Чёрт возьми, не надо бы тревожить себя и других, но никак не умолчать. Только прошу вас, не спрашивайте, где я подсмотрел эти достоверные истории.

Вот одна из них.

Жил себе человек. Совсем недолго он бродил по белу свету, пока среди множества прохожих не повстречал одну милую девушку. Подойдя ближе, он протянул прекрасной незнакомке руку, и они пошли вместе. С каждым шагом чувства молодых разгорались всё сильней и сильней. Они поняли, что друг без друга больше не могут. Любовь с первого взгляда не терпит иного. Влюблённые даже не задавали вопросов о взаимных чувствах, потому что в ответе не сомневались. Очень скоро пришли они во Дворец бракосочетания, ответили на какие-то ненужные вопросы, оставили подписи в казённых бумагах и через месяц расписались. Почему в Дворце? Да ЗАГС затерялся где-то во дворах, а Дворец – он всегда на виду. Храм любви так неожиданно оказался на их пути, что легкомысленные молодые люди не успели наиграться в ухаживания и заигрывания. Им пришлось всё делать попутно, то есть успеть уложить все действия и чувства в испытательный срок. А он длился всего тридцать дней. Недаром многие утверждают, что срок между подачей заявления и заключением брака следует продлить. Что за месяц можно успеть? Впрочем, эти успели почти всё. Не успели только надоесть друг другу. Но для того впереди была целая жизнь. Перед неизвестной вечностью предстоящей жизни молодой человек был так ошеломлён своими чувствами, что… отчаянно сознался во всём:

 

Я в этой жизни немного жил.

Пришло мгновенье,

Когда нет воли и скудных сил,

И нет спасенья.

 

Впервые в жизни в укор себе

Я в чем-то каюсь,

Шепчу покорно себе... тебе...

И задыхаюсь.

 

...Безумный ветер задул свечу.

Угасла в муке.

И я сорвался и вниз лечу,

Ломая руки.

 

Несусь в ущелья слепую мглу,

Как в пасть могилы,

И удержаться бы за скалу.

…Иссякли силы.

 

А в этой жизни так сладко жить

В греховных стразах!

В пучину кануть и все забыть?!

Зачем же сразу?

 

Впервые в жизни судьбу молю,

Прошу прощенья!

Шепчу безумно: люблю, люблю...

Хочу спасенья!

 

Не знал я страха, беды не знал,

Срываясь прежде

А здесь – бессилен, а здесь упал

И нет надежды!

 

Горел, беснуясь, во зло богам,

Не знал смиренья,

Но вдруг сорвался к твоим ногам

И нет спасенья.

 

Что тут можно добавить? Ничего. И так всё ясно. Однако для полной картины не хватает чувств девушки. Они не менее пылкие, взволнованные, и очень робкие. А сколько в них надежды!

 

Я наивная, я и робкая

Я и вредная, я и кроткая.

Я, как все, но совсем не такая.

Я единственная. Я – другая.

 

Я и чуткая, я и нежная,

Я и чудо твоё неизбежное,

Что всегда ощущает тебя

И во всём понимает, любя.

 

И покорно желая ответа

На любовь, я пойду на край света

Вдаль, где плачут от грёз и любви.

Только ты помани, позови.

 

Позови, я не буду перечить.

И целуй мои руки и плечи

До безумства – от звёзд до зари

И всю ночь о любви говори.

 

Да, я глупая, да – другая.

Да, любовь моя, я такая.

Ну и ладно! Понятно одно:

Мне теперь, нам с тобой – всё равно!

 

Один из дней был особенно долог. Возлюбленные, не уставая, бродили по тротуарам и дорожкам пригорода, пока одна узенькая тропинка не вывела на зелёный луг у самого берега лесного озера.

День перешёл в вечер. Тёмно-алый закат волновал пылкие сердца, возбуждал новые неизведанные чувства, которые, казалось, охватили не только душу, но и душистый луг, и неподвижную водную гладь. Молодые не могли надышаться этим ароматом и своими ощущениями, но вскоре захлебнулись ими.

Огоньки искрящихся звёзд заполонили всё небо. Их блики усыпали зеркальную гладь, слились с небом в одно пространство, которое окружило и закружило. Реальность смешалась со сказкой, в которой было только два сказочных героя. Никто не мог увидеть их. Даже птицы укрылись в своих гнёздах. Звуки смолкли. Однако если бы не плотные сумерки и головокружительный хоровод звёзд и искр, молодые никогда не посмели так забыться, как в этот раз. Незаметно для себя они предстали перед Вселенной в том виде, в котором она когда-то впервые увидела их. Искренность не вызывала страха, молодые доверяли чувствам, готовы были жертвовать собой до последней капельки и взамен получать всё-всё, что только возможно.

