Что хочет автор. Литературные конкурсы

С периода, наверно самого Шевченко, мазанка, накрытая соломой. Плетеный забор возле калитки, а за мазанкой, длинный огород, уходящий по склону яра, прямо в горы с дремучим лесом. Ранняя весна была. Старуха сказывала, что этот лес, тянется, через горы, аж до самого Балтийского моря, - Ну там де, дивы, вампиры живут, рассказывала старуха. А своих ведьм, у нас в каждой хате хватает. Люди, поговаривают, что где-то здесь, есть кладбище ведьм, с давних времён. Старушка помолчала, - Они на своих костях, Дива прославляют, что бы снова в живых переродится.

- Когда мой муж, ещё был жив. Царство ему небесное. Перекрестилась, рассказывая мне историю старуха, - У него под старость, появилась гнетущая идея, бросить курить. С десяти лет курил, а в восемьдесят решил бросить. Здоровьем он был дюжего, почти до пятидесяти работал забойщиком на шахте. А как вышел на пенсию, мы и переехали в это село, купили эту хату, так и доживали свой век, вместе. Детей бог нам не дал, то мы, одно, другого воспитывали.

Ой, лишенько! Всплеснула, в ладоши бабушка, увидев в окно, - Снова, этот приблудный собака, с леса пришел, еще моих курей передавит. Старуха схватила с пола веник, что подметала, и выскочила на двор, выгонят облезлого пса, очень похожего на волка. Бабушка выскочила во двор, и давай серого под хвост цапать. Серый прижал свой хвост, оскалившись, убежал в лесу.

- Как деда не стало, так этот волк стал наведываться. Заходя в мою комнату, продолжала бабушка, присев у печки на стул, - Так вот! Решил мой дед, бросить курить. Целый день не чего не делает, только лежит на диване лежнем, и ест, - Понимаешь Роза. Говорит мне он, нужно отлежатся, как медведь в берлоге, так только и забудется эта пагубная привычка. А то кто- то, будет мимо идти и курить, сосед к примеру. Я у него, сигарету попрошу. Прощай, целая неделя кидания. Почесал затылок мой дед, вставая к столу.

Ох, Степан, Степан. Говорю я ему, насыпая борща. - Так все боки отлежишь себе. Пойди в яр, за наш огород, та делай что-то. Ты же хотел, там ледник выкопать, что бы на зиму, там от морозов картошку прятать?

Почухался мой Стёпа, взял лопату, и пошел копать погреб, в конце огорода. Утром встанет, поест, и айда копать ледник. Приходил только, как темнеть начинало, несколько раз, и ночью не было. Стала я принюхиваться к нему, а от него куревом попахивало, нечего я ему не сказала, Так по хозяйству сама управлялась. Пригласили нас, как - то, в соседнее село, на свадьбу. Сходили вместе. Мой Стёпа, и накидался там, бурячихи, за воротник. Еле довела его, обратно домой, по дороге, раза три падал. И рассказал он, мне тогда.

- Стал я копать, за нашем огородом ледник, в яру, выкопаю, до пояса, а на утро снова, трава растет, и ямы нет. Выкопаю, да веткам позакрываю, а на утро, ветки убраны, закопано и травой поросло. Не могу понять, кто это шутит так надо мной.

Подкурил сигарку, мой Степан,

Так неделю я, этого дива по ночам, что б тебя не будить, возле ледника подкарауливал. Не чего не видел, а на утро, трава растёт, закопано. Прямо какой-то, заколдованный, у нас за огородом яр.

Так мы с дедом, с этой свадьбы домой дошли. Я напечь полезла, спать, а дед на лавки приклонился. В прихожей. Как на утро, после той свадьбы, слышу крик, на весь дом стоит, посмотрела на лавку…

А там гроб закрытый, из него, мой Стёпа орёт и кулаками барабанит. Я аж , от перепуга, с печи упала, долго рука и нога правая болела, может, сломала их. Даже фельдшер наш, мне гипс наложил.

Рассказывал Степан, мне, - Спит на лавки, а во сне, ледник свой копает.

Тут лопата, в землю вошла, и глухой стук раздался. Ещё раз Степан, в землю вогнал лопату. Глухой стук, обо что - то твёрдое.

Давай потихоньку, разгребать, а там гроб, закрытий, закопан. Обкопал, он гроб, вытащил наверх. А под гробом тем, червонцы золотые, что при царе, на этой земле ходили. Червонцев, видимо, не видимо, стопками хоронятся, рубины, корона вся в брильянтах. Кинулся мой Степан, к той короне, в яму. А от туда, руки разные, как змеи повылезали, и стали затягивать к себе в землю, в яму. Открывает Степан глаза, темно. Рукой перед собой повёл, доски, по бокам, доски. Думает, значить похоронили меня живого, нашли возле ледника, решили, что я умер, и похоронили. Давай кричать, в гроб колотить. У нас кладбище, возле школы. Думает мой Степан, может дети, что в школу идут, услышат, и раскопают. Тогда я, из печи шлёпнулась, на руку и ногу.

Снова, закурил Степан, как паровоз. Но идею бросить курить, так не оставил. Пошел на утро, ледник снова копать. Гроб мы на улицу вытаскали, хорошие доски, Степан хотел с них, какой-то ящик смастерить.

Пошел утром, снова копать, ледник. В обед его нету, вечером, солнце село, а Стёпы нету. Оделась я, а то лето, а по - ночах у нас уже было холодно. Зашла за огород, лежит лопата на земле, стоит гроб рядом. Открыла я крышку, лежит в гробу, мой Степан. Живой, похрапывает. Давай его тормошить, будить, еле добудилась, - Ты шо, тут гробы заготавливаешь, чего домой не идёшь?

