От автораtc "От автора"

Об одной детской встрече с таинственной женщиной до сегодняшнего дня не знал никто из его родственников, друзей и знакомых. Чтоб не выглядеть смешным и ненормальным, он никогда и никому не говорил о том, что произошло в обычный, ясный летний день его детства, когда босые ноги смуглого мальчугана несли полуобнажённое тело подальше от родительского дома. Несли туда, где можно в унисон с красноножкой петь её протяжное: «тю-ли, тю-ли, те-лиее», где бдительная сойка узнавала его и своим дружелюбным стрекотанием не предупреждала обитателей леса о возможной опасности. Там он был своим. Своим он был везде, где не было людей, домов или машин. Вряд ли стоило об этом говорить, но плетение сюжета книги требует такого описания.

 

Персонаж истории родился и вырос в сельской местности, в большой и не очень дружной семье, шестым по счёту. Отец был неплохим плотником и каменщиком, а мать подрабатывала разнорабочей в колхозе. Каждый занимался своим делом, и никто не приучал младшего сына к каким-нибудь трудовым навыкам. Старший брат и сёстры откровенно не любили его. К тому же над ним часто подшучивали, что он ни на кого из них не похож, выродок, не их поля «ягода», и вообще, незаконнорожденный. В младенческом и раннем детском возрасте он не понимал их и не слушал их глупую болтовню.

 

Любили ли его отец с матерью? Думаю, будет правильней сказать: больше нет, чем да. Но мальчик не страдал из-за этого – ведь и он не очень-то льнул к ним. Его устраивала жизнь одинокого человека, до которого никому не было дела, кому не мешали с утра до ночи ходить по лугам и полям, самому себе рассказывать самим же придуманные сказки, петь песни или просто часами молча сидеть на толстом пне. За такое бродяжничество его дома часто закрывали на ключ, но он всегда выбирался оттуда, разбивая оконное стекло голыми руками или каким-либо предметом. Часто, с окровавленными руками, его можно было видеть крадущимся по пустынным улицам большого села, стоящим по колено в снегу возле небольшой рощи, боящегося возвращаться домой, где его ждала порка отца или матери за разбитое стекло.

 

Так было не раз, но он панически боялся находиться один в закрытом помещении и всегда рвался на свободу. Нет, не к людям, не к ним! Он не мог жить без того, что приносило ему радость и ожидание чуда – без Природы. Только она понимала и успокаивала его – юнца, затюканного родственниками и сверстниками. Кроме этого, он, как живительную влагу, дающую силу и бодрость, ждал, когда придёт время, чтобы пойти в школу. Он часто провожал своих старших родственников от дома до порога сельской школы, встречал их обратно и откровенно завидовал им белой завистью.

 

– Дурак, – говорили ему брат и сестры, сами никогда не любившие учиться. – Думаешь, это хорошо: каждый день ходить в школу и терпеть издевательства учителей, которые заставляют делать то, чего ты не хочешь делать? Не спеши: когда придёт время, ты ещё вспомнишь нас и наплачешься над уроками!

 

Совсем скоро стало ясно: родственники оказались неправы. Их младший брат прилежно учился, и никогда не плакал от того, от чего хныкали они.

 

Но не их совсем не родственные взаимоотношения воспитывали и закаляли его, не желание доказать всем, что он действительно не такой, как они. Мальчику совершенно не нужна была их компания и опека. Истинное удовлетворение ему приносило единение с родной матушкой Природой. Как можно не любить её с красочным разнообразием смены времён года, с чудесным множеством красок, с жучками, паучками, деревьями, речками, всегда по-разному пахнущей травой, снегом, дождём, оврагами, полями и цветами? Ему нравилось жить только потому, что он рос среди всего этого чуда. Разговаривать с деревом, травой или птицей было гораздо приятней и интересней, чем с людьми, которые, кроме себя и своих проблем, никого и ничего вокруг не замечают.

 

Он не страдал из-за отсутствия в своём детстве шаловливой ребятни, никому не навязывался в друзья, но уже тогда с интересом заглядывался на соседских девочек, не понимая, зачем он это делает.

 

Первая его душевная привязанность к женщине возникла случайно и неожиданно. Это произошло тогда, когда незнакомая, молодая и красивая девушка встретилась ему на безлюдной улице родного села. Мальчику не было ещё и семи лет, но он хорошо запомнил её доброе, светлое лицо, едва уловимую улыбку, длинное цветастое платье и приятный, бархатный голос. Тогда она присела перед ним на корточки и спросила, как его зовут.

 

– Неужели? – услышав, что его зовут Сергеем, удивилась незнакомка.

 

– А что, разве у меня должно быть другое имя? – собираясь уходить, недовольно спросил он.

 

– Нет, что ты. Я не об этом. Мне просто стало интересно: неужели у такого красивого мальчика, как ты, нет друзей или хороших знакомых? Почему ты один? Я уже давно наблюдаю за тобой, и всё время вижу тебя в гордом одиночестве. У тебя родители-то есть?

 

Наверное, тогда он ещё не знал, что такое одиночество и не понял её. Буркнув, что у него родители имеются, он собрался уйти восвояси, когда снова услышал её голос:

 

– Хочешь: я буду гулять с тобой каждый день?

 

Темноглазый мальчуган почему-то испугался и, не ответив, убежал по тропинке на своё любимое озеро.

 

Вскоре они снова «случайно» встретились в небольшой берёзовой роще. Тогда он, думая, что его никто не слышит, вслух рассказывал сам себе историю о том, что бы он делал, если бы можно было «оседлать» облако.

 

– И что бы ты стал там делать? – вдруг послышался её вопрос, и он снова так испугался, что не смог двинуться с места.

 

В том же самом цветастом платье она присела возле него и стала просить рассказать ей всё, что он придумал.

 

– За это, – подзадоривала она, – я расскажу тебе об одном интересном мальчике, который жил очень-очень давно и так же, как ты, в одиночестве, разговаривал с цветами, птицами и виноградником, потому что его тоже не любили родственники и местная ребятня.

 

Слова незнакомки так заинтересовали его, что он сразу же попросил рассказать эту историю. Когда она строго повторила своё условие, ему пришлось на ходу придумывать, что бы он делал, если бы попал на облако.

 

В тот летний день стояла жара, но, слава Богу, «наглядное пособие» в виде небольшого облачка присутствовало. Ему вдруг привиделось, что на облаке вместе с ним, прыгает, как на батуте, какой-то незнакомый русый мальчик. Он подлетал гораздо выше его, манил за собой, но земной юнец, хоть и сильней отталкивался от облака, оставался стоять почти что на прежнем месте. Вскоре воображаемый «ангел» подлетел в небо так высоко, что назад больше не вернулся. А он, земной и совсем не небесный, утопая в облаке почти с головой, лепил из него белые шарики и бросал их на сухие колхозные поля.

 

– Я знала, что ты добрый ребёнок и поступишь с облаком именно так, – странно отозвалась она. – А теперь послушай, что я расскажу тебе о другом мальчике…

 

С того дня они подружились и, как заговорщики или страстные любовники, стали тайно встречаться в безлюдных местах, строго следя за тем, чтобы никто их не увидел и не услышал. Он никому не рассказывал об их отношениях, да никому и не было дела, где он бывает, когда и с кем. И она так же не афишировала их дружбу.

 

Как его захватывали древние красивые истории! В них переплетались судьбы незнакомых ему людей, которые так же были одиноки, любили уединения с Природой, наслаждались свободой и тяготились связывающими путами будничной жизни. «Случайная» знакомая старалась говорить понятным для него языком, но он многого не понимал, зато пытался всё запомнить.

 

– Твоя мама верит в Бога? – как-то спросила она.

 

Он ответил, что верит, а отец, кажется, нет.

 

– А ты? Сам ты молишься?

 

Ему было непонятно, почему её интересует этот вопрос, и тогда он не ответил ей.

 

В другой раз «подруга» вновь вернулась к прежней теме. На этот раз мальчик сказал, что не верит в Бога, потому что картинка, висящая в углу комнаты их дома, неживая и на ней нарисованы незнакомые ему люди. Она открыто улыбнулась, видимо, довольная ответом.

 

Потом были рассказы о странных женщинах, которые, почему-то втайне от всех, помогали тому мальчугану познавать грамоту, обучали его разным наукам, что, в конце концов, привело уже взрослого мужчину к славе, смерти и чудесному воскрешению.

 

Серёже было искренне жаль его. Не понимая, что такое «воскрешение», он с тех пор почему-то невзлюбил всех тёть на свете. Юнец подозрительно косился на сидящую рядом красавицу, а она просто следила за его реакцией на её слова и еле заметно улыбалась.

 

– Я угостила тебя сливой, – вдруг сменила тему рассказчица, – почему ты не ешь её? И вообще: что за странная привычка у таких, как ты, прятаться от людей, чтобы поесть или сходить в кустики?

 

Был бы он постарше, то обязательно спросил бы: «У каких это таких, как я?» И обязательно отметил бы: «Вы, тётенька, гуляя со мной полдня, тоже никогда ничего не едите и не отходите в сторону по своим «надобностям»». Но тогда он не обратил на это внимание, сжимая большую сливу в своём маленьком кулачке.

 

– А что было после «воскрешения?» – сгорая от любопытства, спросил он.

 

Она не ответила, предложив встретиться на следующий день, после обеда, на том же месте.

 

Когда нужное время наступило, любопытный мальчик, несмотря на проливной дождь, набросил на себя старую дырявую клеёнку и побежал в сторону небольшого озера, почти не надеясь, что в такую погоду его будут там ждать.

 

Она стояла под высоким дубом, держа над головой наполовину мокрый платок.

 

– Иди ко мне, – призывным голосом обратилась к нему она, – и поделись своим непромокаемым богатством!

 

Не успел он моргнуть глазом, как оказался в её тесных объятиях. Она прижала его к себе так, что раскрытой клеёнки вполне хватило на двоих. По-родственному прильнув друг к другу, они молчали до тех пор, пока не прекратился дождь, и на полнеба не упала удивительно широкая радуга. Пока мальчуган широко раскрытыми глазами любовался разноцветной дугой, она тихо сказала:

 

– Вот по ней я и пришла к тебе! По ней же, скоро и уйду!

 

Не успел он открыть рот от удивления, как она выскользнула из-под клеёнки и, взяв его за руку, побежала к озеру. Недавний «гость» облака, на этот раз, не противился её воле. У самого берега он задрал выше колен брюки и вошёл в воду, стараясь подойти поближе к тому месту, где находился край радуги.

 

– Осторожно, мальчик! – крикнула она, сама оставаясь стоять на берегу. – В воде полно пиявок! Ты не боишься, что они могут присосаться к тебе?

 

– Нет, я не боюсь их, – смело соврал он и затрясся от страха.

 

– И правильно: нас не нужно бояться! – странно заявила девица и поманила его к себе…

 

Эта удивительная особа так и не назвала своего имени, не ответила на некоторые его вопросы, видимо, понимая, что он всё равно ничего не поймёт. И всё же она продолжила рассказ о мужчине, которого казнили за любовь к женщине, и немного о том, что произошло после казни.

 

– Если хочешь больше узнать о воскрешении или бессмертии, хорошо учись и, главное, помни то, что по секрету рассказываю тебе я. Если со временем ты не состаришься, как тот мальчик, мы обязательно встретимся снова и продолжим наш разговор об этом и о многом другом, купаясь в твоём пушистом облаке.

 

После этих сказочных слов она снова присела возле него и поцеловала в губы. Вернее, это был не поцелуй, а довольно длительное прикосновение её губ к его губам. Он так растерялся, что не мог не то чтобы испугаться и убежать, а даже пошевелиться. Впрочем, видимо, он этого и не хотел.

 

Тогда она погладила его по голове, поднялась и, повернувшись к нему спиной, на прощание сказала:

 

– Ты немного похож на него!

 

Мальчик растерянно смотрел, как эта странная девушка уходит. Ему вдруг захотелось бежать следом за ней, закричать, чтоб она остановилась. Хотелось предупредить, что её радуги давно уже нет!.. «Постой! Если ты уйдёшь, мне будет очень скучно! Не уходи: я хочу дружить с тобой всегда!» Но какая-то неведомая сила сдавливала ему горло, делала ноги ватными и безжизненными. В тот миг ему показалось, что её никогда и не было, что она, пришедшая из сказки, уходит туда же, потому, что всё это его выдумка. Но доверчивые детские глаза, пока ещё не залитые слезами и не затуманенные обманом, долго и ясно видели воздушную фигуру девы, медленно уходящую в небо.

 

Давно это было, очень давно. Но он, спустя много лет, помнил запах её сливовых губ с привкусом пьянящих трав. Он помнил одно-единственное прикосновение к своим губам самых вкусных и сладких губ. Уста незнакомки до сих пор снятся ему по ночам, и он до сих пор ищет их – но не находит.

 

Может быть, с тех пор у него и зародилось странное желание постоянно льнуть к губам каждой хорошенькой женщины? Будучи более или менее взрослым, он часто делал это – в надежде узнать вкус и запах той, которая ходит по радуге и рассказывает удивительные истории об истине, красоте и бессмертии. Может быть, он и бросал «не тех» девиц, понимая, что их губы совсем другие, совсем не те, которые он до сих пор помнит, ищет и не находит? Может быть, поэтому, после первых страстных поцелуев, ему больше не хотелось целовать женщин, даже если они ему очень нравились? Почти всегда из-за этого его бросали, от него бежали, а он злился и страдал, но ничего с собой поделать не мог.

 

Конечно, всё это глупо и смешно! Он на сто процентов неправ, что до сих пор надеется найти только её!

 

Ах, как жаль, что он не догадался тогда попросить у неё что-либо на память! Какую-нибудь вещь, которая напоминала бы ему о тех удивительных днях совместного времяпровождения и доказывала бы сейчас реальность тех тайно прошедших дней! Наверное, такая оплошность происходит со всеми теми, кто вдруг однажды увидел чудо. Видимо, в такие моменты любой человек думает только о том, что он видит и слышит, и у него не возникает даже мысли, чтобы как-то запечатлеть это!

 

Появись она снова, уже в это время, тогда многое можно было бы объяснить по сюжету романа, ссылаясь на её несомненный авторитет. Ведь делали же такие ссылки некоторые праведники, уверяя людей в своём личном общении с давно умершими святыми и вознесённым Иисусом?

 

Теперь, при всех его мечтаниях, волнениях и колебаниях, можно легко согласиться с мнениями гениев в вопросах изготовления женской парфюмерии. Их уникальная продукция не вызывает никакого сомнения, а французская губная помада – несомненно, лучшая в мире. Благодаря своим детским воспоминаниям, позже он уверенно доказывал, что достоинство любой женской косметики не в её качестве, цвете и запахе, а в большей степени в том, кто ее применяет, любимые ли губы украшает яркая ароматная мазь, желанные ли глаза сверху обрамлены подкрашенными бровями и скрыты веерообразными ресницами.

 

* * *

С тех пор прошло много лет. И я, по его просьбе, делаю осознанный шаг навстречу его мечте – в надежде, что она услышит нас.

 

Мне хочется верить в то, что рассказанная им история происходила на самом деле. И что она была в его детской жизни такой, какой он её запомнил. Вдруг всё это действительно было, и было не зря?

 

Я тоже хочу увидеть её, чтобы о многом спросить. Уж сегодня, да от меня, она так просто не ушла бы!

 

Если б это случилось, я сказал бы, что время для спасения её мальчика уже пришло. Что его губы до сих пор любят только её губы, что он несчастный человек, потому что она, уходя, не оставила ему никаких шансов на любовь.

 

Помоги ему, о, ушедшая на небеса!

 

Помоги же и мне правдиво написать этот роман!

 

О, диво, когда-то пришедшее по радуге! Дай нам знать, что ты есть!

 

Прикоснись к своему уже седоватому мальчику невидимым летним дождём, подуй в лицо еле слышным утренним ветром, обними его, спящего, душистой луговой травой, урони в его руку сочную сладкую сливу, впейся в него ненасытной пиявицей – и тогда мы будем уверены: всё, что изложено в романе - истинная правда!

 

Но ты вряд ли придёшь! Ни к нему, ни, тем более, ко мне!

 

Ты же говорила ему тогда, что встреча ваша будет возможной, если он не постареет. Но этого не произошло. Остаётся загадкой: что ты имела в виду, говоря ему о воскрешении и бессмертии? Кого ты видела в нём, гуляя по пустынным улицам села и его окрестностям? Зачем ты поцеловала его в губы и не увлекла за собой в безоблачное небо?

 

Но остаются без ответа мои запоздалые вопросы. Остаётся только память и вот этот странный роман.

 

Роман, написанный специально для тебя!!!

 

TC ""

ПРЕДИСЛОВИЕTC "ПРЕДИСЛОВИЕ"

Рождение романа связано с детскими воспоминаниями одного мальчика, вкратце изложенными в главе «От автора».

 

Если сравнить рассказы таинственной девушки с мнениями авторитетных теологов-авторов, то можно решиться воссоздать образ человека, который мог когда-то жить, верить в своё божественное рождение, нести веру людям и умереть, так и не узнав правду: за что же его казнили?

 

Из многих источников достоверно известно, что до рождения Иисуса и после его смерти по благодатной земле ходил не один бедный праведник. Все они несли людям прекрасные проповеди, излечивали больных и предрекали конец света.

 

В то время и в той, любимой Богом, местности природа была особо щедра к человеку. Ни у кого из людей не было недостатка в пище и одежде, поскольку даже несколько часов ненапряжённой работы вполне хватало на то, чтобы жить в полном обеспечении. За не очень сухое лето и сносно дождливую зиму труженики тех мест собирали неплохие урожаи пшеницы, ячменя, фасоли, проса и чечевицы, которых хватало и на пропитание, и на продажу заезжим купцам. В вечнозелёных долинах паслись сытые яки, овцы, козы, крупный рогатый скот и лошади. Они снабжали население мясом, жиром, молочными продуктами. Из звериных шкур шилась обувь и одежда. Среди многочисленных фруктовых деревьев свободно разгуливали дикие лоси, лисы и шакалы; в дубовых и кедровых лесах вольготно жилось львам и пантерам. Несмотря на их истребление, численность животного мира не уменьшалась. В пресноводных озёрах благодатного края водилась уйма рыб и другая живность. А на водных гладях вольготно чувствовали себя жирные водоплавающие птицы.

 

У самого ленивого и не приспособленного к труду человека было всё необходимое для того, чтобы не пребывать в нищете. В свободное от работы время жители селений от тоски переделывали по своему разумению известные библейские притчи и высказывания пророков. Они запросто проводили эксперименты по лечению друг друга одними и теми же средствами, что в те годы позволялось делать любому желающему. Некоторые романтики одинаково предсказывали будущее, о чём часто велись разговоры в местных домах молитвы и синагогах.

 

Духовенство и светская власть лояльно относились к таким увлечениям людских масс. В то же время они твёрдо держались за основы старых Заветов, ритуалов и Законов.

 

Власть имущие не понимали своей выгоды от зарождающейся волны новой веры, хотя она не очень вязалась с установившимися канонами. Тогда сильные мира того и не предполагали, что совсем скоро на смену одной придёт другая религия, которая приведёт человеческое общество в состояние боязни и унизительной покорности перед скорым концом света. Впрочем, их неведение будет очень кратким, и совсем скоро верхушка власти умело воспользуется христианской «радостью» народа.

 

А тогда, пользуясь древней традицией восточного гостеприимства, разговорчивые праведники во время своих проповедей пользовались большим авторитетом: радушные хозяева щедро кормили и поили гостей, пока те находились в их домах. Такие отношения благотворно влияли на количество бродячих «пророков», состоявших, в основном, из бедных, ленивых и неграмотных мужчин.

 

Среди многочисленных борцов за новую веру, конечно, были и истинно достойные люди, с которых и начиналось зарождение религии «сердца и души».

 

Далеко не всем им выпала честь остаться замеченными в истории человечества. Но те немногие, кто, путём подлога и обмана, используя незримую помощь влиятельных и властных людей, всё-таки сумели возвысить себя, впоследствии стали образцами для одного великого человека, названного Божьим Сыном и Сыном Человеческим.

 

Так могло быть. Это вполне могло иметь место, потому, что на этот счёт до сих пор ни у кого нет единого мнения. Если Иисуса (имя, очень распространённое в тех местах в то время) по-разному называют: сыном Давида (которым мог быть любой человек), сыном Марии (тоже очень распространённое женское имя), сыном Иосифа (такое же ходовое имя, как в России Иван), назаретянином (по названию местности, где он, возможно, родился) и при этом доподлинно ничего не известно о его детстве, юности и даже зрелом возрасте, как можно говорить о реальности его существования вообще?

 

Зато через некоторое время после его казни кто-то догадался выделить его одно-единственное имя - и с тех пор всех последующих Иисусов переименовали в Язонов, а Иосифов в Гегезиппов.

 

Но это было позже. А тогда образ Иисуса мог вполне быть слеплен из реальных представителей лучших людей того времени, которые своим умом и обаянием проникали в души экзальтированного народа и с радостью принимали смерть, не в силах доказать своё родство с Богом.

 

Скорей всего были такие праведники, которым помогали подняться к вершине популярности, завоевать доверие и любовь простого народа, чтобы потом быть низвергнутыми, казнёнными и воскресшими – во имя единой веры и свободы духа. А может быть, во имя чего-то или кого-то другого…

 

Об одном таком человеке и пойдёт речь в романе. О том, как по велению свыше главный герой по имени Элл научился разным наукам, осмыслил теорию новой религию и понёс её в люди так, что превзошёл в своей деятельности всех известных пророков, лекарей и чудотворцев.

 

Когда я говорю «решено свыше» – это не значит, что так решил никем не видимый Бог, или дух с красивым названием – Ангел. В данном случае так решило тайное сообщество женщин, которые были гораздо выше всех тогда живущих на земле людей. Именно они придумали и дали жизнь главным героям романа, которые искренне верили, что живут, ведомые небом и тайной Божественного Провидения. Только такие пророки – воодушевлённые идеей искусной женщины – могли достучаться к сердцам «заблудших», вывернуть наизнанку их душевный «мусор» и заставить жить только по указанным ими законам.

 

Время для таких экспериментов благодатно наступало.

 

Всё более пренебрежительное отношение к женщинам, которых власть имущие называли бичом человечества, копилкой пороков, мешком всевозможных хитростей, глупостей, легкомысленными болтушками, не умеющими хранить верность своему мужу, вызывало конфликт во всём обществе. Поощряемое духовенством, состоящее преимущественно из никчемных стариков-импотентов, здоровое мужское население, не имея личных претензий к слабому полу, сделало жизнь женщин безотрадной и унизительной. А это, в конце концов, повлекло за собой ответную реакцию - всё чаще и чаще стали появляться организаторы женского движения за красивые идеи и ослепительные мечты.

 

Лелея своё достоинство и несомненную силу, мужи забыли, кому обязаны жизнью на этой земле. Всё! В этой связи появилась необходимость в новой религии - красивой, с настоящей верой, благодаря которой женщина снова могла стать верной помощницей мужчины, а не рабой его плотской похоти.

 

Рождение Сына Божьего из чрева обычной девы положило начало обожествлению женщины. Через непорочную Марию, зачавшую от Ангела, создавался культ Вечной Женственности, культ Девы, рождающей от Духа!.. Или от ангела, или от кого-то совсем другого.

 

В достойном соединении судьбы Сына Божьего и девушки по имени Арита возрождалась вера в существование женского смирения и величия. В дальнейшем это обстоятельство дало возможность девственницам и вдовам стоять у истоков зарождения христианства и стать неутомимыми миссионерками новой религии.

 

Вложить в уста праведника нужные слова и снарядить его необходимыми знаниями, было мало для того, чтобы мир понял, что необходимо сделать для создания единой веры всего человечества. Когда речь заходила об этом, пророки Ветхого Завета справедливо утверждали: «Рай человечества наступит тогда, когда все уверовавшие будут понимать, что у них одно сердце, одна душа и единые потребности».

 

Но, в таком случае, они явно забыли сказать, что их рай возможен только при несомненном бессмертии человека!

 

Древние мудрецы должны были уточнить, что рай на земле до тех пор не будет возможен, пока все люди не станут не только единоверцами, но и одинаковыми по иным, жизненно-важными признаками. Но ведь известно же, что такой гармонии быть не может. Потому, что старому человеку не понятны и неприемлемы потребности молодого, здоровому – никогда не ощутить на себе боли больного, глупому – трудно признать первенство умного! По этой же схеме мужчины не могут жить без видимой и невидимой власти женщины, а женщины не могут усмирить мужчин, не дав им возможности сначала возвыситься самим. Всё это так! Ведь неразрывное единство возможно только при личном бессмертии! Так как жизнь устроена иначе, неудивительно, что рождение человека одновременно порождает и его смерть…

 

Герои романа не задумывались над подобной философией. У них были иные дела и заботы. И не важно, в каком городе или посёлке, когда именно и с кем. Главное – было организовано такое деяние, которое обожествляло человека и оставляло в забвении его тленное тело, которое мудрецы всегда считали ошибкой природы.

 

Не потому ли церковь до сих пор скрывает половую жизнь Христа, создавая образ целомудренного праведника?

 

Ведь и тогда было известно, что душа и воля человека несовместимы с его телом. Одухотворённым молодым парам запрещалось совершать плотские действия, в то время, когда их тела говорили: «Хочу!»

 

Видимо, дело было действительно так: когда первый библейский человек не захотел повиноваться Богу и согрешил, Создатель обиделся и сделал так, что с тех пор тело человека перестало повиноваться его обладателю. Мол, знай, падший человек, как перечить Богу! Теперь мучайся и страдай! Ты хотел любить тело – пожалуйста, люби, если такой глупый и смешной! Потому что оно является не чем иным, как могилой для твоей чистой души и лакомством для мерзких, ненасытных трупных червей!

 

Главный герой не любил своё тело даже тогда, когда его полюбила женщина. Он не хотел слушать о плотской близости мужчины с женщиной. Всем сердцем любя одиночество, Элл выше всего ценил свободу духа, не порабощенную телом. Но его бегство от людей не было бегством зверя или обиженного на мир человека. Его одиночество не было блажью и происходило не из личного удовольствия побыть одному. Излюбленное стремление к уединению было необходимым условием для более возвышенного образа жизни. Он шёл на это ради своей идеи: изменить мир к лучшему. И ради неосознанной цели - стать бессмертным!

 

Но великие дела не вершатся только желаниями, мечтами, даже если они подтверждаются конкретными действиями. В этом деле всегда нужны помощники, будь они специально под рукой, приобретенные по заказу или найдены совершенно случайно.

 

Как бы то ни было, но трудно поверить в то, что сын плотника, во времена, когда пророками была заселена почти половина всей земли, действительно мог учить жизни массы людей. Кто б его стал слушать? Если б он и был, то обязательно растворился среди сверстников в своём живописном селении, оставаясь, в лучшем случае, неплохим плотником или средним праведником.

 

Так оно и было бы, если б рядом с ним находились только неграмотные ученики-мужчины и любящие его красочные проповеди молодые, ничего не понимающие в науках спутницы.

 

Но могло быть всё по-другому. Всё могло быть совсем не так.

 

Арита, ведомая невидимой рукой женского сообщества, нарушила единение Элла, утвердив давно придуманную догму, что цифра «2» – есть число женщин, которое разрушает единство и гармонию жизни. Их воссоединение было придумано и продумано как раз ради великого начала, умаляющего власть Тела, утверждающего силу Духа. И хотя преобладающая роль Тела и Духа в веках часто менялась местами, главная цель была достигнута: люди поверили в существование Святого Духа не только внутри Бога, но и в сердце Человека.

 

Для этого приходилось прибегать к обману, потому что показ чудес был обязательным доказательством божественности и знаком пророческого призвания.

 

Поэтому после того, как проповеди Элла откровенно стали надоедать людям, его спутница и тайная советница Арита поставила условие: нужно или отказаться от своей миссии стать Мессией, или сделаться чудотворцем.

 

Поскольку народ верил в чудодеяния, например, Моисея и Илии, которые повелевали стихиями и исцеляли безнадежно больных, то этого же он требовал и от нового Мессии, если сын плотника им был на самом деле или претендовал на это звание. Элл пошёл на такой обман, хотя боялся этого и упрекал Ариту в том, что именно она вынудила его лгать.

 

Но что поделаешь, если люди хотели и жаждали чуда? Как быть, если они смотрели на реальный мир сквозь пелену своих предрассудков и страстей? Ему нужно было подчиниться общественному требованию – творить чудеса, хотя бы потому, что их ему уже приписывали.

 

Элл подчинился всему этому, так и не поняв, что он сделал и кем станет для всего человечества на все века.

 

* * *

В романе использованы рассказы-воспоминания таинственной девушки из прошлого, личные догадки автора, многочисленные документальные материалы и художественная литература на эту тему, мнения, утверждения и прочие наработки авторитетных людей разных времён и эпох, а также обыкновенная фантазия и, надеюсь, человеческий здравый смысл.

 

Все возможные сравнения полностью исключены.

 

TC ""ГЛАВА 1TC "ГЛАВА 1"

В одном подвальном помещении вечернего города неизвестно откуда появилась странная обстановка, состоящая из круглого дубового стола, вокруг которого спинками к столу стояли пять довольно широких крепких стульев и толстого, застилающего весь пол, цветного ковра. На столе, накрытом белоснежной льняной скатертью, вытканной изящными узорами, напротив стульев стояли пять стеклянных фужеров, наполненные ароматным сливовым (ли?) вином. В неглубоких тарелках были аккуратно разложены разнообразные фрукты. Повсюду горели ароматизированные свечи самых немыслимых размеров и форм.

 

Невдалеке от неприметного входа в подвал стояла крытая карета с двумя запряженными белыми кобылицами. Кучера там не было, а на месте, где он должен был сидеть, с белой кошкой игралась девочка лет двенадцати.

 

Вскоре сюда одновременно вошли четыре женщины. Некоторое время они, молча, рассматривали друг друга. Одеты дамы были в одинаковые длинные до пола платья. Выделялась существенная деталь: левая сторона одеяния была белого цвета, правая – чёрного. Узкие рукава не закрывали запястья изящных рук и так же имели противоположный цвет: левые – чёрный, правые – белый. Такой контраст придавал его обладательницам магический ореол и таинственный знак противоположностей - как день и ночь, свет и мрак, тепло и холод, расцвет и увядание, как вечное противостояние правды и лжи, радости и горя, улыбок и слёз. На невидимых ножках, если б немного приподнять край платья, можно было увидеть белые туфельки с небольшими каблучками красного цвета.

 

Женщины сбросили с голов белоснежные шелковые платочки. Вокруг высокой, открытой шеи каждой из них заблестели жемчужные ожерелья, которые плотным кольцом сжимались тонкой, едва видимой золотой нитью. В мочки ушей внешне одинаковых дам были вставлены миниатюрные золотые кольца. А на каждых их пальцах сверкали колечки из такого же металла, но разной толщины и формы. Светлые волосы на головах были уложены в букеты, издали похожие на розы, от которых исходил тонкий, приятный, специфический запах. Процесс дозированного выпаривания «стебелька розы» был им известен, и умело использовался в данном случае.

 

Возраст присутствующих был настолько неопределённым, что можно смело дать каждой из них от двадцати пяти до пятидесяти и старше лет. Трудно было определить: природа ли так постаралась, или секрет состоял в тщательно подобранной косметике. Но факт оставался быть фактом - все они были прекрасны, свежи и блистательны, как звёзды на безоблачном небе.

 

Осмотревшись, дамы подошли каждая к своему стулу и стали ждать, когда придёт та, которая их собрала.

 

Через миг она действительно показалась в проёме двери, и женщины с почтением опустили головы.

 

Вошедшая хозяйка своим внешним видом почти ничем не отличалась от своих подопечных, за исключением того, что её светлые волосы украшала бирюзовая диадема, обвитая золотой урией в виде кобры с поднятой головой и соединённая на затылке двумя золотыми шнурками с крохотными кисточками. Женщина с такой изумительной внешностью была поистине роковой, ибо ни один человек не мог оторвать взгляда от земного совершенства - завидуя ей, или любя. Мужчины, ради одного только желания овладеть ею, готовы были идти на любые подлости или подвиги. Но Лона сама выбирала себе героев, ибо она была единственной царицей во всём живом мире, совершенной женщиной, владеющей не только своим вечно молодым телом, но и судьбою любого человека. Никто на этой земле никогда не мог отказать ей, перечить или делать что-то не так, как желала того она.

 

Лона руководила почти всеми процессами в мире и редко когда бралась за дело сама. Для исполнения её воли существовала большая армия всесторонне обученных девушек, которые, если поступала такая команда, могли быстро построить «рай» на земле или что называется «порвать» Планету на куски.

 

Сегодняшнее её прибытие в это селение означало то, что наступает какой-то важный момент не только в их жизни, но и в жизни человечества.

 

После того, как хозяйка скрылась за непрозрачной с внешней стороны шторкой и прошла в отведённое для неё место, женщины по кругу стали усаживаться на свои стулья, но… спиной к столу.

 

Такое странное расположение издавна определялось правилом при проведении подобных встреч. Никто и никогда не возмущался по этому поводу, понимая: глаза женщин с их невозмутимо-лукавыми взглядами нужно использовать только как всепобеждающее оружие массового обольщения мужчин.

 

Лона неустанно учила, что у тех женщин, которые попусту теряют свои силы на завистливые взгляды, всегда существуют проблемы с мужчинами.

 

«Женщина, – не раз повторяла она, – должна уметь совершенно по-другому смотреть на мужчину, чем на женщину. И если у неё это получится, тогда можно начинать мечтать о своём личном счастье!»

 

Подобных условностей в их обществе было много. Так, например, никто никого не называл по именам – по той причине, что они просто не знали, как кого зовут. Исключением была сама хозяйка. Только её имя разрешалось называть, да и то лишь между собой.

 

Такой однообразный порядок в одеянии, внешности и незнании имён был заведён в глубокой древности для того, чтобы исключить зависть, оскорбления друг друга и избавить от возможных интриг и предательств.

 

В такой элитный состав входило немного достойных. А вот помощниц и кандидатов на звание «посвящённых» среди молодых девушек было предостаточно. Последние никого из старших по рангу не знали в лицо, зато у каждой из них было своё имя, часто такое, какое давалось им с рождения.

 

Идеально обученные девушки были повсюду в обществе – среди мудрецов и жрецов, вблизи государственных мужей и полководцев, рядом возле религиозных деятелей и руководителей других обществ и там, где так или иначе можно было влиять на обустройство земной цивилизации.

 

Своеобразным девизом их деятельности были четыре основных умения – молчать, знать, уметь и делать!

 

Отбирались красивые, грамотные и привлекательные девушки, которые в состоянии были освоить немыслимые для обывателя колдовские премудрости. На их обучение и дальнейшую практику не жалели никаких средств. А средств у верхушки сообщества было несметное множество.

 

Конечно же, никто из посвящённых никогда и ни в чём не нуждался. Но если кто-либо не выполнял задание или разглашал некоторые тайны, те навсегда исчезали неизвестно куда.

 

В истории сообщества бывали случаи, когда правители-мужчины нападали на их след и вели с ними жестокую борьбу, но дойти до главных виновников «торжества» не получалось ни разу. Мудрые и великие мужи паниковали, делали немыслимые попытки внедрить к ним своих агентов-женщин, но всегда терпели неудачи, наивно веря в свою скорую победу.

 

Лона сидела в кресле и долго молчала, рассматривая собравшихся дам. Такая мизансцена называлась «проверкой на молчание и терпение». Каждая из них должна с лёгкостью обладать искусством долгого молчания и уметь стойко ожидать своей участи.

 

Выделенное место, где находилась хозяйка, было уникальным по своему расположению. В то время, как сидевшие спиной к столу женщины расположились так, что им не было видно ни стола, ни друг друга, ни Лоны, она видела всех их через специальную ширму, которая пропускала свет только с её стороны.

 

Наконец хозяйка подняла свою белокурую голову и мягким голосом проговорила:

 

– То, что раньше придумали немощные мужчины-пророки по поводу скорого пришествия Спасителя, пусть вскоре исполнится. Но так, как сказала я. Время для этого «чуда» вполне подходящее, да и действующие лица уже ждут моего приказа. Поэтому я вас всех здесь и собрала.

 

Хозяйка вдруг закрыла глаза и как бы самой себе стала нашептывать:

 

– Сначала глупец Иосиф, потом местные жители в округе, а после все должны узнать, что мальчик, которому после рождения дадут имя Элл, был зачат его женой Марией не от мужчины, а от ангела. Их соседка Симона немного раньше Марии родит, опять-таки от ангела, девочку – Ариту. Если кто из людей будет высказывать недоверие по этому поводу, пусть авторитетное лицо напомнит им о подобной беременности Исиды, жены Осириса.