Эта ночь была их первой общей ночью, а потому бесконечной. Сон увлёк перед самым рассветом и был очень кратким. Золотая полоска восхода осветила озеро и луг, коснулась тел уединённой пары. Капли росы засеребрились в травах. Лёгкий бриз всколыхнул листву, оживил водную гладь, тронул рассыпавшиеся локоны, плечи, грудь. Юная женщина поёжилась и проснулась. Ресницы распахнулись, открыв ясные глаза цвета чистого неба – очаровательные, счастливые. Широкая горячая ладонь лежала на неудобном месте, возбуждала своим теплом. Стало неловко. Женщина попыталась неслышно выскользнуть из плена объятий, но шальная рука неожиданно скользнула по телу и вызвала смятение. Мужчина открыл глаза и увидел зардевшееся лицо и всё то, что смутило красавицу. Подминая тонкое тело, он дотянулся до желанных губ и жадно слился с ними. Женщина задохнулась и не нашла сил отстраниться или хоть как-то возразить.

Наступивший день привёл в Храм, где молодые очень скоро торжественно ступили на ковровую дорожку длинного жизненного пути. Другого пути из рая просто не бывает.

 

А совсем недалеко жил одинокий человек из другой истории. Чёрта он всуе не вспоминал, Бога не гневил. Этот человек был довольно порядочным и рассудительным. Он никогда не допускал опрометчивых поступков в своей судьбе. «Чувства должны быть крепкими и настоящими, а значит, выверенными», – считал человек. У него, конечно, случались неожиданные романы, но мужчина вовремя умел остыть. При этом, ощутив прохладу чувств, он жалел об этом, домысливая счастливый исход.

Вовремя воздерживаясь от необдуманных поступков, человек терпеливо ждал непоколебимых нетленных чувств. С годами непоколебимость осталась, и чувства остались. Но… Вот, что самое важное: мужчина не успел перегореть. Он ведь и не горел по-настоящему. А потому с годами не утратил возможности грезить о возлюбленной – самой милой, самой красивой, самой любимой и любящей, заботливой, покорной и страстной!..

Спрашивается, почему писатель пишет о хорошем или плохом, придумывая милые увлекательные или страшные сюжеты? Думаете, потому, что его окружает прекрасный или ужасный мир? Ах, если бы так. Писатель не журналист. Он пишет о том, чего ему недостаёт. И если художник пера создал ошеломляющее по своей прелести полотно, значит, он долго-долго мечтал об этой сказке, не найдя её в своей невзрачной жизни. Значит, он так и не встретил желанного.

Одни живут в счастье, другие о нём грезят. Удача последних в том, что, не сумев испытать реальной радости, они на какое-то время могут ясно представить её и почувствовать. И рады тому, ведь кому-то и этого не дано. Не знаю, одарил ли Всевышний таких людей яркой фантазией или обременил. Наделил, однако. Кому-то же снятся сны, а кому-то – нет.

Как слуга пера, я бы мог написать прекрасную выдуманную история о том, чем грезил и мечтал сам. Таких историй бесчисленное множество во многих романах. На другое хочу обратить внимание. Вы видели когда-нибудь лицо творца поэзии или прозы после завершения им работы? Он утомлён, он истощён, но, пробежав глазами по своему сюжету, не может удержать восторга или умиления от пережитого и прочувствованного каждой клеточкой его души. Он внемлет чувствам своего героя, которым на время посчастливилось стать. Вряд ли кто из читателей об этом догадывается. Выдохнув образ, творец оглянется вокруг на безмолвную обыденность своего очага: полутёмную комнату, неубранный стол, испещрённые листы-холсты, выронит из руки остывающее тело авторучки и откинется на спинку кресла. Дымка воображения постепенно рассеется, растают образы и чувства, ощущения. Скоро писатель обо всём забудет.

…Так вот. Человек жил своей жизнью. Он грезил и ждал, надеялся и представлял, порой, увлекался. Но не более того.

 

Чувства растаяли где-то

Там – за незримой чертой.

Теплится дрёма рассвета.

Я не останусь с тобой.

 

Чуть задержусь у порога,

Молча дойду до угла

И позабыв о тревогах,

Кинусь в мирские дела.

 

Лихо вскачу на подножку.

Прочь понесётся вагон.

Вдаль посмотрю сквозь окошко

На убегающий сон.

