Настроение пана Анджея, хозяина лавки, торгующей всякой снедью и мелочью, было отвратным. Мрачная дождливая погода и опустевшие улицы не предвещали наплыва желающих выпить чашку кофе с фирменными пирогами, или прикупить сигарет. - Холера ясна! – ругался он, - Ни одного посетителя, а уж скоро полдень. Когда же закончится этот проклятый дождь! Во внезапно открывшейся входной двери появился мальчуган лет десяти со свалявшимися клочьями мокрых волос, большими голубыми глазами и курносым носом. Одет он был в грязные лохмотья. Лицо было серым от въевшейся в кожу грязи. Сделав пару шагов в хлюпающих ботинках, мальчишка остановился в нерешительности.. - Пан! Ради бога, дайте хоть что-нибудь поесть. С тех пор, как похоронил дедушку, у меня во рту и крошки хлеба не было. - Чучело! Ты куда пришёл. Здесь тебе что – богадельня, а я ксёндз? Пошел вон! Я не обязан кормить всяких нищих проходимцев и убирать за ними. Вон сколько воды притащил за собой! И правда, около двери образовалась вполне приличная лужа. - Холера ясна! Ты куда пришёл? – заорал дребезжащим голосом, нахохлившийся попугай Жак. - Как у вас тут хорошо и вкусно пахнет, пан! Ну, пожалуйста, хоть кусочек хлеба! А я вам оставлю в залог иконку, что дедушка мне подарил перед смертью. Через пару дней я вам верну деньги! Честное слово, Дедушка запретил её продавать. Он говорил, что она чудотворная. - Зачем мне икона? - завопил Анджей. Но любопытство и жадность заставили его сменить тон, - Ну, хорошо. А где твоя иконка? Мальчишка достал из-за пазухи икону небольшого размера, завёрнутую в лохмотья старого плаща. Лавочник повертел икону в руках: - Вот что, чучело! Так и быть. Я налью тебе чашку кофе и дам кусок пирога. Это всё на два… нет три злотых. Если до конца октября ты не вернёшь мне эти деньги – икона останется у меня. Понял? - Чучело, понял? -повторил Жак. Чуть согревшись и моментально проглотив поставленную перед ним еду, мальчишка преобразился. Щеки его зарумянились, на губах появилось подобие улыбки благодарности… - Я обязательно вернусь, вы не беспокойтесь, - успел проговорить он, проворно выскакивая на улицу под проливной дождь. Глядя ему вслед, Анджей пробурчал себе под нос: - С паршивой овцы хоть шерсти клок. Он протёр икону сухой салфеткой и стал соображать – куда бы её пристроить? Затем поставил икону на самый верх старинного буфета, рядом с клеткой попугая. Жак недовольно покосился на новую молчаливую соседку и боком потопал по жердочке от неё подальше. Анджей давно уже перестал быть ревностным католиком и в божественные чудеса не верил. Жизнь укрепила его веру в земное чудо – в богатство и деньги. И это превратило когда-то доброго юношу в озлобленного скрягу. Уже более недели прошло с ухода мальчишки, но эта деревяшка, стоившая три злотых не сильно волновала лавочника. Потеря невелика. Волновала обида: «Да, прохвост мальчишка! Видать меня надул», - злился он. Но упоминание о некой – «чудотворности» иконы, заставило Анджея всё-таки подумать о земных чудесах. «Ладно, пускай постоит, - бурчал он себе под нос, глядя на иконку - Мало ли! Чем чёрт не шутит?! А вдруг что изменится, и хорошее случится в жизни… Может даже наследство какое свалится». Наследство, однако, не спешило сваливаться, но кое-что меняться начало: дождь прекратился и солнечная золотая осень выгнала всех на улицу - и жителей, и покупателей… Одним словом – жизнь вместе с бизнесом налаживалась. Посетителей теперь было предостаточно, и Жак громко встречал гостей: - Прошу до столу, панове! Какое пиво панове желают? Анджей с трудом успевал всех обслуживать. В