 

– Указанным женщинам нужно произвести на свет красивую пару детишек от идеально подобранных двух мужчин-«ангелов». Рождение Элла, несмотря на девственность его матери Марии, необходимо тщательно организовать и выполнить. После чего, по воле пророков Ветхого Завета, мальчика должны будут прилюдно признать за Сына Божьего. Эллу с самого рождения нужно внушать о его божественном происхождении: в дальнейшем так проще будет организовать его бессмертие. И простушка Симона, несмотря на внезапную неспособность её мужа к оплодотворению, пусть родит прелестную дочь, в которую тоже с рождения нужно заложить, что Элл – Божий посланник, а она – его вторая половина. От этой чистокровной «ангельской» пары – Арита плюс Элл – должна родиться «вечная» девочка, которая через некоторое время придёт на смену всесильной и совершенной Лоне.

 

Четыре женщины впитывали в себя каждое слово, сказанное хозяйкой, точно зная свою конкретную роль в этом мероприятии. Такое негласное разделение обязанностей было оговорено ещё во время специальных занятий, когда они сдавали своего рода многопрофильный экзамен для получения высокого звания – «посвящённая».

 

Первая уже обдумывала план: как связать в один «узел» ещё не рожденных малышей. Вторая возбуждённо мечтала о том, как её подручная няня будет учить будущих любовников тому, что он – соль жизни на земле, а она – сладкий мёд на его губах. Третья хладнокровно размышляла о женской науке и тайной медицине, которую надо будет преподать Арите еще с раннего возраста. А последняя уже видела, как Арита вооружает своего Элла необходимыми знаниями, чтобы он стал тем, кем, в нужное время должен будет стать.

 

Лона понимала, что сейчас происходит в головах её подопечных, и удовлетворённо улыбнулась.

 

– Каждой из вас, – провозгласила она, – будет позволено применять все возможности для достижения цели, которую я ставлю в центр всей жизни человечества. Ошибки быть не должно и это обязательное моё требование! Хотя…Сатана (ударение на второе «а»). Нам может помешать только она. Но, я думаю, что смогу сделать так, чтобы её вмешательство в наши дела обернулось нам в помощь. И ещё…

 

Тут Лона повысила голос и отрывисто сказала:

 

– Пора заканчивать многовековую беготню вдов из «долины слёз!»

 

Хозяйка слегка волновалась, и её густые веерообразные ресницы начинали вздрагивать, ритмично опускаясь и поднимаясь после каждой законченной фразы. Она всегда так делала, когда речь заходила о самом главном или неизменно вечном.

 

– Нужно утешить их и помочь найти нашу бывшую подругу Сатану. Но сделать это так, чтобы они через неё не смогли добраться до нашего мужчины-«ангела». Пусть вдовы займутся настоящим женским делом и выбросят из голов любые попытки обрести бессмертие! Это наше дело! И мы к этому подходим уже вплотную!

 

– А сейчас, мои хорошие, – вдруг переменила тему хозяйка, – по нашей доброй традиции нам нужно настроиться на ритуал божественного пития.

 

Присутствующие поняли, что время их короткого собрания подходит к концу. Все они разрумянились, оживились, мысленно смакуя волшебный напиток, изготовленный самой Лоной.

 

Рецепта изготовления этого вина никто не знал, за исключением того, что его основой была слива, запах которой легко узнаваем. Ещё знали, что для предупреждения закисания напитка его много раз переливали в чистую посуду и некоторое время подвергали специальной тепловой обработке.

 

Пили такое «чудо» только во время подобных собраний. Говорят, что в том вине имелась магическая сила, которая надолго омолаживала организм человека и не позволяла даже изношенному сердцу давать сбои или совсем перестать биться.

 

Было известно, что те, кто по разным причинам не могли прибыть на сборы, болели гораздо чаще и умирали намного раньше тех, кому доводилось испить божественный напиток, который имел символическое название: «холодный огонь».

 

Поговаривали, что когда-то давно кто-то из «посвящённых», якобы узнав о секрете, попытался самостоятельно приготовить такое вино. Видимо, что-то перепутав или чего-то недолив, выпившие его медленно умирали мучительной смертью. Их болезнь начиналась с покалывания в пальцах, полного отмирания поверхности тела, судорог в мускулах и заканчивалась параличом, помутнением сознания и, наконец, смертью. С тех пор никто уже не имел желания получить самостоятельно этот напиток.

 

– Перед тем, как мы выпьем это чудодейственное вино, я хочу напомнить вам о его сути, – как всегда перед ритуалом, проговорила Лона. – «Холодный огонь» – это один из символов нашего общества. И вам, как никому, известно, что холодный огонь существует на самом деле, и что мы иногда используем его в наших целях. Не секрет, что все поступки людей издавна заимствованы у нашей разнообразной и разносторонней природы. Древние женщины, узнав о существовании холодного огня, стали единолично и тайно пользоваться им. Тогда мужчины перестали относиться к ним только как к самкам, ибо с тех пор они уже могли быть разными и желанными, в зависимости от того, как вели себя «самцы». «Если привычный для нас горячий огонь не вызывает такого восторга и радости, как вызывает у тех, кто с ним не знаком, – думали древние женщины, – то, имея холодный, пусть ни к чему не пригодный огонь, можно тоже добиться восторга от того, кто первый раз видит его! И если мы сможем быть и горячими, и холодными, и ласковыми, и нет, то мужчины, выбирая для себя лучшее, ласковей станет относиться к нам!»

 

– Вот так, познакомившись с этим чудом природы, – продолжила Лона, – такие, как мы, впервые стали осознавать свои неограниченные возможности. Это произошло тогда, когда мужчины и женщины начали соединяться не только для продолжения рода, а ещё и для удовольствия. Когда-то женщины жили абсолютными затворницами в своих покоях, словно в таинственном святилище, и являлись единственным священным объектом влечения и поклонения. Когда жизни мужчин не заполняли другие занятия, типа охоты или войн, они только и делали, что завоёвывали более недоступные крепости – женщин. С тех пор холодный огонь стал неизменным спутником в поведении женщины - одновременно зажигающим и охлаждающим дикие страсти мужчин! Ведь часто бывает так, что только холод женщины может зажечь в сердце дикаря горячую страсть – и, наоборот, бушующий в груди женщины огонь способен затушить самые заветные их желания!

 

– И сейчас, поднимая бокалы, мы выпьем «холодный огонь» за тех, кто открыл его и научил нас быть истинными женщинами, первыми из первых, как бы мужчины ни пытались доказать своё верховенство! А ведь это они, во время наших мучительных родов, плача, появляются на белый свет и, выходя из женского лона, где им было так уютно и беззаботно, снова и снова стремятся войти в нас обратно. А почему? Потому что уют, теплота и вообще всё прекрасное в мире таится только в женском теле. Потому что только мы предоставляет мужчинам нежность и буйство своего плодотворного тела! Только на теле женщины у них есть единственный простор для того, чтобы забрать себе всё изобилие нашей силы. Только на наших «территориях» есть единственные и желанные места, где они могут доказать свои мужские пригодности. Но ничего нельзя позволять делать мужчинам без мук! Пусть же наши «повелители» постараются и отблагодарят нас за те чудесные минуты, которые называются плотскими утехами! Конечно, если они по-прежнему хотят попасть к нам вовнутрь, где изначально им было так хорошо! Ведь пока другой альтернативы у них, увы, нет!

 

– Так что же, позволим им беспрепятственно входить в нас – или пусть заслуживают такое проникновение своим непосильным трудом? – с улыбкой спросила она.

 

Но, зная, что никто не проронит ни слова, хозяйка не стала больше мучить послушниц. Она разрешила всем развернуть стулья и повернуться лицом к столу.

 

После частичного исполнения долгожданной команды женщины привстали, и стали покорно ожидать появления за столом самой хозяйки. Когда Лона, наконец, вышла из-за перегородки и присоединилась к ним, каждая заняла своё место.

 

– Так мы выпьем за сказанное самой прекрасной и могущественной из всех женщин? – спросила самая нетерпеливая из них, и все разом подняли наполненные бокалы.

 

«Холодный огонь» все пили очень маленькими глотками, наслаждаясь его специфическим запахом и терпко-сладко-горьким привкусом. Закусывать его не хотелось, но, видя, как Лона положила в рот кусочек хурмы, все последовали её примеру.

 

Ели молча, не торопясь, смакуя изысканное угощение и последние слова хозяйки.

 

Больше за этим столом не было сказано ни слова. И после того, как ушла Лона, все четыре женщины покинули уютную комнату подвала.

 

Кареты с белыми кобылицами на улице уже не было.

 

TC ""

ГЛАВА 2TC "ГЛАВА 2"

В селении никто не знал, отчего внезапно умер отец Элла. Этой ночью у него вдруг остановилось сердце. Безутешная вдова Мария не скрывала своего удивления и рыдала от горя. Она не могла поверить в случившееся, поскольку Иосиф никогда не жаловался на здоровье. Подражая плачущей матери, дети тоже рыдали у могилы отца и прощали ему все свои детские обиды и слёзы. Немногочисленные жители близлежащих селений, пришедшие на погребение, стояли немного в стороне и шепотом обсуждали происшедшее. Одни намекали, будто бы Мария сама подсыпала яд в еду мужу, другие болтали о том, что незадолго до смерти Иосиф вдруг стал больше обычного пить вино и часто уходить из дому. И, конечно же, поговаривали о тайне рождения в их семье мальчика Элла, из-за которого, мол, и произошел разлад.

 

Во время беременности целомудренной Марии, у её мужа были сомнения на этот счёт. О том, что произошло после рождения мальчика, можно лишь догадываться. Но главным в этом деле были слова старого богослова Симеона. В то время, когда Мария выполняла в городском храме очистительные обряды и посвящала Богу своего первенца, он вдруг прилюдно заявил:

 

– Благодарю Тебя, Господи, что теперь я могу умереть спокойно, ибо вижу в этом мальчике Твоего Сына и Спасителя своего народа!

 

Изумлённая женщина, под насмешливые взгляды многочисленных очевидцев, покинула храм, но слухи об этом разнеслись повсюду. Надоедливые вопросы и пошлые намёки людей заставили её признаться, что этого ребёнка она зачала не от Иосифа, а от пришедшего к ней ночью ангела. При этом она, якобы, всё ещё оставалась быть девственной. В этом лично убедился её жених, который вскоре публично признал этот странный факт и смело женился на ней.

 

Но, на самом деле, сразу после рождения мальчика Иосиф стал выпытывать у немногословной повитухи, каким способом произошло рождение, и был ли у ребёнка, рождённого от ангела, пупочек. Услышав короткий ответ, что всё произошло так, как со всеми и всегда, взбешенный глава семейства обрушил свой гнев на роженицу:

 

– Никогда бы не подумал, что Божьи дети выходят на свет таким же мерзким способом, как и все остальные. Где же Божья печать или любое другое доказательство того, что твой сын именно тот, за кого ты его выдаешь? Кто может подтвердить твои бредни о непорочном зачатии? Кто он, твой любовник по имени «небесный ангел?»

 

Мария затрепетала, не ожидая от неграмотного плотника такой прыти. Ссылаясь на плохое самочувствие, она попросила мужа на время оставить её. А вскоре к ней пришла надёжная защита, к которой приложила руку её знакомая, Елизавета – жена известного в округе человека.

 

– Каждый мужчина, – учила мудрая заступница Марию – даже самый безнадежно тупой и глупый, если задевается его достоинство, имеет способность к прозрению. Поэтому будь осторожна, дорогая, и помни об этом всегда. Слепец! – вдруг засмеялась она. – Твой муж ищет Божью печать на теле младенца – и не видит её! А ведь она есть, и её невозможно не заметить. Терпи, Мария, и не забывай всегда прикрывать грудь своему мальчику!..

 

Прошло совсем немного времени после этого разговора, как Елизавета прибыла к ним в селение вместе со своим никчемным мужем. Подобрав момент, она прилюдно, на площади, авторитетно заявила, что сама, до почтенного возраста не познавшая материнства, с помощью ангела сумела зачать и родить сына.

 

– Подобные чудеса происходили и сегодня нередко происходят с достойными женщинами, – убедительно говорила она каждому, кто находился рядом. – Возьмём, к примеру, забытую историю красавицы Исиды, которая сумела воскресить дух своего покойного мужа Осириса и зачать от него. Родившийся таким чудесным образом сын, по имени Хор, когда вырос, отомстил врагам за смерть своего отца!

 

Зеваки внимательно слушали удивительные истории, многие утвердительно кивали головами, и, кажется, верили и ей, и Марии. «Если женщине можно зачать от духа, – думали они, – то от ангела – нет ничего проще!»

 

Когда вроде бы все успокоились и насмешливые слухи, наконец, прекратились, случилась новая оказия: вдруг умерла еще не старая повитуха, принимавшая роды у Марии. Преждевременная и скоропостижная смерть свидетельницы рождения Сына Божьего вызвала новую волну слухов и страхов. Но эти волнения продолжались недолго, и закончились также быстро, как и начались.

 

И ещё: люди стали в открытую поговаривать, что ангел, зачавший Елизавету, так запугал её старого мужа, что тот ещё до рождения ребёнка вдруг потерял дар речи. Видимо, опасаясь того же всесильного ангела, Иосиф до поры до времени делал вид, что верил Марии. И только с недавних пор он сильно изменился и из заботливого, работящего мужа превратился в подозрительного, пьянствующего мужика.

 

Новоявленный отец семейства с самого рождения недолюбливал тихого и молчаливого малыша, который никогда не протягивал к нему свои ручки и не говорил: «папа». Иосифу хотелось слышать писклявый голос первенца и видеть его желания насытить молоком свой, с кулачок, животик. Но Элл с первого дня своего рождения был не таким, какими обычно бывают младенцы. Он редко когда плакал, почти не улыбался, ему нравилось находиться одному в кроватке; мальчик часто недовольно морщился и отворачивал свою маленькую головку, когда мать или отец брали его на руки. Но самым странным было то, что он с самого рождения во время сосания материнской груди, как бы стеснялся делать это и прикрывал свои глаза обеими ручками. Мария делала вид, что всего этого не замечает и чуть ли не насильно кормила его. Удивительным был и тот факт, как она меняла под ним мокрые пеленки. Сделав своё дело, младенец ничем не выдавал «неудобства», и мужественно прикрывал своим тельцем характерное для новорождённого естественное недержание.

 

Подозрительность по поводу зачатия и рождения мальчика сопровождала Иосифа всюду. На людях он делал вид, что он верит Марии, а сам скрытно собирал факты, указывающие на откровенную ложь благоверной. Так, помимо того, что было уже на слуху у всех, ему стало известно о странной записи в Доме жизни. Местный писец во время регистрации новорожденного вписал в Книгу имя Элла и то, что он – сын Марии, домохозяйки. Каких-либо сведений об Иосифе, как отце и муже его матери, не было. Оскорблённый мужчина злился, но вынужден был молчать до поры до времени.

 

А с тех пор, как Элл научился ходить и разговаривать, его появление на свет стало раздражать не только Иосифа, но и всех родственников. Одно то обстоятельство, что он не называл отца отцом, а мать матерью, вынуждало его пороть ремнём упрямого малыша. Мария, как могла, защищала ребёнка от нападок отца, любила его и часто тихо плакала, когда он спал рядом с ней. Она в очередной раз втайне от всех делала небольшую обработку на груди сына и прекрасно понимала: все придирки мужа и родственников – это ерунда. Всё интересное, необычное и, может быть, трагическое только начиналось…

 

Разное говорили люди во время похорон. А спокойный мальчик с грустными и умными глазами стоял у гроба, не уронив ни слезинки. Он медленно переводил свой взгляд с тела усопшего на родственников и собравшихся людей и не понимал: к чему все эти слёзы?

 

Дождавшись, когда последний человек отойдёт от гроба, Элл подошел к изголовью и тихо произнёс:

 

– Вставай, хватит тебе там лежать, пошли домой!

 

Все, кто услышал эти слова, застыли на месте. Мария осторожно подошла к сыну и положила руку на его голову:

 

– Отец никогда уже не встанет, сынок, и домой не придёт.

 

Элл покачал головой и уверенно сказал:

 

– Но ты говорила, что мой отец всегда будет жить и никогда не умрёт! Ты обещала, что он всегда будет со мной и со всеми нами!

 

– Что ты говоришь, мальчик мой? – заволновалась Мария, с опаскою поглядывая вокруг себя. – Разве не твой отец лежит здесь мёртвый? Разве не его мы сейчас хороним?

 

«Сын» ангела неожиданно замолчал и вдруг вырвался из материнских рук и побежал в сторону долины.

 

Он не слышал язвительных насмешек со стороны своих братьев и двоюродных сестёр, не видел удивлённых лиц взрослых – он был уже далеко, и ему было всё равно, что недавно происходило на кладбище.

 

«Ничего, – думал Элл, взбираясь на вершину огромного валуна, – уже скоро придёт время, когда сам Бог заступится за меня и укажет всем людям, что я и есть его законный Сын!»

 

Но проходили месяцы и годы, и никакие знамения не указывали на то, что рядом с людьми живёт тот, кто достоин был называться Сыном Божьим. Шло время, но, кроме детской фантазии Элла и красивого воображения Ариты, ничто не предвещало не только великих событий, но и вообще каких-либо поворотов в их однообразной жизни.

 

В свои детские годы босоногий мальчик, подпоясанный просторной и длинной набедренной повязкой, прячась от солнца в густых зарослях ароматного орешника, занимался выпасом чужих коз и овец. Он, в отличие от своих двух младших братьев, по-взрослому относился к обязанностям пастуха. Помимо выпаса и своевременного водопоя он неустанно отгонял от овец настырных попугаев, которые то и дело садились на их спины и безжалостно лакомились кусочками оторванного ими мяса. Раньше он думал, что птицы, таким образом, просто чешут свои клювы. Но когда во время расчёсывания шерсти он стал замечать кровоточащие ранки, понял, с какой целью птички «дружат» с животными.

 

Вообще процедуру ухаживания за «подопечными» Элл любил больше всего. Когда овцы, насытившись, стояли как бы в дрёме, он ловил их за конечности специальным овчарным посохом с герлыгой на конце. Прямо в поле он вычесывал их специально для этого приготовленным приспособлением, сделанным из сушеной шкуры взрослого ежа, которая была натянута на простую дощечку. За такую усердную заботу обеспеченные хозяева дополнительно приплачивали ему, а сердобольные женщины, находящиеся поблизости, не скупились на похвалу и часто угощали его сладостями и другими продуктами.

 

Теперь, потеряв кормильца и главу семьи, Мария нуждалась в дополнительной материальной помощи – и она получала её благодаря работе Элла. Кроме этого небольшого заработка, мальчик подрабатывал, выполняя обязанности помощника каменщика и плотника. С недавних пор он многому научился от чужих мастеров. Жаль, что в свою бытность Иосиф принципиально не обучал его ремеслам.

 

Часто, то ли всерьёз, то ли с насмешкой он говорил жене:

 

– Негоже Сыну Божьему натруживать свои руки.

 

Украдкой мальчик ходил к соседским мастерам и запоминал нехитрые приёмы кладки шлифованных камней. Там же он узнал секрет, как добиться плотного соединения гладко оттёсанных деревянных стропил. Вскоре Элл, под одобряющие возгласы взрослых работников, совсем неплохо для своего возраста справлялся с обязанностями подручного. Его труд оказывал весомую финансовую поддержку матери.

 

Когда не было подходящей ремесленной работы, он с удовольствием помогал виноградарям подвязывать и обрезать лозу, очищать её от камней, вскапывать и очищать от зарослей тёрна и волчца, обносить территорию деревянной оградой. Элл ходил по весенним полям следом за сеятелями пшеницы, ячменя или проса. Он любил наблюдать за таинством посадки семян, а позже, во время уборки урожая, брал у уставших жнецов серп и аккуратно, со знанием дела, срезал спелые колосья злаков и слаживал их в снопы. Вместе с работниками он пел знакомые псалмы, слушал их разговоры на религиозные и бытовые темы, ел с ними мочёное сочиво* и мечтал о том времени, когда не только люди, но и сам Бог увидит его и поговорит с ним.

 

Но самым любимым его состоянием было тогда, когда он часами мог свободно бродить по цветущей долине или сидеть на большом валуне, петь песни, вслух пересказывать ранее запомнившиеся или самим сочинённые притчи или рассказы. Часто наедине с собою Элл оттачивал интонацию своего тихого невыразительного голоса, тренировал детскую память и вырабатывал артистизм перед верным, надёжным, понимающим и самым достойным свидетелем его дарования – Природой.

 

Кроме любимой Природы, у него был ещё один неотступный друг – местная девочка из богатой семьи по имени Арита. Зеленоглазая прыткая красавица, которая, несмотря на насмешки одногодков из их селения, при любом удобном случае всегда старалась протиснуться в его общество,

 

Никто не знал, что их дружба была заранее предопределена их родителями, вернее, матерями. Втайне от няни, которая обучала девочку общеобразовательным наукам, Симона, мать Ариты, часто внушала дочке:

 

– Ты, моя сладкая девочка, есть мёд жизни, а соседский мальчик Элл – её соль. Как мёд не растворяет соль, так и ты не растворишься в его жизни. Вы всегда будете вместе и порознь, один в другом. Ваша связь никогда не оборвётся, потому что каждый из вас – есть целое, которое нельзя будет ни разорвать, ни разделить!

 

Долгое время эти слова были непонятны для детского восприятия. Но их магическая сила притягивала двух красивых детей, отстраняя от себя любого, кто посмел бы вторгнуться в их дружбу.

 

Мария тоже внушала Эллу, что Арита послана ему Богом: мол, об этом ей сказал ангел. Но дети и без её слов всегда симпатизировали друг другу, не догадываясь, что за каждым их шагом наблюдают тени невидимых людей.

 

Сейчас, сбежав от лукавого плача людей, он забрался в долину виноградников, и стал вспоминать различные притчи и поговорки, недавно рассказанные приезжими книжниками. Ему нравились пока что не совсем понятные, таинственные истории, и он тогда уже завидовал всем, кого внимательно слушали, за кем шли, кому верили. Элл старался подражать богословам в их красноречии, и переделывал на свой лад ранее услышанные, на его взгляд, скучные притчи.

 

Но ещё долгое время он будет рассказывать их самому себе, птицам и молчаливым вершинам отвесных скал…

 

ГЛАВА 3TC "ГЛАВА 3"

 

Так, в обыкновенном однообразии прошёл не один год.

 

Элл рос худощавым, маленького роста мальчиком, совсем тихим, замкнутым и не по годам смышленым.

 

Знакомая история его рождения продолжала вызывать у местной ребятни особые отношения, преимущественно в виде постоянных подколок и насмешек.

 

– Эй, ты, папенькин сынок, расскажи нам, смертным, что будет с тобой и со всеми нами через сто лет! – «серьёзно» шутили одни.

 

– Полети в небо, наш бескрылый ангелок, – до слёз оскорбляли его другие, – и подтяни ближе к нашему селению вон ту тучку, чтобы на наши поля пролился дождик.

 

Такое обращение не раз заставляло Элла прятаться в густых зарослях виноградника и плакать в объятиях величавых гор. Часто, сторонясь местной детворы, он посещал синагогу во время субботних молитв и чтений священных текстов. Там же прилежный ученик научился известным в то время способом читать книги.

 

Обучение чтению происходило так: чтец произносил славословия, ученики брали в руки тот же текст и, водя пальцами по ещё незнакомым буквам, вслед повторяли наизусть знакомый текст. От частого повторения одних и тех же слов запоминались буквы, которые складывались в слова и целые предложения.

 

Примерное усердие Элла должно было радовать верующих родственников. Но все они, кроме матери, видели в нём только странности. Например, то, что он жил в каком-то своём придуманном мире и часто, когда не было работы, где-то уединялся и домой возвращался только поздно вечером.

 

Как-то, пребывая с матерью наедине, Элл спросил:

 

– Почему Бог – мой Отец – не любит своего сына?

 

Мария испугалась:

 

– С чего ты это взял, сынок? Господь всем сердцем любит тебя и оберегает от злых людей.

 

– Да, я вижу, как Он любит меня и оберегает! Посмотри: ведь меня ненавидят и не понимают не только чужие люди, но даже родные братья и сёстры!

 

Взволнованная женщина не стала больше говорить с ним на эту тему. Она понимала, что все её слова будут неубедительными, раз он сам ещё не почувствовал «помощь свыше». Как ему объяснить, что, прежде всего, он сам не должен обижать свою семью. Некрасиво - гулять с соседской ребятнёй, и открыто сторониться родственников. Такое отчуждение лишний раз порождало слухи о его странном рождении. Поэтому Марии в очередной раз приходилось повторять легенды о ночном посещении ангела и пророчествах по этому поводу. Странно, но никто из окружения не верил, что Элл - Божий Сын. Наверное, потому, что люди каждый день видели его вполне земную мать и прожорливых братьев и сестёр.

 

Повзрослевший сын Марии смиренно относился к частым насмешкам родственников и со временем становился любимцем для местных девочек и мальчиков. Он мало-помалу стал раскрывать свой талант оратора, часто пересказывая религиозные притчи и старинные легенды. Конечно, Элл не забывал заканчивать уроки «байками» про своего Небесного Отца. Обретённые друзья хоть и посмеивались над мнимой тайной его рождением, но дружбой с ним дорожили. Они любили слушать умело переделанные им скучные, всем знакомые библейские истории. После «обработки» Элла любая догма становилась интересной и увлекательной.

 

Так, без особых изменений и знамений, проходили годы - ничем не привлекательные и не выходящие за свои пределы.

 

Не успел у голубоглазого стройного юноши с правильными чертами смуглого лица появиться пушок над верхней губой, как громко заявили о своём уважении его постоянные и благодарные слушатели. Ими, в первую очередь, были вполне повзрослевшая девочка Арита и её соседка-подружка Дария. Они смело, не стесняясь людской молвы, стали втроём проводить свободное время – как в самом селении, так и за его пределами. Длинноногая худенькая Дария дружила с Аритой с самого детства. Подруга из богатой семьи часто подкармливала Дарию, дарила ей, пусть не новые, юбки, платьица и сандалии. Таким простым способом она привлекала девушку к себе и, главное, к дружбе с Эллом. Уже тогда Арита понимала, что такая привязанность и даже верность может сыграть в их жизни важную роль.

 

Уже совсем скоро к их своеобразной троице стали присоединяться другие ребята, заинтригованные таинственностью молодого праведника и чистой красотой его спутниц.

 

– Что они в нём нашли? – ворчали на улицах его ревнивые братья, подбивая против него, в общем-то, пока ещё равнодушную к дружбе ребятню.

 

– Ничего особенного в нём нет, – хохотал один из них. – Просто девочкам захотелось узнать: правда ли, что наш братец не ходит по нужде и не употребляет, как все мы, пищу и воду?

 

– Что тут удивительного, брат, – поддержал его родственник. – Ведь если Элл – Сын Бога, то ему не положено хотеть того, чего хотят обыкновенные люди. Правда, я помню, как отец, когда был живой, не раз обзывал его «крылатым засранцем», не зря же?

 

– А ещё было бы интересно посмотреть на его голое тело, – вступил в разговор другой мальчуган, по возрасту немного старше их всех. – Говорят, у него нет пупка, а может даже и чего-то другого!

 

– Так что в этих россказнях есть правда, а что ложь? – тут же находились новые желающие посмеяться, и вокруг собравшейся ребятни разгорались жгучие споры…

 

А, между тем, годы неустанно шли и даже бежали по своей траектории, без каких-либо новшеств и неожиданностей.

 

Арита продолжала часто видеться и общаться с Эллом. Поощряемая матерью, она осторожно стала претендовать на роль его невесты. Для осуществления своих желаний ей необходимо было быть чаще с ним наедине. Но, как только юноша замечал притязания на свою свободу, он откровенно избегал её. Он нервничал, хандрил и не знал, куда себя деть.

 

Как-то, пробравшись в дом к Эллу, девушка увидела его спящим на полу. Несмотря на жаркую погоду, он был прикрыт тонкой непрозрачной материей. Осмотрев скудную обстановку, где, кроме двух глиняных кувшинов, подушек и старого, покрашенного в зелёный цвет сундука, ничего не было, она, вспомнив богатое убранство родительского дома, недовольно покачала головой. Решив обязательно помочь его семье, Арита не заметила, как опустилась перед ним на колени. Впервые, рассматривая Элла в таком положении, у неё возникло страстное желание погладить его русые волосы, беспорядочно спадающие на худые голые плечи, поцеловать острый носик и тонкие губы, крепко сжатые вместе. Ей вдруг захотелось лечь рядом с ним.

 

Недолго думая, она тихонько умостилась возле него и от страха закрыла глаза. Ей вдруг показалось, что Элл не тот, за кого себя выдаёт, что сейчас он проснётся и воспользуется её слабостью. Прикрывая краем платья свои оголённые ноги, она вдруг вспомнила, как недавно она с ребятами прогуливалась в горах. Тогда один парень указал на чудную форму одной горы. Её контуры издали напоминали женскую грудь. Никто не стал высказываться по этому поводу, только Элл как-то странно посмотрел на неё, вернее на то место, куда чаще всего засматриваются мужчины. «Это удивительно, хоть вполне естественно, – немного успокоившись, подумала она. – Странно только, что он избегает не только других девушек, но и меня. И это несмотря на наши дружеские отношения и детские поцелуи, к которым я его всё-таки приучила».

 

Вдруг на улице послышался какой-то шум, и в дом вбежала целая ватага его братьев и двоюродных сестёр. Увидев рядом с «ангелом» Ариту, они застыли на месте. Сонный Элл приподнялся с места и с недоумением посмотрел на родственников. У себя за спиной он не видел дрожащую от стыда и волнения девушку, поэтому не сразу понял, в чём дело.

 

– Что же вы не проходите в дом? – спросил он, поправляя на себе хитон. – Или я вам снова мешаю?

 

– По-моему, на этот раз мы помешали тебе, наш небесный старший брат, – заверил один из братьев.

 

– Ничего, мы не станем мешать тебе: пойдёмте отсюда, ребята! Пусть они ещё порезвятся, – хохотнула старшая сестра, выталкивая всех их на улицу.

 

И только тогда юноша повернулся в ту сторону, где на корточках сидела смущённая соседка. Удивление и страх вспыхнули в его глазах.

 

– Что ты тут делаешь? – дрожащим голосом спросил он. – Зачем ты здесь?

 

Арита как-то странно улыбнулась:

 

– А где же мне ещё быть, как не рядом с тобой? Разве мы можем жить друг без друга? Наши мамы хотят нашего союза. Они и родили нас специально друг для друга. Привыкай, мой друг, ко мне! И пусть все люди привыкают, что мы с тобой – одно целое и неделимое ядро!

 

– Скоро об этом узнает твой папа и, не дай Бог, твой всесильный дядя, и тогда нам вообще запретят даже видеться! А может быть, меня убьют, и я никогда больше не увижу тебя на этом свете, – отрешенно добавил Элл.

 

Девушка не разделила его волнение. «Значит, он действительно дорожит мною, раз боится потерять меня», – с нежностью подумала она, а вслух сказала:

 

– А что, собственно, произошло? Я просто зашла в ваш дом, чтобы предложить твоей матери некоторые вещи, которые нам не нужны, а вам в хозяйстве могут пригодиться. И потом, – смело продолжила она, – тебе ли, Сыну Божьему, бояться смерти, а тем более разлуки со мной? Разве Бог допустит, чтобы его родное дитя страдало? Разве для смерти нас соединили ангелы?

 

Элл с нежностью посмотрел на свою подругу и первый раз сам поцеловал её в щёчку.

 

После короткого поцелуя, в то время, как юноша медленно завязывал на себе хитон, появилась мама Мария. Она дружелюбно кивнула гостье и стала взбивать мятые подушки на полу. Элл смутился и пулей выскочил на улицу.

 

Забегая в густые заросли виноградника, он многое отдал бы, чтобы узнать, о чём сейчас разговаривает его мать с Аритой.

 

А говорили они о том, что очень скоро взволнует его трепетную душу, и навсегда свяжет сознание с грешным желанием, которое не только погубит его, но и навеки воскресит.

 

Знаковые события начались тогда, когда Элл с небольшой группой друзей купался в озере. В то время к ним захотели присоединиться парень с девушкой не из их круга общения.

 

– Смотри-ка, Мария, – кивнул в сторону Элла подросток по имени Исаак. – Похоже, неземному мальчику нравятся наши земные развлечения! Давай присоединимся к ним.

 

– А как же, – тут же отозвалась она. – Ему и озеро нравится, и песчаный пляж, и даже земные девочки. Интересно, они, кроме разговоров, занимаются ещё чем-нибудь?

 

И только тогда, когда несколько парней из окружения Элла облили пару невежд озерной водой, те обиделись и ушли купаться в другое место.

 

Позже, проходя вдоль берега, они остановились, чтобы подслушать разговор уединившихся ребят. Они сидели по кругу на песке, а в центре полулежал Элл. Странным было то, что все парни были по пояс раздеты, а на плечи молодого праведника, как всегда, несмотря на жаркую погоду, был наброшен короткий, лёгкий халат. Странно. Что же он прячет за одеждой?

 

– Расскажи нам о том, что находится там, на небе, – наперебой просили его. – Почему ты уединяешься в зарослях виноградника или в горах и часто смотришь на небо?

 

Элл улыбнулся своим друзьям и поучительно сказал:

 

– Не повторяйте часто слово: «небо», потому что небо и Бог – одно и то же. А на небе, в окружении ангелов, живёт мой Отец – Бог. Я сам ещё мало знаю о нём, поэтому и ухожу высоко в горы, чтобы поговорить с ним наедине. Кроме меня, Он ни с кем не разговаривает, а к людям присылает своих ангелов только тогда, когда они спят.

 

Элл говорил об этом с уверенностью и свято верил в свои чудесные выдумки. А как же иначе? Кому постоянно мерещится небо, тот часто склонен переносить туда самого себя!

 

– А о чём ты говоришь с Богом? – спросила его улыбающаяся Арита.

 

Элл немного смутился и покачал головой.

 

– Это пока секрет, но придёт время, когда вы узнаете об этом и тогда навсегда останетесь моими верными учениками.

 

Среди ребят послышался добродушный смех. Некоторые из них были старше Элла, и разговор о том, что он может стать их учителем, вызвал такую реакцию. Тогда Арита подвинулась ближе к центру круга и уверенно заявила:

 

– А можно я уже сейчас стану твоей ученицей?

 

Так, с лёгкой руки смышленой девочки, у восемнадцатилетнего юноши появились первые ученики и первая пара крадущихся за кустами людей, затаивших недетскую злобу на ещё детскую мечту будущего Спасителя.

 

В тот же вечер, провожая Дарию домой, Арита вдруг призналась:

 

– Что ни говори, а Элл не такой простой, как обычные люди. И мне он очень нравится.

 

Подруга не удивилась: уже тогда загадочный и не любимый родственниками Элл вызывал к себе жалость, интерес и влечение одновременно. Ей он нравился тоже, как и каждому из круга их общения. Дария не поняла, о каких чувствах говорила подруга. Она просто кивнула головой и как будто задумалась.

 

Арита некоторое время тоже молчала и только на прощание уверенно сказала:

 

– Он один пропадёт, точно пропадёт! Только я могу помочь ему, но пока не знаю как.

 

Дария заглянула ей в глаза:

 

– Ты что, правда веришь в то, что он говорит? Разве его родители и родные братья знают о нём меньше нас? Ведь они насмехаются над ним! Кому, как не родственникам, знать правду о его рождении? Ты думала об этом?

 

Арита вдруг обняла её и крепко прижала к себе:

 

– Тем более ему нужно помочь! К тому же, дорогая моя, только мать, родившая Элла, может открыть тайну его появления на свет! И только Мария имеет право сказать, что он не Сын Божий, а простой человек! А она этого почему-то не делает!

 

После такого откровенного разговора Дария изменила своё отношение к Эллу в лучшую сторону. А окончательно она полюбила его тогда, когда местное население пёстрой вереницей потянулось в город на очередной религиозный праздник.

 

В тот день повсюду над долиной звучало многоголосое пение мизморов (псалмов). Мизморы усердно исполняли мужчины и женщины в сопровождении лютни. Их однообразные песни, больше похожие на вопли, воспроизводились быстро вибрирующими носовыми звуками, похожими на стон. До не поющей молодой пары – Элла и Дарии – отчётливо донеслись слова одной из них:

 

Блажен муж, боящийся Яхве

 

И крепко любящий заповеди его…

 

Обилие и богатство в доме его,

 

И правда его пребывает вовек.

 

Весёлой девушке такие напевы явно не нравились и не подходили к её хорошему настроению.

 

Намеренно отстав от певцов и своих родителей, они шли по тропе цветущей долины. Дария безудержно щебетала про хорошую погоду. Потом она сменила тему и вслух стала мечтать о предстоящей вечерней трапезе. Краем уха, слушая её, Элл про себя повторял одну историю. Услышав от одного старца скучную легенду о жителях «долины слёз», он недавно её приукрасил. Теперь молодой рассказчик с нетерпением ждал, когда они приблизятся к подножью высокой горы, чтобы начать свой чудесный рассказ.

 

Когда нужное место было рядом, он вдруг остановился и преградил ей путь.

 

– А ты знаешь, как называется эта долина, по которой мы сейчас идём?

 

Девочка покачала головой, удивлённо разглядывая панораму вокруг себя.

 

– «Долина слёз» – так люди называют это место.

 

– А почему? – без особого интереса спросила она. – Сколько раз здесь хожу, но ничего такого не слышала.