Вскочил, Степан с гроба, по сторонам смотрит, молчит, меня не узнаёт.

Провела я его до нашей хаты, постелила, он спать лёг. Присмотрелась на Степана, - Ой, лишенько! Он седой, как снег.

- Ой! У меня корова не доена, забалакалась я с вами. Бабушка вскочила из стула у печи, и вышла из моей комнаты. Мне тоже, эта история показалась занятна. Одевшись, так как на улице, была ранняя весна. Я решил, спустится вниз к огороду, обследовать, легендарный яр. Стреха, от кукурузы, в вперемешку, с батылям, лежит, на переоранной земле. А чуть, ниже, яр, тянущейся, в распускающийся зеленю лес, в красивые карпатские горы . На пригорки, стояли три огромные, вековые сосны. Заметил, на их верхушках, вырисовывался, гроб.

Подойдя к ним поближе, - Да действительно, виковые ели, переплетали, своими верхушками, человеческий гроб. Старый, очень старый, так как, одной доски в гробе не было, и там ютились птицы. Было видно, как они, вытягивали свои головы, и разглядывали меня с верху. Какой то, звериный вой, в лесу. Испугал всех птах, прятавшихся, в этом старом гробу. Те истерично стали, выпархивать с гроба, и порошить зеленевшую траву, снегом, сыпавшуюся из гроба. Даже показалось, что сам гроб, немного наклонился к земле. Протяжный вой, повторился, и я направился поскорее, к хате. Окошки светились. Наверно хозяйка, подоила уже свою корову, и готовила нам на стол. Порядком я простоял у тех елей, так, как на дворе смеркалось.

Зайдя во внутрь, отстукав свою обувь, от талой земли. Увидел. Что у нас были гости. Такая же, старая бабушка, как и хозяйка, седела за столом. Стояли, полные стаканы с чем-то мутным, варёная картошка, в миске на столе.

И о чём -то спорила гостя, с моей хозяйкой.

- Добрый вечер! Привітався, я к гости. Обе старушки замолчали, переведя свой взгляд на меня, - Дай боже! Ответили ко мне вместе.

- Це наша соседка, пришла снова, мой скарб, себе оживлять! Пояснила мне, бабушка – хозяйка. Гостя, изменилась в лице.

Не понимая, о чем спорят старушки, я направился к себе в комнату. Гостя, заметив это, окликнула меня, - А вы выпьете с нами настойки, полыни? Достав из под стола, бутыль, с молочной жидкостью. Я опешив. Это заметила и хозяйка.

- Вася, прошу, посидите, с нами. И пододвинула к столу, ещё один табурет.

- Меня баба Маня, все зовут. Налила и пододвинула ко мне гостя, гранёный стакан, - За знакомство! Пожелала баба Маня, протянув мне, и махом выпив, что было в её стакане.

Горечь, и огонь, прожог меня с внутри всего, как в мультфильмах, искры и кружочки, посыпались из глаз. И я потерял сознание.

Помню, какой-то шабаш, оголенных ведьм, пляшущих возле, огромного ночного костра. Я покоился, возле трёх, тех вековых сосен, что оплели гроб своими верхушками. Молодые и старые ведьмы, летали над языками пламенем, костра. Перепрыгивали костёр. Раздался, оглушительный вой, по всему ночному лесу и звёздному небу. Все замерли, возле костра. Настала такая тишина, только потрескивали угли костра, уходя языком пламени, в звёздное небо. Что - то, зашевелилось надо мной, на верхушках елей. Ярко, вспыхнул гроб.

И Толька, шепоты, оголенных ведьм, - Диво, Овид! Приглушал треск костра.

В тени, от языком, разгорающегося костра, уходящим светом пламени с красными пчелами, в звёздное небо. Я разглядел Диво, это огромное, чудовище, с огромными шестью, глазами. С торчащим, с живота, бивнями. Чудовище, подняло свою лапу, все оголенные ведьмы, попадали, перед Дивом на колени, шепча какие-то заклинания. В разрыве, между верхушек, деревьев леса. Появилась, огромная, слепляющая луна. От неожиданности, я прижался к сырой земле, что бы меня, не заметили эти чудовища.

И меня, на лету, осенило. Сегодня полнолуние, вот почему эти чудовища, здесь. А что здесь, делаю я? Пытаясь, привстать и отползти, в тень. Я не мог пошевелиться. Поднять рукой? Рука моя онемела, и тело вросло в сырую, весеннюю землю, яра. Немного приподнялся, и посмотрел на пылающий костёр. С пламени костра, вышла обнаженная девушка. Заметив меня, подошла к трём соснам, где на верхушках находился гроб, - То шо за пан ховався? Протянула девица мне свою руку, - Мене кличуть Катрынкою. Прошу пана, мене перевінчати на собі...

А я лежу, к земле пржался, боюсь голову поднять.

- Так вот, после этого, мой Степан, кинул курить.

Услышал я, через сон, голос моей бабушки хозяйке.

- Ты всегда, была мне злой сестрой. Твой Степан!

Открыв глаза, передо мной стояли, баба Роза и баба Маня.

- О! Произнесла бабушка Роза моя хозяйка, - Какой то ты, слабенький. Надпил малость, и враз сознанием слёг, едва мы тебя, до девана дотащили.

- Да, сейчас они все слабые, спутники, чернобыль, едят всяки доги.

В нашу пору, мужики, по сильнее были.

Я попытался привстать, очень болела и пекла шея. Опустил голову в подушку, закрыв глаза, уснул.