 

«Зайчик» по рельсам поскачет,

Долго искрясь позади.

Жаль… Всё могло быть иначе.

Сердце остыло в груди.

 

Нет ни печали, ни боли.

Ты и без слов всё поймёшь:

Я не останусь с тобою.

Я не останусь… и всё ж

 

Жаль, что у дверцы трамвая,

Всех растолкав невпопад,

Я, о делах забывая,

Вихрем не брошусь назад;

 

Вскину отчаянно руки,

Сердце сжигая в себе,

И испугавшись разлуки,

Жадно приникну к тебе.

 

Словно рассудок теряя,

Миру вокруг прокричу,

Как я люблю, дорогая!

Птицей тебя подхвачу.

 

Звонко закружится эхо,

Миру о счастье трубя.

В солнце лучистого смеха

Я зацелую тебя!

 

И обо всём забывая,

Я не сумею уйти.

Жаль… Остановка трамвая.

Сколько ещё впереди?

 

Однажды прогулка по аллеям зимнего парка накануне Нового года, всколыхнула сердце предпраздничным азартом, вдохновила на романтическое свидание. Прекрасный вечер долго оставался в памяти, но, к сожалению, не имел счастливого завершения.

 

Зима. Та давняя зима:

Домишки, словно терема,

В снега пушистые убрались.

Счастливые мы любовались

Великолепными шатрами

Деревьев. Словно кружевами

Они сплетались вдоль аллей

Хрустальной нитью из ветвей.

Лучи светильников дневных,

Снаружи освещая их,

Сияя, открывали взорам

Природы дивные узоры.

А помнишь: ночью по трамплину

На стометровую вершину

Взбежали весело, бесстрашно

И пили из хрустальной чаши

На нём шампанское вино!

…Зимой прошедшей. Так давно.

И вот опять пришла зима.

Поникли серые дома.

Метут холодные метели,

Деревья голы, поредели.

Вокруг колючие кусты,

Аллеи тихи и пусты.

Большой трамплин осиротел.

Весь город замер, опустел.

Бреду по снежной целине.

Один бреду. Печально мне.

На нашу давнюю тропинку

Кружатся, падают снежинки

И заметают жалкий след.

Белым-бело. И следа нет...

 

Годы спустя мужчина, не растеряв в безрассудстве неразборчивых связей своих пылких чувств и желаний, представлял новые образы своего счастья.

 

...Эх, годы. Да что мне годы!

Клубится туман волос.

Что рельсов тугих разводы,

Катиться бы под откос.

 

Сорваться бы в омут моря,

Без силы упасть на дно.

Мне горе с тобой – не горе,

Мне омут и рай – одно.

 

Пускай по воде колечки

Разносят: люблю... люблю...

Сгорю. Будто пламя свечки,

По капле себя спалю.

 

Чтоб вдруг, задыхаясь и тая,

Однажды сумел я сказать:

– Эх, жизнь моя, – страсть золотая,

За миг не жалею отдать.

 

За миг твоих поцелуев,

За капли безумных слёз.

За них ничего не хочу я –

Катиться бы под откос!..

 

Человек продолжал грезить, мечтать. Воображение вплеталось в сны. Но сон – это временная явь. Он тоже может быть душевным или печальным, горьким, тяжёлым или страшным. Он пронизывает душу болью, радостью или надеждой. Но сон – всего лишь сон. Он заканчивается быстрее, чем годы и жизнь.

 

Стемнело, ночь уж наступает.

Покой и мрак сдавили грудь.

И тишина вокруг такая,

Что невозможно продохнуть.

 

В висках клокочет: «где ты, где ты?» –

Неутомимый сердца ток.

Но тишь глуха. На всей планете

Я бесконечно одинок.

 

Проснись от боли, вскинь ресницы,

Смахни покров тугого сна.

Взгляни на небо: там искрится,

Сгорая, звёздочка одна.

 

Багровой искоркой пылает,

Любви моей отдав себя.

То вдруг замрёт, то заиграет,

Ища далёкую тебя.

 

То вдруг от грусти побледнеет,

Придав сомнениям мечты,

То вновь от счастья заалеет,

Что есть на свете я и ты

 

С любовью нашей.

…Вон в окошке

Смотри, горит она, горит!

Отбрось постель, подставь ладошки,

Бери пурпурную, бери!

 

Чтоб для тебя одной сияла,

Напоминала обо мне.

Под лёгкой дымкой одеяла

Мы вновь увидимся во сне.