 

– А ты хочешь узнать тайну древней притчи?

 

Дария, молча, кивнула.

 

Тогда Элл отбежал от неё в сторону высокой горы и забрался наверх небольшой каменной платформы.

 

– Видишь вон те могилы? По ним стекает тёмная вода! – указывая рукой на острые отвесные скалы, серьёзно спросил он.

 

Присмотревшись, девочка действительно увидела высоко в горах множество каких-то блестящих на солнце дощечек и ведущую вниз золотистую дорожку.

 

– Вроде бы вижу. Но, по-моему, вода в речке течёт не тёмная, а белая.

 

– Белая она только внизу, – уверенно заявил Элл. – А там, наверху, она чёрная.

 

– Почему? – напрягая зрение и всматриваясь вдаль, заинтересовалась Дария.

 

– А ты не побоишься услышать страшную историю, которую знаю только я?

 

Подруга Ариты заколебалась и с опаской посмотрела в сторону высоких деревянных дощечек. Она никогда не слышала душераздирающих историй, но ей вдруг захотелось познать что-то для себя неожиданное и, может быть, страшное.

 

– Ладно, рассказывай, только пообещай: если мне станет плохо, ты сразу замолчишь.

 

Он пообещал и начал рассказывать длинную «байку».

 

– Когда-то, очень давно, в этой долине одной дружной семьёй жили люди. Говорят, что все мужчины были сильными и смелыми, а женщины – красивыми и верными. Жили они в мире и согласии, каждый занимался своим делом: мужья добывали пищу и строили жилища, жёны – хранили тепло домашнего очага могущественного рода.

 

Во время рассказа вдруг подул сильный ветер, который принёс с собой мелкий моросящий дождик. Юноша увидел поблизости вполне надёжное укрытие и предложил Дарии переждать непогоду в расщелине скалы. Они оба были худощавые, поэтому спокойно протиснулись в небольшой грот, высеченный в скале древними предками.

 

– Однообразная жизнь в «долине слёз» продолжалось бы и по сей день, – усаживаясь на плоский камень и увлекая её за собой, снова заговорил он, – если бы однажды к ним не забрела странная чужестранка без имени и какого-либо рода занятий. Она назвалась дочерью лекаря, от проливного дождя была мокрая до нитки и удивила всех тем, что у неё были разного цвета брови: одна белая, другая рыжая.

 

Хозяева долины встретили незнакомку недружелюбно, но её жалкий вид заставил их отступиться от своих правил – не идти на контакт с незнакомыми людьми. Женщины обогрели и накормили её. А она, в знак благодарности, рассказала о том, что в их местности имеется одна скала, прыгнув с которой, человек сразу обретает бессмертие. В подтверждение своих слов она пальцем показала в ту сторону, где возвышалась одиноко стоящая высокая скала.

 

– Но прыгать в пропасть нужно не просто так, – загадочно говорила девушка. – Надо обязательно прочитать специальную молитву, которая известна только мне.

 

– Но зачем это нужно нашим здоровым и сильным мужьям? – насторожились жёны, предчувствуя приближение беды.

 

– Такими красивыми и здоровыми они будут не всегда: совсем скоро без специальной молитвы их тела превратятся в скрюченные, гнилые палки. Было бы глупо с вашей стороны не воспользоваться моей добротой и тайными знаниями о вечной молодости.

 

Говорят, что женщины долины не поверили ей, а их мужчины, не послушав жён, за большие деньги купили текст этой молитвы.

 

После того как чужестранка внезапно исчезла, мужья поддались соблазну и один за другим стали уходить на вершину скалы, чтобы никогда оттуда не вернуться.

 

– Неужели они поверили в эту сказку? – кулачком вытирая стекающиеся по щекам слёзы, спросила Дария. – Как они могли поверить странной незнакомке?

 

Элл замолчал. Он чувствовал, как дрожащая девушка всё теснее и теснее прижимается к нему. Он сделал движение, чтобы встать и выйти из их укрытия, но Дария остановила его:

 

– Почему же ты не рассказываешь, что было дальше?

 

– Но ведь тебе страшно, и ты боишься, правда? А я обещал сразу прекратить свой рассказ, если…

 

– Ничего мне не страшно, не выдумывай. Мне просто жалко тех людей, очень жалко.

 

Он неожиданно для себя с нежностью погладил её по голове и продолжил:

 

– Понимаешь, обычно сильные люди не думают о смерти, особенно когда не знают, что рядом может находиться бессмертие. Коварная девушка поведала им о том, что можно быть всегда молодым и здоровым, не боясь старости. Устоять против соблазна они уже не смогли.

 

– А зачем она так сделала?

 

– Потому что она не любила мужчин, за что-то мстила им, больше всего на свете любила деньги и, что самое страшное – владела древней магией и, кажется, была посвящённой. Короче, она была ведьмой.

 

– А как это - быть посвящённой? Расскажи мне об этом!

 

– Тебе нельзя знать это, иначе ты сама можешь стать такой, как та чужестранка. Лучше дослушай притчу до конца, и побежим догонять родственников.

 

Дария выглянула из расщелины и протянула руку, которая тотчас же покрылась капельками дождя. Она вернулась обратно и вновь села рядом с ним.

 

– Ты знаешь, что было дальше?

 

– Знаю, но об этом я расскажу тебе в другой раз, хорошо?

 

Он быстро встал и, взяв её за руку, вышел из укрытия.

 

На удивление девочки, дождь сразу же прекратился и даже появились яркие лучи солнца. Элл как будто не обратил на это внимание, и, как так и надо, быстро пошёл вниз по тропе.

 

– А я отсюда никуда не уйду! – вдогонку ему крикнула Дария. – Здесь эта долина, эта скала и этот странный ручей! Зачем нужно идти в другое место? Заканчивай свою историю здесь!

 

Он повернулся, призывно помахал рукой и, несмотря на то, что девочка не сошла с места, снова продолжил свой путь.

 

Видя, что он не слушает её, она догнала его и забежала наперёд:

 

– Если не расскажешь всё до конца, я скажу Арите, что ты меня поцеловал. Она тебе этого никогда не простит!

 

Сказала и присела сбоку от него.

 

Конечно, в селении все видели и знали, что Арите очень нравится сын Марии. Сам Элл, никого не любя, кроме своего Небесного Отца и своих уже недетских идей, относился к Арите как к любому человеку из его окружения. Он одинаково дружил со всеми, кто слушал его странные притчи, кто не насмехался над ним и верил его выдуманным историям.

 

Сейчас же, услышав коварные слова Дарии, он испугался: ещё чего не хватало, чтоб его друзья стали думать о нём плохо!

 

– Ты неблагодарная девочка, – с натянутой улыбкой сказал он. – Разве можно наговаривать на человека небылицы? О подобном плохом поступке у меня тоже есть притча, но рассказывать тебе её бесполезно.

 

– Если я такая плохая, значит, я медьва?

 

Элл весело рассмеялся и присел рядом с ней.

 

– Надо же, запомнила! Только не медьва, а ведьма, понятно? Но тебе ею лучше не быть, если хочешь быть моей сестрой. А сейчас, так уж и быть, слушай, маленькая ведьмушка, что было дальше, не перебивай и пообещай, что больше никогда не будешь обманывать ни меня, ни кого-либо другого.

 

Она тут же клятвенно пообещала.

 

– Поначалу, когда двое мужей ушли на скалу и не вернулись, никто не придал этому значения: их всё-таки ждали. Но когда туда ушли ещё двое и тоже не вернулись, жёны забили тревогу. А самая старшая из них выступила с пламенной речью.

 

Тут Элл ловко запрыгнул на рядом стоящий большой валун и, театрально вскинув руки, не мужским голосом прокричал:

 

– Женщины долины! Если вы не хотите, чтобы ваши мужчины продолжали безвозвратно уходить в горы, не отпускайте их! Очаруйте их своей красотой! Пусть они забудут о бессмертии на небе, а живут в удовольствии на земле! Ибо бессмертным может быть только Бог, а он не любит, когда человек хочет занять его место!

 

Её внимательно выслушали, но никто не посмел стать на пути уже околдованных, собранных в путь мужчин.

 

Только тогда, когда, в сопровождении немногочисленных оставшихся в живых мужей, на скалу пошёл их вожак, некоторые самые отважные жёны тайно пошли следом за ними.

 

Дойдя до самой вершины скалы, мужчины остановились перед пропастью и выстроились в ряд. Они обратили свои туманные взоры к небесам и стали читать заученную наизусть чужую молитву. После этого, расправив руки, как птицы крылья, они все вместе оттолкнулись от земли и камнем полетели вниз.

 

В тот же час загремел гром и по всему небу засверкали молнии.

 

Женщины обезумели от страха. Только одна из них, не боясь небесного знамения, смело заглянула в пропасть и сказала:

 

– Завтра с утра нужно готовить чёрные платки и могилы для захоронения наших мужей. Мы найдём их растерзанные тела среди камней, лежащие у подножья этой проклятой скалы. И горе той чужестранке, которая так безжалостно обрекла наш сильный род на вымирание!

 

Утром женщины долины с трудом отыскали тела погибших мужей. Перенося их в одно место, они поклялись отыскать ведьму и убить её. Она погубила всех их мужчин и даже лишила вдов последнего желания – своими руками навеки закрыть им глаза. Дело в том, что исключительно у всех погибших отсутствовали глаза в глазницах – они стали добычей и лакомством для чёрных воронов.

 

И зарыдали вдовы у наскоро выложенных из камней могилах! И плакали они не день и не два, пока Бог не сжалился над ними и дал им покой. Тогда их слёзы превратились в этот горный ручей, который по сей день омывает могилы безумцев, дерзнувших на бессмертие, доступное только Богу.

 

Дария всё это время хранила полное молчание и не сводила глаз с грозной скалы. Элл так живо и красочно рассказал легенду, что она как бы вживую увидела те события. Кружившиеся в горах орлы казались ей летающими мужскими телами, а стоявшие на вершине деревья – их безутешными вдовами.

 

– Но почему вверху вода бежит чёрная, а здесь, внизу, она белая?

 

– Потому что, – спрыгнув с камня, сразу придумал он, – слёзы вдов проливались у подножья скалы, и Бог оставил их чистоту в этом ручье. А свой гнев за то, что люди хотели сравниться с ним, обрушил тёмной водой на изуродованные тела безумцев.

 

– Разве Бог не мог простить их и наказать ту, которая действительно во всём виновата?

 

– Нет, и на то у него была своя причина. Но Бог не оставил бедных вдов в беде: он указал им новый путь, и они нашли других мужчин и приют в новом благодатном месте. А эту широкую долину с тех пор называют «долиной слёз».

 

– А дети? Почему ты ничего не сказал об их детях? Что сталось с ними?

 

Элл оступился, и чуть было не упал наземь.

 

«Вот это да! – пряча от девушки своё покрасневшее от стыда лицо, подумал он. – Надо же! Она оказалась прозорливее, чем я! О детях-то я и не придумал!»

 

Не по годам смышлёная Дария не сходила с места, ожидая вразумительного ответа. Рассказ Элла её так растрогал, что ей вдруг захотелось разыскать детей тех несчастных вдов и хоть чем-нибудь помочь им.

 

– Ты ведь знаешь, где живут их дети? – настаивала на своём она. – Давай сходим к ним и примем их в нашу общину.

 

Тогда молодой учитель ответил, что этим они обязательно займутся, как только сами станут на ноги.

 

– А что же ведьма? – удовлетворившись одним ответом, задала другой вопрос она. – Так и осталась не наказанной Богом?

 

– Это ещё будет, Дария, это ещё будет.

 

Придумав вполне правдоподобное дополнение к известной легенде, он так удивился своему умению красочно переделывать скучные притчи, что ещё больше уверовал в своё божественное происхождение. Он надеялся, что Дарья расскажет всем о его познаниях, о том, что даже дождь послушен ему. Благодаря её болтливому языку, эта история соберёт вокруг него много благодарных слушателей.

 

И действительно, вскоре у него появились новые ученики, которых он стал называть своими братьями и сёстрами.

 

Услышав, кого Элл называет «родственниками», родные братья, в присутствии матери Марии, стали прилюдно стыдить его и взывать к родственным чувствам. Тогда он простодушно сказал, указывая на Марию и идущих рядом с ним друзей:

 

– Вон та - моя матерь, а вон эти все мои братья и сёстры!

 

Услышав странные слова, к нему из толпы обратилась одна грамотная женщина:

 

– А как же известные слова учёного мужа, который сказал: «Воздай своей матери за всё, что она сделала для тебя! Снабди её хлебом в изобилии и носи её, как она тебя носила. Ты был для неё нелёгкой ношей. Когда ты родился после положенных месяцев, она ещё долго носила тебя на своей шее, и три года её грудь была у твоего рта. И она не отворачивалась с отвращением от твоих нечистот?»

 

Элл покраснел, не зная, что на это сказать, и поспешил уйти от них подальше.

 

Вслед ему люди недовольно качали головами и по-человечески жалели Марию.

 

Знал бы тогда Элл, что его мать ни в чём его не винила, тайно радовалась и даже гордилась своим Божественным Сыном! Если б он знал, то, наверное, повёл бы себя по-другому и нашёл в своей матери надёжного друга и помощника.

 

Но его жизнь должна была течь по строго установленному свыше каналу.

 

TC ""

ГЛАВА 4 TC "ГЛАВА 4 "

Вместе с Эллом в семье Марии подрастали ещё двое сыновей. Они, в отличие от старшего брата, не хотели браться ни за какую работу и лишь изредка помогали матери по хозяйству. Элл спокойно относился к несправедливому распределению труда. Он решительно перешёл на сторону своих сводных братьев и вместе с ними взялся за обустройство недавно приобретённого, более просторного, хоть и ветхого жилища. Вскоре хижина, в которой вполне помещались мастерская, кухня и спальня, была уставлена деревянными полочками с вырезанными широкими крестами, небольшими табуретками с резными крепкими ножками, деревянными кушетками в виде обычных лежаков, массивным широким столом и другой домашней утварью. По просьбе матери, Элл, взамен старого, вырезал из дерева и отшлифовал короткий тяжёлый стержень с закругленным концом, с помощью которого можно было толочь в ступе приправы. Конечно же, уютом их дома с удовольствием занималась и Арита.

 

Жизнь в семье Марии налаживалась. Дети взрослели, и каждый занимал указанное только ему место. Перебравшись на другое место жительства, младшие сыновья с самого начала не подружились со своими родственниками. С Эллом всё было по-другому. Если раньше двоюродные братья и сёстры дразнили его «ангелочком» и хихикали над ним, то теперь, за время совместной работы, они, хоть и между делом, но стали прислушиваться к его рассказам о Боге. Их всерьёз интересовали красочные притчи и вдохновенные молитвы, выливающиеся из доброй души смиренного родственника.

 

– Жаль, что мой Небесный Отец, – откровенничал с ними Элл, – сам не жил на земле, а мне позволил. Ведь чтобы знать нужды людей, нужно обязательно быть в их теле и испытывать всё, что приходится испытывать им. Но ничего, скоро я заступлюсь за весь народ перед Ним! Верю: он пересмотрит своё не очень доброе отношение к человечеству. Тогда все праведные люди будут счастливы ещё при жизни.

 

Молодой праведник, хорошо изучивший религиозные законы, не проповедовал старые заповеди, о которых давно все знали. Используя любой удобный случай - в поле, по дороге в город, в более или менее людных местах - он говорил о добрых делах, рассказывал о такой людской любви к Богу, которая должна была обернуться к ним небесной любовью, но только после раскаяний в грехах.

 

Несмотря на просьбы Ариты вернуться к привычным для людей проповедям, он наотрез отказался слушать её.

 

– Если в нашем селении послушают меня, все несчастные станут счастливыми. Ничего для этого делать не надо – только любить Небесного Отца и меня как его Сына. Нужно молиться и верить!

 

Арита смущала его своими сомнениями и предостережениями, но и только.

 

– Я не хочу, чтобы люди, как прежде, при жизни на земле жили в страхе перед Богом. Его не нужно бояться! Бога нужно любить, и Он каждому ответит любовью!

 

– Но ведь люди, как будто бы боясь Божьей кары, всё равно не перестают грешить, – тихонько сомневалась девушка.

 

Он задумался и вдруг сказал:

 

– Тогда нужно сделать так, чтоб страх перед судом Божьим был не только при жизни человека, но и после его смерти!

 

– Как это? – испугалась Арита.

 

Тогда Элл толком не знал, что говорил, но эти мысли вынашивал до тех пор, пока не придумал самое ужасное для человечества – ад. Место, куда обязательно попадут все грешники (а значит - все люди), которое лишит человека единственного приюта после тяжёлой жизни – могилы. Ибо с момента его смерти начнутся изнурительные мытарства души по неведомым просторам Божьего Суда…

 

Но всё это будет позже. Сейчас же Элл продолжал смиренную агитацию за Бога и себя, как его Сына. Он до слёз просил слушателей верить ему и его небесному происхождению.

 

– Я сменю гнев Отца на милость и привью его любовь к каждому верующему! – отчаянно говорил рождённый от «ангела». – Он больше никогда не будет карать людей за непослушание десятью страшными казнями, как делал это руками своих помощников в отношении бедных египтян! Бог не будет больше смешивать языки народов, чтоб они не могли понять друг друга! Я попрошу, и Он не станет грозить девушкам за их надменность и любовь к роскоши, как когда-то говорил: «И будет вместо благовония зловоние, и вместо пояса будет верёвка, и вместо завитых волос – плешь, и вместо широкой епанчи – узкое вретище, вместо красоты – клеймо». Такого больше никогда не будет!

 

Люди с открытым недоверием слушали его и крутили указательными пальцами у висков: мол, что взять с фантазёра и чудака - сына плотника Иосифа!

 

Ленивые родственники со своим старшим братом по-прежнему не дружили, но это не мешало им завистливо бегать по пятам за его немногочисленными учениками и насмехаться над всеми ими.

 

Как-то, когда Элл находился среди своих почитателей и вел беседу о доброте Бога, снова зашёл разговор о том, что он, несмотря на любовь матери, сам не любит её, как подобает любить сыну. Его двоюродная сестра, самая старшая из присутствующих, пышнотелая и рыжеволосая Урия тогда с упрёком сказала, обращаясь к брату:

 

– Блаженно чрево, носившее тебя, и сосцы, которые ты сосал.

 

Он только усмехнулся в ответ:

 

– Нет, сестра моя, блажен только тот, кто слушает слово Божье и следует ему.

 

Урии было обидно слышать такие слова. Она рассердилась и тотчас же ушла домой. Вслед за ней тогда никто не пошёл, а брат Неверьям вскоре продолжил религиозную тему:

 

– Но что значит слово Божье? От одного слова сыт не будешь: ты же сам знаешь, с каким трудом мы зарабатываем на пропитание. Так почему же твой Небесный Отец не придёт к нам, чтобы показать всем свои чудеса доброты, бесплатно накормив нас?

 

Вокруг них незаметно собралась большая толпа зевак. Элла не смутился и с жаром сказал:

 

– Поверьте мне, братья и сёстры! Отца моего не нужно видеть и слышать, не нужно просить его совершить чудо: он сам знает, кому что нужно, потому, что он находится в непосредственном общении в каждом из вас. И если вы станете искренне верить в Него, то тоже станете детьми Господа Бога и будете любить Его, как любящее дитя любит своего родного отца.

 

После небольшой тишины послышались недоверчивые возгласы. Ещё бы: в то время Бог для всех был не кем иным, как грозным владыкой, который, то убивает людей по своему произволу, то осуждает их на вечную муку, то спасает, когда ему это вздумается. И вдруг Бог – это наш Отец, это Бог человечества! Такое раздвоение святости интриговало и воодушевляло людей. К новой религии особенно тянулись слабые здоровьем, бедные, униженные и оскорблённые девушки, которые стали жить надеждой на скорое изменение своего тягостного положения.

 

Желая освежить свои монотонные проповеди новшествами, Элл решил всё же последовать советам Ариты. Он продолжил вести разговоры об известных пророчествах, которые аккуратно перекраивались им по-своему разумению. Ожидаемый интерес у людей вызвали его рассказы о Царстве Божьем. Об этом он сам недавно узнал из книги Даниила.

 

Девушки, услышав, что такое Царство скоро наступит, не давали ему прохода с вопросами: «А будут ли там свободные места для цариц?» «Будут ли там симпатичные мальчики и множественные ароматизированные помады и мази?» «Нужно ли будет готовить чечевицу, или там будут другие блюда, которые уже в готовом виде произрастают на деревьях?»

 

Особенно навязчивыми были две сестры - Ада и Рая, которых не смущало постоянное присутствие возле него красавицы Ариты. Им обеим Элл тоже нравился, и каждая старалась своим послушанием и усердием приблизить его к себе.

 

Ещё бы! Имея податливый мягкий характер и очаровательную наружность, проповедник обладал таким волшебным обаянием, которое магической силой притягивало к себе не только девушек, но и юношей селения. А главное: он, втайне от мужской половины, обещал всем своим немногочисленным ученицам личное бессмертие в Царстве Небесном!

 

Однажды, когда он засиделся в зарослях виноградника, к нему подкралась белокурая стройная Рая. Видя его намерение уйти, она ласково попросила:

 

– Элл, ты не мог бы мне объяснить фразу, сказанную тобой во время вчерашних занятий: «Если кто ударит тебя в правую щёку, подставь ему и левую?»

 

Он смутился и неподдельно удивился: «С чего это вдруг она решила задать этот вопрос именно сейчас и наедине?» Но вслух сказал:

 

– Я рад, что ты внимательно слушаешь меня и стараешься понять смысл услышанного. Многие из нашего окружения не хотят задумываться над смыслом бытия. Но почему тебя волнует именно этот вопрос? Тебя что, кто-то бьёт?

 

Рая скромно потупила глаза и осторожно вложила свою руку в его ладонь:

 

– Нет, меня никто не обижает. Как тебе это могло прийти в голову? Просто я подумала: а что, если ударят сразу по обеим щекам, какую часть тела нужно подставлять для принятия следующего удара?

 

Их глаза оказались точно напротив друг друга, и разминуться не было никакой возможности. Рая по-детски бесстыдно и в упор уставилась на него, а он простодушно не сводил с неё глаз и лихорадочно обдумывал ответ на каверзный вопрос.

 

Вдруг, от внезапно возникшей догадки, в его глазах появился испуг, и он первый отвёл взгляд.

 

– Смотри, – сменила тему догадливая девушка, перейдя на шепот, – голубые дрозды прилетели. Значит, сейчас будут петь, послушаем?

 

Как по заказу, с другой стороны виноградника зазвучала дивная птичья мелодия, которую любили слушать все здешние жители. Особенно завораживающим было то, что им вторили трели жаворонков и далёкие отзвуки воркования горлинок. Элл знал, что обычно такие «концерты» проходят долго, до тех пор, пока кто-то из людей или зверей не спугнёт птиц. И он специально громко спросил:

 

– Так ты хочешь услышать ответ на свой вопрос?

 

– Конечно, хочу, – недовольно ответила Рая, провожая взглядом улетающих в другое место «певцов».

 

– Ты думаешь, если, после того, как человека ударили по левой щеке, а он подставил под удар правую, значит, в этом поступке проявляются его слабость и трусость?

 

Девушка согласно кивнула.

 

– В таком понимании вопроса, Рая, и заключается ошибка многих людей. Потому что, на самом деле, смиренное поведение как раз возвышает человека и лишает силы злых духов. Такое не сопротивление злу служит его нераспространению, ибо демоны способны совершать зло только тогда, когда они создаются людьми.

 

– Но как людям научиться поступать правильно?

 

– В то время, когда захочется совершить зло или ответить на него злом, нужно понять, что этого хочешь не ты, а демон. Скажи ему: «Уйди прочь!» – и он уйдёт вместе с умирающим в тебе злом.

 

Рая внимательно его слушала и после удовлетворённо кивнула:

 

– А если бы ударили тебя, ты поступил бы так же, согласно догме?

 

Он, молча, согласно кивнул в ответ.

 

– Что ж, наверное, так и надо поступать. Это правильно и великодушно. Но, понимаешь, как-то грустно и некрасиво. Вот если бы…

 

Она замолчала, вдруг стремительно прижалась к нему и отрывисто поцеловала в правую щеку. Элл, как ужаленный, вскочил на ноги, отталкиваясь от девушки двумя руками.

 

– Зачем ты это сделала? Разве можно со мной так поступать!

 

– А что, разве тебе было неприятно? Или земной девушке запрещается ласкаться с тобой? – вдруг перешла на крик Рая. – Но, что же ты не подставляешь свою левую щеку? Ведь это несправедливо – для удара ты готов подставить обе щеки, а для поцелуя не даёшь ни одной? Мне разонравилась твоя история, парень, потому что моя лучше и приятнее…

 

– Это, смотря кому, – подкралась из-за кустарника темноволосая, с большими карими глазами Ада. Она явно слышала и видела «скандальную» сцену.

 

– Мне она тоже не нравится и будет лучше, если ты, сестрёнка, сейчас же пойдёшь домой.

 

– Кому будет лучше? – в тон ей спросила оскорблённая девица.

 

Ада гневно и с вызовом посмотрела на неё, готовая с минуты на минуту вцепиться ей в волосы.

 

Но тут вовремя вмешался Элл.

 

– Присоединяйся к нам, Ада. Мы с Раей только что обсуждали библейские притчи…

 

– Библейские или баблейские? Я видела, что и как вы «обсуждали», – с нотой ревности проговорила девушка, красуясь специально надетой для этой встречи широкополой цветастой юбкой и немыслимой для того времени кофтой с открытыми до локтей руками.

 

– Если можно, расскажи и мне какую-нибудь историю, но такую, чтобы можно было запросто целовать тебя.

 

И сёстры, как будто бы и не ссорились, не сговариваясь и не смущаясь, обе с любовью уставились на него.

 

Каково же было их удивление, когда, вместо ожидаемой протестующей реакции, они увидели следующее: Элл отошёл в сторону, медленно опустился на колени, и, сложив руки на груди, стал тихо читать молитву. Её текста они не слышали, точно так, как и не была видна следующая картина: из-за небольшой тучки показалась расплывчатая фигура строгой Ариты. Только учитель мог видеть, как она потрясла своим указательным пальцем в его сторону: «Будь внимателен, дорогой, стерегись этих срамных девушек!»

 

Юноша испуганно оглянулся, но сестёр на месте уже не было.

 

ГЛАВА 5TC "ГЛАВА 5"

Как всегда, в субботу, местные жители селения собрались в молитвенном доме для чтений письменных трудов пророков. Вполне просторное низкое помещение имело форму прямоугольной залы с портиком, украшенным в греческом стиле. Местными мастерами культовое здание было наскоро построено из хорошего прочного дерева с обилием украшений из цветов мирры, ветками с листьями и завитками. Внутри помещения были беспорядочно расставлены грубо отёсанные скамьи, имелась кафедра для публичных чтений, в углу стоял крепкий дубовый шкаф для хранения священных книг.

 

Элл пришёл раньше всех и самовольно занял место возле трибуны. По мере постепенного заполнения зала, он всё больше и больше волновался, то и дело, улавливая на себе косые взгляды недовольных старушек. Он терпеливо ждал большего наполнения зала, а также прибытия своих родных и двоюродных братьев и сестёр.

 

Согласно местному обычаю, в первые ряды усаживались чтецы священных писаний и аристократические особы. Была ещё одна категория людей, которым не то чтобы разрешалось занимать лучшие места, но, по молчаливому согласию присутствующих, считалось за радость уступить удобное место – это красивые женщины.

 

Элл равнодушно отметил, как этим правом воспользовались неотразимая Арита с неизменной подружкой Дарией, Ада с Раей и его не симпатичная сестра Урия.

 

Он выжидал своего часа до тех пор, пока из зала не спросили:

 

– Кто сегодня будет читать Закон?

 

– Сегодня говорить буду я, – громко ответил Элл, и присутствующие недовольно зашумели.

 

– А кто ты такой, чтобы с трибуны заявлять о себе? – крикнул кто-то в его сторону. – Скажи: кто ты? Чтец, старец, начальник, Пророк, Мессия или, быть может, Сын Божий? От имени кого ты будешь говорить?

 

В зале послышался ехидные смешки, перерастающие в беспорядочные насмешки.

 

– Так это же Элл - сын плотника и каменщика Иосифа! – зубоскалил один рослый мужчина. - Вместо того, чтобы рассказывать нам свои байки, лучше блесни своими ремесленными познаниями. Ответь, например: как правильно нужно изготовить кирпич, чтоб он не трескался?

 

– Пусть лучше расскажет, кто его настоящий отец и почему он не любит своих родственников, – раздался ещё один безжалостный мужской голос из середины зала.

 

Элл стоял за трибуной в полной растерянности и не знал, что делать. Он не хотел верить в то, что, оказывается, его никто не любит. Ведь многие из сидящих здесь людей уже знали его как интересного рассказчика и знатока длинных культовых текстов. Даже те из ребят, которые с ним, якобы, по-настоящему дружили, сидели, молча, и поглядывали по сторонам. Наверное, они сами не знали, как нужно вести себя в такой неловкой ситуации.

 

Говорить то, что хотелось – о новой религии было рискованно. Поэтому Элл принял решение вести всем известные проповеди, немного разбавляя их мечтами о том, как он мог бы заступиться за народ перед небесным Отцом.

 

Зал недовольно зашумел и потребовал поддержки у секретаря собрания.

 

Первое публичное выступление молодого учителя было на грани срыва, когда с места вдруг поднялась Арита:

 

– Прежде чем обижать юношу и насмехаться над ним, следовало бы его выслушать до конца!

 

Она обратилась в зал и несколько молодых людей сразу поддержали её.

 

– Элл не Пророк и не Мессия, но душой – истинный праведник! – несмело произнёс блестящую речь один из его первых «учеников».

 

Арита благодарно посмотрела в его сторону и громко сказала, обращаясь к оратору:

 

– Давай, учитель, расскажи нам о своих познаниях! Не робей – мы с тобой!

 

В зале послышались нарастающие одобрительные возгласы. Элл облегчённо вздохнул, увидев, как к нему направляется старец синагоги.

 

– Только ради моего уважения к отцу Ариты, – тихо и злобно произнёс он, нехотя передавая в его руки раскрытую на нужном месте Книгу Пророков.

 

– Вот тебе текст, назначенный для изучения на этот день - читай!

 

Юноша смиренно взял в руки Книгу и, скользнув по ней глазами, смело обратился в зал.

 

– Я пришел сюда не для того, чтобы читать священный Закон и не для того, чтобы учить тому, что вы знаете не хуже меня. – Каждый из вас хорошо помнит множества легенд из Ветхого Завета. Прежде чем выйти к трибуне, я не раз вёл беседы на эти темы с некоторыми присутствующими здесь. Но вы никогда серьёзно не слушали меня и, конечно, не знаете, кто я есть на самом деле.

 

– Тебе дали священную Книгу - вот и читай её! – громко перебил его секретарь. – Кто ты такой, знает каждый. К тому же у нас на собраниях не принято рассказывать о себе.

 

Элл смутился и его взгляд снова невольно остановился на Арите.

 

– Уважаемый секретарь, как всегда, прав, – тут же вмешалась она. – Поэтому, Элл, будь добр, не говори о себе, а лучше расскажи о Царстве Небесном. Ведь, по нашим законам, в синагоге разрешается высказывать свои собственные мысли и личные толкования прочитанного, не правда ли?

 

Вопрос остался без ответа секретаря.

 

В то время как в зале нависла напряжённая тишина, вдруг раздался чей-то громкий женский голос:

 

– Давай, парень, удиви нас своим красноречием! – Посмотрите на него, бабы: необразованный плотник, а как умно говорит. Слушаем тебя, продолжай!

 

– Пусть пророчит, – прозвучали ещё немногочисленные голоса. – Элл прилежно соблюдает наши обычаи: помимо усердия в религиозных делах, он неплохо владеет ремеслом плотника и каменщика.

 

Юноша быстро пришел в себя и, благодарно кивнув в сторону зала, осторожно начал свою главную речь:

 

– Я пришёл поведать вам благую весть о скором пришествии Царства Небесного, Царства Божьего на земле! Это Царство обязательно будет среди вас, если вы станете кроткими и смиренными по отношению к Богу и друг к другу…

 

Он вдруг замолчал, изумившись полной тишиной в зале. Осматривая присутствующих, Элл с радостью заметил сидящих на последних рядах мать и своих братьев. Пусть они были недовольные его высказываниями и убеждениями: молодой оратор первый раз наслаждался тем, что его слушают при большом скоплении народа.

 

– Но откуда сын плотника может знать о небесном Царстве? – тихо спросили с места, и этот вопрос вновь взбудоражил некоторых скандалистов.

 

– Так ему об этом рассказал ангел, после очередного ночного посещения его матери - Марии.

 

– Мало того, что некоторые богословы уверяют, что Элл – есть тот, кто спасёт наш народ и весь мир, так ещё и Мария морочит всем голову своими «ангельскими» выдумками, – съязвил кто-то, и смущенная женщина, в сопровождении своих сыновей, тут же покинула помещение.

 

– Тише! Успокойтесь все! – вмешался старец. – Или вы забыли, что в этом месте злословить и сплетничать нельзя!

 

Он встал рядом с Эллом:

 

– Если ты смеешь говорить чуть ли не от имени Бога, постарайся объяснить нам: с какой стати?

 

– А он наедине с ним разговаривает, – вдруг вскочила с места его родственница Урия. – Правда, никто этого не видел, и подтвердить, увы, не может.

 

– Зато я и моя соседка Мария не раз замечали, как Элл разговаривал сам с собой, а потом нам говорит, что общался с Небесным Отцом.

 

«Обвиняемый» спокойно отреагировал на реплику Исааку, который действительно заставал его в каком-нибудь затаённом месте и специально располагался рядом будто бы для отдыха. Вступать с ним в спор он не стал и, закрывая Книгу Пророков, сказал:

 

– Этот парень правдив наполовину. Да, я действительно разговариваю с Богом, хотя и не вижу его. Объясняется это очень просто: Бог находится не рядом возле меня, а во мне самом.

 

Сказав откровенную белиберду, Элл испугался, с опаской поглядывая на присутствующих в синагоге. Он вдруг вспомнил детство, когда шаловливые родственники, убедив друг друга, что их брат потерял рассудок, насильно связали и бросили его в холодный подвал, чтоб «остыл немного». Только ночью догадливая мать, почуяв неладное, нашла сына, смиренно лежащего на каменном полу, и освободила его от мук. Благоразумная Мария никого из младших сыновей ругать не стала, зато они вели себя так, будто бы ничего страшного не произошло. Единственное, что выводило их из себя и подбивало на новые подлые выходки – это упорное молчание Элла и непонятное для их восприятия всепрощение.

 

Сейчас, пользуясь вполне уважительным к нему отношением, он торопился высказать многое из того, что знал и хотел сообщить людям. В числе прочего, Сын торжественно объявил, что для вступления в Царство Небесное каждому, желающему туда попасть, необходимо быть справедливым, милостивым и чистым сердцем миротворцем. Он пообещал блаженство тем, кто будет гоним за правду.

 

Но после того, как им были упомянуты четыре заповеди блаженства – блаженство в бедности, в нищете духа, в страданиях и гонении за веру, он неожиданно замолчал.

 

Слава Богу, никто не отреагировал на его поспешные заявления, или, скорей всего, просто ничего не поняли и не придали странным «блаженствам» должного значения.

 

Элл отдал Книгу секретарю и перед тем, как уйти, сказал, обращаясь ко всем присутствующим:

 

– А в отношении того, что нужно делать, чтобы кирпич не трескался, отвечу так: в замес нужно добавить мелкую рубленую солому и хорошо перемешать её с глиной!

 

Председатель не стал дискутировать по поводу нравоучений сына плотника, объявил новое чтение и сам открыл священную книгу. Он не заметил, что его никто не слушает: в сердце каждого слушателя запали пламенные слова юного Пророка.

 

«Откуда у него эта уверенность в скором наступлении Царства Небесного?»

 

«Может он правда сын Божий?» – витали в помещении безмолвные вопросы прихожан.

 

А молодой учитель уже прогуливался по своим любимым горам и обдумывал своё первое публичное выступление.

 

Несмотря на насмешки некоторых «доброжелателей», он, в целом, был доволен собой. А ведь всё могло быть гораздо хуже, не вмешайся в нужный момент Арита! При воспоминании о ней Элл насторожился: «Почему она постоянно мне помогает? Она, наверное, думает, что без неё я не смогу стать учителем? Ну, ничего, я ещё докажу ей своё первенство! Сын Человеческий не нуждается в помощи земных людей: Небесный Отец мне поможет!»

 

С этими мыслями он свернул с тропы и стал на край отвесной скалы. Смело глядя в пропасть, он вдруг вспомнил свой рассказ о мужчинах из «долины слёз», и ему самому захотелось полетать. Нечаянно качнувшись вперёд, он чуть было не полетел вниз, но невидимая рука оттянула его назад. «Спаси меня, Господи!» – перекрестился испуганный Элл, и в это время откуда-то сверху прямо на него полетели многочисленные камни. Они пролетали со свистом рядом с тем местом, где он стоял. Юноша так испугался, что не мог сделать ни шага в сторону, чтобы отойти в безопасное место. Сложив руки вместе, он начал шептать молитву, и послушные камни послушно удалялись от него, недовольно царапая собой попадающие на их пути скалы. Но один осколок всё же задел его щеку и тоненькая струйка горячей крови пролилась на грудь.