Продолжался, кошмарный сон: молящиеся голые ведьмы. Старые, дряхлые, обветшавшие старухи и молодые, сексуальные, распущенные девицы. На своих, могилах.

И взгляд, шестиглазого Диво. Из открытой, вонючей, стекающей слюнями пасти, исходил, истощающий крик, «бросай курить»!

Лунає, месяц в темним небе.

Зірки, накрилися в росу

Душа, знайшла, душу свою.

Дерева, у туман спустились

Корінням, в голубу землю

Ростимуть спокій, у душі

Коріння моє тіло обтягнуть.

На всій землю, у всі часи.

В землі людина, відпочиває.

Пели ведьмы, что были у костра.

Я вскоре быль госпитализирован, с этого Украинского, далёкого Карпатского села, к нам в Москву. С двух сторонним воспалением лёгких, и с большой потерей крови. Врачи говорят, такие симптомы, при обширном воспалении бывают. Сама кровь, перегорает, при этом заболевании. Долго лечился. Но курить, так и не бросил. Верить ещё, всяким пустым снам. Про ведьм, и каких-то Овид - ов. Бред! я в это не когда не верил и не верю. Развелись потом с супругой. С годами, болезнь позабылась.

Но случай, что произошел со мной, в далёкой Украине, не давал мне покоя. Что за гроб, на соснах, кто такие эти возле костра девицы, полячка Катрынка, Диво, и что тогда произошло со мной?

Живы, ещё те старухи Роза и Маня? Где я снимал угол, в командировке. Много, время минуло. Но, любопытство, находилось в моей голове, в засаде.

И когда, на своей уже новой роботе. Мне предложили, отправится в командировку, на Украину, туда же, в те места. Я согласился!

В поездку нас командировали, как трёх специалистов, по налаживанию мелиоративных систем в фермерских хозяйствах. Что интересно они, в горах собрались поливать?

Да ладно, само любопытство, и ещё деньги платят, я поехал.

Стучат, колёса о рельсы, в окнах мелькают украинские села. За окном нашего купе, конец весны.

Мы ехали на Украину. Компания у нас, была, жужжащая. Петя, ныл о своей жене, о дочке, - Как у меня всё плохо, как всё не сложилось.

Саша, прикалывался, от новых знакомых женщин, и попивал пиво, - Все женщины принцессы, и я возле них всегда чувствую себя королём. Не интересных женщин, тоже не бывает. Саша достал сигарету с пачки, и стал её разминать, в пальцах, перед - покурить, - Если есть много пива!

Я читал, детектив.

Трое командированных из Москвы, ехали на Украину, где я был раньше когда-то, как в другой своей жизни. Хотя, минуло уже, почти двадцать лет, когда я там был.

Стучат, колёса о рельсы, в окнах мелькают украинские села, поля. Я лежу в купе, и читаю свеженький, мной приобретенный детектив.

Интересно, по вагонам, как только пересекли границу с Украиной, ходят немые, и предлагают, всякую канцелярию, и литературу. Немые, а с проводницами разговаривают, и даже заиграют. Саше, это ужасно, не нравится.

К нам в купе, подселили, какую то, сельскую старушку. Попросилась у проводниц, те её взяли.

Вся сутулая, как у курицы глаза, и длинный, тонкий нос. Свой взгляд, меняя, сюда, туда. И с какими-то, большими, тяжелыми корзинами.

Ехали мы все молча, до следующий станции, пока Петя, не нашел, свободные уши.

- Всю жизнь, я со своей вместе, жили, душа в душу. Пока дочь не закончила школу.

Теперь! Усевшись поудобней, и заложивши ногу на ногу, продолжал Петя, - То не там положил, иди ещё, на другую роботу, то голова болит. Задумался Петя, - У неё уже давно, голова болит!

Старуха, помахала головой, искренни понимая Петю, - Дети! Вымолвила, со скорбью, - Тому треба, тому треба, всем не напасешь. Дети!

Петя, направил свой взгляд, на разговорившуюся старуху. Даже я, отложил детектив. Саша, в скитаниях, выходил, из купе, - Я покурю и в ресторан, за пивом. Кому - что взять?

Старуха, полезла за " гаманцем" в карман, старого своего пиджака, - Милок, возьми мене там, коньячку. И протянула Саше, в руку, 500 гривен. Довольно то , приличные деньги для Украины, - Если нет, то водочки! Пряча свой кошелек в карман.

- Хорошо! Ответил Саша, выйдя, закрыв за собой, купе.

- Я вам вот, что милки скажу. Говорила старуха, - Что хотим мы женщины, то хочет бог! А вы. Оглядела, сперва Петю, потом меня, - Должны нас слушаться. Да! А то, бардак, будет на земле.

На Украине, чоловіки, вздовж, женщин слушались. То был порядок!

А сейчас? То – то, то - то. Помахала, нам старуха, своим корявым, стариковским пальцем, - Один, в лаз в заборе, другой в ворота, а третий? Обще, не женится! Я, от своей внучки, еду. Пояснила нам старуха, - Мужик у неё, шото, сильно запил. То я его, молитвой и отварами лечила. Ну, теперь, не запёт! Ударила старуха, по своим старым, худым коленям, ладошками, - Он эту не потреб, теперь, на дух, переносить не сможет.

- А вы знахарка? Спросил у неё Петя.

- Да какая я знахарка. Так от матери перешло, а ёй, от моей бабки, а бабки, от прабабки. Старуха осмотрела нас, - Я ведьма. В двадцатом поколении.

- А что же внучка, сама не может лечить? Спросил я, у неё.

