрее и быстрее. Мужчина уже чувствовал аромат кожи молодой девки, такой пьянящий, такой дурманящий, кружащий голову. Еще немного, и вот, его крепкая мужская рука ухватила беглянку за хрупкую талию. Девушка не удержалась на ногах и кубарем, вместе с раздухаренным барином, полетела в овраг. Оказавшись сверху красной девице, Нестеренко обомлел, глядя в большие карие глаза молодой чаровницы.

 

– Чудо, как хороша! – с упоением разглядывая беглянку прошептал заезжий и тут же впился страстным поцелуем в пухлые алые уста своей жертвы. Девка взвизгнула:

 

– Ой, барин, отпустите! – запричитала она, пытаясь вырваться из крепких объятий чужака.

 

Но на Архипа Свиридовича словно затмение нашло, он не чувствуя удары острых маленьких кулачков, жадно покрывал поцелуями шею напуганной селянки. Его руки нагло шарили по стройному девичьему телу, облапывая все пленительные окрунлости. Девица кричала, вырывалась, но ее призыв о помощи канул среди шумных веселых голосов играющих, которые позабыв про чужака, продолжили игру, уверенные в том, что пара сложилась, а значит выбыла из игры.

 

Спустя пол часа Нестеренко оставил измученную своей страстной любовью беглянку лежать на холодной траве, а сам, поправив на себе одежду, не забыв отряхнуться от травы и грязи, медленно удалился прочь, на свет ярких костров, где по-прежнему беззаботно веселились молодые люди.

 

– Да будь ты проклят.

 

Услышал чужак за своей спиной злобное шипение обиженной им девицы. Не оборачиваясь, Архип Свиридович только ухмыльнулся в подкрученные кверху тонкие усики и спешно исчез в непроглядной мгле.

 

– Как на улице дождик накрапывает,

Хоровод красных девок прибывает, – разносилась в звенящей тиши песня хороводницы, заглушая громкие рыдания безутешной девки, оплакивающей свою поруганную честь.

 

Приближаясь к месту, где проходили шумные игрища, Нестеренко остановился, услыша позади себя тихий шелест. Обернулся и застыл с раскрытым ртом. Стоит и веры глазам неймет. Перед ним предстал прекрасный златокудрый юноша, словно над землей парит, сам светится, будто солнце и светом своим все вокруг озаряет.

 

– Ты кто такой? – зашлепал губами оторопевший барин, разглядывая неизвестного.

 

– Я – Яр-Хмель, – прошелестело вкрадчивым голосом видение, – я явился, чтобы наказать тебя. За то, что ты молодую девку обидел – ответ держать будешь! – лучезарный лик вмиг помрачнел, брови гневно сошлись на переносице.

 

– Да чтоб я – Нестеренко Архип Свиридович перед крестьянами ответ держал?! – хмыкнул мужчина. – Не дождетесь! – топнул ногой осмелевший Нестеренко, начиная подозревать, что все происходящее ни что иное как нелепый розыгрыш.

 

– Ответишь, – словно гром среди ясного неба прозвучал приговор.

 

Тут же языческий бог исчез, растворился во мраке, будто и не бывало его вовсе.

 

– Почудится же такое! – мелко крестясь, Архип Свиридович отступил на пару метров назад, перецепился через кочку и, на мгновение, потеряв равновесие, чуть не свалился наземь.

Барин встряхнулся, отгоняя от себя роившиеся в голове плохие мысли. Он резко развернулся на каблуках и, хотел, уж было, выйти к праздничному костру, но так и не смог этого сделать.

 

– Что за чертовщина? – промямлил он, отвесив челюсть. – Где все?

 

Вокруг ни души.

 

– Куда все подевались? Не могли же они сквозь землю провалиться?

 

Чужак стал судорожно озираться. Как вдруг, до его ушей донесся голос Барковского:

 

– Иди за мной! – услыхал прямо за своей спиной перепуганный Нестеренко. Он резко повернул голову и словно гора с плеч свалилась.

 

– Алексашка! – радостно бросился Архип Свиридович на шею другу.

 

Но обхватить за плечи не успел. То проворно удалялся прочь, маня за собой рукой:

 

– Иди за мной! – повторил Барковский.