 

Вдруг камнепад закончился, и Элл отчётливо услышал откуда-то сверху чьи-то тихие, удаляющиеся вниз, голоса.

 

«Нет, не может быть, чтобы в это время там были люди, – подумал он. – Скорей всего, это горный орёл во время охоты случайно задел своими крыльями большой камень, который и вызвал камнепад!»

 

Но это был не орёл и никто другой из горных птиц или зверей.

 

Если б ему сказали, что этот камнепад специально для лишения его жизни устроили родные братья, он, несомненно, поверил бы этому … и простил их.

 

Сейчас Элл шёл за этими еле слышными звуками, которые, то приближались, то быстро от него удалялись. Он не гнался за ними, он просто шёл к подножью горы, где его и увидела собирающая лекарственные травы Ада. Подобрав длинный подол платья, она подошла к нему и, увидев кровь на его лице, вскрикнула:

 

– Что с тобой, Элл? – и стала рыться в своей большой цветастой сумке.

 

Он молчал, всё ещё потрясённый происшедшим и с опаской поглядывал на вершину горы.

 

– Ты меня слышишь, Элл? Кто порезал тебе щеку?

 

Он молчал, а Ада нашла в сумке нужную траву, намочила её своей слюной и плотно приложила к кровоточащей ранке юноши.

 

Он будто бы успокоился, улыбнулся и закрыл глаза.

 

Ада от удовольствия раскраснелась и приготовилась принять заслуженную похвалу. Но, поглаживая его по давно не мытым кудрям, она вдруг услышала его «ужасные» для данной ситуации слова:

 

– Я Сын Человеческий, и мой Небесный Отец только что спас меня от смерти. Он любит меня, а я люблю его.

 

Ада отшатнулась и, заплакав, бросилась бежать прочь.

 

Но ничего этого Элл не видел, и видеть не хотел.

 

ГЛАВА 6TC "ГЛАВА 6"

В тот же день родители Ариты ругали свою несмышленую дочь за её распутное поведение в молитвенном доме. В этот же вечер, по настоянию матери и с молчаливого согласия отца, к ней была приставлена новая воспитательница по имени Омела.

 

Няня, с шаркающей походкой и с сутулыми острыми плечами, явилась в их дом в чёрном одеянии, которое усугубляло её и так отталкивающую внешность. Женщина в первый момент своего присутствия в доме так испугала Ариту, что та всю ночь не могла уснуть. Ей всё чудилось, будто бы Омела в жутко-черной длинной юбке бродит по её комнате и беззубым чёрным ртом что-то шепчет возле кровати. Потом старуха, якобы, вплотную приближается к ней и своим морщинистым, пахнущим прокисшим молоком лицом прикасается к её дрожащим от ужаса губам.

 

Арита заснула только под утро, предварительно осветив всю комнату многочисленными свечами.

 

Завтрак она пропустила, а за обедом настойчиво потребовала от родителей, чтоб они вернули назад бывшую добрую и красивую няню:

 

– Зачем мне эта старуха, если я уже изучила все необходимые науки? Чему ещё она может меня научить? Или вы хотите подарить вашей единственной дочери ненужный и совсем бесполезный подарок? Тогда сделайте это сейчас же - заплатите ей за моё оконченное приличное воспитание, и пусть немедленно уходит к себе в пещеру… или где она там живёт!

 

Родители ничего не могли понять: что могло так встревожить и напугать их взрослую дочь?

 

– Да я всю ночь не сомкнула глаз, высматривая, чтоб нанятая вами карга не зашла в мою комнату! Папа, – игнорируя протестующий взгляд матери, обратилась она к отцу. – Если хочешь, чтобы я не зналась с Эллом, так и будет! Только прошу тебя: избавь меня от этого чудовища в ужасной чёрной юбке!

 

В это время в столовой появилась Омела, и все отложили в сторону ложки.

 

Няня была одета в ярко-зелёное длинное платье, обута в синие туфельки и грациозно стояла возле стола с подносом в руках. Никаких морщин на лице у неё не было, впалые щёки молодились румянцами, а тонкие розовые губы расплывались в милой улыбке.

 

– Угощайтесь свежим виноградом, хозяева, – приятным голосом проговорила она, ставя поднос на край стола. – А я, если вам ничего больше не нужно, пойду в сад и подожду Ариту там. – После десерта, присоединяйся ко мне, дорогая, – как давней подруге подмигнула она девочке и совсем не старческой походкой вышла на улицу.

 

– Ничего себе старушка! – вырвалось у Симона, грузного и добродушного хозяина дома. – Где ты нашла такое чудо, дорогая? – спросил он жену, хитро поглядывая на Ариту.

 

Стройная и красивая Симона всегда гордилась тем, что у неё с мужем не только похожие имена, но и вкусы. Их мнения по поводу присутствия в доме няни опять полностью совпадали. Если уж и ему понравилась Омела, то дочери она тоже должна понравиться. Вчера Симона нисколько не удивилась, когда всегда бодрая и подтянутая женщина вдруг явилась перед ней сморщенной старухой. Хорошо зная о её странностях и разных хитростях, хозяйка надеялась, что новая воспитательница быстро поладит с капризной и своенравной девочкой. Но после того, как Арита сделала сегодняшнее заявление, Симона забеспокоилась: неужели новоявленная няня ничего не предприняла для того, чтобы понравиться своей подопечной? Но, к счастью, она ошиблась.

 

Арита вдруг бросила кушать и встала из-за стола:

 

– Ну, ладно, всем спасибо за обед, а я пойду к Омеле: хочу у неё кое о чём спросить.

 

Удивлённый таким резким поворотом событий, Симон отложил в сторону кисть винограда и вытер платком губы.

 

– Как прикажешь тебя понимать? – спросил он, но дочери за столом уже не было.

 

Выбежав в сад, Арита увидела няню, сидевшую в беседке. Девушка некоторое время, молча, стояла рядом, обдумывая свои вопросы. Странное дело: она знала, о чём хочет спросить, но не знала, с чего начать.

 

– Тебе, наверное, в первую очередь хочется узнать, как из старой, морщинистой бабки получается миловидная женщина? – не поворачивая головы, спросила её Омела.

 

– И это тоже, – довольно грубо отозвалась воспитанница. – Но, главное, я хотела бы знать: зачем был нужен вчерашний ужасный маскарад? Я едва пережила ту страшную ночь!

 

– Я знала, что ты умная и способная девочка, и я в тебе не ошибаюсь. А маскарад… Понимаешь, мне нужно было тебя удивить, показать, на что я способна и что я нужна тебе. К тому же мой, как ты сказала, маскарад может в своё время пригодиться и тебе или кому-нибудь из твоих близких подруг.

 

– Ну, тогда рассказывай всё по порядку – командным голосом приказала девушка, и Омела отрицательно покачала головой.

 

– Ты ведь выгнала меня из дома? Оскорбила, изгнала, испугалась моего внешнего вида и даже не попросила прощения и не поговорила со мной! Если ты такая умная и всё знаешь, почему же тогда не сообразила, что растение «омела» не знает увядания? Разве тебе неизвестно, что белые ягоды омелы дозревают только в декабре, тогда как другие уже давно высохли?

 

Арита густо покраснела, не зная, что на это ответить и как решиться попросить прощения у этой странной, но, как оказывается, интересной женщины.

 

Однако статус дочери богатых родителей взял верх, и она, переборов первый порыв к перемирию, снисходительно сказала:

 

– Ладно, я передумала: теперь ты мне нравишься и можешь не уходить из нашего дома. С родителями я договорюсь.

 

– А со мной? Как со мной ты будешь договариваться?

 

– Что?

 

– Ты ведь думаешь, что твоя воспитательница будет учить тебя тому, чему пожелаешь ты, ведь - правда? Так бы оно и было, девочка моя, если бы речь шла только об общеизвестных науках. Но я согласилась заниматься с тобой совсем не для этого.

 

Омела замолчала, внимательно наблюдая за реакцией девушки.

 

Арита не понимала, о чём идёт речь, но в этот момент её, как магнитом, потянуло в объятия няни. Внезапно пронявшая дрожь заставила её плотно прижаться к этой загадочной «старушке».

 

– И ещё, – обнимая за плечи свою подопечную, проговорила няня, – с сегодняшнего дня для меня ты будешь отзываться на имя Ари, хорошо?

 

Арита послушно кивнула головой и крепко обняла её за талию.

 

Именно эту сцену и увидели родители, прогуливаясь после плотного обеда по саду. Отец подошёл к ним и, обращаясь одновременно и к жене, и к дочери, радостно сказал:

 

– Они всё-таки подружились! Ну, доченька, тебя не поймёшь: то срочно желаешь выгнать «старуху», то вдруг такое нежное обожание! Может, теперь ты захочешь и спать с ней в одной комнате?

 

Арита утвердительно кивнула головой, но няня запротестовала:

 

– Нет, спать мы будем отдельно, потому что нельзя ночью находиться в одной комнате старой женщине и молодой девушке.

 

– Почему? – спросила Ари.

 

– А старому деду и молодому парню можно спать в одной комнате? – тут же подключился к её вопросу отец.

 

– К мужчинам это правило не относится – просто ответила Омела.

 

Симон с Симоной улыбнулись друг другу, и пошли вниз по цветущей аллее.

 

Прерванный в беседке разговор продолжался еще долго.

 

Отец семейства долго не придавал значения тому, что их девочка и няня часто уединялись и постоянно о чём-то шептались. Его устраивало то, что Арита стала намного послушней и прилежней в изучении наук, он радовался за неё и платил няне хорошее жалование. Симона же знала, что происходит на самом деле, но мужу, конечно, ничего не говорила.

 

Вскоре девочка на практике проверила свои новые «тайные» познания. Она натёрла чесноком язык одной овце из соседнего двора – и та два дня не притрагивалась к траве. Хозяева уже решили резать её, как вдруг Арита, в присутствии толпы ребят, предложила свои услуги по излечению «больного» животного. В то время, как недоверчивые люди томились в ожидании и косились в сторону самонадеянной девочки, она попросила завести овцу в сарай и оставить её с ней наедине. Там она вытерла ей специально припасенным раствором из уксуса и соли язык и морду, после чего со свистом выгнала животное на улицу. Счастливые хозяева увидели, как овца стала жадно щипать траву, и расцеловали спасительницу под аплодисменты изумленной ребятни. Арита была на высоте. Но с тех пор к ней стали относиться с опаской, несправедливо, считая Элла «виновником» её приобретённого «мастерства».

 

Однажды, находясь в спальне Ариты, Омела отчитывала её за недавнюю проделку с овцой. Она запретила ей без её разрешения выделывать подобные «штучки».

 

– Ты взрослая и умная девушка, а совершаешь необдуманные поступки. Я же говорила, что твоя своеобразная учёба необходима только ради одного тайного дела, исполнение которого поручается самой способной среди всех девушек селения, то есть тебе. Неужели только для того, чтобы показать своё превосходство перед дворовой ребятнёй, ты спокойно раскрываешь перед ними тайну наших занятий?

 

Арита виновато склонила голову и пообещала больше никогда и ничего подобного не делать и всегда её слушаться. Зная, что в этот раз никаким интересным штучкам её учить не будут, она собралась пойти проведать Дарию. Омела не пустила её. В ответ на удивлённый вопрос: «почему?» старушка усадила свою подопечную в широкое кресло и вдруг спросила:

 

– Тебе случайно не хочется узнать: как можно помочь одному парню полюбить тебя – и только тебя?

 

Держа в глубокой тайне свои сокровенные желания, Арита чуть не задохнулась от стыда и волнения. Раскрасневшись, она испуганно посмотрела на няню и виновато потупила взор.

 

– Ари, тебе нужно полностью доверять мне. В противном случае у нас ничего не получится.

 

– Но ты не говоришь, для чего конкретно нужны твои хитрые занятия со мной, и кем мне нужно стать, чтобы выполнить какую-то тайную миссию?

 

– Ты узнаешь об этом только тогда, когда я буду уверена в тебе и твоих способностях. И больше на такие темы мы говорить пока не будем. Скажи: ты согласна делать всё так, как скажу я, и посвящать меня во все, абсолютно во все твои дела и даже мысли?

 

Девушка недолго колебалась.

 

– Конечно, согласна – ответила она и поцеловала няню в обе щеки.

 

– Тогда ты, наверное, не откажешься услышать историю обольщения первого в мире парня?

 

– Адама, что ли? – раскрыв от удивления глаза, спросила Арита. – Но об этом давно всем известно!

 

– Известно, да не всем, да и то ли всем известно, что было на самом деле? Ведь люди знают только о том, что им рассказывают или то, что неизвестно кем написано в каких-то непонятных свитках и пергаментах. А я знаю неписаную историю первых настоящих отношений между мужчиной и женщиной. И знаю, чем они тогда закончилось. Всё рассказывать, конечно, не буду: это долго и не очень интересно. Но представь себе одну молодую девушку, абсолютно голую и находящеюся в обществе обнажённого юноши.

 

Арита густо покраснела и стала мять в руках носовой платочек. «Неужели человеческая жизнь начиналась так просто и…бессовестно?» – думала она, пряча свои глаза от любопытной и строгой няни.

 

– Нет, моя девочка – в очередной раз, угадывая мысли ученицы, продолжила своё повествование Омела – в их отношениях не было ничего недостойного. В тот час им был неведом стыд из-за своей наготы и тогда они ещё не знали, что с этим естеством можно делать. Ясно одно: у молодой пары не было даже желания прикоснуться друг к другу! А без этого, поверь мне, можно веками жить рядом и не знать, с кем живёшь и зачем. Но вот пришло время, и их слияние произошло так внезапно и просто, что первый мужчина ничего толком не понял, а его женщина, наоборот, вошла во вкус и в азарт. И, поверь уж мне ещё раз, в том месте не было никакого змея-искусителя, никакого дерева с плодами айвы или яблок, ни Божьего запрета – сказки всё это!

 

Няня хитро улыбнулась и достала из сумочки два красно-белых яблока (пополам напополам).

 

– Смотри, девочка: эти плоды волшебные. Они могут сделать человека несчастным или, наоборот, принести ему счастье. Всё будет зависеть от того, с какой стороны он откусит яблоко: с белой или с красной. Издавна, белый цвет был цветом потустороннего мира, то есть неба, а красный – цвет жизни на земле, цвет крови, крови женщины, крови очищения и зарождения новой жизни. Давай вместе съедим эти сочные фрукты и раз и навсегда забудем об Адаме и Еве – есть другие, настоящие герои!

 

Арита, не раздумывая, приняла из её рук яблоко, и смело впилась в него зубами. Омела сделала то же и некоторое время они, молча, наслаждались лакомством.

 

Вытерев от сока мокрые губы своей воспитаннице и себе, Омела вернулась к теме:

 

– Как-то, первая девушка, давай назовём её Айя, прогуливалась по чудесному зелёному саду с первым юношей, пусть его звали Ийя. Айя шла рядом с ним и вдруг, чего раньше никогда не было, внезапно оступилась и упала, скатываясь с небольшого обрыва прямо в реку. Ийя бросился спасать её и поймал девушку возле самого берега. Айя от страха и боли в ноге потеряла сознание. Ийя впервые находился в такой ситуации и совершенно не знал, что делать. Лишь когда он услышал её тихий стон, его сердце затрепетало и в груди зашевелилось что-то незнакомо-волнующее и влекущее. Тогда он, взяв на руки приходящую в себя красавицу, понёс её к их просторному дому. Чтобы ещё раз не сорваться и не упасть, Айя обхватила своими руками его шею, отчего их губы оказались на таком близком расстоянии, что не поцеловать их не было никакой возможности. И юноша не удержался. Так, прильнув друг к другу губами, они вошли в свой сказочный дворец.

 

Обезумевший от приятного близкого ощущения женщины Ийя опустил свою недавнюю спутницу по раю на просторное ложе и впервые прилёг с ней совсем рядом. Если бы Айя не обезумела в тысячу раз сильнее своего спасителя, ничего между ними не произошло бы. Но девушка, которая уже совсем позабыла о боли в ноге, вдруг снова протяжно застонала – и тот час же снова оказалась в жарких объятиях юноши. Он уже лежал сверху неё. Что было дальше, я уверена, ты догадаешься сама, а сейчас я хотела бы…

 

Омела прикусила себе нижнюю губу и замолчала, ожидая реакции Ариты на эту тему.

 

Девушка серьёзно восприняла услышанную взрослую историю, долгое время молчала и медленно прохаживалась по комнате. Подойдя к большому настенному зеркалу, она внимательно стала рассматривать четко обозначенные линии своего совсем не плоского тела, несколько раз покрутилась, поглядывая на своё отражение через плечо, и лишь потом, подойдя к няне, сказала:

 

– Спасибо тебе, Омела, за новую весть и науку, которую я пока не очень понимаю. Зато, – хитро прищурив глаза, зашептала она, – я знаю, в чём секрет твоих намёков по поводу яблока. И, если я не ошибаюсь, ты скоро научишь меня: каким яблоком нужно угостить Элла, чтобы он обратил на меня внимание, как Ийя на Айю. Правильно?

 

Омела в знак согласия кивнула головой, но по её недовольному лицу было видно: она определённо ждала ещё чего-то.

 

Девушка догадывалась, что няня хотела бы услышать от неё комментарии по поводу первых людских любовных утехах. Некоторое время Арита упорно молчала, и выкрутиться из неловкой ситуации ей помог неожиданный стремительный вопрос:

 

– Скажи, а почему это старой женщине нельзя спать в одной комнате с молодой, а мужчинам можно? Только, заметь, старухой я тебя совсем не считаю.

 

Омела засмеялась, пригрозив пальцем своей льстивой собеседнице.

 

Ей было приятно и радостно иметь дело с такой умной, внимательной к её словам девушкой, из которой вскоре должна получиться лучшая из лучших женщин всех времён и народов.

 

«Наша хозяйка, – думала тогда Омела, – никогда не ошибается в своём выборе!»

 

– Ах, дорогая моя – совсем скоро проговорила няня, – мне ничего не остаётся делать, как признаться тебе в том, в чём я не призналась бы никому – не знаю! Да, я и сама не знаю ответа на твой вопрос!

 

– И всё-таки я жду от тебя подробного объяснения – снова прищурив глаза, настаивала Арита, давая понять, что не верит ей. – Расскажи мне, няня, об этом, и я клянусь быть послушной и отличной ученицей!

 

– А без моих объяснений – ты не будешь умницей?

 

– Это будет зависеть от того, что ты мне ответишь, – шутливо ответила девушка, преданно глядя в глаза Омелы.

 

– Хорошо, Ари, я кое-что расскажу тебе, только пообещай, что ты сразу же обо всём забудешь.

 

Услышав желаемый ответ, няня сказала:

 

– Старой женщине нельзя спать в одной комнате с молодой девушкой потому, что старый организм женщины работает совсем не так, как молодой. Ну, представь: каждое утро у тебя под носом слышится стон старухи, её ворчание и недовольства. С каким настроением ты станешь входить в свой удивительный мир, мир молодости и свежести? А ночью? Перед тем, как лечь спать, твоему взору будет представлено старое, обвисшее женское тело, весь вид которого, хочешь ты этого или нет, будет напоминать тебе о том, что и с твоей красотой в недалёком будущем придётся расстаться. В свою очередь, старушка, ранее восхищавшаяся твоими прелестями, будет ненавидеть тебя за свою дряхлость, даже если она будет клясться тебе в любви. Ведь женщина – не мужчина. Она в любом возрасте желает быть красивой и неотразимой! Поэтому вид молодой девушки всегда будет раздражать старуху! А молодость будет невольно увядать, повинуясь внутреннему страху перед предстоящим старением тела. Подобное разрушение двух организмов будет происходить гораздо быстрее, если в одной комнате постоянно будут жить вместе та и другая. Не одну ночь, а постоянно! Я понятно изъясняюсь, моя красавица?

 

– Это не совсем так, Омела. Я уверена, что главная причина не в этом, хотя и то, что я услышала от тебя, звучит вполне убедительно.

 

Няня хотела открыть дверь и выйти в коридор, но, услышав последние слова своей подопечной, вернулась. «Боже, – подумала она, – если так пойдёт дальше, через пару месяцев эта девочка выведает у меня абсолютно все секреты и сама начнёт учить меня».

 

Вслух же женщина сказала:

 

– Ты снова права, моя хорошая, и я боюсь, что после этого нашего разговора мне нечего будет делать у вас дома – я исчерпаю себя как наставница! А ты становишься не только умной и мудрой, но и опасной. Поубавь свой аппетит, Ари, или ты погубишь и себя, и меня, и ещё кое-кого!

 

– Так как насчёт моего вопроса, бабушка? – специально назвав её «бабушкой», с вызовом спросила Арита, пропустив мимо ушей странные предупреждения. – Если мы с тобой дружим и хотим исполнить какие-то тайные замыслы, ответь мне!

 

Омела коротко завершила свой рассказ:

 

– Тогда поверь мне на слово. В каждую женщину, и только в женщину, с тех пор, как она подвернула ногу, вселён безобидный и очень важный для неё бес. Он может преподносить неожиданные сюрпризы только по ночам, не считаясь ни с самой «хозяйкой», ни с кем другим. Так вот, если молодая и старая женщина будут постоянно жить в одной комнате и особенно ночевать вместе, их бесы могут, шутки ради, поменяться местами. Тогда старуха заполучит желания молодой, а молодая станет холодной и равнодушной…

 

Сказала – и спешно вышла из комнаты.

 

А Арита ещё долго находилась на том же месте, обдумывая слова няни. На улицу она вышла только тогда, когда тихонько сказала вслух самой себе:

 

– Я своего беса никому не отдам и ни на кого не променяю! Он будет служить только мне и делать то, что я ему велю!

 

ГЛАВА 7 TC "ГЛАВА 7 "

О случае с Эллом в горах, благодаря болтливости Ады, узнали в городке все, кто любил слухи и сплетничал сам. Выдвигались разные версии «покушения» на сына плотника, но только не те, которые могли быть связаны с его религиозной деятельностью: для этого Элл был ещё малоизвестным. Поговаривали, что камнепад для него устроили его младшие братья или те, кто задолжал ему денег за ранее выполненную работу. Конечно, присутствовала и версия случайности, мол, своими могучими крыльями хищная птица могла сбросить в пропасть свою жертву. Падалка и вызвала «дождь» камней.

 

О том, как он избежал смерти, не знал никто, даже Арита. Но она чувствовала, что с ним могла случиться настоящая беда. Девушка не раз пыталась выяснить детали происшествия, но Элл упорно молчал и переводил разговор на другую тему.

 

Так прошли месяцы их жизни. И снова наступило знойное лето.

 

Стоял жаркий будничный день, когда Элл, не обременённый работой, решил пойти на озеро искупаться. Обычно он приходил туда вечером или ночью, когда пляж был пустынным, и некому было подсматривать за тем, в одежде ли он купается? По мере того, как он взрослел, желающих увидеть его, якобы, необычное для простого человека тело возрастало. Эта тайна особо волновала девушек.

 

Юноша всегда один приходил на этот небольшой мыс, покрытый лавровыми и колючими каперсовыми кустами, где он, молча, в темноте бродил по песчаным берегам с причудливыми формами каменными валунами. Такой пейзаж был более похож на берег моря, чем на островок широкого пресного озера. В объятиях природной красоты невозможно не наслаждался своим одиночеством и не мечтать о своей тайной любви к единственной в мире девушке.

 

На этот раз он, как никогда раньше, пришёл сюда днём, рискуя встретиться с многочисленными отдыхающими. Проверив, нет ли кого на берегу, он донага разделся и с разбега нырнул в прохладную воду.

 

В такие минуты полного слияния с природой он всегда мысленно благодарил Бога за созданный им чудесный маленький рай на этой грешной земле. Благодарил и усердно молился.

 

Заплыв достаточно далеко, он развернулся, чтобы плыть обратно, как вдруг услышал на берегу чьи-то голоса. Стараясь меньше показываться из воды, он, на всякий случай, взял левее от того места, где оставил свои вещи, и стал бесшумно приближаться к берегу. Выйдя на каменистую сушу и прячась за большим валуном, он увидел группу девушек, из пяти человек, которые – о, безобразницы! – сбрасывали с себя одежды и, не стесняясь, долго рассматривали друг друга.

 

Девам долго раздеваться не приходилось, ведь всё их одеяние состояло из тоненьких платьев, накинутых на упругие девичьи тела. Юноша не успел моргнуть глазом, как перед ним замелькали обнажённые тела. Резко отступив за камень, он зажмурился и закрыл лицо руками. От того, что он увидел, закружилась голова, и молодое горячее сердце готово было выскочить вон из пламенной груди.

 

О том, чтобы приблизиться к своим вещам, которые он по привычке засунул в небольшую расщелину скалы, не могло быть и речи: возле них как раз и резвились девицы.

 

– Какая ты красивая! – услышал он знакомый девичий голос.

 

– А ты, Раечка, просто прелесть: высокие твёрдые груди и покатые бёдра – ах! я выгляжу гораздо хуже тебя!

 

– Не завидуй, Мария, – донёсся до него голос, похожий на Раин. – Ты очень приятная девушка, просто не веришь в свои возможности и женские чары. Зря! Наши прикрасы очень любят зрелые мужчины.

 

– А ты откуда знаешь об этом, девочка моя? – грустно спросила её Мария.

 

– Да так – уклонилась от подробностей Рая – я чувствую это и наблюдаю за поведением более опытных женщин!

 

– Нет, девочки, тут дело не в этом. Я уверена, что в Марию вселился бес и, возможно, не один, - выдвинула свою версию темноволосая Ада и, обращаясь к «виновнице» обсуждения, дополнила:

 

- Об этом говорит твоё странное поведение. Ты без видимой причины можешь быть грустной и нелюдимой, ни с того ни с сего то плачешь, то просто так безудержно смеёшься…

 

Подруга ухмыльнулась, и первая побежала к озеру.

 

Вдруг она остановилась, резко повернулась и вскрикнула:

 

– Девочки! А согласитесь: жаль, что за нами никто из парней не подсматривает, а то мы тут такое устроили!

 

Но её, кроме испуганного Элла, никто не слышал: все обратили свои взоры в ту сторону, где немного в стороне стояла обнажённая Арита. Совсем независтливые взгляды, устремлённые на неё, восхищённо созерцали идеально созданные природой изгибы молодой женской фигуры. На фоне ярко-голубого неба и серых неподвижных скал красавица казалась идолом, к которому тянулись не только руки присутствующих здесь дев, но даже взволнованные волны чистого озера.

 

– Ой, девочки, посмотрите на неё – это же богиня! – вырвались слова восхищения у Дарии, и Элл вынужден был снова высунул свою голову из укрытия.

 

Как завороженный, он откликнулся на слова, обращённые совсем не к нему, и открыто посмотрел на обнажённую свою первую ученицу. Странно, но он не отвернулся от неё и не зажмурился, а, наоборот, с интересом рассматривал прекрасное творение Бога. Юноша ни разу не отвёл своего взгляда, чтобы посмотреть на других голых дев: ему нравилась только она! Впервые тело будущего пророка воспылало такой страстью, что ни одна религия и вера были не в состоянии ни утолить её, ни потушить.

 

Ещё бы! Природа наделила Ариту абсолютной женской красотой и грацией. Она была создана (Богом) для того, чтобы ею любовались, её любили, на неё молились!

 

Бесспорна и однолика истинная женская красота! Трудно поверить, что эталоны девичьей красоты в разные столетия и эпохи были не одними и теми же, а иногда даже и противоположными. Да! Возможно, когда-то и где-то поклонения фигуре женщины были несколько иными. Но такие редкие, возможно, отмеченные самим Богом черты, как длинная, лебединая шея и раскосые большие глаза – могут принадлежать только настоящей красавице и богине истинной красоты! А если к этому «набору» добавить стройность и грациозность, да ещё и в сочетании с внутренней силой и энергией ума, всё – такая особа может смело называться совершенством!

 

Если б у любого мужчины появилась возможность руками прикоснуться к изгибам тела прекрасной Ариты, поцеловать её высокую, изящную шею, попробовать на вкус пухлость и мягкость земляничных губ и взглядом окунуться в зелёную глубину раскосых, колдовских глаз, тот нашёл бы в ней именно ту девушку, о которой можно только мечтать! Мечтать и любоваться всю жизнь!

 

Вдруг Арита повернулась лицом в сторону Элла, и он, отшатнувшись, сильно ударился головой об камень.

 

– Что же вы не идёте купаться, девочки? – морщась от боли, услышал он, как ему показалось, её насмешливый голос. – Или вам, бесстыдницам, нужны мужчины, чтобы они загнали вас в воду? – А ну, давайте за мной! – скомандовала она – и с разбегу бросилась в озеро.

 

Когда все подружки ринулись за ней, Элл незаметно подкрался к своим вещам. Вытаскивая из расщелины свою одежду, он обнаружил исчезновение своей матерчатой шерстяной повязки, которую он повязывал на лоб. «Это Арита, – сразу догадался он. – Она знает, что я здесь, никому не сказала и, главное, специально разделась, чтобы я увидел ее. Но для чего? Боже, как теперь я покажусь ей на глаза?» – стыдился он, спешно покидая это грешное место.

 

На следующий день, с утра, к Эллу пришёл сосед Ариты Гадиан. Это был худощавый, с некрасивым, в прыщах, лицом молодой человек с хитрыми и злыми глазами и с взбитым хохлом на рыжей голове. Он был небрежно одет в длинную широкую одежду без пояса, на ногах болтались сандалии, с которых свисали не завязанные сзади шнурки.

 

Гадиан ненавязчиво стал рассказывать, как вчера вечером Дария прогуливалась с ним по узким каменным улочкам селения и как к ним присоединилась Арита.

 

– Знаешь, Элл, Арита мне нравится больше, чем эта недотрога. Не только потому, что одна из них красивей другой, нет: просто дочь Симона податливей и проще, с ней легче общаться.

 

– Зачем ты мне обо всём этом рассказываешь?

 

– Но ты имеешь большое влияние на Ариту, учитель, – не моргнув глазом, первый раз назвал его «учителем» соперник. – Хочешь, я тоже стану твоим учеником и приведу ещё сто человек, хочешь? Ты прославишься, и у тебя будет своя община, как у богатых, уважаемых в городе людей… Помоги мне… Откажись от неё… Мы же с ней одногодки, а ты младше нас на полгода, да и ни к чему тебе это… Прогони её от себя…

 

Элл слушал пошлые слова Гадиана и не знал, как поступить. В селении было всем известно, что рыжий «переросток» с детства по пятам бегал за Аритой и ненавидел Элла за то, что она больше времени проводила в его обществе. Было время, когда Гадиан по разным поводам бросался на Элла с кулаками, и тогда местная ребятня, в ожидании драки, кольцом окружала их. Маленький богослов не убегал, но и не дрался с ним: он опускал глаза и шептал спасительную молитву. Обескураженный драчун, под насмешки окружающих, вынужден был отступать.

 

– Трус и ненормальный! – уходя, шипел он на соперника, но Элл дружелюбно смотрел обидчику в глаза.

 

Такое немальчишеское поведение поначалу вызывало презрение, но через некоторое время многие сверстники стали прощать ему эту слабость и даже жалели его:

 

– Он не хочет и не может на грубость отвечать грубостью! Но, главное, – говорили они друг другу, – он прощает нам нанесённые ему обиды, а это дано не каждому.

 

В настоящее время все в округе знали, что Элл ко всем парням и девушкам относится только как к ученикам. Но Гадиан с каждым днём всё больше и больше ревновал его к Арите.

 

– Незачем меня просить о том, чего я не могу тебе дать, – выпроваживая незваного гостя из дома, сказал учитель. – А учеников у меня и без тебя будет много, так что иди с Богом!

 

– Я уйду, Элл, но ты ещё пожалеешь об этом, очень пожалеешь. И вот что, – сверкнув глазами, добавил Гадиан, – Арита просила передать, что будет ждать тебя сегодня вечером в том месте, где ты был вчера после полудня, понял? Я не знаю, где ты там был, но передаю её просьбу только потому, что знаю: ты туда не придёшь, побоишься. Дай Бог, чтобы Арита, наконец, поняла, что ты трус и мальчишка!

 

Элл ничего не сказал в ответ и вернулся в дом. Он пропустил мимо ушей угрозы и оскорбления Гадиана. Для него главным и страшным было то несомненное обстоятельство, что Арита знала: вчера днём он видел её голой.

 

– Боже! – сразу за порогом он упал на колени. – Отче мой, который на небесах! Да святится имя Твоё, да придёт царствие Твоё, да будет воля Твоя, яко на небеси, и на земле! Не введи меня во искушение, но избави меня от лукавого…

 

Вдруг совсем рядом он услышал знакомый девичий голос:

 

– Что с тобой, дорогой мой учитель?

 

«Грешник» поспешно поднялся и повернулся лицом к входящей в дом Дарии.

 

– Здравствуй, Элл. Я тут проходила мимо и вот зашла к тебе: у меня есть вопросы по поводу твоего последнего выступления.

 

Он взял себя в руки и с нежностью отца погладил девушку по белокурой голове:

 

– Я рад видеть тебя, Дария, но мне сейчас некогда вести разговоры: скоро нужно идти на рынок, где меня должны ждать люди. Приходи, я буду проповедовать слово Божие, вот там и задашь свои вопросы.

 

Дария, не прощаясь, тут же выпорхнула на улицу. И вскоре о его планах уже знала Арита. Она сразу приступила к задуманному плану действий.

 

Лично оповестив сборщика податей и нескольких человек местной аристократии, что сегодня вечером на берегу озера авторитетная и известная в городе личность будет рассказывать о скором пришествии на землю всеобщего утешения, она продолжила обход домов. На вопросы, кто именно будет вести проповедь, она не отвечала, но настоятельно просила прийти. Одновременно эту новость разносили по площадям и рынкам её подруги, побывав везде, где толпился люд.

 

– Говорите всем, - бесстрастно наставляла единомышленников Арита, - что никакого выступления Элла на рынке сегодня не будет: гораздо интереснее предстоят слушания на озере, где будет присутствовать сам помощник проконсула провинции.

 

Решившись на дерзкий подлог и обман, она со знанием дела подготавливала благодатную почву для настоящего триумфа своего возлюбленного.

 

Проходя мимо тесных, приплюснутых друг к другу домов, Арита баловала себя воспоминаниями о том, как вчера ночью она вернулась на то место, где от неё прятался Элл. Прижавшись всем телом к высокому одиноко стоящему дереву, она мечтала о земной любви юноши, который пока ещё не понимает её чувства и всерьёз считает себя Сыном Небесного Отца.

 

Мысли девушки прервали появившиеся рядом с ней единомышленники - Дария и Гадиан. Они коротко отчитались о проделанной работе и уселись под душистый кедр. Арита присоединилась к ним и угостила каждого свежеиспечённой лепёшкой. Юноша поделился не сочным, переспелым арбузом.

 

Зеленоглазая красавица, поедая свою порцию кушанья, продолжала думать об Элле: «Ничего, когда он узнает правду о сегодняшнем «заговоре», то обязательно захочет отблагодарить меня. После своего важного выступления, ему обязательно нужно будет побыть в уединении – и тогда он «случайно» встретит меня! А дальше – я поступлю так, как меня учила Омела!»

 

– Да, Элл необычный человек: надо же, как только он решил выйти из нашего укрытия, дождь сразу же прекратился, – в очередной раз, вспоминая историю про «долину слёз», восхищалась Дария, искоса поглядывая на Гадиана.

 

Тот всегда нервничал, особенно в присутствии Ариты, когда речь заходила о его сопернике. Арите, в свою очередь, было не очень понятно: за какие такие достоинства её подруга Дария сохла по неприятному и, честно говоря, недоброму парню?

 

– Это простое совпадение, не больше того, – хмуро отозвался рыжеволосый юноша и подавился арбузной косточкой.

 

– А мне нравится, что Элл водит нас по разным живописным местам, где воздух свеж и чист, и небосклон так возвышенно светел! – высказала своё мнение Арита. – Везде, где бы он ни был: то ли на вершине горы или в зарослях миндаля, то ли на берегу озера, или возле источника, то ли в лодке, – он отовсюду несёт людям своё доброе слово.

 

– А чем ещё вы занимались в зарослях винограда или на берегу озера?– сгорая от ревности, спросил её юноша под смешок рядом сидящей Дарии.

 

– А вот приходи к нам в общество, сам и увидишь, – простодушно ответила ему Арита.

 

Гадиан, восприняв её слова как предложение к личной дружбе, взволнованно спросил:

 

– А можно?

 

– Конечно, если ты веришь Эллу.

 

– Так сегодня вечером, до заката дня, и приходи на озеро, – заторопилась с предложением Дария, и тот нехотя согласился.