- Молодая ещё. Привороты знает, а вот как, людскую злобу отгородить, пока не знает. Но будет, как её мать, покойница. Перекрестилась старуха, - То научу её!

- А от чего, мать её, умерла?

- Да бог, с тобой! Перекрестилась, ещё раз старуха, - Покойница, это, на покой ушла. Осмотрела нас, ещё старуха, - На пенсию! Как пятьдесят сталось, так на пенсию вышла. Слава Диво! В задумчивости сказала старуха, - Моя ещё прабабка жива. У нас все женщины в роду, долгожители.

В купе, снова поселилась тишина. Стучат, колёса о рельсы, в окнах мелькают поля, украинские села.

Я, надел тапки, и достал сигареты, что бы выйти, покурить в тамбур.

- О милок! Увидав это, произнесла старуха, - Ты тоже, себя не бережешь? Стала говорить старуха, - Это, тоже беда! Указав взглядом, на мои сигареты. Я не стал слушать, наставления старухи, вышел и закрыл за собой купе.

- А вы, шо не пошли, не курите?

- Почему не курю. Ответил ей, Петя, - Курю, только сейчас нет желания.

- О! Бачь, желания, шоб скорее себя, с миру истребить. Продолжала старуха, - Пьянка, курение, и ци, наркоманы. За що их бог, наказуе?

Петя, делал вид, что слушает, а сам всеми мыслями, ушел, в домашние неурядицы, со своей женой.

- Бог наказуе, за то! Продолжала старуха, - Шо, горилку, наркотики, курево, люди, выше бога ставят. От сюда и болезни, отсюда и отчуждение жизни. Только верой в бога, жив человек! Только бог, имеет право, быть любимым. А всё остальное, это так, животный инстинкт. Петя, как проснулся, - А любовь к детям?

- Это наш, эгоизм. Тяжело, вздохнула старуха, - Котячий эгоизм! Мы же, делаем, что сами хотим, а не то, что детям нашим нужно!

- Вот так то! Помахал своей головой, с пониманием Петя, - Может и так?

- Вот, якщо хочешь. Продолжала старуха, - Я тебя от курева цього, вылечу?

- И сколько для этого, нужно сеансов? Расплылся, в своих мыслях, Петя.

- Да не сколько, захотеть треба. Зажала, в свои руки, руку Пети, старуха, - И в глаза мене, глянь!

Куря. В тамбуре, я встретил возвращающегося, с ресторана Сашу. С бутылкой коньяка, для старухи, и бутылкой, отпитого пива. Перекурили ещё, по одной сигаретки, и направились, к себе в купе. Открыв, дверь в наше купе, перед нами, пристала картина:

Старуха, парила у изголовья, лежачего в купе Пети. И шепотом читала, какие-то заклинания. Мы оба, «опупели».

- Что тут, происходит? Спросил я, у старухи. Саша, от увиденного, онемел.

- Да вот, вашего друга, от порчи и сглаза, сигарет, кличу. Ответила старуха, и посмотрела, в нашу сторону. Горячим криком, обожгло всё моё тело. В её глазах, страшная бесконечность, тьмы, холода, тишина могилы. Саша от недоумения и страха, пролил своё начатое пиво.

Старуха, громко, раскромсалась смехом, - Это вам, милки! Указав на коньяк, в руке Саши. Хохот стоял в ушах, целых три остановки, после того, как старуха растворилась в воздухе, нашего купе. Всё это время, мы вдвоём, стояли в проходе, пока не проснулся Петя.

- Мужики! А шо это, такое, со мной было? В ребяческом, недоумении, подымаясь, с купейной полки, спросил он, у нас.

С затруднением, с двумя бутылками в руках, промычал Саша, - А я знаю?!

Гул, от старушечьего смеха, стал отходить. К нам подошла, молоденькая проводница, - Мальчики, готовьтесь к выходу, следующая станция ваша! А это чии корзины, ваши?

- Нет! Ответил проводнице, пришедший в здравое мышление Петя.

Бутылку коньяка, что нам презентовала, сумасшедшая старуха, типа фея - ведьма. Мы уже выпили, когда нас поселили в дом, к одной семье, по месту командировки.

Муж, тракторист на ферме, и его жена, труженица местного клуба. По лет так, тридцать им.

- Может, выпьете, с нами? Предложил хозяевам Саша.

- Не, нет! Ответил муж, - Вы хлопцы, завтра выдыхайте в своей комнате, закрывайтесь. А нам, рано вставать, до работы, - Не, не! На отрез, отмахнулся он рукой.

- Ну что! Предложил Саша, тост, сидя втроем, за столом. Наспех порезанной колбасой, солёными огурцами, и бутылкой старушечьего коньяка, - Вздрогнем! За заколдованного Петю. Сам рассмеялся, - Это же надо, на пол чеса, оставили. Она же тебя, могла изнасиловать! Смеялся Саша.

Петя, в смущении, потупил взгляд под стол, - Да ладно тебе, не изнасиловала же. Петя поднял на нас глаза, а вправду, я курить уже не хочу!

- Ну, прямо, не бабка, а кошпировец како-то! Продолжал подшучивать, над Петей, Саша, - Ну ладно, давайте вздрогнем. Ещё изнасилует! Пристали из за стола, мы все втроём, - За приезд!

- Что бы я, больше, с какой-то старухой, в этой Украине, влез в разговор. Продолжал, закусывая, охмелевший Саша, - Да не в жизнь! Они здесь, видно все ведьмы! Громко, прокричал он.