один прекрасный день, на обочине дороги остановился чёрный «Мерседес». Двое, элегантно одетых мужчин, зашли в лавку и сели за столик. Их внимание поначалу привлёк своими доброжелательными приветствиями говорящий попугай. Сертификат в рамке, установленный вблизи с его клеткой сообщал, что это внук того самого попугая Жоржа, с которым Христофору Колумбу приходилось завоёвывать Америку. - Пан! Прошу нам четыре бутылки «Зубра» из холодильника, - попросил один из них. Они не спеша тянули пиво, поглядывая на Жака, и разговаривали о чём-то на незнакомом языке. Потом один из них обратился к лавочнику: - Пан! Вы не покажете иконку, что стоит рядом с клеткой вашего знаменитого попугая!? И чья она, эта икона? Панове! – отвечал Анджей, протягивая икону, - Иконка не моя, она какого-то оборванца, адрес которого я даже не знаю. Он мне её всучил, как задаток в три злотых за выпитый кофе с пирогами и обещал за ней прийти как только достанет деньги. Но пока вот не появлялся. Посетители внимательно рассматривали икону со всех сторон, смотрели на неё через лупу, о чём-то спорили. Из всего их разговора Анджей только и уловил - «Испания, Греция, шестнадцатый век, семнадцатый век». Затем, один из них, что был постарше, обратился к хозяину лавки: - Видите ли, уважаемый пан! Эта старинная икона весьма дорогая и стоит больших денег. Я, как специалист по истории религии, (кстати, вот моя визитка) мог бы дать за неё десять, даже пятнадцать тысяч злотых. Не буду от вас скрывать - если её провести через аукцион, цена может подняться вдвое. Поэтому, мой друг! Просьба! Как только появится ваш оборванец, приходите срочно ко мне вместе, захватив икону. Мы в городе будем ещё до конца недели. Если же ваш должник не появится вовсе – считайте, что вам повезло вдвойне – немедленно ко мне вместе с иконой. Он протянул икону лавочнику. У Анджея перехватило дыхание. Лицо, выдавая сильное волнение, покрылось красными пятнами. Словно в гипнозе, он бережно взял икону, аккуратно завернул в чистое полотенце и положил, подальше от глаз, в нижний ящик буфета. Но в голове уже крутились какие-то бешеные цифры – три злотых превращались в тысячи злотых, а те, в свою очередь, в десятки тысяч. Глаза то и дело беспокойно останавливались на специалистах, открывших ему эту бесценную цену иконы. - Спасибо за пиво, пан! Да вы не волнуйтесь! Считайте, что пару тысяч у вас уже в кармане. Как ваше имя, кстати? - Зовите меня просто – Анджей. - Так мы в любом случае надеемся вас увидеть, пан Анджей! – раскланялись посетители, выходя из лавочки. Прошло несколько дней после этого чудесного поворота с иконой, но мальчишка всё не появлялся. Анджей не спал ночами, обдумывая все варианты, чтобы получить за икону не обещанные «специалистами» пару тысяч злотых, а хотя бы тысяч десять. А уж, ежели аукцион, тогда вообще! Правда однажды он задремал. Снилось, будто несёт он икону на аукцион. Но встретившая его злополучная бабушка ударила его по шее так, что он ... проснулся. Но следующим утром, наш оборванец, такой же грязный как и раньше, вбежал в лавочку, протягивая Анджею три злотых. - Чучело! Холера ясна! – завопил радостно попугай. - Жак, заткнись! – огрызнулся лавочник. - Вот, пан, мой долг! – мальчишка протянул деньги, - Простите, что я не смог прибежать раньше… Бабушка тоже заболела, но так меня ругала, что я икону оставил вам под залог. Говорит, что она не только чудотворная, но и очень древняя. А где она, пан? Бабушкино упоминание о древности иконы, начисто уничтожило даже мельчайшие сомнения лавочника в её подлинности. - Слушай малыш, - начал