 

Тем временем стояла уже вторая половина дня. Элл торопливо подходил к рынку, высматривая там местных торговцев. На его удивление никого из них там не было. Лишь несколько рыбаков сонно стояли возле безлюдных прилавков. То, собирая, то раскладывая на деревянные стеллажи озерных окуней, они уныло смотрели по сторонам и слёзно зазывали к себе одиноких прохожих. Пришедший читать проповеди учитель присел возле торговцев, боясь спросить: куда же подевался народ? Когда мимо них торопливо проходили люди, он тоскливо смотрел им вслед и мысленно призывал их остановиться и послушать его «благую весть». Но никто не останавливался, не подходил к нему, а наоборот: все куда-то торопились и увлекали за собой случайных прохожих.

 

Тогда Элл отважился остановить одного из них:

 

– Ответь мне, брат, зачем ты спешишь куда-то, если я нахожусь здесь и готов сказать своё Божье слово?

 

Тот просто на ходу ответил:

 

– Ты что, не знаешь: сегодня вечером на берегу озера с нами будет говорить какой-то великий учитель! Поэтому мы и спешим закончить все свои домашние дела, чтобы успеть до заката солнца управиться.

 

– Откуда тебе известно об этом? – недоуменно спросил Элл, но тот уже скрылся за торговыми рядами.

 

Несколько раз переспросив у прохожих, что будет происходить на берегу озера, и не получив вразумительного ответа, он отправился к своему новому ученику Симону.

 

Высокий и крепкий, чуть старше его парень обрадовался приходу молодого учителя, но ничего нового по поводу вечернего мероприятия не сказал, а лишь предложил:

 

– Пойдём туда с нами. Вдруг незнакомый нам учитель станет нашим братом, и мы вместе пойдём покорять большой город.

 

Эллу не понравилась эта идея, но он согласно кивнул головой:

 

– Я приду туда, но ты, Симон, должен быть верным только мне! Ты и все те, кто находился со мной в последнее время. Передай это всем нашим братьям и сёстрам.

 

Элл собрался заранее пойти к месту сбора людей и специально выбрал дальний путь к озеру. Он медленно шёл мимо крутых утёсов и высокой горы, которая своей вершиной как бы обрушивалась на землю, и, как это было раньше, не сравнивал себя с ней. Он не замечал, как перед ним, словно извиняясь за дерзость непокорной горы, красочно расстелилась цветущая долина, покрытая высокой травой и душистыми цветами. Мучимый загадкой, он ничего этого не видел, и каким-то внутренним чутьём верил в приближение чего-то неожиданного и важного.

 

Вскоре он ступил на высеченную в скале узкую и глубокую тропу, которая вела прямо к песчаному берегу пресного озера. Элл предавался горьким думам: сегодня все его бросили и никто, даже его немногочисленные ученики, не пришли на базарную площадь.

 

Он уже подходил к месту сбора и хорошо видел собравшихся людей, и от этого ему стало ещё тоскливей. Среди присутствующих он с удивлением увидел сборщика податей, супругу местного судьи, нескольких крупных торговцев и других - известных и незнакомых ему людей.

 

Общество разделилось на свои, как сказали бы сегодня, социальные группы. Важные дамы вольготно расположились на удобных лёгких стульях, а простой люд топтался вдоль озера или возлежал на уже остывшем песке. Велись разные разговоры о предстоящем событии, но никто не догадывался, что произойдёт на самом деле?

 

А случилось вот что.

 

Когда собралось большое количество людей, а ожидаемый пророк всё ещё не появлялся, Арита незаметно подошла к Эллу.

 

– Послушай меня, учитель: выручай! Один хороший знакомый моей матери обещал, что сегодня он удивит народ своими религиозными познаниями. Но его нет, и я не знаю - почему. Ты не мог бы заменить его и выступить со своей новой проповедью?

 

Арита так искренне врала, что Элл с жалостью посмотрел на неё.

 

– Но я не готов… И потом, меня никто не станет слушать, – дрожащим от волнения голосом ответил он. – Ведь люди ждали Пророка, а не меня… Как я смею?

 

– Ты станешь говорить давно знакомые тебе проповеди из лодки, которую наши ребята будут держать на воде на некотором расстоянии от людей. Тебя никто не узнает, только ты громче говори то, что хочешь сказать. И вот ещё что: одень вот этот длинный плащ и опусти на голову капюшон.

 

Он недолго сомневался, и стоящая в стороне небольшая лодка, в сопровождении не видимых в воде людей, отчалила с ним от берега.

 

Уже смеркалось, когда многие присутствующие увидели лодку и неподвижно стоящего на ней человека.

 

– Это он - Пророк. – зашептались вокруг. - Смотрите: лодка сама под ним движется.

 

– Да нет, она стоит на месте и даже не шелохнётся, - отзывались другие.

 

– Но почему он молчит? – волновались женщины, и одна из девушек до крови прикусила свою губу.

 

Элл неподвижно стоял в лодке и отрешенно смотрел на небо.

 

«Боже, – шептал он, – дай мне силы сказать всё, что нужно, и дай ума этим людям понять меня!»

 

Вдруг поднялся небольшой ветер, и Элл понял - это знамение. Отец услышал его молитву.

 

– Братья мои и сёстры! – как можно громче прокричал он, и присутствующие на берегу люди услышали его голос. – Я пришёл к вам для того, чтобы объявить благую весть: скоро наступит такое Царство на земле, что каждый человек получит от Бога сполна - по своим делам и поступкам!

 

– Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное!

 

– Блаженны плачущие, ибо все они скоро утешатся!

 

– Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю!

 

– Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся!

 

– Блаженны милостивые, ибо они будут помилованы!

 

– Блаженны чистые сердцем, ибо они воочию увидят Бога!

 

– Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное!

 

Он, не торопясь, выкрикивал неизвестные и мало кому понятные фразы. Его проникновенные слова, как молнии, пронизывали сердца людей, которые устремили свои взоры на человека в чёрном плаще. Почти никто из них не понимал смысла услышанного, но уверенность того, кто провозглашал заклинания, вселяла веру во что-то справедливое, долгожданное и вечное.

 

Элл не видел реакции людей и не слышал возмущения некоторых барышень по поводу его непонятных восклицаний. Но данное обстоятельство всё равно не остановило бы его, потому что главным сейчас было то, что он громко и прилюдно вёл свои проповеди, и никто ему в этом не мешал!

 

Всё складывалось как нельзя лучше, и Элл пребывал на вершине счастья. Как на репетиции в горах, он, после каждой сказанной фразы, делал некоторую паузу, давая возможность всем запомнить её и согреть в своём сердце.

 

– Унижающий себя возвышен будет, и возвышающий себя унижен будет! – продолжил пророчествовать он, и старый сборщик податей вдруг крикнул в его сторону:

 

– Думай, что говоришь, Пророк! Не оскорбляй уважаемых людей, и сам не будешь оскорблён!

 

Не ожидая, что он сам станет высказывать свои мысли как бы словами незнакомца, старик недовольно что-то буркнул, но публика уже подняла его на смех.

 

– Что, сборщик налогов - испугался? Боишься, что не попадёшь в Царство Небесное? Или ты считаешь себя святым? – зашипели вокруг.

 

Неизвестно, чем всё это закончилось, если бы кто-то из толпы не сказал:

 

– А ведь Пророк говорит те же самые слова, которые ещё раньше были сказаны нашим плотником Эллом. Интересно, от кого он мог раньше нас слышать эти пророчества?

 

– Да, и я был свидетелем этого, – поддержал его кто-то.

 

Пока среди людей шептались по этому поводу, из лодки вновь послышался громкий уверенный голос:

 

– На каждом шагу, в пролетающем ли над вами облаке, прорастающем зерне или желтеющем колосе, вы увидите знамение приближения Царства Божьего! И тогда вы поверите, что уже наступает время, когда все увидят Бога и сделаются господами вселенной, и тогда горе превратится в радость! Это будет пришествие на землю всеобщего утешения! Вы посмотрите, как Бог кормит птиц небесных: они не сеют и не жнут, у них нет ни амбаров, ни житниц, – а Отец наш Небесный питает их. Вы – не много ли лучше их?

 

– Посмотрите на полевые лилии, они не трудятся и не прядут, но защищены от холода лучше самых тёплых мехов! Если Бог так одевает полевую траву, которая сегодня существует, а завтра будет выброшена в печь, то чего он не сделает для вас, любящих его всем сердцем? Истинно говорю вам: не заботьтесь и не говорите: что нам есть, или, что нам пить, или во что одеваться? Отец ваш Небесный знает это лучше вас, в чём вы имеете нужду! Ищите же, прежде всего, Царство Божье, и всё это приложится вам! Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний день сам будет заботиться о себе!

 

Присутствующие на берегу озера люди неоднозначно воспринимали слова Пророка. Подавляющая часть неграмотного рабочего люда заворожено слушала приятные на слух изречения. Если б и правда можно было не работать и быть сытым, как птицы небесные, то такая религия была им вполне по душе! Но были и другие слушатели «баек», которые понимали, что далеко не всегда птицы находят себе корм и погибают от голода или становятся добычей других хищников. Они не стеснялись говорить друг другу об этом и о том, например, что полевые лилии часто вянут и сохнут то от жары, то от холода.

 

И тут среди оживлённой толпы послышался громкий мужской голос, направленный в сторону проповедника:

 

– Красиво говоришь, Пророк! Но, если бы твоя птичка щебетала для нас просто так, без нужды клевать зерно и пить воду из озера, тогда – другое дело! А то ведь, понимаешь ли, нет такой птички, чтобы пела, да не ела!

 

Слова местного кожевника вызвали многолюдную поддержку и смех.

 

Но их насмешки не смутили Элла. Он просто боялся быть узнанным и не мог в этой ситуации открыто вступить с ними в спор.

 

Тогда, в самый подходящий момент, когда лодка стала медленно двигаться в сторону берега, он вдруг вскинул руки вверх и победно прокричал:

 

– Блаженны вы, когда будут поносить вас и всячески неправедно злословить по поводу Спасителя вашего!

 

– Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах!

 

– Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца нашего Небесного!

 

Возбуждённый до предела учитель хотел говорить ещё и ещё, как вдруг осёкся, услышав из воды чьи-то слова:

 

– Поехали домой, Элл, ты своё дело уже сделал.

 

На берегу в это время вдохновенно смотрели на медленно удаляющую лодку и с сожалением говорили:

 

– Красиво говорил праведник, но многое из того, что он проповедовал, нам не понятно: кто может растолковать, что – к чему? Получается, что нам работать вообще не нужно. А кто тогда будет нас кормить, поить, строить дома и укрывать от холода? Кто будет платить налоги, и содержать армию кесаря?

 

В ответ люди только пожимали плечами и вздыхали.

 

Вдруг кто-то громко напомнил:

 

– Так обо всём этом знает наш Элл: он и растолкует, если мы его хорошо попросим, и если он захочет говорить с нами.

 

– Что значит - если захочет? – возмутился седоватый мужчина. – Если понадобится, мы заставим его поделиться с нами своими знаниями!

 

– Конечно, захочет, – вмешалась женщина, – он добрый и смиренный парень, не то, что некоторые.

 

Когда таинственная лодка исчезла из поля зрения, люди медленно стали расходиться по домам. Всю не короткую дорогу они обсуждали слова, услышанные на озере. Они уже ждали тот день, когда отвергнутый ими сын плотника сможет объяснить смысл непонятных, странных изречений Пророка.

 

В этот час Арита, находясь чуть в стороне от того места, куда должны были доставить Элла его верные ученики, терпеливо ждала триумфального возвращения возлюбленного. Возбуждённый происшедшим новоявленный оратор стоял в медленно движущейся лодке, мысленно благодарил Бога за свое возвышение и был далёк от мысли, кого на самом деле нужно было бы благодарить.

 

Когда нос лодки наконец-то уткнулся в песчаный берег, он неохотно ступил на землю, не замечая, что оказался в полном одиночестве.

 

«Куда все подевались?» – медленно возвращался к реальности Элл. С удивлением он отметил тот факт, что, кроме его и лодки, на берегу никого не было. «А кто же тогда двигал лодку по воде? – снова заволновался он. – Неужели невидимая сила моего всемогущего Отца?»

 

Молодой проповедник расправил плечи и медленно пошёл вдоль озера.

 

Проходя мимо большого прибрежного валуна, он увидел чей-то еле заметный силуэт. По мере приближения к нему, Элл, всё ещё не видя лица незнакомца, вдруг догадался, кто бы это мог быть, и знакомое чувство радости охватило его.

 

Она встретила учителя, старательно изобразив испуг и изумление:

 

– Ах! – негромко вскрикнула Арита, когда он поравнялся с ней. – Ты сильно напугал меня! Разве можно красться к одинокой девушке, тихо страдающей на берегу озера?

 

Он, всё ещё находясь под впечатлением недавнего выступления, даже не спросил: почему она страдает, как здесь оказалась, и почему вместе со всеми не пошла домой? Присев рядом, он отрешённым голосом сказал:

 

– Разве можно пугаться того, кого нет на этой земле? Я нахожусь сейчас на небе, в обществе своего Отца, который любит меня и помогает мне! Я так счастлив, что наконец-то смог достучаться до сердец людей! Ты не представляешь, какое это счастье!

 

Девушка не обиделась: ей было приятно, что её друг счастлив, и она к этому имела самое непосредственное отношение.

 

Выслушав его восторженные речи, Арита, как бы между прочим, сообщила, что она в темноте нечаянно оступилась и теперь ей больно ступать на ногу. Не дождавшись от него сочувствия, девушка притворно застонала и задрожала. Только после этого Элл, со свойственным ему милосердием, по-братски обнял её:

 

– Пойдём домой, Арита, поздно уже, да и похолодало к ночи.

 

Вдруг он увидел на её голове свою шерстяную повязку, которая пропала после их «свидания» на песчаном пляже. Элл почувствовал такую неловкость, что предпринял попытку встать и уйти прочь. Но он не стал делать этого, услышав ласковые слова Ариты:

 

– А разве тебе хочется уходить отсюда? Разве тебе не нужно поделиться своими впечатлениями о сегодняшнем успехе со мной или хотя бы со звёздной ночью или твоим любимым горным озером?

 

Он, недолго думая, сказал:

 

– Ты права, Арита, мне действительно не хочется уходить отсюда.

 

– Тогда тебе нужно побыть одному. Я пойду. Прощай, Элл.

 

Она мягко убрала его руку со своего плеча и поднялась.

 

– Но куда ты пойдёшь одна, в темноте, с больной ногой? – вдруг опомнился он, и девушка украдкой улыбнулась.

 

– Но ты ведь не хочешь, чтоб я осталась с тобой?

 

– Останься, – просто попросил он, сам от себя не ожидая такого решения. – Я расскажу тебе о том, как будут жить люди в том Царстве, о котором я недавно говорил, хочешь?

 

Арита, конечно, согласилась, мысленно прося прощения у своих родителей за их волнение по поводу её отсутствия дома.

 

Вспоминая уроки Омелы по обольщению учителя, она, в числе иных чисто женских премудростей, при случае, добавляла в напиток Элла чудодейственный возбуждающий чувства порошок. На её серьёзные возражения, что, мол, в их обществе строго запрещены близкие отношения между парнями и девушками, няня резонно отвечала: «А откуда Бог может знать о женском обольщении? Ему разве приходилось когда-нибудь испытывать на себе ее чары? Откуда Ему знать, как должны поступать мужчина и женщина, если они любят друг друга?»

 

Арите понравились эти простые доводы – и она решилась на обольщение Элла.

 

В эту ночь никто не видел одинокую пару, гуляющую вдоль берега тихого озера. Ни одна живая душа не слышала, о чём он говорил ей. Никому не повезло стать свидетелем того, как учитель от умиления плакал, а девушка нежно утирала его слёзы своими длинными золотистыми волосами. Тогда впервые им открылась магическая тайна страстного поцелуя, и бегущая за ним неистовая дрожь двух жаждущих слияния молодых тел.

 

«Ах, не зря я «подвернула» себе ногу, ах, не зря!»– дрожала от волнения девушка, прижимая к себе безвольное тело молодого праведника…

 

Ранним утром Арита возвращалась домой и ничего толкового в своё оправдание не придумала. Каково же было её удивление, когда, подходя к дому, она встретила стоящую в стороне Омелу. Она улыбалась, украдкой махала ей рукой и подавала какие-то знаки! Девушка тут же изменила направление и пошла следом за ней в сторону сада.

 

– Извини, Омела, – поравнявшись с няней, сразу стала каяться она. – Тебе, наверное, попало из-за меня! Но, понимаешь, у меня, наконец-то, получилось сделать то, что велела ты.

 

– А почему ты вернулась так рано? – не поворачиваясь к ней лицом, спросила недовольная наставница. – Тебя здесь никто не ждёт, никто не печалится: у нас все свои давно дома и ещё крепко спят.

 

– Как это? – изумилась Арита, не понимая, что происходит.

 

– А что тут непонятного, если ты давно спишь в своей кровати и сейчас досматриваешь дивный сон.

 

За время совместного проживания с этой удивительной женщиной Арита, казалось бы, хорошо изучила её и сама от неё многому научилась. Но сейчас она повернула няню к себе лицом, ровным счётом ничего не понимая.

 

– Так ты, вместо меня, в кровать положила мою большую куклу! – вдруг осенило девушку, и она нежно обняла спасительницу. – Ах, ты моя умница и выдумщица, спасибо тебе!

 

Няня отстранилась от неё, недовольно скривив губы.

 

– Никогда не делай того, что ты только что сделала!

 

– А что я сделала? – удивилась Арита. – Разве я не права?

 

– Ты не должна относиться ко мне, как к подруге и совсем не угадала насчёт своей большой куклы. Потом я тебе всё объясню, а сейчас немедленно иди спать ко мне домой. Позже, до завтрака, незаметно вернёшься в свою комнату, понятно?

 

Но, увидев в глазах девушки слёзы, Омела сжалилась:

 

– Ладно, быстренько убери за собой солёные капельки, не умирай от удивления и не задавай лишних вопросов. Понимаешь, я нашла тебе замену, двойника! Она-то, родимая, и спит в твоей кровати, ни у кого не вызывая сомнений в том, что она – это ты.

 

Сказала и, отвернув её от себя, подтолкнула девушку в ту сторону, куда она должна была идти.

 

Арита подчинилась и быстро добежала почти до конца селения. Входя в маленький домик няни, она точно знала, что навстречу ей выйдет красивая рыжая кошка. Она обязательно поведёт её к столу, где лежит вяленая рыба. Когда точно так и случилось, девушка положила в глиняную миску лакомство, и кошка благодарно замурлыкала.

 

Арита легла на тахту, но не о каком сне не могло быть и речи. «Двойник! – бешено стучало сердце в её груди. – Со мной рядом живёт похожая на меня девушка, а я о ней ничего не знала! Ай да няня! Ай да «старушка!» Если она подключила к нашим планам ещё одну «Ариту», значит, в моей жизни скоро будут большие перемены. Ах! Поскорей бы познакомиться с этой девушкой! Втроём нам точно удастся и Элла приручить, и обмануть вездесущего дядю!»

 

TC ""

ГЛАВА 8 TC "ГЛАВА 8 "

Ничто так быстро не пролетает, как время юности. Особенно, если в ней нет места для игр и безудержных развлечений.

 

Годы Элла бежали галопом загнанными лошадьми. Он так быстро повзрослел, что в полной мере не успел насладиться всеми прелестями «золотого» возраста.

 

Зато его младшие братья всё ещё резвились среди такой же беспечной ребятни и не торопились заняться какими-нибудь стоящими делами.

 

Двадцатитрёхлетний Элл всё чаще и чаще стал уходить из дома. Он постоянно находился в тех местах, где проходили чтения и обсуждения религиозных книг. В сопровождении своих немногочисленных учеников, его можно было видеть среди людей близлежащих селений, где он сам искусно проводил проповеди и по своему разумению объяснял суть рассказанных им притч и легенд.

 

Однажды Элл вообще исчез из поля зрения родственников и товарищей. Были разговоры, что он ушёл служить в соседний храм, другие говорили, будто бы его убили или избили так, что он стал калекой – кто чего только ни говорил!

 

Одна Арита знала, где он и что с ним.

 

Незадолго до его ухода она, со слезами на глазах, обсуждала с Омелой намерение Элла уйти в пустыню:

 

– Он там погибнет, или его съедят звери! Как отговорить его не идти в пустыню, няня? Ты всё знаешь и всё умеешь: сделай так, чтобы он остался здесь! Ведь не для того мы столько времени удерживали его возле себя, чтобы теперь отпустить на погибель!

 

Они сидели в своей любимой беседке, и няня нежно гладила её по голове:

 

– Что ты, милая моя, побойся Бога! Неужели Небесный Отец допустит, чтобы его любимое дитя было съедено голодным леопардом? Ничего такого не будет! Пусть Элл идёт своей дорогой: так будет лучше и для него, и для тебя.

 

– Как ему может быть хорошо, если пустыня – не совсем подходящее и не очень безопасное место для отдыха человека. Если Элл там погибнет, то и мне не нужно будет жить на этом свете!

 

– Мы могли бы его удержать, но поверь: сейчас ему это очень нужно. По крайней мере, в этом уверен он сам. Зачем же тебе идти вопреки желанию мужчины?

 

– Он пока ещё не мужчина! – вырвалось у Ариты, и Омела недовольно нахмурила брови.

 

– Тем хуже для тебя, дорогая. А я не буду больше повторять: держи свои девичьи порывы в своей распрекрасной груди! Те знания, которые ты получаешь, обязывают тебя быть выше всех женщин и, конечно же, мужчин. Секреты врачевания и женская хитрость – это далеко не всё, чем ты должна овладеть. Я тебя по-настоящему ещё не учила! Но если ты считаешь, что уже всё знаешь, можешь делать, что хочешь, а я ухожу!

 

Арита вдруг испугалась:

 

– Что ты, Омела! Разве не ты с самого начала нашего знакомства утверждала, что я – избранная? Как ты можешь бросить меня – особенную!

 

Няня ласково обняла её и показала пальцем на небо.

 

– Это не я не могу бросить тебя, а Он! И хотя время для исполнения миссии для тебя ещё не наступило, ты должна уже сейчас готовиться к испытаниям … пока Элл будет загорать в своей пустыне, – после некоторой паузы добавила она, доставая из рукава платья какой-то свёрток.

 

– А что это за время, которое должно будет наступить?

 

– Скажу тебе по большому секрету: этого я и сама не знаю. Но то, что ты сейчас наденешь на пальчик вот это кольцо, не вызывает никакого сомнения!

 

С этими словами она развернула ароматный платочек и достала тонкое, неправильной формы, колечко. Арита, прежде чем примерить его, долго рассматривала подарок, который не был похож на обычное кольцо. Контур этой вещицы имел плавные извилины, обращённые в наружную сторону. Кроме этого, просматривалась немного утолщённая часть в одном месте и утончённая в другом. На утолщённой стороне кольца едва просматривались впаянные вовнутрь два маленьких желтых топаза. Камушки были высушены и обработаны таким способом, что, когда они соприкасались с влажной ладонью человека, то превращались в красные рубины. Об этом девушка узнает позже, как и то, из какого сплава металлов сделано само кольцо. Ювелирное «чудо» имело необычное для того времени свойство – при определённых обстоятельствах оно самостоятельно сжималось или разжималось.

 

А сейчас, под одобрительную улыбку Омелы, Арита надела его на безымянный палец левой руки – по утверждению няни нерв именно этого пальца проходит рядом возле сердца!

 

– Только нужно повернуть кольцо так, чтобы его тонкая часть находилась со стороны твоей ладони, – поправила няня и хитро прищурила глаза.

 

«Значит, сюрпризы не закончились, – справедливо подумала Арита, выполняя то, что велела наставница. – С кольцом нужно ещё что-то сделать, но что?»

 

– Всё, что нужно знать о кольце, ты скоро узнаешь. Отныне помни: ты носишь на себе знак особой женщины, которая может делать всё, кроме того, чтобы говорить об этом! И ещё: если ты станешь болтать о необычном подарке, кольцо, которое никто и никогда не сможет снять с твоего пальца, сгорит прямо на твоих распрекрасных глазах. Но самое главное, – озираясь по сторонам, прошептала она, – это то, что мы немедленно должны вкусно пообедать и отнести точно такие продукты твоему двойнику – Агле.

 

При упоминании имени этой девушки Арита не стала ни о чём больше спрашивать и тут же собралась идти в дом.

 

По привычке, как это делалось с другими кольцами, она попыталась снять и снова надеть подарок Омелы, но вдруг почувствовала - колечко впивается в её палец.

 

Испугавшись, Арита развернулась и побежала к месту, где только что рассталась с няней, но там её уже не было. Дрожа всем телом, Арита посмотрела на кольцо, но уже ничего необычного не увидела. «Да и размер его снова стал таким, каким был вначале», – успокоившись, подумала она и с противоречивыми чувствами ступила на порог дома.

 

Собирая со стола всё самое вкусное, она вспомнила, чему Омела её наставляла: мол, её двойника нужно кормить теми же продуктами, которые ест сама Арита.

 

– У Аглы должны быть такие же формы тела, как у тебя, – твердила няня. – А чтобы она при случае, могла копировать твою походку, улыбку или повторять другие твои привычки, вам нужно чаще общаться. Общаться так, чтобы ни одна живая душа не знала об этом. А вообще-то нужно сделать так, чтобы Агла, как бы, вовсе не существовала: не ровен час кто-либо из твоих родственников или знакомых рассмотрят в ней не только внешние сходства с тобой, но и едва уловимые различия. Я думаю, что для неё подошёл бы небольшой домик где-то на краю посёлка.

 

Арита знала о «несогласованности» некоторых внешних параметров Аглы. То обстоятельство, что девушка-двойник была немного ниже ростом, чем «оригинал» особого волнения не вызывало. Проблема была в цвете её глаз. Агла была совсем не зеленоглазая! Рисковать и надеяться на то, что никто не заметит такого яркого различия, было опасно. Поэтому Арита с пониманием отнеслась к заданию Омелы. Вскоре, с помощью Симоны, все неудобства с местожительством Аглы были легко устроены. Арита, увлечённая идеей домашнего обустройства двойника, даже не удивилась странному факту: почему её мать не спросила, для чего и для кого предназначался домик на отшибе? Лишь в другое время, находясь в своей спальне с Симоной наедине, она предприняла попытку поговорить об этом, но женщина только загадочно улыбнулась и поспешно ушла.

 

«Что-то здесь не так, – ложась спать, подумала Арита. – Завтра же попрошу Омелу объяснить странное поведение матери».

 

На следующий день няня без эмоций выслушала вопросы воспитанницы и коротко ответила:

 

– У твоей мамы очень добрый и сильный характер, - и на этом разговор закончила.

 

После обеда Арита прогуливалась по саду, когда сзади неё послышались чьи-то осторожные шаги. Повернувшись, она увидела маму, которая то и дело испуганно оглядывалась по сторонам.

 

– Что-то случилось? – тихо спросила у неё Арита.

 

Симона учащенно дышала и нервно теребила в руках носовой платок.

 

– Я не знаю, что произошло, но, по-моему, Симон стал подозрительно относиться к твоей няне. Раньше он не возражал против того, чтобы она своими методами снимала с меня головную боль. Теперь его почему-то раздражает знахарское вмешательство Омелы. Кроме этого, твой отец стал подозревать её в кражах продуктов со стола.

 

Симона замолчала, но было очевидно, что она не сказала главного. Арита, обученная держать паузу, удивлённо пожала плечами.

 

– Ах, доченька, я боюсь, что от Омелы тебе придётся отказаться, иначе беды не миновать! Если твоему всесильному дяде станут известны подробности ваших занятий, он не пощадит ни её, ни тебя, ни нас! О твоих тайных встречах с бедняком Эллом я вообще боюсь даже говорить: владыка не простит тебе своеволия никогда!

 

– Но как можно такое допустить, мама? Неужели ты не можешь поговорить с отцом, чтоб он оставил мою няню в покое?

 

– А Элл? Что делать с ним, чтоб он оставил тебя в покое? Ведь мы же знаем, что именно из-за него ты не выходишь замуж и отказываешь всем достойным мужчинам. А, между тем, тебе уже двадцать четыре года.

 

– Если все ваши беспокойства только из-за этого, можете успокоиться: Элл сам бросил меня и всех своих учеников и куда-то исчез. Можешь успокоить отца: пусть он оставит в покое Омелу и ничего не говорит своему брату.

 

– Он поверит тебе только тогда, когда ты станешь встречаться с приличным человеком, а лучше, если вообще… выйдешь за него замуж.

 

– Я подумаю, мама, а ты пообещай мне поговорить с отцом.

 

Симона дала такое слово и поспешила уйти в дом.

 

Вскоре Арита обо всём этом рассказала Омеле.

 

– Что нам делать, няня? Мы погибнем сами и погубим Элла!

 

Женщина не разделила опасения своей воспитанницы и увела её в глубину фруктового сада.

 

– Не об этом нужно сейчас думать, не об этом. Всё, что наговорила тебе Симона, не опасно ни для кого! Твой Элл, кроме кучки таких простаков, как ты, больше ни с кем не общается и никому не нужен. Я тоже не заинтересую твоего вездесущего дядю, потому что ничего противозаконного не делаю, а наоборот, учу женской грамоте его любимую племянницу. То, что я была замечена в воровстве продуктов, тоже ерунда. Ведь я, на самом деле, не воровала их, а прятала от тебя и выбрасывала на помойку, чтобы ты, моя девочка, не переедала и была стройной и красивой.

 

– Ты, правда, так плохо думаешь об Элле? – вдруг спросила её Арита, пропуская всё остальное мимо ушей.

 

Омела обрадовалась именно такой реакции воспитанницы.

 

– Вот об этом я и хочу поговорить с тобой. Пора тебе, моя дорогая, заняться настоящим делом, пока нет твоего любимого. Проблема Элла состоит в том, что такие, как он, ходят повсюду в большом количестве, но ничего хорошего их красочные притчи людям не приносят. Элл упорно утверждает, что он Сын Отца Небесного, что только он может говорить с Ним и нести Его слова к сердцу каждого из нас, ведь так? Но кто этому поверит, кроме тебя, влюблённой в него, и небольшой кучки безграмотных бродяг? Поэтому тебе аккуратненько нужно подсказать ему, что одних слов для того, чтобы люди поверили ему мало. Для достижения свое мечты нужны конкретные поступки и дела, например, лечения больных, и особенно душевнобольных. Ты научишь его всему этому, но так, чтобы, ни одна живая душа не знала о нашем сговоре. Когда весть о его чудодейственных способностях разлетится по многим селениям, я подскажу, что нужно будет делать дальше. А пока ты должна убедить его начать учиться тайному врачеванию.

 

Узнав о грандиозных планах Омелы, Арита уже не за что не переживала: ни за уход Элла в пустыню, ни за мелкие подозрения своего отца, ни за навязчивые предложения женихов. Теперь она точно знала, как себя нужно вести. К тому же девушка обладала магическим кольцом, и это обстоятельство было немаловажным.

 

В каждодневной кропотливой учебе дни для Ариты пролетали быстро. Через полгода она уже, к радости Омелы, многое знала и умела. Но чем глубже девушка вникала в суть врачевания и, так называемой, колдовской магии, тем отчётливее понимала: всё это настолько серьёзно, что любая, даже самая маленькая оплошность с её стороны может привести к непредсказуемым, даже чудовищным последствиям.

 

Лишь уверения и строгие наставления Омелы успокаивали Ариту и придавали ей силы для познания всё новых и новых тайн.

 

ГЛАВА 9TC "ГЛАВА 9"

Тем временем в селение наконец-то пришёл худющий, измученный голодом и усталостью Элл. Казалось, он стал выше ростом и смуглее, чем был раньше.

 

С дороги он не стал заходить домой, а попросил своего ученика Фому собрать вместе всех своих братьев и сестёр:

 

– Я буду вас ждать в саду у вертоградаря* Иакова, – сказал он, похлопывая Фому по плечу.

 

Худощавый, маленького роста юноша со смешными рыжими волосами недавно стал доверенным лицом Элла. Такую честь он заслужил после того, как прилюдно, возле родника, не постеснялся поднести молодому учителю кувшин с водой. Тогда многие горожане посмеивались над Фомой, мол, смотрите, как он угождает сыну плотника! Но парень не обратил на них внимания, и после этого насмешки прекратились сами собой. Элл хвалил его за всё это и ставил всем в пример:

 

– Смотрите, как смирение и доброта побеждают злое слово и зарождают в сердцах людей доверие и взаимопонимание.

 

Сейчас же, обрадовавшись появлением учителя, Фома бросился по домам извещать своих друзей о предстоящей встрече.

 

Радости Элла не было конца, когда вокруг себя он увидел множество юношей и девушек. Среди них были и такие, кого он раньше не знал. Все они весело щебетали вокруг него, и каждый старался дотронуться до его ветхой, изношенной одежды. Девушки щедро угощали учителя разными яствами, но он сдержанно от них отказывался.

 

– Я больше месяца вообще ничего не ел, а только пил немного воды, поэтому мне и сейчас не хочется есть. Там, в пустыне я познал истину - воздержание от пищи есть богоугодное дело, которое полезно и для души, и для тела.

 

– Мы видим, как ты от такой полезности еле стоишь на ногах, – вставил своё ехидное слово Гадиан. – В чём же суть такой пользы, объясни нам?

 

– Чтобы понять это, нужно самому испытать то, что испытал я. Но призывать вас к воздержанию от пищи нет никакой надобности: кто хочет, тот сам примет решение.

 

Разумный ответ Элла всех удивил: раньше молодой учитель был более категоричен в своих требованиях. Например, он был однозначно против того, чтобы в их небольшое сообщество входили семейные или разведённые пары. Праведник не терпел даже намёков на плотские отношения между юношами и девушками. Ко всему этому он совсем не прислушивался к мнениям других, хотя при этом умудрялся относиться ко всем с искренней любовью и привязанностью.

 

– И всё-таки непонятно: зачем так глупо и жестоко нужно мучить своё тело? – не унимался Гадиан, брезгливо рассматривая бледное лицо учителя.

 

– Своё тело я мучил только ради того, чтобы оно не мучило меня, – просто ответил Элл.

 

– Гадиан, отстань от учителя со своими глупыми вопросами, - обратилась к «брату» Рая под одобрительные отклики других. – Элл, лучше расскажи нам: чем ты занимался в своей пустыне? Во что одевался, что пил и, вообще, как выжил?

 

Учитель как будто бы ждал такого вопроса и, поднявшись с земли, вдохновенно «доложил».

 

– Одежда моя состояла только из власяницы*, которую мне, по дороге к пустыне, сплела одна вдова. Воду пил из небольшого черпала**. С помощью верёвки, сплетённой из пальмовых ветвей, я ежедневно опускал и поднимал её из бездонного колодезя. В пустыне я человеческим языком разговаривал с разными зверьми. Наверное, они видели во мне своего друга, поэтому не причиняли мне зла.

 

– Прямо как в раю, – восхищенно проговорила Ада, подсаживаясь к нему.

 

– Но главное, друзья мои, – вёл свою линию Элл, – я теперь точно знаю, чего не нужно делать в этом мире, чтобы попасть в Царство Небесное. Во время своего очередного разговора с Отцом мне отчётливо послышались слова человека, который, перед тем, как взойти на небо, вот так вот каялся: «Я не делал зла людям. Я не нанёс ущерба скоту. Я не совершил греха в месте Истины. Я не творил дурного, имя моё не коснулось слуха кормчего священной ладьи. Я не кощунствовал. Я не поднимал руку на слабого. Я не делал мерзкого перед богами. Я не угнетал раба перед лицом господина. Я не был причиною недуга. Я не был причиною слёз, не убивал, не приказывал убивать. Я никому не причинял страданий, не истощал припасов в храмах. Я не портил хлеба. Я не совершал прелюбодеяния. Я не сквернословил. Я не прибавлял к мере веса и не убавлял от неё. Я не отнимал молока из уст детей. Я не сгонял овец и коз с пастбищ их. Я не преграждал путь бегущей воде».

 

Элл озвучивал длинный текст с таким вдохновением, что все присутствующие, затаив дыхание, слушали его, и мысленно повторяли за ним уже сказанные фразы. Даже Гадиан согласно кивал головой и что-то бубнил себе под нос.

 

После последнего произнесённого слова на поляне воцарилась полная тишина. Элл наслаждался такой реакцией собратьев, а те, в меру своего разумения, пытались понять смысл услышанного.

 

– Это, конечно, не всё, что я слышал и видел в пустыне, – прервал всеобщее молчание он. – Очень скоро вы окончательно поверите мне, и тогда мы вместе понесём Божье слово в большой город.

 

– А скажи, учитель, – хитро прищурив глаза, спросила Ада. – Там, в пустыне, тебя не искушал дьявол? Ну, я имею в виду: никто не предлагал тебе вкусной пищи, или богатства какого-нибудь, или...женщину?

 

Пустынник не смутился, и, не задумываясь, ответил:

 

– Побеждать человеческие желания и страсти не трудно, если в твоём сердце живёт Бог! Но, должен вас заверить, что даже небесные ангелы не помогут человеку побороть искушения, если он сам не победит тягу к ним. Там, в пустыне, нас было только трое: Бог, пустыня и я! Места для дьявола там не было!

 

– Всё это хорошо и красиво, но сейчас, – вдруг вмешалась в разговор угрюмая Мария, – тебе нужно отдохнуть с дороги, помыться и, пусть простит тебя твой Небесный Отец, вкусно поесть!