Видно, это услыхал, хозяин дома. Культурно постучавшись, вошел, в нашу комнату, - Хлопцы, мы с женой, ждём ребёнка, по этому. Присел он рядом за стол, - Прошу вас, в - преть, не произносите здесь слово, ведьмы. У нас где-то, есть их давнее кладбище. И нам не нужно, что бы они, в нашем доме, свой шабаш творили. Мы втроем, переглянулись.

- Души их, покой, в земле не могут найти, так они над живыми потешаются.

- А почему, все они, такие ярые, борцы с сигаретами? Спросил я, у хозяина дома.

- Я то не курю. Ответил мне хозяин, - А они, слабость людскую, и сладость для себя в этом находят. Мужики, с соседнего села, с буддуна, такое рассказывают. Слыхал я. Взял хозяин, со стола, кусочек копченной колбаски, и положил на хлеб, - Наш комбайнёр рассказывал, пошли в лесочек на природу. Выпили, закусили, на природе, прошлым летом. Солнце уже, в горы клонило, глянь, кто- то из кустов на них смотрит. Они туда бутылкой, пульнули, вой, на всю округу, свист, что оглохнуть можно. Они как отрезвели. С кустов, появляется, девица нагая, секс один. Улыбается, языком, себя облизывает, рукой к себе манит. Цицьки свои, руками мнёт. Ресницы, как у городских. Те давай, к поляне своей, тоже её звать. Как заорёт, она по всей округи. А потім, перетворилась в Диво с шесті глазе. А с пащеки його, люди на допомогу звуть. Пасть открыл, а там души людские, от крика своего истязаются.

Расхохоталась девица сексуальностью, на вес лес. Смотрят, а та девица, в старуху, голою, претворилось. Выходить, Диво, всё в крови. И как заорёт, на всю округу. Тех, как след простыл. Так с того раза, наш комбайнер, и свояк его, напьют. От как, случается. Встал хозяин, и направился к дверям, - Так что, вы тут, потише. Улыбнулся хозяин, - Пожалуйста!

- Это они врут! Вдогонку, выговорил, захмелевший Саша.

- Врать, один может. А вдвоём, правду говорят. Закрывая за собой дверь, произнёс хозяин дома.

Сколько продолжалось у нас застолье, уже не вспомнишь. Но!

Утром, проснувшись, мы с Сашей, замерли, увидев Петю. Он сидел, на табуретки, у стола. И жадно курил, сигарету, за сигаретой, в нашей комнате, что мы командировались.

Он был весь седой, как снег. И молчал, как бы не узнавая нас.

- Что с тобой случилось? Спросил его Саша, протирая глаза.

Петя, молча, безрассудно оглядел Сашу.

- Меня перевенчали, на ведьме. Слова Пети, были подавленны, - Приставляете, перевенчали! Та старуха, которая подсела к нам в купе, что - то сделала со мной тогда. И во сне, я как переместился, в явь. Там, возле леса, в каком-то яру, Ведьмы, с коим-то, с шестиглазым, жутью, Овид, устроили свой шабашь у костра.

Трусящими руками, Петя потушил в тарелку, ещё не докуренный окурок, и достал с пачки, подкурил, новую сигарету, - Потом они, заметили меня , рядом стоящего, возле каких-то трёх сосен, и пригласили меня, с ними вращать хоровод, вокруг костра, Помню яркий костёр, пламя извергается в ночное небо, своими пчелами искр. Тьма неба, расцветала, яркими перекатами от огня, уходя вверх.

Ведьмы, стали парить над пламенем костра. Потом, как вырос, из пламени, появился он, « Овид». Петя помолчал и добавил, - Страшное существо. Шесть глаз, звериный оскал. Взгляд, как у бешеной собаки. Как только, он, взглянул своим звериным взглядом, на меня. Смерть, это не самое страшное. Петя посмотрел на нас, - Поверьте, это страшнее смерти. И эта ведьма, что подсела к нам в купе. У Пети в глазах, пробежал страх, - У костра, она была как молодая, обнаженная княгиня, это когда, она была у нас в купе, старуха. Петя подошел к нам. Мы ещё лежали, Саша на кровати, я на раскладушке, в комнате, что мы были прикомандированы. Поднял с пола, и допил, со стаканов, что мы не выпели с вечера.

Мы же ехали в командировку, по этому взяли с собой, и градусного, и курительного.

- Девица, даже заступилась за меня, сказав, что я, её избранник, и жених. Продолжал, свой рассказ, взволнованный Петя, - Голова! Как болит у меня, голова.

Саша, немного опомнился, от увиденного шока, что произошло с Петиными волосами. Не вылезая со своего одеяла, полез в свой чемодан, за заначкой водки, - Петя! Обратился он, - Возьми, похмелись, чуть – чуть, это у тебя от вчерашнего, наверно.

Открыл Саша водку, и налил в стакан, стоявшей на полу, - Мы вчера намешали, и коньяк, и пиво. У меня так было. Правда, мне такие страшилки, не снились, и я не посивел, за одну ночь. Но руки трусило, и голова выла.

- Какой бодун? Возмутился Петя, - Я реально, находился там, слышал тепло костра, прикосновение губ, ведьмы – невесты. Петя помолчал, посмотрел на налитый стакан водки, - Прохладой, ночного ветра, омыло всё моё тело. Глядя на полный стакан. Петя, залпом, не закусывая, выпил водку, - Когда мы с моей суженой, ведьмой, занимались любовью, первой брачной ночи. Петя закашлялся, - Наведу, этого существа и ведьм; молодых, старых, голых ведьм. А они, пели нам, какие-то свои, заклинания.

- Лунає, месяц в темним небе.

Зірки, накрилися в росу

Душа, знайшла, душу свою.

Дерева, у туман спустились

Корінням, в скелю та, землю

Ростимуть спокій, у душі

Коріннями душу приласкають.