 

Не теряя времени даром, Нестеренко двинулся за Александром. Долго бежал за своим другом барин, а тот уводтл его подальше, то и дело петляя в ночном мраке. Не успел приезжий опомниться, как оказался в густой чаще местного леса, находящегося совсем недалеко от поля, где проходили жаркие гуляния.

 

– Куда мы идем? – завертел головой барин, разглядывая дубы-великаны, окружившие его, словно огромные исполины.

 

– Иди за мной! – настойчиво поманил приятель Алексашка.

 

Нестеренко сделал пару шагов навстречу другу и понял, что его ноги грузнут в топкой трясине.

 

– Гнилое болото, ахнул мужчина, стараясь высвободиться из топи, – зачем ты меня сюда завел? – со злостью выпалил он, обращаясь к приятелю.

 

Но того уже и след простыл. Еле выбравшись из болота, мужчина чертыхнулся:

 

– А еще друг называется, – клял он Александра на чем свет стоит.

 

Не успел он договорить слова проклятья, как вдруг, услышал громкое ржание.

 

– Мой конь! – встрепенулся Архип Свиридович, вспомнив про оставленного на дороге стреноженного скакуна.

 

Он, не раздумывая кинулся на встречу жеребцу, словно пытаясь ухватиться за спасительную соломинку. Но ржание удалялось, заводя заблудившегося еще дальше, в самую лесную чащу. Окончательно выбившись из сил, Архип Свиридович тяжело опустился под раскидистое дерево и уселся на душистой траве.

 

Только он коснулся земли, как вдруг, прямо перед ним, появился его скакун. Жеребец громко заржал, тряхнув спутанной гривой, словно потешаясь над измученным барином и, звонко топнул копытом. Тут же послышался резкий треск, и прямо возле ног Нестеренка упала большая зеленая елка, оцарапав лицо и руки мужчины. Еле успевший отскочить от нависшей угрозы, Архип Свиридович ошалело захлопал ресницами, глядя на коварного скакуна. Конь запрокинул голову, вместо ржания прозвучал заливистый человеческий хохот. От происходящего, ошарашенный барин кинулся со всех ног, подальше от когда-то любимой лошади. Бежал, спотыкался, только пятки сверкали. Сучья деревьев безжалостно хлестали его по лицу, хватали за одежду.

 

Окончательно заплутав в дремучем лесу, выбившись из сил, Нестеренко упал на землю, зарывшись носом в грязь и, расплакался, как ребенок. Ему казалось, что он вот-вот потеряет сознание. Вдруг, словно сквозь пелену, он почувствовал горячее прикосновение девичьей руки к своей голове. Кто-то, словно маленького мальчика, гладил его по светлым растрепанным волосам.

 

– Все будет хорошо!

 

Над самым ухом прозвучал зачаровывающий, ласковый девичий голос. Такой манящий и дурманящий. Барин еле открыл полные слез глаза и взглянул на ту, которая так нежно утешала его.

 

– Д этоже она, – кровь прилила к вискам и словно барабанная дробь застучала в голове, – та самая девка, из-за которой все началось!

 

Вопль ужаса вырвался из его груди. Девица потянулась тонкими пальцами к широкой шее мужчины и впилась ему в горло острыми, словно ножи, коготками. Все вокруг померкло. Сознание окончательно покинуло перепуганного барина, и он окунулся в такое желанное забвенье.

 

Наутро, когда теплое лучезарное солнышко взошло на небо, Нестеренко Архип Свиридович открыл глаза. Вокруг него собралась толпа местных селян:

 

– Сюда, Александр Осипович! – пробасил один из мужиков. – Мы нашли его! – окружающие радостно загалдели, довольные тем, что ночь поиска пропавшего Архипа Свиридовича не прошла напрасно.

 

Нестеренка подхватили под руки двое крепких рослых парней, и мигом усадили его на траве. Тут же, заблудившийся увидел перед собой встревожено лицо приятеля.

 

– Архип, дружище! – похлопал Барковский по щекам своего друга.

 

Но тот судорожно отстранился. Его глаза бессмысленно блуждали, не узнавая никого вокруг. Он свернулся калачиком, словно маленький мальчик и, тихонько подвывая и скуля, забился в нервном припадке.