 

Не ожидая от неё такого материнского участия, Элл растрогался.

 

– Спасибо тебе, Мария, думаю, ты права – мне необходимо немного подкрепиться.

 

Но двоюродная сестра Урия уже взяла его под руку:

 

– Пойдём к нам: тебя давно хотели видеть дядя и тётя.

 

Не прощаясь, они тут же покинули место сбора.

 

После их ухода стали расходиться все остальные.

 

Гадиан поспешил оказаться возле Ариты.

 

– Я провожу тебя, – настоятельно предложил он.

 

– Спасибо, но у меня совсем другие планы на этот вечер. Лучше проводи домой Дарию с Марией: они такие трусихи!

 

Судя по её возбуждённому виду, он понял, кто только что вошёл в её планы. Но, повинуясь желанию пассии, он взял за руки трепетных девушек и увёл за собой.

 

Тем временем Арита побежала к дому, где должен был быть Элл. Совсем скоро она уже стояла под окном, завешенным плотной материей. Девушка прислушалась, но никаких разговоров или движений по дому не услышала.

 

«Опоздала, – в первую минуту с досадой подумала она. – Но, может, это и к лучшему: пусть отдохнёт, а с завтрашнего дня у нас начнётся новая жизнь».

 

Но новая жизнь для них началась не завтра, а вскоре после того, как она пришла домой.

 

Не успела Арита разложить перед собой коробки с различными травяными мазями, как в застеклённое окошко влетел маленький камушек. Вздрогнув от неожиданности, девушка взволновано выглянула из окна. В сумерках было уже плохо видно, но она смогла разглядеть одинокую фигуру человека, одетого в длинный тёмный плащ.

 

«Это Элл», – радостно решила она.

 

Арита набросила на плечи тёплый платок и тихо вышла на улицу. Подойдя ближе к человеку в плаще, она увидела Урию, и её сердце тревожно забилось.

 

– Что с ним? – громко спросила она, но холодная ладонь нежданной гостьи легла на её губы.

 

– Тише, ты! Зачем так волноваться, если ничего не случилось? Просто, понимаешь, Элл умылся, немного поел винограда с изюмом, вышел на улицу и…

 

Арита не дослушала Урию, радостно поцеловала её в щеку и исчезла с её глаз.

 

Никто не видел, как первая ученица Элла бежала босиком вдоль узких каменных улиц, придерживая обеими руками срывающийся с плеч платок. Никто не слышал шепот, срывающийся с её сухих губ: «Он на горе, он ушёл в горы».

 

Вдруг она остановилась:

 

«Боже, что же я ничего с собой не взяла: ни поесть, ни одеться, не специально отваренную для него настойку из трав?»

 

Арита как будто прямо перед собой увидела недовольное лицо няни, мысленно извинилась перед ней – и, вместо того, чтобы вернуться домой, ещё быстрее побежала в сторону зелёной горы.

 

Только у подножья девушка остановилась перевести дыхание, прислушаться и присмотреться. Она была уверена, что Элл был где-то здесь, и боялась, что он может затаиться и не дать себя обнаружить. Такое «дикое» поведение демонстрировалось им не раз, когда искавшие его по разным причинам люди прямо-таки переступали через него, а он, равнодушный и невидимый, находился рядом и не думал себя выдавать.

 

Сейчас Арита решила перехитрить его. Как дикая кошка она стала тихо красться вверх по тропе, то и дело останавливаясь, чтобы «принюхаться» к обстановке вокруг себя. С детства она не боялась темноты и прекрасно себя чувствовала в одиночестве среди гор и лесов. Девушка отличалась от сверстниц гордым и своенравным характером, поэтому неудивительно, что её тяготило общество надоедливых людей. Арита, точно так, как и Элл, часто убегала из селения сюда, где пела свои песни «коллегам»-птицам и «секретничала» со скалами по поводу своих девичьих тайн.

 

Вдруг, со стороны огромного валуна, до её слуха донёсся чей-то тихий стон. Арита напрягла слух и снова услышала стон, похожий на зов попавшего в беду человека. Приблизившись к тому месту, она едва различила силуэт молодого учителя. Он сидел на камне спиной к ней и, в перерывах между стонами, обратив свой взор к небу, шептал молитву. Боясь своим неожиданным появлением спугнуть его, девушка зашла за камень и тихо, несколько раз, в такт его стонам, произнесла: «Элл, Элл, Элл».

 

Юноша замолчал, растерянно поглядывая в ту сторону, где пряталась Арита. Ему показалось, будто бы кто-то зовёт его по имени. Но, так никого и не увидев, он успокоился.

 

– Отец мой Небесный, – донеслись до Ариты тихие слова его молитвы, – ты слышишь меня и называешь меня по имени. Сними же боль с моего живота, не допусти, чтоб кто-нибудь увидел меня, поражённого болезнью, которая не может быть у меня, Твоего Сына. Дай мне силы и здоровья пройти свой путь до конца так, чтоб ни у кого не было сомнений по поводу моих способностей. А когда Ты призовёшь меня к себе, сделай так, чтоб я упал в Твои объятия в полном уме и здравии!

 

Он несколько раз подряд произнёс свои обращения к Богу, и Арита, почти не дыша, всё это хорошо слышала. «Он, безумец, в самом деле, разговаривает с Создателем! – с волнением и восторгом подумала она, немного выглядывая из своего укрытия. – Но почему нет ответа? Почему я слышу только одного просящего?»

 

Её сердце так громко стучало в груди, что она испугалась: вдруг Элл услышит этот стук!

 

И правда, учитель как-то быстро поднялся и пошёл точно в ту сторону, где пряталась Арита.

 

Девушка испуганно шагнула назад и, зацепившись платьем за острый край камня, громко упала на землю.

 

– Кто здесь?– испуганно спросил Элл, всматриваясь в темноту.

 

– Это я, – сразу же отозвалась Арита, придерживая оборванный край своего нового платья.

 

– Ара-рита? – странным образом заикаясь, воскликнул он. – Но что ты тут делаешь?

 

– Гуляю.

 

– Одна в горах, ночью?

 

– Ты, наверное, забыл, что я, как и ты, с детства занимаюсь этим.

 

Она подошла к нему поближе, и Элл неловко схватился руками за свой живот.

 

– Ты заболел?

 

Он стыдливо отвёл глаза.

 

– Не переживай, учитель, я никому не скажу об этом. Но позволь, я помогу тебе, – решительно предложила она, взяв его за руку.

 

Неожиданно для неё Элл не стал сопротивляться, лишь отрешенно спросил:

 

– А ты что постигла науку врачевания?

 

Ученица не ответила, укладывая пророка спиной на землю.

 

Повторяя про себя золотое правило Омелы: «Что не исцеляет снадобье, то исцелит нож, что не может исцелить нож, то исцелит огонь, а что не может излечить ничто, то может излечить посвящённая женщина», – она без стыда, сквозь складки плотного хитона, властно просунула свои руки к его дрожащему телу. Юноша попытался сопротивляться и даже захотел подняться на ноги, но от нестерпимой боли только вскрикнул.

 

– Лежи смирно, мой больной, а то твои ученики ещё не скоро увидят тебя здоровым и сильным.

 

Наука Омелы не прошла для неё даром. Закрыв глаза, Арита медленно стала водить руками по его животу, осторожно вонзая свои длинные пальчики в нужные для такого лечения места. Поверженный Мессия уже без стыда корчился от боли, и совсем не хотел бежать от милого вмешательства неожиданной спасительницы. Но как только её руки стали подниматься к его груди, он сразу перевернулся на живот. Зная, что Элл с детства почему-то стыдился своей груди и постоянно прятал её под одежду, Арита под предлогом лечения хотела выведать эту тайну, но, как оказалось, сделать это было не так просто.

 

Она нежно перевернула его снова на спину и продолжила массировать твёрдый, как камень, живот. Вдруг, накрыв горячими ладонями нижнюю часть его живота, девушка застыла и Эллу послышались её какие-то невнятные слова.

 

– Ты что там делаешь? – стыдливо спросил он, поджав колени. – У меня уже ничего не болит! Спасибо!

 

Она почувствовала, как напряглось его тело и, немного подвинув ладони вверх, тихо сказала:

 

– Понимаешь, организм человека подвержен естественным болезням по трём причинам: из-за плохой пищи, из-за неблагоприятных природных условий и из-за появления в нём кишечных паразитов. У тебя внутри начала развиваться одна заразная болезнь. Если её не вылечить на этой стадии, ты будешь страдать ею всю оставшуюся жизнь. Сейчас я сниму только боль, а саму болезнь, втайне от всех, буду лечить потом и совсем другим способом.

 

– Но я точно знаю, что все болезни людей происходят по воле дьявола из-за их грехов! – возмущённо сказал он и, с удивлением почувствовав, как внутри него боль стала утихать.

 

– И поэтому тоже, – согласилась девушка и продолжила делать своё лекарское дело.

 

Арита, конечно, знала, что её любимый твёрдо верил в силу и коварство дьявола. Он утверждал, что всеми болезнями людей управляют демоны, которые легко овладевают телами больных и терзают их души. Учитель, совершенно не знавший законов физики, химии и других наук, настаивал на том, что только обращения к Богу могут изменять течения облаков, направления ветров, выпадения осадков, останавливать болезни и даже смерти людей.

 

Девушка обо всём этом знала и, используя советы Омелы, готова была «сломить» его необразованность, наивность и простоту.

 

Ожидая разрешения встать, Элл покорно лежал на земле, обдумывая то, что сейчас произошло. «Во-первых, – думал он, – откуда она здесь взялась? Во-вторых: она могла слышать мое безответное обращение к Небесному Отцу. В-третьих: никогда раньше она не занималась врачеванием. В-четвёртых: кто мог её этому научить? И, наконец, в-пятых: Арита повзрослела и стала меня волновать как женщина».

 

Блуждая в своих догадках, он не заметил, как девушка легла рядом и стала гладить по его густым, недавно вымытым кудрям.

 

– Скажи, – вдруг спросил он, – ты веришь, что я - Сын Божий?

 

– Конечно, верю, иначе я не была бы рядом с тобой.

 

– Тогда почему ты ведёшь себя со мной как с земным мужчиной и не выходишь замуж за равного тебе? Разве родители не требуют от тебя замужества?

 

– А кто тебе запрещает на мне жениться? И почему я должна выходить замуж за того, кто мне не нравится?

 

– Ну, какой из меня муж, Арита! – испугался Элл и отодвинулся от неё. – Разве ты не понимаешь, что я должен быть выше всех земных желаний? Разве мне дозволено то, что можно делать вам, людям? Моё дело – служить своему Отцу и нести людям слово Божье. Моя семья – это союз Отца и меня, его Сына.

 

– Успокойся. Я не собираюсь мешать тебе в этом, но пообещай мне только одно.

 

– Что именно?

 

– С завтрашнего дня ты обязательно будешь пить козье молоко. Обещаешь?

 

Он еле заметно кивнул в знак согласия, и некоторое время они оба молчали.

 

Арита не знала, как начать то, ради чего она сюда пришла, а Элл снова витал в облаках, обдумывая свои дальнейшие религиозные амбиции.

 

– Скажи, Арита: почему люди не хотят верить мне так, как верят, например, Соломону? Почему мои притчи и заповеди всем нравятся, но и только? Почему меня не хотят признать Мессией богатые, образованные люди? Неужели только потому, что мне чужды идеи Лукреция, который когда-то говорил о том, что сверхъестественных сил не существует и что он отрицал могущество Бога? Разве может быть такое, чтоб все события в этом мире происходили по каким-нибудь своим законам без вмешательства высших сил?

 

Арита, затаив дыхание, слушала грустные слова учителя и, наконец, поняла: её время, благодаря вполне обоснованным сомнениям Элла, наступило. В эти минуты ей так захотелось расцеловать его и рассказать всё, чему её научила Омела. Но, помня серьёзные предостережения по этому поводу, девушка осторожно приступила к задуманному плану.

 

– Ах, Элл, ты прекрасно знаешь, что Соломон был царём. А у царей есть большие возможности для того, чтобы получить высочайшее образование. Для достижения всесторонней грамотности они пользуются услугами мудрецов со всей земли. Согласись, твои познания в разных науках слабы, а пересказанные тобой притчи и заповеди, извини, стары и давно всем известны. Тебя слушают только потому, что ты ярче других их рассказываешь. Именно поэтому богатым и образованным людям ты не интересен. Они не будут признавать тебя до тех пор, пока не увидят в твоих деяниях нечто чудотворное и божественное.

 

Арита не видела, но чувствовала, как Элл сгорает от стыда и беспомощности. Она была уверенна: его глаза были полны слёз.

 

– Но я знаю, что тебе нужно сделать, чтобы всё изменилось к лучшему раз и навсегда! – громко заявила она, и молодой человек задрожал от недоброго предчувствия. – Тебе нужно не только вести свои религиозные беседы и убеждать людей в скором пришествии Царства Небесного!..

 

– А что же ещё? – еле слышно, вдруг покорно спросил он.

 

– Нужно конкретными делами доказать, что ты – не простой человек, а Сын Небесного Отца и что только тебе подвластно делать то, чего не могут делать другие пророки.

 

Элл слушал и откровенно не понимал, к чему она клонит. Его наивная, но искренняя вера никогда не нуждалась в каком-либо доказательстве. Он есть Пророк – и точка! Слушайте меня – и вы спасётесь! Следуйте за мной – и вы войдёте в Царство Небесное, где все будут вечно, счастливо жить! Исполняйте заповеди Отца Небесного, любите Его всем сердцем – и вы тоже будете любимы Им! Казалось бы: чего ещё нужно, чего ещё не хватает? И вдруг – «проповедей мало, нужны конкретные дела!» Для него это было не только ударом по нежной и ранимой душе. Слова Ариты были крахом всех его детских и юношеских надежд, его личным поражением.

 

Он был подавлен и долго стыдливо молчал.

 

– Не печалься так, Элл: ты делаешь свои дела правильно и красиво. У тебя давно есть верные ученики. Во время твоего отсутствия мы повторяли твои прекрасные притчи и легенды, любили тебя и верили тебе. Но если бы ты со своим словом Божьим стал ещё помогать бедным и больным, – осторожно добавила она, делая паузу, – тогда молва о тебе перешагнула бы границы не только нашего селения.

 

После небольшого тёплого ветерка, на смену недавней пасмурной погоде, пришла лунная, озарившая леса и горы ночь. Арита ясно видела удивлённое лицо своего собеседника, но спокойно ждала, когда он выскажет своё мнение.

 

Элл тоже не спешил продолжить разговор, вернее, не знал, что сказать и как реагировать на такие сомнительные предложения. «Что значит помогать больным и бедным? – в душе возмущался он. – У меня самого нет ничего! К тому же я лично призываю богатых, как она, отказаться от своих земных благ!»

 

– А ты знаешь, там, в пустыне, я не всё время голодал, – неожиданно признался он. – Помнишь, я говорил о божьих птичках и животных, которых кормит и согревает Бог. Я говорил о том, что им, как и всем нам, необязательно работать, ибо обо всех устройствах позаботится мой Отец? Так вот, там я убедился в этом, согреваясь в одежде, сшитой из волоса верблюда, утоляя жажду из чистого родника и поедая мёд диких пчёл.

 

– Но на всех людей этого не хватит – кому-то нужно пахать землю и выращивать хлеб! – резонно заметила Арита.

 

– Так ты всё-таки не веришь мне? – мрачно спросил он, собираясь уходить.

 

– Погоди, Элл, и выслушай меня. Я скажу тебе кое-что, а потом ты выскажешь своё мнение. То, что ты делаешь, очень важное дело, но многие люди ещё сильнее поверят тебе, если ты сможешь им помочь практически. Для этого тебе нужно тайно научиться лечить больных и обзавестись своей собственной казной. Деньги понадобятся для того, чтобы в будущем на чужбине прожить со своими учениками и, при необходимости, оказать помощь нищим и отверженным. Тайному врачеванию обучу тебя я. Мне известны многие способы, как, например, без специальных лекарств снять зубную боль или боли в животе; как с помощью простого нажатия на определённый участок тела остановить кровь из раны; как, с помощью настойки из трав, можно привести в чувство упавшего наземь человека. Как можно легко снять головную боль, испуг ребёнка, усталость, неожиданно брызнув в лицо холодной водой, и многие другие секреты. Если ты, неся свою прекрасную идею в дома простых людей, сможешь убедить их, что тебе известно не только слово Божие, но подвластно и тело человека, в дальнейшем лечить их будет одно твоё имя.

 

Девушка говорила с таким убеждением, азартом и пафосом, что не согласиться с этим Элл не мог. Он, наконец-то, понял, что предлагала ему Арита. От противоречивых чувств у него закружилась голова.

 

– Всё сказанное тобой, дорогая Арита, красиво и убедительно, но несправедливо. Что же: ты предлагаешь мне обманывать людей?

 

– Нет, я предлагаю тебе сделать всё возможное для того, чтобы все поверили в то, во что искренне веришь ты. Что здесь плохого – лечить больных – я не знаю.

 

– Я подумаю, – после недолгого молчания сказал он. – А сейчас пойдём, я провожу тебя домой.

 

Такая развязка не входила в планы девушки. Пройдя несколько шагов, она вдруг оступилась и, вскрикнув, упала в траву. Элл наклонился к ней и тут же был обвит за шею её горячими руками. Не в силах сопротивляться тому, чему и не хотелось, он, после долгих поцелуев, вдруг тихо сказал:

 

– Знаешь, там, в пустыне, я говорил не только с Богом. Я обманул вас, утверждая, что меня не искушал дьявол. Он искушал меня, и я не противился этому, потому что мне хотелось разговаривать с тобой… и мечтать о тебе.

 

Взволнованная неожиданным признанием, Арита прикоснулась губами к своему кольцу на пальчике и развязала пояс ещё не помятого платья…

 

Только под утро они, взявшись за руки, медленно спустились к подножью гор

 

ГЛАВА 10TC "ГЛАВА 10"

Вскоре Элл снова исчез из поля зрения всех, кто хотел бы его видеть. Одна Арита знала: он находится высоко в горах, где обдумывает её неожиданное предложение.

 

В один из дождливых прохладных вечеров учитель объявился в доме своего двоюродного брата Неверьяма. Их семья не очень-то верила в мессианство родственника, но относилась к нему снисходительно. Обсуждая между собой тему: «Мало ли что, а вдруг из него получится настоящий пророк», – глава семейства не только позволял Эллу бывать у них в гостях, но и приводить с собой учеников.

 

Сейчас в небольшой полутёмной комнате собрались лучшие его слушатели. Они ждали от Элла новых призывов, жаждали романтических приключений и смелых, решительных действий.

 

На этот раз учитель не разочаровал присутствующих. Он объявил новый этап их совместных учений и похождений. Для начала он назначил апостолами трёх товарищей - самых прилежных и усердных в учении. Неожиданно было разрешено находиться в сообществе семейным парам и вдовам. Он пообещал, что скоро они отправятся в отдалённые сёла, где каждый из них станет свидетелем его божественной миссии.

 

Трое только что назначенных апостолов: Неверьям, Симон и Фома тут же, на зависть другим, сели по обе стороны от своего учителя. Особенно неуютно чувствовала себя женская половина собрания – Элл продолжал упорно игнорировать их.

 

Нагловатая Ада не потерпела такой дискриминации:

 

– Почему среди твоих верных апостолов нет женщин? Мы что, реже парней ходим на твои проповеди или хуже их знаем Закон Моисея? Может, ты думаешь, что они больше нас любят тебя? – под тихий смешок подруг атаковала девушка.

 

Учитель не знал, как правильно ответить. И тут на помощь, как всегда, пришла Арита.

 

– Вряд ли когда-либо и где-либо женщина могла занять место апостола, – с места заявила она. – Но не секрет, что наша роль в жизни любого мужчины стоит на таком высоком уровне, что даже звание апостола может легко померкнуть в сравнении с великим званием – «женщина!»

 

В комнате послышались редкие аплодисменты, раздавшиеся по инициативе Гадиана. Ада недовольно замолчала, ещё больше ненавидя соперницу.

 

«Вот гадюка, – в который раз обзывая Ариту, злобно подумала она. – И сама не прибирает учителя к рукам, и нам не позволяет соблазнить его!»

 

Эллу не понравились слова Ариты, потому что он, как и все остальные, не понял их истинный смысл. Но в данном случае никакого понимания не было нужно. Ватага совсем скоро обо всём позабыла и весело разбежалась по домам.

 

Однажды, когда в осенний, совсем не тёплый день Элл с несколькими учениками прохаживался по полупустынной площади селения, до их слуха донёсся громкий плачь. Они поспешили в ту сторону и возле высокого забора увидели рыдающую женщину.

 

– О, Боже, – причитала она, стоя на коленях – сделай так, чтобы мой сын выздоровел и снова ел свои любимые финики! Не забирай его от меня, а лучше научи, что надо сделать, чтобы он выжил!

 

– Что с тобой, женщина? – с сочувствием спросил учитель, пытаясь поднять её с колен.

 

Поскольку она была плотного телосложения, Эллу было трудно справиться с этой задачей. Оставаясь пребывать в той же позе, мать больного ребёнка недружелюбно посмотрела на незваных свидетелей своего горя:

 

– А вам какое дело? Что вы можете? Разве что упасть вместе со мной на колени и поплакать…

 

– Что случилось с твоим сыном? – обратился к ней с вопросом Симон, проявляя готовность взвалить её горе на свои крепкие плечи.

 

Женщина тяжело поднялась с колен и с удивлением стала рассматривать знакомых молодых людей.

 

– Мой сын тяжко болен. Но его не может вылечить наш окружной лекарь. Он даже не знает, что с ним. А вам, сердечные мои, спасибо за сочувствие и готовность помочь.

 

Ученики с надеждой посмотрели на Элла, но тот беспомощно пожал плечами: мол, что я могу поделать? Ах, как бы он возрос в глазах учеников и этой несчастной матери, если бы смог сейчас же пойти к ней домой и одним движением руки спасти от смерти больного мальчика! Элл и сам понял это, виновато глядя вслед уходящей женщине.

 

Прикрывшись старым платком, несчастная медленно пошла вдоль длинного каменного забора. А «сочувствующие», не сговариваясь, вдруг пошли следом за ней, пока она не вошла в свой маленький дом…

 

После этого случая учитель решился и тайно пришёл к Арите. Поскольку её не было с ними во время разговора с плачущей женщиной, он ей всё в подробностях рассказал.

 

– Я найду ту женщину и узнаю, в чём дело. После того, как я научу тебя нужным премудростям, ты придёшь туда и совершишь чудо. Завтра до обеда я буду ждать тебя в саду Иакова.

 

С этими словами она поцеловала его в щеку и убежала в свою любимую беседку, где её ждала всезнающая Омела.

 

Так впервые в деятельности Элла появилось понятие «совершить чудо исцеления». На это «чудо» он возлагал большие надежды. Но всё получилось не так, как хотелось бы.

 

На следующий день Элл с Аритой тайно встретились в условленном месте. Счастливая, что наконец-то свершается её мечта, девушка научила его всему, что он должен был сделать. Она привязала к его поясу небольшой кувшин с жидкостью, назвала болезнь, которой мучился пятилетний мальчик по имени Андрей, и несколько раз повторила, что нужно говорить и как надо лечить. После недолгого обучения она заставила его «продемонстрировать» усвоенные приёмы и, удивившись феноменальным способностям обучаемого, благословила на лекарское дело. Взволнованный предстоящим экзаменом, Элл пошел к роднику, где его ждали скучающие ученики.

 

При виде своего учителя группа молодёжи поспешила к нему навстречу. Среди них были три апостола, Дария с угрюмой Марией, Гадиан и Урия. Они обступили его и стали просить, чтобы он ещё раз рассказал о своём пребывании в пустыне.

 

– Скажи: кто ещё был с тобой там, и чем вы питались до того, как стали голодать?

 

– Разве я не говорил, что встречался с несколькими отшельниками, что мы ели сушённую на солнце саранчу и мёд диких пчёл? А пили мы молоко верблюдицы.

 

– Нет, ты нам об этом не рассказывал, – с упрёком молвила Урия, после чего посыпались следующие вопросы:

 

– Ну и какой на вкус дикий мёд: горький или сладкий? А молоко верблюдицы похоже на козье? А мясо саранчи съедобное для всех людей или только для избранных?

 

– Мёд на то и мёд, чтобы быть сладким, даже если это мёд диких пчёл, – с улыбкой ответил он. – А вот молоко верблюдицы имеет иной вкус и запах, не похожий на молоко других животных.

 

– Расскажи ещё о чём-нибудь – попросила учителя Мария в то время, как из-за холма показалась бегущая Арита.

 

Гадиан первый увидел её и приветливо помахал рукой.

 

– Да, теперь никому не будет никакого дела не до молока, не до жареной саранчи, – тихо съязвила Дария, недовольно поглядывая в сторону учителя.

 

И, правда: все уже забыли о вопросе Марии. Юноши и девушки приветливыми улыбками встретили красавицу Ариту.

 

Она с каждым поздоровалась и сделала вид, что Элла тоже не видела сегодня. Девушка предложила всем пойти прогуляться по селению.

 

– Людей на улицах в это время будет мало, поэтому нам никто не будет мешать общаться, – весело добавила она, и все её поддержали.

 

Они шли шумной толпой, и встречные люди, обходя их стороной, недовольно что-то бубнили себе под нос. Привыкшие к ежедневному труду и будничным заботам, большинство местных жителей, мягко говоря, не приветствовали беззаботные прогулки молодёжи. Не жаловались даже красочные проповеди Элла.

 

«Для этого есть законный день – суббота», – говорили они, невзирая на возражения, что нести Божье слово не грех и в будний день.

 

Вот и сейчас группа, возглавляемая Эллом, свободно прохаживалась между домами, обсуждая поведение недовольных граждан.

 

– Что они понимают? – громко возмущался Фома вдогонку уходящим женщинам. – Думаете, они ходят по субботам в молитвенный дом для того, чтобы молиться? Как бы ни так! Посплетничать они ходят туда да узнать, где, что и у кого можно подешевле купить или выгодно обменять! А мы, видите ли, тем, что искренне говорим о вере, мешаем им работать!

 

– Дело даже не в этом, – вступил в разговор Неверьям. – А дело в том, что работать людям вовсе не нужно, правда, учитель? Ведь скоро наступит Царство Небесное, где никому ничего не надо делать: всё даст Бог. Молиться и исполнять Божьи заповеди – вот что необходимо для того, чтобы попасть в Царство!

 

Элл не вмешивался в подобные разговоры, хотя понимал, что такое наивное толкование его учения может плохо для него кончиться. «Ничего, – надеялся он, – со временем они станут умнее и поймут истинный смысл моих изречений».

 

И вот они подошли к тому дому, где проживала мать с больным ребёнком.

 

– Ребята, помните это место? – очень кстати спросил Симон.

 

Те согласно кивнули.

 

– А что это за место? – остановилась возле дома Арита, заглядывая внутрь двора.

 

– Здесь живёт одна женщина, у которой сильно болеет мальчик, – за всех ответил Элл.

 

– Так давайте зайдём туда, – предложила Арита, – и Элл попросит своего Отца помочь бедной матери и больному ребёнку.

 

Все вопросительно посмотрели на учителя, и тот, недолго думая, согласился.

 

Как только они стали заходить в небольшой дворик, из дому тот час же вышла знакомая женщина.

 

– Вы к кому? – громко спросила она, вглядываясь в лица незваных гостей.

 

– Здравствуйте, – поздоровалась за всех Арита, подходя вплотную к хозяйке. – Мы ученики вот этого молодого человека, который, зная о вашем горе, пришёл, чтобы помочь вам.

 

Уставшая от бессонных ночей женщина не знала, что и сказать.

 

– Ты позволишь ему войти в дом? – настоятельно спросила Арита.

 

– А что же молчит сам учитель? – стала припоминать недавних знакомых хозяйка подворья, недоверчиво поглядывая на Элла.

 

Он замешкался, и это не ускользнуло от её взгляда.

 

– Так кто же из вас лекарь? – недружелюбно спросила хозяйка, собираясь выгнать всех из своего двора.

 

И тут Элла прорвало.

 

– Я не лекарь и не учитель! – на повышенных тонах воскликнул он. – Я пришёл сюда не лечить вашего Андрея, а дать ему возможность жить и молиться нашему Господу Богу. Для этого я, вместе с вами, войду в этот дом и сделаю своё дело.

 

С этими словами он решительно направился к открытым дверям, а обомлевшие от его слов ученики остались стоять на своих местах.

 

В сопровождении матери больного молодой учитель вошёл в дом. Там в углу на небольшой кровати лежал мальчик.

 

– Зажги свечи и дай мне чистую кружку, - приказным тоном сказал «лекарь».

 

Когда это было исполнено, Элл достал из-за пояса кувшинчик и налил в кружку красноватой жидкости. Он смело подошёл к Андрею, свободной рукой погладил его по голове и еле слышно стал читать молитву.

 

– На, выпей моё лекарство и больше не болей! – громко велел он, заставив вздрогнуть не только мальчика, но и его маму.

 

Андрей послушно, маленькими глотками выпил содержимое кружки – и вдруг потерял сознание. Испуганная женщина бросилась к сыну, пытаясь привести его в чувство, но безрезультатно. Элл не меньше её испугался, однако старался не подавать вида и спокойно смотреть на происходящее.

 

– Что же ты стоишь, отравитель! – бросилась на него с кулаками мать. – Делай же что-нибудь или ляжешь сейчас рядом с ним!

 

– Не волнуйся, – как можно спокойнее сказал он, пятясь к двери. – Мальчик сейчас уснул, но когда проснётся, ты увидишь: он будет совершенно здоровым!

 

Не веря своим собственным словам, Элл, пользуясь тем, что женщина вновь стала тормошить сына, поспешно вышел из дома. Никому и ничего не говоря, он, чуть не плача, бросился бежать прочь от этого дома, а любопытные ученики остались стоять возле забора.

 

– Что там произошло? – первая опомнилась Мария, поглядывая на своих спутников. – Пойди, узнай: как там дела? – хотела она обратиться к Арите, но та уже заходила в дом.

 

После её скорого возвращения стало известно: Элл мальчика вылечил, а на предложение хозяйки взять деньги обиделся – и убежал.

 

Такое объяснение вызвало общее ликование, только Гадиан недоверчиво покосился в сторону подруги Элла.

 

– Так мне сказала хозяйка! – бесстрастно дополнила она и предложила всем покинуть это место.

 

На самом же деле Арита, зайдя в дом, увидела сцену, от которой у неё замерло сердце: женщина держала на руках «неживого» ребёнка и проклинала того, кто только что его «лечил».

 

– Боже! – вскрикнула Арита, поняв, в чём тут дело.

 

Она забыла сказать Эллу, что, после того как мальчик выпьет настойку из козьей крови и целебной травы, он немедленно уснёт – и только спустя несколько часов проснётся и выздоровеет.

 

Арите с трудом удалось убедить бедную мать в том, что Андрей не умер. Только после того, как девушка поднесла к губам мальчика зеркало и уколола его булавкой, недоразумение было благополучно исчерпано.

 

– Видите, он жив, дышит и вздрагивает. Ничего с ним не случилось. Только, прошу вас, никому об этом пока не говорите. Мальчик будет ещё долго спать, зато, когда проснётся, дизентерия обязательно пройдёт, – уже выходя из дома, добавила она.

 

После этих событий Элл снова куда-то пропал, и найти его не могла даже Арита. Привыкнув к частым исчезновениям учителя, никто этому не удивился.

 

Прошло несколько дней, и Урия не выдержала: она повсюду разнесла весть о том, что Элл вылечил тяжко больного ребёнка. Её слова подтвердила и мать Андрея – мальчик, после выпитого чудотворного напитка, почти сутки проспал и проснулся совсем здоровым. «Учитель знал даже имя моего сына», – восторженно говорила она недоверчивым женщинам.

 

Слухи об этой истории разлетелись по домам, и дошли до Элла. Он вновь появился среди своих учеников.

 

– О тебе заговорили даже в городе, – с затаённой завистью сказал Гадиан, когда они, как обычно, сидели возле родника на окраине селения. – Правда, дальше разговоров дело не пошло, и мало кто верит в это. Но ты не переживай: совершишь ещё какое-нибудь чудо – и слава будет преследовать тебя по пятам.

 

– Обидно, конечно, что никто не поверил в твои возможности, – продолжила тему Дария. – Но когда ты научился врачеванию? Ведь раньше ничего подобного ты не делал?

 

Эллу ничего не оставалось, как сказать то, чего требовала от него Арита:

 

– Всё это мне дано свыше. Сам я ничего не делаю.

 

«Ну, теперь он точно от меня никуда не денется, – с любовью подумала Арита. – С этого времени все его успехи будут зависеть от моего умения правильно организовать дело. И тогда свершится то, о чем говорила Омела».

 

– Так почему бы твоему Отцу не дать тебе такую силу, чтобы ни один человек на земле не мог усомниться в твоей моще? – простодушно спросила Мария.

 

Элл долго молчал, потом многообещающе сказал:

 

– Это ещё будет, Мария, обязательно будет.

 

Арита не ошиблась в своих расчётах: учитель всерьёз занялся обучением. С тех пор они, скрываясь от людских глаз, обсуждали и отрабатывали разные варианты «совершения чуда». Элл с неподдельным азартом постигал врачебную науку, но, как ни пытался узнать, откуда Арита всё это знает, девушка только качала головой и закрывала его рот пахнущими разнотравьем руками.

 

– Никогда не спрашивай меня об этом, – однажды холодно сказала она, и Элл вынужден был смириться.

 

– Вот смотри, – как-то вечером продолжила занятия Арита, – этот камень ночью светится. Он может пригодиться в разных случаях, если, например, привязать его к ладоням. Знаешь, что подумают о человеке, у которого «горят» ладони? А если ими же ты прикоснёшься к больному месту? Да, учитель: от удивления и страха у человека пройдёт любая боль! Или вот такое: перед тобой лежит лист подорожника. Если его незаметно положить в рот, то, в случае, если окружающих вдруг будут заедать пчёлы, к тебе ни одна из них даже не подлетит.

 

– Где ты с этой наукой была раньше? – усмехнулся Элл. – Там, на окраине пустыни, когда в дупле фисташковых деревьев мы добывали мёд диких пчёл, знаешь, как мне досталось?

 

– Ты думаешь не в том направлении, – перебила его воспоминания Арита. – Эта ситуация может оказать тебе хорошую услугу: представляешь, что подумают люди, когда увидят, что всех кусают пчёлы, а тебя – нет? А как тебе следующее «чудо»: если вот этот камушек красного цвета – хефестит – незаметно положить в кипящую воду, она быстро остынет! Таким отваром, мгновенно охлаждённым на глазах людей, можно вылечить массу болезней, особенно болезни душевнобольных!

 

– А для исполнения моих сегодняшних желаний есть какой-нибудь кипяток? – вдруг спросил он, заставив девушку покраснеть.

 

Она знала о его плотских желаниях, но после того, что произошло с ними в горах, уже не давалась ему – так велела Омела. Всё совместно проведённое с тех пор время она посвящала его обучению. «Роднее будет», – справедливо думала она, всецело доверяя опыту няни.

 

– А помнишь, – вдруг спросила она, – как в детстве я целовала тебя в щёку за то, что ты угощал меня орехами и виноградом? А позже, не смущаясь посторонних, я делала это, когда ты заканчивал свои красочные проповеди. Тогда ты, красный от стыда и удовольствия, убегал высоко в горы, а я, довольная и счастливая, мечтала о новых поцелуях.

 

– Я всё помню, Арита. Но к чему ты клонишь?

 

«К тому, мой милый, что пришло время - тебе бегать в горы. И не от меня, а за мной», – про себя подумала девушка, а вслух сказала:

 

– Да так, просто вспомнила, что я любила тебя всю жизнь.

 

Она отрывисто поцеловала его в губы и побежала домой.

 

ГЛАВА 11 TC "ГЛАВА 11 "

Арита продолжала свои тайные занятия с Эллом и подготавливала его к совершению более существенного «чуда». Учитель прилежно постигал ранее неведомую науку и от случая к случаю успешно лечил людей. Благодарные местные жители стали чаще улыбаться при встрече с ним, здороваться, что считалось престижным и достойным знаком уважения.

 

Тем временем Арита, по совету Омелы, ещё крепче подружилась с нелюдимой Марией и стала проводить с ней довольно много времени. Это нужно было для того, чтобы наконец-то выведать настоящую причину её душевного заболевания. Первое время Мария вела себя сдержанно и недоверчиво, но ласковое и открытое сердце белокурой красавицы растопило в её груди многолетний лёд.

 

Они сидели в богато обставленной комнате Ариты и рассматривали многочисленные хрустальные и алебастровые сосуды с ароматизированными маслами и мазями. Хозяйка косметики со знанием дела объясняла подруге для чего, например, нужны масляные подводки глаз – такая процедура одновременно предохраняла глаза и лицо от яркого солнца, ветра и пыли. Мария внимательно слушала, поглаживала руками изящное дамское зеркало, и долгое время смотрелась в него. Ей вдруг показалось, она видит там не себя, а отражение совершенно другой, злой женщины. Обрамление зеркала, сделанное из серебряного диска с ручкой в форме стебля папируса и выполненное из чёрного дерева, вызвало у ней необъяснимое раздражение, и даже боязнь. Арита внимательно смотрела на неё, но понять состояние девушки не могла. Тогда, чтобы сменить обстановку, она предложила гостье перебрать свой богатый гардероб.