На всій землю, у всі часи.

В землі людина, відпочиває....

Мы слушали Петю, открыв рты.

Петя протянул, пустой стакан Саши, что бы тот, ещё долил, - Это у них пережарить, очередную ведьмы. После их шепота, та ведьма, исчезла. И родится снова на земле, в чистом теле. Петя, залпом выпил налитое, - Вот такой, фольклор малята.

От услышанного, я привстал с раскладушке, взял два стакана с пола, и мы с Сашей, налили, и выпели, что оставалось в бутылки. Закурив это, по сигарете. И снова, прилёг на боковую

В дверь постучался и вошел, хозяин дома, - Ребята, я же просил вас, не курите тут! Хозяин посмотрел на Петю, помолчал, добавил, - Курите, пожалуйста, на улице. Я двери в нашу комнату с женой закрою, а то к нам с женой гость пришел. А вы курите на улице. Закрыв, за собой, дверь, в нашу комнату.

Так как уже, у нас заканчивались сигареты, после Петиной раскурки. Я привстал с раскладушки, и выбрал « жирный бычок» из тарелки.

- Василий! Окликнул меня Саша, - А ты знаешь, что нельзя докуривать, чинарьи?

- Это почему? Спросил я у Саши, Петя уже порядком охмелел, и устроился спать, сидя за столом.

- Так почему? Переспросил, сонным голосом, Петя.

- Читал. Ответил Саша, гася свою сигарету, в стакан, - Ученные, провели опыт над мышами, научили их курить. Первые 50 % мышей, докурили сигарету, до половины. Вторые 50% мышей докуривали то, что не докурили, первые. Через месяц вторые, умерли. А первые проценты мышей, прожили ещё, два месяца.

Мы с Сашей, оба усмехнулись.

- А внимательные хомячки, получают метлой по рылу! Пробурчал, через сон Петя.

Докурив окурок, я умостился в своей раскладушке, что спал. И стал дрыхнуть, как, Петя и Саша .

Сколько я проспал и видел снов…. Много! Что – то не понятное, страшное, не приятное и очень приятное. Открыв глаза, яркий свет не давал мне опомнится, от сна. Я лежал не на раскладушке, а в кровати, рядом лежал Саша, за ним на своей кровати, лежал кто – то, накрывшись с головой одеялом. Облокотившись на свою руку, с которой, торчала капельница, и что-то капала мне в руку, - Саша, мы где? Произнёс я, не своим голосом, с каким-то эхом напева.

- Я сам боюсь, ещё раз открыть глаза. Ответил мне, рядом лежащий на кровати, Саша. Послышались стоны, человека, что накрылся одеялом. Это был Петя, - Пацаны, мы в реанимации.

- В какой реанимации? Переспросил Саша.

- В больнице, уже второй день здесь. Ответил Петя, прячась под одеялом, тоже с фиксатором от капельницы, стоявшей рядом с ним. Медсёстры и врачи, говорят на непонятном языке. Что они нам колют, я пытался узнать, но они все молчат и уходят с палаты.

- Мы же в командировке. У себя, в комнате? Возмутился я, - Только выпили, за приезд!

- Не знаю! Не высовываясь, ответил Петя.

Дверь, тихонько открылась, и в комнату вошла, та противная старуха, со взглядом, как у курицы, и длинный, тонкий носом.

Что подсела к нам когда-то в купе, головой туда, сюда, туда сюда.

Вся была, в белом. Увидев, что я облокотился на руке. Она вышла, из нашей комнаты, всю, заполоненной светом. Только голос из за двери.

- Мизски видтямились!

Мне послышалось, как, - Мозги отнялись! По принципу Пети, я накрылся, с головой одеялом.

Петя, подглядев меня, - Вот и я, так прячусь!

- Чувствует моя, жопа, жопу. Шепотом, послышалось от Саши, - Рвём, от сюда пацаны ноги!

Не успел я оделить, от своей руки, капельницу, как в нашу комнату, вошли здоровущие мужики, в белом, и умело привязали нас к нашим кроватям, накрыв одеялами. Глаза стали привыкать к яркому свету. И я разглядел, что эта больничная палата. С больничными тумбочками, напротив наших трёх кроватей, и с одним стулом, времён Брежневской эпохи. Саша, прокричал им в след, - Позовите немедленно, к нам доктора! Один здоровяк, в белом халате, улыбнулся, и ответил, - Теперечки седмиця, всі осяйні!

В моей голове, и привязанным телом, перевод его слов, и его улыбка,

Показалась не хорошей. Нам седниця, - нам задница, а они все, обсеяны. Непонятно чем?

Из нас троих, я один, сносно, знал украинский язык. И всё, что я понял. Я перевёл Саши и Пети, также лежащими на кроватях. И привязанными к этим кроватям.

В палате поселилось, наше общее молчание.

Дверь, открылась, и в комнату вошла, снова, та санитарка, со взглядом, как у курицы, с длинным, тонкий носом. В руках, швабра и металлическое ведро с водой. Не обращая никакого внимания на нас, стала грохать, этим ведром, и протирать пол. Грохоча и ударяя, об тумбочки, и ножки наших кроватей, своей шваброй.

Саша, не сдержался, и снова, прокричал, - Позовите доктора!

Не обращая никакого внимания, она протирала пол шваброй.

- А можно, выйти, покурить? Мягким, робким, детским голосом, произнёс Петя. Мы с Сашей, застыли и вылупились, в сторону Петиной кровати. Сколько позволяли нам, привязанные ремни, на наших кроватях.