 

Чтоб до утра не расставались,

Не выпускай её из рук,

От поцелуев задыхались,

Но не от горечи разлук.

 

Тяжёлый отзвук: «где ты, где ты?..»

Безмолвный мрак уходит прочь.

Как нелегко встречать рассветы.

Как бесконечна эта ночь!

 

Вот так в грустном одиночестве прошли его годы. Жаль. Нет, этого безликого человека мне совсем не жаль. Жаль того, что, закрывшись стеной рассудительности, он оставлял позади себя. Оглядываясь на след его мрачного пути, хотелось плакать. А кто-то действительно плакал.

 

– Прощай. Не спелось. Не тоскуй. –

Легко и кратко.

Остыл последний поцелуй

И стало зябко.

 

Ушёл во мрак. Сомкнулась даль.

Весь мир разрушен!

И боль, и горечь, и печаль

Прорвали душу.

 

А слезы туч со всех концов

С небес катились,

Стучали в тело и лицо

И в лужи бились.

 

Гремел, бесясь, небесный рок,

Метались грозы.

Из пальцев выпал стебелёк

Забытой розы.

 

Как эхо, вздох: – Не уходи!.. –

Последней фразы.

Бутон – что сердце из груди –

Сорвался наземь.

 

...Мир опустел – лишь мрак и ночь.

Знобит от стужи.

Безмолвно тень уходит прочь

По чёрным лужам.

 

В конце концов, человек осознал всё, что должен был понять в далёкой юности и молодости. Но было поздно. Очередная весна чувств наступала реже и реже, выстуживая молодое безрассудство. Огонь страсти угасал, приближая холод зимы.

 

Вот и осень остывает.

Сколько ей ещё осталось?

Годы тают, тают, тают…

Холодком дыхнула старость.

 

Не манят, как прежде, розы

И уже не привечают.

Потемневшую берёзу

Проходя, не замечают.

 

Крона реже – дни холодные

Обнажили ветви стужей.

Некрасивая, безродная –

Никому теперь ненужная.

 

Вьюги, грозы, – ах, негодницы,

Где вы нынче? Улетели.

Мимолётные поклонницы

Отыграли, отшумели.

 

Угасают дни беспечные,

Не теплят они, как прежде.

Скрылось лето быстротечное,

Не оставило надежды…

 

Холодная стужа уже не отпускала. Последняя запись в дневнике, с которым человек общался, выразила последнее желание:

 

Пешеходные и колесные

Засыпает зима порошею

Этой жизни следы несносные

И напрасные, и хорошие.

 

Все, что лживое и ненужное

Заметает метель отчаянно,

Задувают ветра натужные,

Остужая весь мир нечаянно.

 

Пробирая меня до косточки,

До последней душевной ниточки.

И не видно уже той тропочки,

Что от отчей моей калиточки,

 

Где пылала душа-зазнобушка,

Где светились мечты заветные,

Где остались весна с соловушкой

И любовь моя безответная.

 

Позавьюжена, заморожена,

Снегопадами дней привалена,

Сединою лет запорошена –

Ни следа уже, ни проталины.

 

Околела совсем душа моя.

Мне б по лужам и снегу талому,

Босиком по весенним ландышам

И по радуге к солнцу алому!

 

Может быть, и меня эти истории как-то коснулись. Порой, казалось, в них видел себя. В чём? Пусть это останется загадкой. Не желаю в том разбираться. А вам-то, вам зачем допытываться? У каждого есть своя жизнь. Какая? Любая. Выбирайте сами пока не поздно. Позвольте лишь небольшое признание, напоминание, напутствие напоследок. Мне так хочется, чтобы мир жил одной, только одной историей.

 

От первого вздоха, от первой улыбки,

От первого взгляда в смущённых глазах

Пока ещё кроткий, пока ещё зыбкий

Огромной любви начинается шаг.

Идёт он доверчиво, чисто, открыто,

Не зная, что станется с ним впереди.

Он нежен и мил, но совсем беззащитен,

Не дайте ему оступиться в пути.

Не дайте ему в темноте затеряться,

Не дайте остыть от мороза и льда,

Не дайте ему безответным остаться,

Дыханьем своим согревайте всегда.

Приблизится он, подойдёт без опаски,

И миг-поцелуй, словно звёздная высь,

Окажется вдруг бесконечно прекрасным!

Вот так во Вселенной рождается счастье.

Из этих мгновений слагается жизнь.

 

Вот и всё, о чём долго-долго молчал, не желая беспокоить себя и других. Не сдержался. Только не спрашивайте, где я подсмотрел эти истории.