 

Рассматривая многочисленные девичьи наряды, немного повеселевшая Мария вдруг горько заплакала. Арита знала: именно такие, внезапно изменчивые настроения подруги вызывали в селении много кривотолков: мол, в неё вселился бес, и, может быть, даже не один.

 

Ари, как это было раньше, не стала утешать «несчастную». Она взяла из её рук своё голубое платье и спросила, внимательно заглядывая ей в глаза:

 

– Хочешь, я подарю его тебе?

 

Мария заплакала ещё громче, и Арита поняла, что попала в точку.

 

– Это платье я почти не носила, оно совсем новое - забирай. Если хочешь, я отдам тебе любое другое: ты же видишь, их у меня много!

 

Мария, утирая слёзы платочком, немного успокоилась.

 

– Нет, Арита, другого платья мне не надо, мне нравится только это. Потому что точно такое мне обещал подарить…

 

– Расскажи мне свою историю, дорогая. Не бойся: никто об этом не узнает.

 

И Арита была посвящена в горькую тайну личной жизни Марии. Оказывается, несколько лет назад у неё был мужчина, которого она очень любила. Её родители возражали против их встреч, потому что он был не из их селения и без определённой работы. Но молодые любили друг друга и тайно от людей проводили некоторое время вдвоём. Он красиво ухаживал за ней, дарил дешевые безделушки, обещал купить дорогое платье, как раз такое, какое она увидела сейчас у Ариты. Когда же стало известно, что от их близости Мария забеременела, он тут же бросил её и исчез из селения навсегда. Не в силах пережить позор и отчаяние испорченная девушка решила ночью утопиться в озере. Когда она по грудь зашла в воду, откуда-то изнутри её самой послышался голос: «Не топи меня, мать Мария, не убивай меня!» Испуганная девушка застыла на месте и так простояла в прохладной воде больше часа. Как и когда она возвратилась домой, не помнит, как и то, что её, простывшую, едва удалось спасти от смерти. Плод её любви не сохранился. С тех пор она часто слышит всё тот же детский голос: «Не убивай меня, Мария!» – и все радости жизни меркнут в её глазах. Конечно, о случившемся она никогда и никому не рассказывала. Бедная женщина замкнулась в себе, стала пугливой, нервной - то плача, то смеясь одновременно.

 

Арита слушала ужасную историю, плакала вместе с ней, а в соседней комнате стояла, припадая ухом к стене, Омела.

 

– Я помогу тебе, Мария, – обняв её за плечи, проговорила Арита. – Если Господь Бог не забрал твою жизнь тогда, значит, она нужна Ему сейчас. Просто счастливое время для тебя еще не пришло, но оно наступит обязательно – и уже очень скоро, поверь мне.

 

«Молодец, дочка, – через стенку радовалась за неё Омела, – хорошо говоришь и правильно: скоро мы поможем ей и … Эллу».

 

Подруги ещё немного поплакали и, договорившись о завтрашней встрече, стали прощаться.

 

– Возьми моё платье, Мария. И давай договоримся: как только ты наденешь его, твоя жизнь сразу изменится к лучшему, согласна? Теперь позволь дать тебе один совет: будь поласковей с юношами и построже с мужчинами.

 

Измученная долгими страданиями молодая женщина улыбнулась, и надежда осветила её лицо.

 

– Спасибо тебе за поддержку, Арита. В нашем селении все меня называют больной и бесноватой, но теперь я уверена, всё будет иначе.

 

«Конечно, – подумала она ей вслед, – молодость быстро привыкает к хорошему, и это хорошее я тебе скоро организую».

 

На следующее утро ученица Омелы настойчиво постучалась в дверь дома, где со своими родителями проживал Гадиан.

 

– Я не верю своим заплаканным глазам! – выходя во двор, радостно воскликнул он. – Могу поспорить с кем угодно и на что угодно, что в эту минуту родился, как минимум, будущий великий Пророк или сошёл на Землю ангел красоты и совершенства!

 

Арита приветливо улыбнулась:

 

– Где ты научился так ладно говорить? Раньше я не замечала за тобой такого красноречия.

 

– Это называется: с кем пообщаешься, тому и научишься, – недвусмысленно заявил он, приглашая девушку пройти в дом.

 

– Нет, к тебе я не пойду. Лучше ты выйди на улицу: есть серьёзный разговор.

 

Без всяких раздумий Гадиан пошёл следом за ней. Под сенью высокой яблони произошёл короткий, не очень приятный для него разговор. Арита, не вдаваясь в подробности, попросила его немедленно начать ухаживать за бесноватой Марией.

 

– Ты ведь знаешь, что мне нравится другая девушка! Ни одна красавица мира не заменит мне… её, то есть… тебя.

 

– А я и не предлагаю тебе влюбиться в неё или, тем более, жениться, - спокойно парировала Арита.

 

Гадиан вопросительно посмотрел ей в глаза.

 

– Ухаживания за Марией нужны, прежде всего, тебе. Чтоб ты…попрактиковался на ней, научился красиво ухаживать за женщинами. Тебя ведь никто не учил этому? Вот и потренируйся на нашей подруге.

 

И, не дав ему опомниться, продолжила:

 

– Дальше обычного ухаживания дело не должно дойти, если тебе, на самом деле, нравится другая девушка. Проверь себя на прочность, и тогда я подумаю, как с тобой поступить, – обнадёжила она ничего не понимающего воздыхателя.

 

– Зачем тебе это нужно? И почему именно мне дарована «радость» ухаживать за Марией? Ведь в нашем селении есть более красивые и достойные мужчины.

 

– Потому что я так хочу!– холодным и властным голосом ответила Арита, топнув ногой.

 

После разговора с Гадианом она поочерёдно встретилась с ещё двумя парнями из их сообщества – Симоном и Фомой. Она так же убедила их оказывать реальные знаки внимания Марии. На прозвучавшие с их сторон одни и те же вопросы был дан одинаковый убедительный ответ: «Так надо ради нашего общего дела». Естественно, она заручилась клятвой всех троих, что никто, никогда и никому не выдаст тайну их «заговора».

 

Результат работы Ариты превзошёл все ожидания.

 

Её «пророчества» начали сбываться в то ранее утро, когда Мария надела подаренное ей платье. Давно забытое чувство радости с первым лучом солнца заполнило её душу целиком. Женщина долго не отходила от зеркала, кружилась вокруг небольшого стульчика и с гордостью рассматривала на своё милое отражение. «Я ещё красивая и стройная девушка», – радовалась за себя она в то время, как со стороны двора послышалась дивная музыка. Мария выглянула из окна и невдалеке увидела играющего на свирели Гадиана. Заметив её, он прервал «серенаду» и призывно помахал рукой. Сконфуженная таким неожиданным вниманием, Мария отошла вглубь комнаты, не зная, что делать. В этот миг в её голове звучали сладкие слова Ариты: «Твоя жизнь скоро изменится к лучшему!» И только тогда, когда с её исчезновением в проёме окна вновь зазвучала мелодия, Мария поняла: Гадиан играл именно для неё.

 

Женщина не выдержала и выбежала во двор дома, где её ожидал ещё один сюрприз - перед калиткой стояла разноцветная глиняная ваза, наполненная полевыми цветами.

 

– Это тебе, – услышала она слова улыбающегося поклонника, и из её глаз брызнули слёзы умиления.

 

– Приходи сегодня до заката в долину, погуляем, – сделал романтическое предложение кавалер. – У меня для тебя есть подарок.

 

Утирая слёзы, Мария согласно кивнула головой и, забрав цветы, довольная вернулась в дом.

 

В тот же день она посетила торговую лавку, чтобы купить ароматные мази. Навстречу ей шёл обычно молчаливый Фома. На этот раз он, как никогда, стал одаривать её комплиментами и атаковать откровенно любовными вздохами.

 

– О, Мария, – жарко обратился к ней он. – Ещё вчера я был слеп, потому что не замечал твоей красоты! Разреши мне поцеловать твою ручку или хотя бы край твоего небесного платья!

 

Женщина сгорала от смущения и удовольствия, нехотя отмахиваясь от его прелестной назойливости. «Что это они, сговорились, что ли? – весело думала она. – То долгое время не было ни одного, а то вдруг сразу два жениха!»

 

Но когда, немного позже, к ней с большим куском шербета подбежал красавец Симон, она вовсе растерялась. «Неужели Арита – волшебница? Ведь она оказалась правой - от одного платья, подаренного ею, моя жизнь прямо на глазах стала меняться в лучшую сторону!»

 

Мария почти не слышала его нежные слова в свой адрес, а только согласно качала головой. Не в силах сдержать переполняющие душу эмоции, она вдруг поцеловала Симона в щеку и бросилась бежать.

 

В это время Арита, в очередной раз, учила Элла разным премудростям.

 

– Смотри: если большим пальцем сильно надавить вот на это место, то даже у самого здорового человека тотчас иссякнет сила.

 

– Но зачем мне это? – испугался последствий «ученик».

 

– Понимаешь, бывают такие болезни, которые лучше поддаются лечению, если человека полностью расслаблен или лучше - спит.

 

– Как это?

 

– Об этом мы поговорим позже, а сейчас попробуй найти на мне эту точку, только не дави сильно.

 

Глядя на волнующую девичью грудь, Элл протянул туда руку и застыл.

 

– Что же ты замер, лекарь? Или ты можешь прикоснуться к телу на расстоянии? – улыбнулась она и сама прижала его руку к своей бушующей груди.

 

Ощутив под ладонью её упругую, готовую вырваться наружу грудь, праведник так смутился и обомлел, что позабыл или, скорей всего, не посмел прижать пальцем ту точку, на которую указывала девушка. Как же иначе? Одно дело неистово ласкать деву ночью, другое дело – сознательно прикасаться к её телу днём.

 

Арита тоже ощутила неловкость ситуации и благоразумно решила не «издеваться» над «целомудрием» учителя. Она ловко увернулась от него.

 

– Ладно, этот урок мы повторим немного позже, – с усмешкой сказала она. – А сейчас я посвящу тебя в одно тайное дело, которое, если ты его правильно исполнишь, изменит к лучшему всю твою и нашу с тобой жизнь.

 

И Арита приступила к осуществлению тщательно продуманного плана. Она не стала рассказывать Эллу о беде, которая некогда постигла Марию. Она ничего не сказала ему о вчерашнем разговоре с ней и о том, что она придумала, подбив троих ребят к ухаживаниям за «бесноватой». Арита аккуратно напомнила лишь о том, что все в округе уверены, что в Марию вселился бес.

 

– Только ты сможешь ей помочь, – игнорируя протест учителя, заявила она. – Только ты сможешь изгнать бесов из её тела. И вот когда свершится «чудо» исцеления, в твою мощь обязательно поверят даже те, кто сегодня смеётся над тобой.

 

– Интересно: на какую точку нужно будет нажать, чтоб она выздоровела? – переведя в шутку серьёзное предложение Ариты, ухмыльнулся учитель. - На точку в области ноги, руки или, может, задницы? Впрочем, я догадался: ей придётся испить твои чудесные настои.

 

– А ты что, не веришь в свои силы – истинного Сына Божьего? - вдруг насмешливо спросила Арита. - Может все твои рассказы о Небесном Отце – сказки? Так ты и скажи всем нам об этом: зачем морочить голову!

 

Элл побледнел, и ноги его подкосились. Девушка схватила его под руки и медленно опустила на землю.

 

– Послушай меня хотя бы ещё один раз. То, чему учу тебя я, – не моя заслуга и не твоя вина, ибо так захотел Бог. Именно для того, чтобы ты научился владеть всеми премудростями лечения, он, в качестве посредника, выбрал меня. Но главная сила пророка всё равно таится только в тебе самом. Ты боишься поверить в это, и поэтому люди не верят тебе.

 

Пока Элл подавленно молчал, озираясь по сторонам (они находились на окраине селения, и видеть эту сцену могли случайные прохожие), Арита поспешно рассказывала ему, что и когда нужно сделать для выздоровления Марии. С каждым её словом Элл то пробуждался, и тогда живые искорки обжигали надеждой сердце девушки, то сомневался, с опаскою поглядывая куда-то в сторону.

 

– А вдруг у меня не получится, мне не поверят и засмеют?

 

Тогда Арита выдала припасённый для такого случая ещё один секрет от Омелы:

 

– Слушай меня внимательно, – прошептала она ему на ухо. – У тебя сейчас есть три уникальных и благоприятных условия для совершения чуда. Первое – в данной ситуации люди легко поверят в то, чего не понимают и чего не знают. Второе – тот, кто знает о заговоре, а таким человеком являюсь только я, будет молчать, и поддерживать среди людей истинную веру в тебя. И, наконец, третье условие – это твоё личное желание и согласие сотворить чудо. Пойми, вызвать настоящий интерес у массы народа может не то действо, что умеют делать или о чём знают избранные, а то, чего не умеют и не знают многие другие.

 

Арита дословно пересказала хитрый план Омелы и теперь ждала его решения.

 

Ненадолго задумавшись, Элл не смог отказаться от того, что было предложено - и дал согласие. Довольная таким результатом, девушка засобиралась идти домой и первый раз не поцеловала его.

 

Тогда Элл сам прикоснулся губами к её пылающей щеке, а она резким поворотом головы соединила свои губы с его губами.

 

Фантастика! Его уже не нужно было убеждать в том, что в мире ещё не было случая, когда мужская особь добровольно отказалась бы от поцелуя красивой и страстной девушки. История развития человечества не знала какого-либо земного и даже неземного принуждения, которые могли бы заставить мужчину закрыть на это глаза и спрятать свои губы от сладострастного поцелуя! «Вот тебе и нянины травы!» – с восторгом подумала Арита и, не стесняясь, крепко прижала мужчину к своей бушующей страстью груди. Уловив краем глаза метнувшуюся за недалеко стоящее дерево мужскую фигуру, она безразлично подумала: «Это, конечно, Гадиан. Ну и чёрт с ним: надеюсь, моё поручение он всё-таки выполнит».

 

В тот же вечер новоявленный кавалер основательно готовился к свиданию с Марией. Надев свой отнюдь не новый голубой хитон, он, как барышня, долго крутился возле зеркала.

 

«Она всё-таки любит этого сопляка Элла, – накручивал себя ревнивец. – Раз она отправляет меня к этой дуре, значит, считает, что я тоже недалёкий. Ну, ничего, она ещё пожалеет об этом!»

 

Как вор пробираясь между домами, Гадиан вышел на широкую тропу, ведущую к знакомой долине. Уверенный в своих амурных способностях, он поклялся, что быстро влюбит в себя Марию, потом переключится на Дарию, после них – обольстит глупую Урию и доберётся до всех женщин из окружения учителя. «Мои похождения будут продолжаться до тех пор, – бубнил себе под нос юноша, – пока не дрогнет сердце самой прекрасной из них!»

 

А вот появилась и первая жертва, улыбающаяся навстречу коварному хищнику.

 

Гадиан без промедления взял её под руку и повёл в сторону горного ручья. Он помнил о том, что Мария бредит религией Элла и была в восторге от его умения лечить людей, поэтому начал своё «обольщение» с рассказов о своих, не менее достойных, лекарских способностях. Он нескромно настаивал на том, что, являясь лучшим учеником Элла, лично от него получил в дар такое неземное сокровище, как она.

 

Новоявленный жених гладил и сжимал в своих ладонях её толстые пальцы, на которых через один красовались симпатичные кольца из сандалового дерева. После, любуясь её изящным ожерельем, на котором были нанизаны шарики и пуговки из хорошо отшлифованного стекла, он как будто нечаянно коснулся губами её потной шеи.

 

Мария нервно отшатнулась и помрачнела.

 

– А посмотри, что я тебе сейчас подарю, – страстно зашептал искуситель, вынимая из кармана хитона небольшой свёрток.

 

Увидев на его ладони маленькие блестящие серёжки, девушка загорелась желанием заполучить их.

 

– Они сделаны из прочной слоновой кости, - продолжал упражняться во лжи Гадиан. - А эти крошечные гиацинты вставлены в серьги по моей просьбе, чтоб они всегда приносили тебе счастье.

 

Осмелев, он сделал попытку вынуть из её проколотых ушей цветные шерстяные полоски, но она грубо отстранила его руку.

 

– Не надо, Гадиан. У меня уже был парень, который хотел мне сделать подарок, после чего куда-то исчез. С тех пор я решила не принимать никаких подарков от мужчин.

 

– Но это не подарок, дорогая Мария, – втискивая в её ладонь серьги, умоляюще пролепетал он. – Это моё сердце и мои крепкие чувства к тебе, честное слово.

 

Уже совсем скоро, в вечернем полумраке, полулёжа в высокой густой траве, он страстно целовал её и упорно прощупывал руками потаённые девичьи сокровища, надёжно спрятанные под немудреное одеяние.

 

Мария, наученная жестоким уроком, проворно уходила от его притязаний на своё тело.

 

– Вот уж не думала, что юный сын кожевника может иметь другой опыт, кроме шитья сандалий! – мягко отстраняясь, прошептала она. – Или способ выделки кожи животного схож со способом обрабатывания тела девушки? Поделись секретом!

 

Гадиан чуть не задохнулся от стыда и злости.

 

Дело в том, что труд кожевников в те времена считался омерзительным, хотя их продукция пользовалась широким спросом. Людей с таким ремеслом не очень уважали, видимо, не только потому, что от них всегда дурно пахло.

 

Юноша знал об этом и ненавидел покупателей их товара за двуличие: с одной стороны они высказывали открытую похвалу в адрес выделанной шкуры, с другой – проявляли явное пренебрежение к самим изготовителям.

 

Услышав обидные слова от Марии, Гадиан готов был ударить девушку. Но слово, данное Арите, взяло верх.

 

– Вот уж не думал, что такую красавицу может заинтересовать не очень приятное занятие по выделке кожи! Что заставило тебя во время страстного поцелуя спросить об этом лучшего кожевника?

 

Мария улыбнулась и продолжила отбивать мужские атаки похотливого кавалера. Вместо того, чтобы переключиться на другие романтические темы, она ласково попросила подробнее рассказать о работе кожевников.

 

Гадиан сдался, но не выпустил жертву из своих крепких объятий.

 

– Слушай и учись на случай, если ты захочешь стать моей женой! Жировой способ выделки кожи – большой секрет, но тебе, как будущей супруге богатого кожевника, выдам: растянутые шкуры животных сначала складываются в чане с растительным маслом. Спустя некоторое время их вытаскивают и раскладывают на деревянные доски для просушки. Когда шкуры немного просохнут, их сильно бьют специальными битами для того, чтоб масло пропитывало все поры, и шкура стала мягкой.

 

Мария совершенно без интереса постигала «секреты» «вонючего» ремесла, и искусно делала вид, что эта тема её очень занимает. Она прекрасно понимала, ради чего этот рыжебородый переросток старается покорить её сердце. Но, странное дело – его упорные притязания всё равно были чертовски приятны!

 

– Кстати, – с гордостью продолжил он, – кожа хорошей выделки не пропускает влагу и долго не подвергается гниению. К тому же - довольно дорого ценится. Имей в виду, сладкая моя недотрога, что все сандалии, которые носят жители не только нашего селения, пошиты именно нами. Простой лоскут из искусно выделанной, мягкой кожи или шкуры с шерстью – незаменимая обувь для нашей местности и для твоих прелестных ножек, до которых я никак не могу добраться.

 

Гадиан вдруг замолчал. По его учащённому дыханию было видно: он не собирается отступать от своего коварного плана. Агент Ариты без плавных переходов властно приспустил верх её примятого платья и, проведя языком по её полуобнажённой груди, прошептал:

 

– Ты знаешь: твоя прекрасная грудь после поцелуя кожевника-чародея имеет вкус горного мёда?

 

Изумлённая девушка вдруг почувствовала на груди какую-то липкую жидкость и провела по ней пальцем.

 

– Попробуй: это настоящий мёд. Он выступает на теле женщины в том месте, куда прикасается губами по-настоящему любящий её мужчина.

 

Мария провела пальцем по своей груди и, облизав его, вынуждена была признать справедливость слов Гадиана. Признала, но и только.

 

«Ладно, лижи мою сладкую грудь, – думала «податливая» Мария, – но я, без совета Ариты, всё равно не отдамся тебе».

 

В это время страстный любовник прятал в свой карман небольшой мешочек с мёдом во флакончике.

 

Больше ничего интересного между ними не происходило. Гадиан, едва сдерживая недовольство по поводу стойкости Марии, провёл нетронутую им женщину домой – этим всё и кончилось!..

 

И вот наступил долгожданный день для торговцев - пятница. В этот час на рынке всегда было людно: накануне субботних религиозных служб торговцы выставляли на продажу свои разнообразные товары. Здесь вовсю шла торговля рыбой и фруктами, нарасхват покупались восковые свечи и любых размеров платки. Кое-кто просто ходил между рядами, обсуждая самые невероятные слухи. Присутствовали разговоры и о строительстве большого храма в главном городе.

 

Посетил многолюдный рынок и Элл в сопровождении нескольких учеников. На них никто не обращал внимания до тех пор, пока не произошло вот что.

 

Увидев подходящую к нему Марию, учитель вдруг громко обратился к ней:

 

– Мария, подойди ко мне!

 

– О, Боже! – испугалась повышенного внимания к своей особе женщина.

 

– Ты тяжко больна, и я хочу помочь тебе избавиться от недуга! – настаивал на своих услугах «лекарь».

 

После последних судьбоносных событий, Мария уже не чувствовала себя больной. Но Элл так убеждённо говорил о её «страданиях», что она, как это было раньше, вся задрожала, и на глазах выступили слёзы.

 

– Не бойся, милая – услышала она рядом возле себя тихий шепот Ариты. – Учитель, как и все мы, любит тебя. Верь: ничего плохого с тобой не случится. Доверься ему и делай то, что он тебе велит.

 

– Неужели он сможет избавить меня от давнего горя? – вытирая мокрое от слёз лицо, спросила она Ариту. – И зачем это нужно делать здесь, при всех, на рынке?

 

Но, оглянувшись, Мария увидела, что подруги рядом уже не было.

 

– Сейчас я навсегда избавлю тебя от тоски и печали, – вновь услышала она слова Элла, который обращался к ней под насмешливые взгляды торговцев. – Я вижу внутри тебя семь бесов, которые живут там и не хотят выходить вон. Я вижу, как они упиваются твоей кровью, не оставляя даже маленького румянца на твоих некогда пылающих щеках. Я помогу тебе, Мария! Твоя красота снова будет радовать всех нас!

 

Он взял девушку за обе руки и, глядя на стоящего рядом продавца живой рыбы, отчётливо сказал:

 

– Бесы! Именем моего Небесного Отца я приказываю вам, моим врагам, выйти из тела этой девушки и вселиться вот в эту морскую рыбу! Я не стану убивать вас, но вы навсегда сойдёте в морскую пучину! Свободна! – громко крикнул он и одновременно взмахнул её и своими руками.

 

Удивлённая и притихшая публика застыла на своих местах, не понимая, что произошло на самом деле. «Бесноватая» больше всех была поражена происходящим сеансом и как завороженная послушно исполняла команды Элла.

 

– С этой минуты, Мария, ты свободна и никогда не будешь страдать, – проговорил взволнованный вниманием людей учитель.

 

Далее он подошёл к торговцу, отобрал из его корзины семь больших рыб и положил их на прилавок.

 

– Люди! Я заплачу этому рыбаку за его удачный улов и за то, чтоб он никому не продал эту «бесовскую» рыбу. Я прошу его сейчас же выпустить их в море, и, уверяю вас, они никогда больше не попадутся в сети верующего человека.

 

Многие юноши, присутствующие при этой сцене и не любившие угрюмую, молчаливую Марию, внешне похожую больше на парня, чем на девушку, заинтересовались необычной процедурой изгнания бесов.

 

Кроме зрительного участия в тщательно продуманном Аритой «шоу», люди стали свидетелями ещё одного «чуда» - преображением «бесноватой» Марии. Она вдруг предстала перед публикой в образе скромной красавицы с румяным личиком и светящимися от радости глазами.

 

Точно исполняя свою роль, «спаситель» нежно поцеловал женщину в обе щеки. Следом за этим Фома и Симоном, под одобрительные возгласы окружающих, вручили ей большой букет полевых цветов.

 

Мария была по-настоящему счастлива. Пребывая под пристальным вниманием людей, «исцелённая» покинула общество учителя и стала прохаживаться между торговыми рядами. Она явно красовалась собой, и, посылая воздушные поцелуи, строила глазки всем без исключения мужчинам. Мимоходом услышав историю о том, как этой ночью в одном дворе упало большое дерево и придавило мирно спящую молодую пару, которая продолжала спать, не поняв, что произошло, Мария весело и громко хохотала. Весь её вид говорил о том, что она здорова, весела и счастлива. Самые неверующие и всегда сомневающиеся люди недоуменно качали головами: «Неужели Элл на самом деле изгнал из неё бесов?»

 

Мария прошлась по кругу и вновь подошла к обожаемому спасителю.

 

– Ты мой спаситель! Ты мой учитель! – громко заявила она. – Теперь я никуда от тебя не уйду и всегда буду там, где будешь ты! Я готова покинуть своих родных - мать и отца, братьев и сестёр и идти за тобой хоть на край света. Я буду жить там, где будешь жить ты со своими верными учениками! Твой Бог станет моим Богом, и где умрёшь ты, там умру и я, и там же буду погребена!

 

Изумлённый народ загудел, как пчелиный рой. Как быть: воспринимать всё увиденное и услышанное как правду или как действо кем-то придуманного невероятного фарса?

 

Как бы то ни было, но Мария, с подачи Ариты, в этот день подтолкнула учителя к исполнению им многих «чудес».

 

ГЛАВА 12TC "ГЛАВА 12"

Слухи о чудесном исцелении Марии разнеслись по домам селения, и дошли до семьи Ариты. В то время, как Симон сидел в кресле и ждал появления непокорной дочери, открылась дверь и на пороге появился его старший брат Ханан. Обычно он предупреждал родственников о своём приезде. Но такой внезапный визит не сулил семейству Симона ничего хорошего. В округе все знали о крутом и коварном нраве бывшего первосвященника. Мудрый и дальновидный правитель устроил на все ключевые государственные посты своих родственников и до сих пор негласно руководил ими и основными процессами, происходящими в стране.

 

Нежданный высокий гость, пребывая в преклонном возрасте, по-молодецки быстро подошёл к креслу и сел напротив брата.

 

– Что же ты не встречаешь меня? – спросил «живчик», подавая для приветствия руку. – Не поверю, что ты не знал о моём приезде. Но даже если так: зачем тогда держишь возле себя кучу шпионов и доносчиков? Или их у тебя до сих пор нет?

 

Ханан с насмешкой сыпал вопросы, ответов на которые у хозяина дома не было. Симон помнил, что ему давно было велено обзавестись разными осведомителями для того, чтобы вышестоящие власти знали о том, что творится в округе. Он ослушался своего могущественного брата, что случалось крайне редко, и продолжал довольствоваться слухами, которые не представляли никаких государственных интересов.

 

Бывший культовый служитель нервно барабанил пальцами по столу и не сводил глаз со своего эксклюзивного перстня – массивного ювелирного изделия, на котором буквой «X» были прикреплены два огненно-красных рубина.

 

– Я ведь пришёл не просто так, а для того, чтобы предложить тебе место помощника проконсула. Вашему старикану пора уходить на покой, а его кресло должен занять мой человек. Надеюсь, ты – мой человек и не против этого назначения?

 

– Я, конечно, согласен, если ты так хочешь, – не смея отказаться, ответил Симон, понимая, что за этой милостью последует другое коварное предложение.

 

– Значит, так тому и быть – завтра же приступай к новой работе! А сейчас я хотел бы повидаться со своей ненаглядной племянницей – где она?

 

«Началось, – ёкнуло сердце отца семейства. – Сейчас достанется всем: и мне, и Симоне, и Арите».

 

– Может, для начала, перекусим чего-нибудь, выпьем, – нехотя поднимаясь с кресла, предложил Симон. – Дочь недавно ушла к подруге и скоро должна прийти.

 

– К подруге или другу? – хитро улыбнулся Ханан, кивком головы приветствуя хозяйку дома. – Впрочем, скоро мы об этом узнаем. Но – к столу так к столу – можно и угоститься с дороги.

 

На удивление Ханана, Симона сама стала накрывать яствами стол и ухаживать за гостем. Ее усердие показалось странным, и родственник отметил это в своей памяти.

 

Подбор кушаний в это время суток состоял из тушеного мяса, жареной рыбы, острых соусов, хлеба, пирогов с разными начинками, овощей, фруктов, а так же пива и вина.

 

Высокий гость подвинул к брату небольшой кувшин, наполненный ароматным виноградным вином, и предложил наполнить кубки.

 

Выпив и закусив гранатом, Симон обратился к супруге, что та сходила за Аритой, но Ханан воспрепятствовал этому.

 

– Ты, сестрица, конечно, хорошая хозяйка! Но негоже самой подавать еду на стол. Если Симон так скуп, я сам позабочусь, чтобы в вашем доме появилась проворная и чистоплотная прислуга. На днях к вам прибудет такая работница. К тому же, – хитро прищурился он, – моей племяннице совсем не помешает личная постельница. Я желаю, чтобы нашей красавице прислуживали даже в спальне.

 

Такая совершенно лишняя опека удивила родителей Ариты. Они, конечно, покорно согласились и поблагодарили родственника за сердечное покровительство.

 

Когда Симона вышла из-за стола и, извинившись, пошла к соседям за дочерью, Ханан приступил к «допросу». Он интересовался успехами Ариты в обучении, её вкусами, привычками и т.п. Услышав, что с недавних пор воспитанием девушки занимается старушка по имени Омела, он вдруг помрачнел:

 

– Как можно доверить судьбу дочери посторонней старой женщине, которая вряд ли сможет научить её самому главному – найти себе достойного жениха? – возмутился Ханан. – Или моя любимая племянница дала обет безбрачия?

 

Симон пожал плечами.

 

– Придётся мне самому устроить её судьбу! Не дай Бог Арите понравится ходить в девках, тогда мы все лишимся сильного и благородного потомства.

 

Ханан выпытал у брата всю возможную информацию о связях и друзьях Ариты. Он, конечно, знал о её похождениях и о странном увлечении «религией» безумного «учителя». Но было странно слышать, как – с совершенным спокойствием – обо всём этом говорил его брат.

 

Стукнув кулаком по столу, Ханан брезгливо сказал:

 

– Да плевать я хотел на этого мальчишку – Элла! Ты думаешь, я переживаю из-за его глупой болтовни или из-за того, что он, якобы, занимается так называемыми чудесными исцелениями? Да таких лекарей и пророков, как он, как и других намного умнее его, у меня в штате целое стадо и больше! Есть такие религиозные собрания очень уважаемых людей, которые, узнав об этом сумасбродном голодранце, рассмеются и тут же забудут о нём! Пойми: из всей этой мелочи меня по-настоящему волнует только твоя прекрасная дочь, которая уже длительное время находится под влиянием самозванца. А может быть уже и Элл находится под её, мягко говоря, влиянием. Вот это обстоятельство беспокоит меня больше всего. Арита может научить своего «учителя» многим наукам, а он, в знак благодарности, может подарить ей и всем нам хиленького ребёнка… Ему на радость – нам на позор!

 

Симон был поражён: «Как я раньше не подумал об этом? Всё, о чём говорит брат, может запросто случиться, если уже не случилось». От страшных мыслей у него задрожали руки, и он тотчас же спрятал их под стол.

 

– Всё, дорогой братец, с этого дня ты, через моих доверенных людей, будешь держать меня в курсе всех своих дел, даже личных! В том, что ты мне рассказал и что знаю я, никакого страха пока нет. Но я уверен: похождения Элла напрямую связаны с вмешательством Ариты, а может быть и ещё кого-то. Если это не так, то откуда у сына плотника появились такие серьёзные познания в медицине и способности совершать чудеса исцеления? Известно, что его деятельность уже начала волновать твой народ!

 

– Но моя дочь ничего не знает о врачевании! А у Элла в учениках ходят и другие знающие люди. Кроме этого, – осторожно заметил Симон, – мне недавно стало известно, что Арита будто бы поссорилась с учителем и скоро познакомит нас со своим именитым знатным женихом.

 

Ханан надолго задумался. То, что племянницу кто-то тайно учил всяким премудростям, а она впоследствии - Элла, говорило о том, что его осведомители работали очень плохо. Владыка злился потому, что ему не было известно о желании Ариты выйти замуж. Ни о какой будущей семье не должно быть и речи, ибо подбирать родственников позволялось исключительно одному ему.

 

– А этот, как его, Гадиан: он кто? – заставил вздрогнуть Симона вдруг невпопад заданный вопрос.

 

Поражённый осведомлённостью брата, хозяин дома, тем не менее, не рискнул рассказать всё, что знал о молодом кожевнике. Мол, есть такой местный юноша и - всё. Но, заметив недовольство в глазах Ханана, нехотя дополнил:

 

– По-моему, он – сын кожевника Наима. Вроде бы неплохой молодой человек, но, кажется, жадный к деньгам. Не могу не сказать, что он с детства бегает за моей дочерью и…

 

– И дружит с Эллом, и ходит за ним по пятам, – договорил за него всезнающий гость.

 

– Да, но, по-моему, он ходит туда не за веру в учителя, а исключительно ради того, чтобы видеть Ариту.

 

– Прекрасно, прекрасно, – помрачнел Ханан. – Прекрасно, что за моей племянницей ухаживает сын кожевников, ремесло которых всегда считалось нечистым. Не удивлюсь, если его дом находится где-то на окраине селения и к ним никто не желает ходить в гости!

 

– Так оно и есть, брат! – согласился Симон, и в это время в доме появились его жена с дочерью.

 

Девушка с разбегу бросилась на колени грозного владыки и расцеловала его в обе щеки. Довольный дедушка извлёк из кармана небольшую коробочку и вложил её в ладонь племянницы. В это время он увидел на её безымянном пальце дешевое, внешне похожее на золотое, кольцо. Ханан, как бы в шутку, сделал попытку снять его, но Арита испуганно отдёрнула руку и спрятала её за спиной.

 

«Ничего себе выбрыки!» – удивился Ханан, успев запомнить форму этой, неправильной формы, побрякушки.

 

– Ах, дядя, это колечко моей подруги, которая, уезжая в дальние края, подарила его мне на память, - поспешила оправдать своё поведение Арита.

 

– Память – это хорошо, дорогая, очень хорошо, – задумчиво проговорил гость, открывая коробочку с подарком.

 

Девушка приняла красивые серёжки с зелёным ценным камнем турмалином и ещё раз нежно расцеловала дядю. Расцеловала, но подарок отложила в сторону. Это обстоятельство тоже не ускользнуло от его хищного взгляда, но он сделал вид, что ничего такого не заметил.

 

После продолжительного обеда Ханан повёл племянницу на улицу, к беседке. Увидев приближающуюся к ней пару, Омела поспешно стала уходить.

 

– Подожди! – приказал вдогонку ей могущественный старик. – Ты кто такая?

 

Женщина, не поворачиваясь, остановилась.

 

– Это моя няня Омела, – ответила за наставницу Арита. – Она со мной часто занимается здесь. Вас познакомить? – вдруг вырвалось у неё, а удивлённый старик почему-то сразу согласился.

 

– Омела, – представилась старушка, не поворачиваясь в его сторону.

 

Арита была удивлена таким пренебрежительным поведением няни и испугалась за неё. Без сомнения такое поведение старухи было оскорбительным для Ханана. Но не успел он отреагировать на невежество прислуги, как внезапно почувствовал дрожь в коленках. Откуда взялся этот испуг, было непонятно, а когда он чего-то не понимал, всегда испытывал страх. «Но мне кажется, – вдруг вспомнил он, – раньше я уже наблюдал нечто похожее. Что же такое знакомо-ядовитое мне показалось в её поведении?» – напрягая память, пытался понять он.

 

Почувствовав стремительное наступление удушья, которое возникало у него ещё с юности в момент сильного душевного переживания, Ханан глубоко вдохнул воздух и потряс головой. Вскоре наступило небольшое облегчение вместе с внезапным исчезновением Омелы. Это тоже напомнило ему о чём-то давно забытом, но владыка сумел справиться с наваждением. Он благоразумно решил отложить воспоминания до прибытия к себе в резиденцию.

 

– С тобой всё в порядке, дядя? – услышал он взволнованный голос Ариты.

 

– Да, конечно, дорогая, – рассеянно ответил Ханан и, оставив её одну, поспешно удалился в дом.

 

Совсем скоро он, не прощаясь, покинул семейство Симона и отбыл в свою обитель…

 

С тех пор, как Элл совершил своё первое чудо, прошло некое время. Весёлая и уже не бесноватая Мария повсюду прославляла его и агитировала вступать в братское сообщество. Но на днях учитель снова решил покинуть свои родные места и отправиться в путь. Находясь среди учеников, он объявил им о своём решении и тут же назначил ещё двоих послушников апостолами. Ими стали Иаков и, на удивление всем, Гадиан.