Старуха, отложила швабру, вышла и привела, здоровенного санитара. Тот отвязал Петю, кинул ему тапочки, и вывил его за дверь.

Старуха, продолжала протирать пол, стуча, по плинтусам, ножкам кроватей, своей шваброй. Связанные, мы переглянулись с Сашей, - "Недосол какой-то"?

- А куда його повели? Спросил я санитарку, на ломаном языке.

- Посмалиты! Ответила та мне.

- Он же не свинья! Смеясь, поняв, типа её, произнёс Саша.

Санитарка, молча оглядела нас. Собрала свой, инвентарь; швабру с тряпкой, и ведро с грязной водой. Вышла, и закрыла за собой дверь.

- Где мы? Спросил меня, шепотом Саша.

- Давай дождёмся Петю. Тоже шепотом, ответил я, Может он, что- то узнает? Стараясь сохранять спокойствие, и пробуя, вылезти из « оков». Чуть, чуть, переползая, к концу кровати. Но, туго привязанные, прошитые ремни, стиснули мою грудь. Так прошло почти столетие, когда дверь раскрылась. Хлопая тапочками, в рубашке до колен, вошел Петя, в руке он нёс блок, каких-то сигарет. Мы с Сашей, почти дремали.

Петя вошел, кинул блок сигарет, себе на кровать. И сел у меня в ногах.

Негромко, начал свой рассказ Петя, - Пацаны, мы в областной психбольнице. Все втроем, мы переглянулись, в недоумении.

- Там в курилки, один чудак, говорил по нашему, мне рассказал. Что ещё мы, под следствием. Молчание, посетило нас троих.

- А почему она, не позовут, к нам доктора? Спросил у Пети Саша.

- Сегодня выходной, и у них, только один доктор. На всю их нею забегаловку. Отвечал Петя, - К стати тут кроме нас, ещё пятеро, лежат. Две бабы - ведьмы, с белой горячкой. Смеясь, ещё пошутил Петя, - Их подбило украинское ПВО, когда они перелетали границу, в Европу. Петя улыбался, глядя на нас, - И три мужика. Один буйный. Петя веселился над привязанными нами.

- Буйным стал, когда изобрел, вечный курительный бульбулятор. И ему не дали взлететь. После того, как он хорошо похмелился, ещё раз похмелился, а потом не похмелился. Его привезли сюда, уже с белочкой. Он с ней, по - буль- бу- ляши разговаривает.

Один, вечный наполеон, вестник республиканской революции, во Франции. О нём даже филь здесь снимали, " пароксизм аномальной шизофрении", Киевская киностудия.

- Ну, у тебя и обширные знания, про Наполеонов! Пошутил, над Петей Саша.

- Нет. С иронией, ответил ему Петя, - У меня обширные знания, о перерождении местных ведьм и развлечений привязанных вурдалаков. Улыбнулся Петя, глядя на Сашка, - Третий, на общем обследовании. Это он мне всё и рассказал. Пять, комнат - палат, во всём здании. Если хотите покурить, по коридору, на право, есть курилка. Можно выйти, и покурить. Там лежат и сигареты. Только нельзя курить в палате, доктор может учуять. Рассказывал, и разглядывал, поочередно Петя нас.

- Развяжи меня! Велел я ему. Он стал отвязывать тканые ремни, которые, были привязаны к дужке кровати, и сдавили мне грудь.

- Потом меня развяжете. Прошептал Сашек.

После всеобщего, ампутированния, от кроватей. Наше общество, я, Саша и Петя, что не только был седой, но и изрядно постарел, за пору дней проведенных на Украине. Иссох на лице и на руках. Мы решили, сходить по коридору на право, и покурить. Что бы всё узнать, и обдумать.

Пелехи, це ви куди? Прокричал здоровяк санитар, видя нас выходящими с палаты.

Мы срочно скрылись, у себя в палате. Уложившись, по своим кроватям.

В палату, вбежал, здоровенный санитар, - Оце вы, що таке примарили " придатки"? Разглядывал он нас, и отвязанные, на тумбочки, лежащие ремни.

- Сам придурок! Выкрикнул ему Саша. Мы с Петей, смотрели то на Сашу, то на санитара. Он, кажется, его не понял.

- А мона, посмалыти? Спросил у него Петя, снова датским голоском.

- Так! Он одобрительно помахал головой, - Допір, по попереднім.

- Сам иди туда! Не успокаивался Саша, кажется, он понял. Подошел к Сашиной кровати, и ударил, ногой под матрас, - А ти, габтіус, вкінці, шкварити підпряжеш!

- Сам ты гоблин. В обиде, ответил ему Саша.

Я, кажется, понял, что он сказал, и перевёл Саше, - Он говорит, что можно, ходить курить по одному, и ты в конце за нами пойдешь курить.

Саша, в обиде перевернулся набок, накрывшись одеялом, - Пусть позовут доктора! С под одеяла, выговорил Саша.

Здоровый санитар, не понимая, разглядывал нас с Петей.

- Вин жадає, щоб покликали лікаря. Перевёл я санитару.

- А що він, хворіє ? С пониманием, переспросил он, меня.

- Ни, все файно! Ответил я ему.

- Отако. Стал выходить санитар из палаты, - Допір, по одному. Велел, он нам с Петей, закрывая за собой дверь.

- Сам допир. Выговорил, вдогонку ему Саша, когда тот, закрыл, за собой дверь.

Поочерёдно, брав Петины тапочки, мы выходили на перекур.

Когда я курил, санитары в курилку, привели Наполеона.

Вы не поверите, настоящий, как в кино. И разговаривает, наверно по французки.