убеждать оборванца лавочник, - Ну что тебе дедушка. Ему ты уже не поможешь. Вот бабушка – другое дело, хотя тоже больна. Так ты лучше продай мне эту иконку, хоть какие-то деньги получишь и потратишь на бабушку, да и на себя. И бабушка будет довольна. А старики – они такие, во всё верят. Ничего особенного в этой иконе нет. Простая деревяшка. -Что вы, пан! Меня без этой иконы и домой не пустят. Что я скажу бабушке? - Она же не животворная раз дедушка так легко помер. Купи бабушке всего что придумаешь. Пусть она кушает и поправляется. Я тебе целых пятьсот злотых за икону дам. И всем будет хорошо. И тебе, и бабушке с дедушкой, и мне. Неужели ты не понимаешь? – убеждал мальчишку лавочник. - Нет уж, пан! Если я за дедушкой недосмотрел, так хоть за бабушкой постараюсь – накуплю ей всего, хороших врачей найму. Меньше трёх тысяч я и не подумаю. Врачи сейчас ой как дорогие! А вам-то пан, что от этого хорошего, для чего деньги зря расходовать? «Ну, и что делать? - металось в голове лавочника, - Ведь дешевле не отдаст. Тот ещё фрукт. А то и заберёт икону, и тогда пиши – пропало. Надо соглашаться.» - А мне Бог воздаст за добрые дела, малыш, - парировал Анджей. - Ну, если так, пусть он вам побольше воздаст. Тогда добавьте ещё одну тысячу – итого будет четыре тысячи злотых и мы договорились. Так и быть за четыре. Хотя мне дома так достанется от бабушки. Анджей моментально просчитал, что за четыре тысячи он может получить у «спецов» все двенадцать, а то и значительно больше, если они выставят её на аукцион. В результате сделка состоялась, и оборванец, сунув подмышку пачку денег, завернутую в тряпку, понуро опустив голову, поплёлся на улицу. Анджей торжествовал. Теперь икона его собственность! Мальчишку он обманул. Теперь основное – не продешевить сделку у «спецов». Дорогой читатель! Не буду долго рассказывать, что переживал пан Анджей всю ночь, какие чувства его одолевали и сколько планов и перспектив, крутилось в голове. Следующим утром Анджей, надев твидовый костюм в котором выглядел превосходно и уложив бережно икону в кейс, выходил из лавочки. На пороге он обратился к попугаю: - Жак, пожелай Анджею удачи! Попугай нахохлился и сказал: - Чучело! Ты куда? Но кто был способен в этот день испортить жизнерадостное настроение нашему лавочнику? Никто! Тем более Жак. Осеннее утро было на удивление тёплым и красочным. Солнечно-оранжевые цвета опавшей листвы, их яркость и неповторимость, способствовали праздничному настроению лавочника, спешившему на встречу со «спецами». А разве мог кто-то из проходящих рядом с Анджеем знать, что лежит в его кейсе, сколько там надежд и планов? Никто! Лавочник торопился, но ему не терпелось поделиться хоть с кем-то своей радостью, а заодно уточнить цену иконы. Поэтому, проходя мимо костёла, он заглянул туда: - Святой отец! – обратился он к священнику, - не могли бы вы сказать ориентировочную стоимость моей древней иконы? Анджей вытащил из кейса икону и передал её святому отцу. Тот, только взглянув на неё, с укором произнёс: - Брат! Вы напрасно решили меня проверить, или подшутить надо мной. Такую икону вы можете заказать на любом католическом сайте в интернете. Ориентировочная её стоимость двадцать, максимум тридцать злотых. Лавочник приходил в себя минут десять. Работники костела принесли валидол и воду. Осознав, что его надули мошенники, Анджей бросился по указанному в визитке адресу. Но, увы… таковых там не оказалось. *** "Жизнь скупца есть комедия, в которой аплодируют последнему акту". Жозеф Саньяль-Дюбе | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