 

Элл предстал перед публикой в истинно «царском» виде: одет он был в новый длинный подир голубого цвета с зелёным пояском. В руке он крепко сжимал массивный, искусной работы, посох. Стоя на возвышенности, учитель восторженно прощался:

 

– Посмотрите, братья: не много из вас мудрых и сильных, не много благородных, но сам Бог избрал немудрых мира, чтобы посрамить мудрых! Ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее!

 

И чем непонятнее были его слова, тем они больше привлекали внимание неграмотных людей. Вокруг Элла теснились многочисленные ученики преимущественно женского рода. Девушки исполняли задания учителя с особым усердием. «Такое сдержанное отношение и обращение с ними должно способствовать приятному единению возвышенных мыслей мужчин и женщин», – сам себя убеждал и утешал он.

 

На самом же деле, разнополые отношения предполагали и другие занятия, которые диктовала сама природа и которые часто приводили молодые пары к любви не только духовной. Замечая зарождающиеся в сообществе интимные отношения, учитель злился и попросту выгонял влюблённых из общины. Но позже, поняв, что из-за своих жёстких требований он скоро лишится всех учеников, ему пришлось делать вид, что ничего такого «не богоугодного» не происходит.

 

В тот вечер Мария, прикрывая плечи пророка большой шерстяной накидкой, пока он не ушёл, поспешила напомнить:

 

– Ты обещал объяснить нам смысл ранее сказанного тобой: «Если рука твоя или нога соблазняют тебя, отсеки их и брось от себя, потому что лучше тебе войти в жизнь вечную безруким или хромым, нежели с двумя руками и двумя ногами быть брошенным в геенну». Или вот другое высказывание: «Если глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя. Лучше тебе с одним глазом войти в жизнь вечную, нежели с двумя глазами быть брошенным в геенну огненную». Поясни: что это такое – геенна?

 

Элл похвалил девушку за то, что она дословно помнит его высказывания, однако говорить на эту тему отказался. Он боялся возможных насмешек Ариты. Что она подумает о нём? О его любви и ласках? Об откровенных разногласиях в его словах и поступках? Но ученики поддержали Марию, и учитель сдался.

 

– Было время, когда Бог создал на небе добро и вечную счастливую жизнь. В божественно-красивом саду росло два удивительных дерева: дерево жизни и дерево добра и зла. «Откуда взялось это зло?» – можете спросить меня вы. – И я отвечу: от вечного противника Бога, который ревностно относился к его могуществу. Когда Бог приказал человеку не есть плодов с дерева добра и зла, «ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрёшь», дьявол уговорил женщину съесть этот плод, а она, в свою очередь, уговорила мужчину сделать то же самое. «Съешь его и дай тому, с кем ты хочешь быть вечно счастлива», – шептал ей на ухо соблазнитель.

 

– А какой плод они вкусили? – перебила учителя дотошная Ада. – Я слышала, что это было яблоко.

 

– Нет, – уверенно ответил Элл, – запретный плод назывался айвой. Айва похожа на нечто среднее между грушей и яблоком, покрытая что-то вроде мохом. На вкус это жёсткий, терпко-сладкий и малосочный фрукт.

 

– А разве она не знала, что он невкусный? – не унималась девушка.

 

– Не знала и знать не хотела, ибо искуситель пообещал, что если она вкусит этот плод, то станет мудрой и бессмертной.

 

– А разве до этого они не были бессмертными? – с хитринкой в глазах, спросил новоявленный апостол Гадиан.

 

– Были, но Бог предпочитал не говорить им об этом. А вот когда они нарушили его запрет, Создатель разгневался и изгнал их из рая.

 

– Так в чём же их грех, учитель? – вновь послышался тот же мужской голос. – Неужели только в том, что они откусили кусочек айвы? Наверное, была другая причина для такого сурового приговора.

 

Элл побледнел. Ответа на этот каверзный вопрос он не знал, да и честно говоря, не ожидал услышать нечто подобное от своих простодушных учеников.

 

Гадиан же, стараясь перед Аритой унизить учителя, часто ставил пророка в неловкое положение.

 

– Мне кажется, – умничал новоявленный апостол, – тут виновен не плод, а плоть. Без сомнения Божья кара связана с плотским слиянием двух влюблённых сердец. А плод – просто повод для их изгнания.

 

В глазах Элла вспыхнул огонь гнева и возмущения, но тут вовремя вмешалась Арита:

 

– Да не слушай ты его, учитель. Всем известно: Гадиан часто шутит! Так ведь?

 

Завистник улыбнулся ей и согласно закивал головой.

 

– Я не хочу больше слышать подобные шутки, – обращаясь ко всем, заявил Элл. – Всё, о чём я говорю вам – правда, и вы должны мне верить на слово.

 

– Мы верим тебе, учитель, верим, – заверили его ученики.

 

– Тогда я всё же закончу свой рассказ и уйду. Когда изгнанные из рая люди спустились на землю, они увидели такие безобразия, что сказали друг другу: «Лучше бы нам отсекли те руки, которыми мы брались за запретный плод, лучше бы у нас отняли ноги, которые привели нас к нему, пусть бы вырвали у нас глаза, соблазнившиеся видом невкусного фрукта, нежели жить теперь в этом грязном земном водовороте». Но, соблазнившись один раз, трудно уйти от других, более приятных соблазнов. Покаявшись, они снова начали грешить, пренебрегая Заветам Божьим, и, при этом, продолжали мечтать о небесном рае. Но, чтобы снова вернуться в Царство Божье, - торжественно проговорил Элл, - людям нужно покаяться и исполнить все Заветы Бога! А кто не захочет жить в покаянии, того ждёт та самая геенна!

 

– Но тогда люди перестанут размножаться! – подал голос апостол Неверьям. – Ведь род человеческий и существует за счёт того, что кто-то кого-то соблазняет, что кто-то с кем-то грешит!

 

Все вокруг засмеялись, и даже учитель не сдержал улыбку.

 

– Ты, конечно, прав, Неверьям. Но прекращение существования рода человеческого как раз и является условием наступления Царства Божьего. Но об этом мы поговорим в следующий раз. Прощайте!

 

Куда учитель ушёл никто не знал. Поговаривали, что его видели на берегу не здешней реки, иные уверяли, что учитель лечит людей вблизи огромного, как море, пресного озера. Ходили слухи, будто бы их земляк вёл проповеди в окрестностях солёного моря.

 

ГЛАВА 13TC "ГЛАВА 13"

С уходом Элла Арита вновь возобновила встречи с Омелой и своим двойником Аглой. О разговоре Ханана с Симоном она узнала от матери и теперь без разрешения няни из дома не выходила.

 

Сейчас же троица заговорщиц общались на территории Аглы.

 

– Ты не знаешь, почему так побледнел мой дядя, как только увидел тебя? – спросила наставницу Арита. - Он едва не потерял сознание и вскоре спешно отбыл в свою резиденцию. Ханан был так взволнован, что я хотела предложить ему выпить взбадривающую настойку.

 

– Хорошо, что ты не сделала этого! – загадочно улыбнулась няня и, как всегда, когда была довольна своей воспитанницей, погладила её по голове. – А насчёт его странного поведения, думаю, что он просто тебя приревновал ко мне.

 

– Понятно, – огорчилась девушка, догадываясь, что Омела искусно врёт.

 

– А теперь пришло время тебе, деточка, выйти во двор, – обратилась наставница к Агле, и та нахмурила брови.

 

– Омела, ты хотя бы раз для нас с Аритой рассказала какую-нибудь интересную поучительную историю. А то, с одной стороны, мне нужно быть похожей на неё, с другой – ты всегда разделяешь нас в самое интересное время.

 

Няня вдруг не стала возражать, и довольная таким решением Арита уселась на стул рядом с двойником.

 

– Сейчас я расскажу вам о том, о чём никто не знает, кроме посвящённых. История касается библейской байки без всякой ерунды насчёт запретного плода и последующего наказания Божьего. Болтовня «пророков» по этому поводу известна, скучна и неинтересна. Кроме этого, в ней нет ни капельки правды. Если верить Писанию, не трудно, например, понять причину холодных отношений Элла к женщинам…

 

– Неужели из-за Евы? – удивилась Агла.

 

– Не всё так просто, милая моя, не всё так просто. Дело в том, что Бог никогда не создавал женщину. Этому утверждению есть простое подтверждение, а именно: если он создал человека по своему образу и подобию, значит, создан был мужчина, но никак не женщина. После этого события на небе развивались так. Бог продолжал прогуливаться по бесконечным небесным владениям голым и упиваться своим однополым обществом. Его вполне устраивал целый легион певчих ангелов и бестелесных собеседников-мужчин. Он забавлялся их «святой слепотой», с ухмылкой наблюдая, как они равнодушно созерцают наготу друг друга. Но вдруг тот, кого мы называем дьяволом, стал корить Бога:

 

– Что же Ты населил Землю всякой тварью по паре, а вот людей не создал? Если Ты такой всевышний и всесильный, стоит ли опасаться возможного человеческого превосходства над святыми херувимами, архангелами и ангелами?

 

Богу было угодно ещё раз показать свою мощь, и Он согласился на эксперимент. Так, с подачи дьявола, на земле появились первые мужчины. Вскоре после этого, искуситель снова попросил Бога о милости и справедливости - создать для самцов самок. Мол, зачем Тебе лишняя головная боль в вопросах их размножения: дай возможность сотворенным Тобой людям плодиться самим! Дьявол сам описал, какими он хочет видеть самок, и Создатель согласился с ним. Тогда в нашем суетном мире появились красивые девушки. До той поры, пока им не повстречались мужчины, они жили не хуже, чем в раю.

 

– Они что же, не знали, что можно жить с мужчинами? – удивлённо спросила Агла. – Но как не верить историям Ветхого Завета? Как не согласиться с писаниями мыслителей и пророков?

 

– А их никто не собирался посвящать в то, что знают только немногие, и только женщины! Учёные мужи придумывают часто не согласованные между собой басни и мифы о Создателе, который столько раз губил созданное им же человечество, что оно не единожды едва не прекращало своё существование. Скажите: если бы вы могли делать с людьми абсолютно всё, какие бы испытания придумали для них, чтобы проверить их любовь лично к вам?

 

– А зачем нужно людей проверять или, тем более, подвергать жестоким испытаниям, если можно сразу создать их с любовью ко мне? – отозвалась Арита.

 

– Умница! Но об этом никому нельзя говорить. Передаваемые из поколения в поколения истинные сведения о рождении человечества не нуждаются в подтверждениях. По этому поводу нет, и не может быть никаких рукописных текстов. Если вам предъявят какой-нибудь древний письменный документ, знайте – это неправда и циничная подделка! Потому что на заре развития человечества никто не умел писать, а гораздо позже, да и сейчас, это могут делать единицы. Но главное: настоящие тайны хранятся только в умах и душах людей. Изложенная на бумаге тайна перестаёт быть правдой в силу того, что человек, узнавший её, обязательно добавляет к ней своё видение и свою правду. Тайна – это личная собственность определённого круга людей, которые ни за что, никогда и никому не выдадут её. И потому – нет письменного доказательства этой тайны.

 

– Но ты-то знаешь, что было дальше с первыми девами? – умело подыгрывала няне Арита, точно зная, что всё рассказанное ею – смешная выдумка, предназначенная для слуха доверчивой Аглы. – Неужели они смогли-таки соблазнить небесных юношей-ангелов?

 

Арита с Омелой мельком переглянулись, и няня продолжила «посвящать» в библейские тайны девушку-двойника.

 

– Придуманные дьяволом и созданные Богом девушки не знали о существовании мужского пола, как и небесные юнцы, созерцая «грации» с небес, не догадывались, как это приятно – познать земных дев. Нестыковка полов продолжалась недолго. Дьявол, за то, что Бог не захотел делить с ним власть на небесах, решил украсить небеса своими нежными подопечными. Для этого он ускоренными темпами стал учить девушек искусству соблазнения. После достижения нужного результата он вновь явился к Богу и прямо заявил:

 

– Я знаю, что Ты любишь проверять преданность ангелов и всех тех, кто Тобой создан. Тебе известно, что мне хотелось бы тоже править небом, но этого не хочешь Ты, и я вынужден покориться. Если желаешь, я навсегда останусь жить на земле, ибо нет ничего слаще, чем любить прекрасные существа, которых придумал я, и которых создал Ты специально для меня. Уверен: если бы Твои верные слуги познали их ласки, Ты в своём царствовании был бы обречён на гордое божественное одиночество.

 

– Этого никогда не может быть! – гневно отозвался Создатель. – У меня на небе есть бессмертие и полное изобилие всего, что нужно для райской жизни! А на твоей земле жалких людей ждёт тяжёлая работа, болезни, смерти...

 

– И красивые девушки, ради которых даже я готов расстаться с вечностью, – со свойственным ему цинизмом, дополнил слова Всевышнего дьявол. – Но, если Ты так уверен в своей силе и власти, возьми сюда, для эксперимента, хотя бы одну из них. Если мои прелестные девы не соблазнят Твоих ангелочков, обещаю: я оставлю небеса навсегда!

 

После короткого раздумья Бог вознёс-таки на небо одну из дев, а дальше было то, что знают все.

 

– Ах, как интересно услышать эту историю из твоих уст! – восторженно высказалась Агла, видя, что Омела засобиралась идти домой. На вопросительный взгляд Ариты няня добродушно кивнула и позволила ей наедине пообщаться с подругой.

 

Оставшись вдвоём, девушки бойко начали обсуждать только что услышанную притчу, представляя себя на месте первой девицы, которая соблазнила первого юношу.

 

– Я бы на её месте, – мечтала Агла, – влюбила бы в себя не только ангела, но и самого Бога! Это ничего, что Ему много-много лет: для меня Он превратился бы в молодого и ненасытного в любви юнца!

 

– Бесстыдница! – отчитала её Арита. – Разве можно говорить о Боге как о простом смертном?

 

Некоторое время они ещё порезвились и, наконец, продолжили оттачивать общее поведение и одинаковые привычки в общении. Арита демонстрировала свою воздушную походку, своё умение красиво сидеть за столом и вести разговоры, исполнять различные жесты, позы и мимику. Она продолжала вести танцевальные уроки и не уставала учить двойника правилам приличного тона и достойного поведения. Агла всё это прилежно копировала и по много раз повторяла одни и те же слова, движения и т.п…

 

Только по дороге домой Арита задумалась над словами Аглы: «Ах, родная моя, как я хочу на самом деле быть на твоём месте: гулять, веселиться, любить парней и кружить им головы». Девушка-двойник вела почти затворническую жизнь и крайне редко выходила в люди. Меняя до неузнаваемости внешность, ей можно было посещать либо рынок, либо дом молитвы. Арита сжалилась над ней и, без совета с Омелой, пообещала вскоре устроить для неё какое-нибудь развлечение. «Но откуда у неё, не познавшей мужчину, могли возникнуть такие страстные плотские желания? – заволновалась Арита. – Их развитие допустить никак нельзя, а то, не ровен час, она тайно найдёт себе любовника и, не дай Бог, забеременеет. Как в таком виде она сможет подменять меня в моё отсутствие? Разве что, мне самой»…

 

От внезапно возникшего желания у девушки закружилась голова: а почему бы и нет?

 

Тем временем в доме Симона появилась новая прислуга в лице рыжей миловидной двадцатипятилетней женщины по имени Силена. Помимо бытовых хлопот, в её обязанности входила всяческая опека над Аритой. С назначением «телохранителя» в юбке привычный уклад семьи изменился.

 

Зная, что Силена – человек Ханана, хозяева дома относились к ней подчёркнуто вежливо, всячески угождали ей и потакали. Незваную опекуншу, по совету Омелы, Арита приняла с радостью: она сразу же подарила ей небольшое колечко с красным камешком, ароматную мазь и широкий цветной платок. В своей спальне Арита стала предлагать Силене одно из своих платьев.

 

– Что ты, милая: мне ничего от тебя не нужно, у меня всё есть, - встрепенулась прислужница. - Разве только вот это милое колечко да мазь с платочком – я приму, в знак нашей дружбы.

 

Арита наиграно весело поцеловала её в щёчку и побежала в сад к Омеле. Она специально не взяла с собой Силену, что б проверить: явится она к ним без приглашения или нет?

 

Не успели «заговорщики» обменяться взглядами, как надсмотрщица уже стояла возле беседки. Познакомившись с няней, женщина нагло уселась рядом, напевая песенку.

 

Омела не собиралась обучать незваную гостью правилам хорошего тона. Придавив пальцами небольшой, наполненный каким-то порошком мешочек, спрятанный в кармане платья, она так испортила воздух, что даже рядом цветущие розы стали вызывать отвращение. Не глядя на сморщенное от дурного запаха лицо Силены, няня достала большое опахало и помахала им, отчего воздух стал ещё тяжелее.

 

– Видишь, Ари, – поучительно заявила няня, указав пальцем на розовато-белые цветки жимолости, которыми была увита беседка, - не вся природная красота так приятна, как может показаться на первый взгляд! Дело в том, что цветки жимолости в разные часы дня по-разному пахнут. Кроме этой «привычки» у неё есть ещё одна особенность: одни цветки пахнут только утром, другие вечером, третьи – только ночью!

 

Не выдержав дурного запаха и откровенного невнимания к себе, Силена, молча, ушла в дом. Омела тут же восстановила приятный запах с помощью другого припрятанного мешочка.

 

– Теперь она тайно станет следить за нами, – хихикнув, проговорила Арита.

 

– Это будет недолго, уверяю тебя. Кроме того, не забывай, что наша беседка на самом деле увита «полезным» кустарником с приятно пахнущими ядовито-красными ягодами. Я думаю, в крайнем случае, можно угостить её ароматным чаем.

 

Заметив испуг своей подопечной, няня поспешила утешить её:

 

– Надеюсь, до этого не дойдёт, не бойся. Я просто хотела, чтобы ты знала об этом. Сейчас же давай займёмся танцами, потому что завтра ты пойдёшь на светский ужин и там, при всех, дашь согласие кавалеру на его предложение взять тебя в жёны. Своё слово, моя милая, надо держать всегда… после чего, если нужно, можно и забыть о нём.

 

– Что?

 

– Да, Ари. Ты не только заведёшь себе кавалера, а будешь каждый день с ним гулять, познакомишься с его родителями и начнёшь готовить его к семейной жизни.

 

– Может, ты назовёшь имя этого несчастного?

 

– Конечно: его зовут Антоний. Он сын уважаемого судьи Иосифа и модницы Даиры.

 

Арита была недовольна выбором жениха. Она знала эту семью, в которой каждый жил обособленно друг от друга и от простых людей. Иосиф, как и полагается судье, даже в быту был замкнутым и строгим человеком. Даира с полной самоотдачей занималась тем, что придумывала всё новые и новые фасоны женских шляпок. Солидные для того времени партии шляп изготавливались немногочисленными работницами, а хозяйка, не стесняясь молвы, продавала или обменивала их на ювелирные украшения. Их единственный сын Антоний был красивым, высоким брюнетом, до двадцатичетырёхлетнего возраста был не женатым, вёл разгульную и развратную жизнь.

 

Раздумывая над нелестным предложением Омелы, Арита поняла: с одной стороны – няня желает наказать Антония за развязное, легкомысленное отношение к девушкам, с другой стороны – показать всей округе, что у меня, наконец, появился порядочный жених. Но главная цель интриги состояла в том, чтоб люди узнали и поверили: Элл для неё стал пустым местом. Данная инсценировка должна была усыпить всевидящее око неотступного дяди.

 

Няня не сомневалась, что её подопечная хорошо справится с поставленной задачей. Омела по-молодецки поднялась с места и с поклоном пригласила девушку на танец.

 

Наблюдая за ними из открытого окна, Силена со злостью подумала:

 

«Ничего, старая карга, скоро я выведу тебя на чистую воду! Испорченный тобой воздух в моём обществе я никогда не прощу!»

 

А странная пара медленно кружилась в танце вокруг крепости-беседки.

 

Вскоре Ханан получил первый отчёт Силены – и был в ярости. Его помощница не смогла ответить на два важных вопроса: откуда в селении появилась Омела и в чём секрет кольца на безымянном пальце Ариты? Владыка понял: в своём докладе Силена просто высказала своё личное мнение. Она сообщила, что няня его племянницы – хитрая и коварная женщина с хорошим образованием, а кольцо Ариты – обычная дешевая побрякушка. «Разве что его нельзя снять с пальца, – сделала дописку она, – и, после того, как притронешься к нему, оно словно светится».

 

«Ничего себе, простое колечко!»– не находил себе места Ханан и тут же велел доверенному лицу призвать в свою резиденцию руководителей всех известных общин.

 

По его приказу прибыли все: от аристократического братства фарисеев, от надменных и богатых людей из другой секты – саддукеев, от книжников и враждующих между собой религиозных общин иудеев, зилотов, прозелитов – до худощавого монаха-аскета из полумонашеского ордена «Сынов Света» – эссеев.

 

Как всегда в таких случаях всем участникам сборов были выданы одинаковые длинные тёмные плащи с черной пометкой «X» на спине. Усевшись на высокие лавки за длинный дубовый стол, приглашенные с волнением ожидали своей участи.

 

Повелитель не стал долго томить их ожиданием. Для начала он устроил «разгон» всем и каждому – для профилактики.

 

Несмотря на то, что фарисеи и книжники пользовались уважением среди народа, он ругал их за чрезмерное пристрастие к молитвам:

 

– Зачем вы демонстративно оглядываетесь: видят ли вас люди во время ваших молитв? Для чего вы носите на своей одежде специальные знаки, которые ничего не имеют общего с набожностью? Разве можно ваши притязания на необычную святость сводить только к соблюдению многочисленных обрядов и очищений?

 

Другим – саддукеям – было жестко рекомендовано не враждовать с фарисеями из-за существенных разногласий.

 

– Вы отвергаете веру в воскресение – отвергайте! Не верите в загробную жизнь и посмертное воздаяние – не верьте себе на здоровье! Но не подрывайте авторитет других уважаемых обществ!

 

Остальным братствам (кроме зилотов) он приказал регулярно отчитываться о состояние дел лично перед ним. С воинствующими руководителями зилотов Ханан был особенно строг.

 

– Ещё раз поднимете мятеж или иным способом проявите неповиновение мне, как власти, считайте, вашей секты уже нет в нашем городе! Вас вообще не будет на этой грешной земле, если мне станет известно об убийствах тех, кто, якобы, нарушает ваши Законы! Всё это делать можно, но с моего личного позволения!

 

После «накачки» Ханан успокоился и, наконец, сел в своё любимое мраморное кресло, доставленное лично для него из Греции. Он долго смотрел на зажжённые по углам комнаты абастоновые свечи и наслаждался страхом присутствующих перед магией этого «вечного огня». Свечи были сделаны из камня огненного цвета и содержали в себе некую сырую густоту, благодаря которой зажженный огарок очень долго не гас. Они были подарены Ханану любовницей по имени Омела ещё в годы его молодости. С тех пор он в отдельных случаях использовал их уникальную долговечность для подтверждения своего могущества. Собственно, сила и загадка абастоновых свечей и способствовала тому, что он пришёл к почти неограниченной власти.

 

«Если Ханан заставляет гореть даже камни, – поговаривали тогдашние власть имущие, – что ему стоит испепелить всё живое на земле одним своим взглядом!»

 

Рассматривая на листе бумаги рисунок, который передала ему Силена, владыка хитро посмотрел на притихших руководителей. «Если они не помогут мне разгадать эту загадку, значит, их всех нужно поменять на более умных», – накручивал себя он, хищно сузив глаза.

 

– Кто из вас слышал о молодом человеке по имени Элл? – вдруг спросил он, и ни один из присутствующих не высказал своей осведомлённости.

 

– Как, никто о нём ничего не слышал?! – гневно крикнул владыка, вскакивая с места. – Не слышали, что некий сын плотника Иосифа, рождённый Марией от ангела, ходит по селениям со словом Божьим, лечит больных и успешно изгоняет бесов?

 

Изумлённые присутствующие всполошились.

 

– Видимо это тот человек, о котором говорили Пророки, что он – будущий Спаситель, – робко вспомнил один фарисей.

 

– Или это тот, над кем потешаются уважаемые люди, – заявил другой - саддукей и прозелит.

 

– Наверное, это тот, кто недавно жил с нами в пустыне, – отозвался аскет-эсссей.

 

Ханан удивился: оказывается, об Элле все знали, но никто не удосужился доложить ему о нём. Не акцентируя внимания на этом обстоятельстве, бывший первосвященник вроде бы спокойно сказал:

 

– Так вы всё-таки слышали о новоявленном «пророке?» Тем хуже для вас, потому что скоро вы все будете не у дел. На смену вам быстрыми шагами идёт этот юноша, идёт в каждый дом, врывается в души людей, чтобы рассказать об отжившей религии и о своей новой, намного лучшей. Как видите, он, в отличие от некоторых, не сидит, сложа руки, и не ждёт, когда люди придут к нему сами.

 

Сказав это, Ханан испугался: «Неужели я и вправду так думаю?»

 

Видя бледные, испуганные лица своих подопечных, он понял, что перегнул палку. Обойдя по кругу массивный стол, он остановился у своего места и вдруг засмеялся. Его раскатистый громкий смех, как гром, поразил присутствующих и заставил их задрожать от страха.

 

– Что? Вы так боитесь этого пастуха и плотника, что готовы молиться за своё спасение? Или вы боитесь меня? Забудьте всё, что я вам только что сказал, и вот вам моё секретное задание, – передавая в руки одному из них рисунок, властно проговорил он. – Кому из вас что-либо известно об этом кольце?

 

Внимательно рассматривая и передавая друг другу рисунок с кольцом неправильной формы, учёные мужи отрицательно качали головами.

 

– Помимо того, что вы видите, дополню: это колечко имеет способность сужаться, если кто-либо вдруг захочет его снять, и светиться, если кто-то попытается дотронуться до него.

 

Такое дополнение вызвало ропот удивления, но и только.

 

– Я догадываюсь, что никто из вас по этому поводу ничего толкового сообщить не может. – Поэтому я даю три дня для того, чтобы вы постигли тайну этой странной вещички. Три дня – и я жду вас здесь с подробным описанием «чуда-кольца!» Плотника – не замечать и не трогать! – властно добавил он. – Не хватало ещё, чтоб люди подумали, что он заслуживает моего внимания!

 

Стукнув кулаком по столу, он взмахнул рукой, и все присутствующие спешно покинули помещение.

 

Но, ни через три дня, ни через пять никто не разгадал тайну кольца Ариты. Ханан в своём кабинете метал молнии, пока не получил известие, которое его сразу успокоило.

 

Из доклада Силены он с удивлением узнал, что точно такие кольца носят многие молодые девушки не только в их селении, но и в округе. Перепроверив информацию, бывший первосвященник лично убедился в этом и надолго задумался. «Странно, – думал он, полулёжа на широкой кушетке, – но почему я никогда раньше не видел ничего подобного? Или всё-таки видел? Но где, когда и на чьём пальце?»

 

Безответных вопросов было много, а конкретные факты говорили о том, что, оказывается, никакой тайны вокруг кольца не было. Но почему Ханана так смутило воспоминание о встрече с Омелой? Что с ним случилось возле беседки? Он пытался выбросить из головы глупые мысли, но они сверлили его сознание и душу.

 

Старик гладил по спине свою любимую рыжую кошку по кличке Бастета и нервно пил виноградное вино. Перед глазами мелькали некоторые эпизоды его беззаботной и безбедной молодости.

 

Ханан отдыхал, запретив кому-либо его беспокоить.

 

ГЛАВА 14TC "ГЛАВА 14"

Совсем скоро в селении стало известно, что Арита выходит замуж за разгульного Антония. Гадиан поспешил поделиться новостью с Эллом.

 

Учитель внешне не подал вида, что такое известие, на самом деле, ошеломило его. С тех пор, как его верная подруга стала неизвестно где пропадать, дела в сообществе пошли неважно. Без её присутствия и поддержки он отказывался лечить людей, которые, как назло, всё чаще и чаще просили его о помощи. В дни её отсутствия в сообществе он тайно от всех скучал, страдал и, прости Господи, жаждал любви и ласки.

 

Узнав о замужестве Ариты, Сын Божий совсем пал духом. Некоторое время он молчал, про себя читал спасительные молитвы и, откровенно говоря, не находил себе места. Но поддаться хандре в тот миг, когда вокруг него собрался многочисленный люд, учитель не посмел.

 

Он взял себя в руки и продолжил речь.

 

– Чтобы врата Царства Небесного были открыты для вас, – равнодушно призывал он, – для начала нужно воздержаться от трёх удовольствий человека: чрезмерного употребления мяса, питья вина и любовных утех. Именно эти излишества приводят к тому, что человек становится зависимым от них, забывает о Боге и Его заповедях.

 

– А если я буду есть мясо, пить вино и любить женщин без пресыщений? – не выделяясь из толпы, робко спросил Симон - любитель еды, девушек и хорошего виноградного вина.

 

– Тогда ты будешь первым из смертных, кому это удастся сделать.

 

– А как же нам поступить со своими жёнами? – всполошились женатые мужчины. – Бросить их, или они сами уйдут от нас?

 

– Кто уже имеет жену или мужа – пусть пока имеют их. Но вы должны знать, что в Царстве Небесном не будет: ни мужей, ни жён. В этом Царстве будет отсутствовать разницы полов, потому что все люди будут похожи на ангелов. Так что, кто не успел завести семью, делать это совсем ни к чему.

 

Ученики слушали Элла с противоречивыми чувствами и не знали: радоваться им или огорчаться? Одни, не познавшие любви, жаждали её, другие, познавшие, не хотели отказываться от телесных удовольствий. Требования учителя были слишком суровыми для молодых людей, и они, согласно кивая головами, желали совсем другого. «Если брак не нужен и даже невозможен, значит, придётся любить друг друга и без брака, пока не наступит Царство Божье», – справедливо думали многие из них.

 

Так в их сообществе, вместо недавних честных двуполых отношений, стали рождаться беспорядочные тайные сексуальные связи, слух о которых быстро распространился повсюду. Удивительно ли, что с тех пор свободная от опеки взрослых молодёжная секта стала обрастать новыми учениками? К их числу относились преимущественно те, кто был не угоден дома и кто был склонен к бродяжничеству и разврату.

 

Когда, наконец, Элл закончил свои проповеди возле него засуетились приближенные апостолы. Они о чём-то шептались с ним, искоса поглядывая на стоящих в стороне девушек. В это время раздался сильный гром и вслед за сверкнувшей молнией полил густой дождь. Все бросились искать убежище под каменной стеной. Элл, разглядев небольшую расщелину в скале, протиснулся в неё и остолбенел от неожиданности и страха: чьи-то мокрые руки обвили его шею и стали медленно опускаться вниз.

 

– Я люблю тебя, – услышал он ласковый шепот и тут же узнал пахнущую цветами Аду.

 

– Что ты, Ада, – испугался Элл, не в состоянии уклониться от неё или выбраться из ловушки. – Любить меня можно только как учителя: по-другому никак нельзя. Вспомни, чему я недавно учил вас! Не гневи Бога!

 

– Но если слова любви выходят из самого сердца, что в этом плохого, милый? Разве не ты говорил: «Не то окрыляет человека, что входит в его уста, но то, что исходит из его сердца?»

 

– Я говорил: не «окрыляет», а «оскверняет», – поправил её учитель, пытаясь освободиться из крепких объятий. – И это было сказано пророком совсем по другому поводу: некоторые люди, чтобы попасть в Царство Небесное, хотели заменить истинную любовь к добру лишь добрыми намерениями. Тогда пророк и сказал: «Народ этот чтит меня устами, но сердце его далеко от меня!»

 

За время, пока он говорил, задыхаясь и отворачиваясь от назойливых поцелуев, девушка успела прощупать всё его тело руками.

 

– У тебя не только уста и руки далеки от плотских утех, похоже, и другие органы тоже не приспособлены к проявлению любви, – удивилась его мужской вялости Ада. – Так ты нам прямо и скажи: простите, мол, но я не мужчина, потому, что все мои силы принадлежат исключительно Богу. И тогда каждая, кто жаждет твоей ласки, обязательно уйдёт от тебя, особенно Арита. Кажется, она, глупая, надеется стать твоей женой и родить от тебя ангелочка.

 

– Пусти меня, распутная женщина! А сама можешь уйти от меня хоть сейчас! – громко крикнул он, не боясь того, что эти слова могут услышать ученики.

 

– Я-то уйду, но знай: скоро всем станет известно, что у тебя нет мужской силы и нет полноценного детородного органа.

 

С этими словами она ещё раз провела двумя руками между его ног и, хихикнув, выскользнула из укрытия:

 

– Точно: там ничего такого нет!

 

В горах, если нет камнепада и шквального ветра, даже шум дождя не тревожит сон тишины. Последние слова Ады услышали Дария и Гадиан, прятавшиеся под каменным навесом невдалеке от них. Так же они отчётливо видели, как из того места, откуда вышла девушка, выскочил взволнованный учитель.

 

– Что они там делали? – спросила Дария своего возлюбленного.

 

– Наверное, то же, что и мы, – с ухмылкой ответил он, обнимая и целуя счастливую спутницу. – Теперь я точно понимаю смысл слов Элла - «не предаваться половым удовольствиям». Это значит: развлекаться нужно так, чтобы никто не мог увидеть твои плотские страсти.

 

– Интересно, – не унимался апостол, – Ада уговорила учителя побыть с ней? Хотя, нет, вряд ли: слишком мало было времени, да и свидетелей много. Ох, дура, ну и дура же эта Ада! Упустить такой шанс! С самим учителем он выпадает только один раз в жизни!

 

Дария не стала комментировать пошлые намёки кавалера: её вполне устраивало то, что любимый мужчина находился с ней рядом.

 

Поскольку дождь не собирался прекращаться, беспощадно проливаясь на промокших до нитки людей, все они покинули свои ненадёжные убежища и поспешили домой к теплу и ужину. Предварительно договорившись о встрече здесь же, завтра с утра, Элл в одиночестве сошел в долину и направился к дому Иакова. Последние события этого дня взволновали его до глубины души. Слёзы, вперемешку с дождём, заливали его губы и попадали в рот. Несколько раз он попытался вслух произнести молитвы, но вместо этого вынужден был сплёвывать солёную жидкость изо рта.

 

Когда первый луч солнца пробился сквозь высокие стены гор, ученики вновь собрались вокруг своего грустного учителя. Каждый достал свой мешочек с нехитрой пищей и, помолившись, стал завтракать прямо на земле. Лепёшки из чечевицы, вареная фасоль да виноград с инжиром на закуску – что ещё надо для здоровья молодым путникам!

 

Элл вдруг вспомнил, как Арита постоянно учила его и всех их мыть перед едой руки. Поскольку в этих местах лето почти всегда засушливое, с водой в пути постоянно были проблемы: её хватало только для того, чтобы попить. Не все следовали её доброму совету, да и учитель не всегда садился за «стол» с чистыми руками. Это продолжалось до тех пор, пока ему самому не пришлось заняться врачеванием. Но даже после того, как он лично стал требовать соблюдать индивидуальную гигиену, всё равно его не очень слушали и далеко не всегда исполняли его волю. Некоторые даже возмущались и напоминали проповеднику его же слова: «Нечистыми могут быть только мысли, а не еда». После «разоблачения» учитель оставил в покое этот вопрос, а с тех пор, как ушла Арита, и вовсе забросил эту тему.

 

Так настоящим бичом в их сообществе стала элементарная неряшливость учеников. Ленивые и невежественные в вопросах чистоплотности юноши и девушки, скитаясь по горам и долинам, целыми неделями не приводили свои тела в порядок и совсем не мылись. От них исходил такой неприятный запах, что заставлял шарахаться в сторону не только некоторых своих товарищей, кто всё же следил за собой, но и встречающихся на их пути прохожих. Вести бесполезную «войну» за чистоту и здоровье общины без верной помощницы Элл не мог.

 

Арита знала, что среди молодёжи уже появились пары с острыми венерическими заболеваниями. В своё время она вовремя изолировала инфицированных больных от здоровых. Любимая женщина Элла, под страхом позора и гнева учителя, изгоняла «нечистых» из секты. Но некоторые, боясь, что об их связях и страшных болезнях узнают родственники, умудрялись скрывать свои пороки и болячки, справедливо надеясь на скорое пришествие избавления – Царства Небесного.

 

Учитель ни о чём не догадывался до тех пор, пока ему не открыла глаза Арита. Тогда он тоже не очень следил за своим телом. Ведь запах устоявшегося пота не чувствуется, когда рядом находятся такие же грязные люди. К тому же, он сам всех учил не мыться, веря, что своими тяжёлыми запахами они отгоняют злых духов и поэтому к ним не пристанут никакие болезни.

 

Задыхаться от собственного «аромата» он начал только тогда, когда однажды чистая, пахнущая свежестью трав Арита пролежала с ним, больным, всю ночь. С тех пор она приучила его более или менее часто мыться и пользоваться специальной мазью от пота, в состав которой входили %