Но самое интересное, как он курит. Высокомерно, гордо, два раза стряхивал в мою ладошку пепел. И хотел мне в руку даже, затушить окурок. Хорошо санитары, это поняли, и увили "друга". К себе в палату.

Мы с товарищами, Сшей, Петей и я, решили пока не убегать. А выяснить, что с нами произошло, и почему мы здесь. И как мы сюда попали, находясь в прикомандированной комнате? Остались до утра, пока прейдет доктор, этой курительной богадельни. И нам всё объяснит. Кстати, у них в курилке, сигареты лежат блоками, бери, открывай и кури. Странно? Странный сон мне приснился, этой ночью.

На утро, мы все пытались, разобраться, что каждому приснилось. На новом месте, в " новой палате"? Оказалось, все мы были, когда спали в одном пункте. И видели, что делал другой.

- Прикинь! Рассказывал, взволновано Петя, - Я с этой цыганкой, уже в кустах, целуемся. А тут такой Сашка, из соседних кустов, на нас выскакивает, а за ним, две молодые, голые ведьмы бегут, с дубовыми банными вениками.

- Ну да! Прикиньте, эти две ведьмачки, затянули меня в баню.

Мы смотрели, молча на Сашу.

- Ну да! Возбужденно, продолжал Саша, - С начала мы с ними парились, потом игрались. Помолчал, вспомнил и продолжил, Вообще! Офаннарели. Мы с Петей молчали, сидели на кроватях, и смотрели на Сашу. Вспоминая своё.

- Да блин! В месте они, захотели от меня по ребёнку. Осмотрел нас Саша, - А я не могу, своих детей зачинать, и оставлять, в своём сне, что бы мне они снились!

- Я слушал Сашу. А сам вспомнил, прекрасную, нагую, сексуальную полячку Катрынкою , что мы, с ней, весь мой сон, сидели у речки. Яркое небо, от млечного пути. И говорили о жизни, о любви. Прелесть, а не полячка!

В нашу палату, вошли два санитара, с ними, какой-то чувак, с папкой. И ещё, наверно врач. Потому что, в очках, в белом халате. Санитар, поставил, врачу в очках, стул. Чувак, занял место стоять, в сторонки, и разглядывал нас.

- Як ваша, неміч? Обратился врач, ко мне, - Нормально, тілки я хочу вас, спитатися. Не успел я договорить, в наш разговор, вмешался Саша, - Я хочу знать, что с нами произошло, и почему мы здесь, по какому праву, нас привязывали к кроватям?

Врач, посмотрел на чувака, и они оба улыбнулись.

- Мы ж, не бусурмани. Ответил Саше, воспользовавшись тишиной один, из санитаров, - Щоб до гармати, зашморгувати!

-Сам, гамно, зашморгнутое! В ответ, откликнулся, санитару Саша.

- Це вам, з'ясує, наш шериф поліції. Прокомментировал доктор, - Як голова, не кружится? Снова он, спросил у меня.

- Нет! Ответил я, - А чому в мене, голова повинна крутитися?

- Доктор засмеялся. И на чисто, русском, мне ответил, - С такой высоты, милейший, исключительно с парашютом прыгают, а не с метлой, в руках, с водонапорного сооружения, в заброшенный карьер, да ещё голым.

- Ну, добре! Посмотрел доктор, на своих санитаров, - Підемо вас виписувати, ви вже в розумі.

А вот, наш, пан шериф, с вами побеседует. Встал и направился доктор, за ним два санитара, - Всего доброго! Пожелал он нам, выходя за дверь палаты.

Чувак, что местный шериф полиции, как в очереди. Сел на стул, что седел доктор.

Открыл свою папку, и стал писать и разговаривать с нами, - Вы втроём приехали из России, по налаживанию мелиоративных систем, в наших фермерских хозяйствах.

Да! За всех ответил Саша. Шериф, говорил хорошо по-русски, и его все мы понимали. Он перевёл свой взгляд, на Петю, - Кто поджог дом, с хозяевами, в котором вы втроем, были прикомандированы? Спросил он у Пети.

У меня, - Не понял? Только и вырвалось.

- А когда, подожгли? Спросил Петя.

- Они живы? в недоумении, переспросил Саша.

- Нет! Твёрдо и вызывающи, посмотрел на нас, шериф, - Их тела, нашли в их нем, с горелом доме, месяц назад.

- Как месяц? Насторожился Саша, - Мы вчера только, приехали и выпили, за приезд, в комнате, что они нам выделяли. Саша посмотрел на меня, потом на шерифа, - Так что, по - вашему, уже прошел целый месяц?

- Да, на улице середина лета! Убедительно ответил нам, шериф полиции.

- Извините. Встрянул Петя, а где мои вещи? Могу я позвонить, к жене домой, что бы она, не волновалась.

- Скорее всего. Продолжал шериф, - Ваши все вещи, тоже сгорели, вместе с домом.

- Простите! Петю, чуть не начало лихорадить, в голосе, от этих слов шерифа, - А с вашего, телефона, могу, я, позвонить, я домой, в Россию?

- Да конечно. Шериф, достал из кармана свой телефон, и протянул Пети, - У меня как раз акция, месяц, бесплатные звонки, с заграницей. Набирайте, свой домашний.

Петя, трусящими руками, стал тыкать код России, и номер жены.

- Так, вы мне объясните, где вы находились целый месяц. Как приехали, и почему вас нашли, совершено голыми, у заброшенного карьера?

- Понимаете. Начал я, - Мы не помним, нечего.

- Я вам расскажу. Перебил мои мысли Саша, - Когда мы ехали, к нам в купе , подселили какую-то старуху.

- Ало, Мила? Стал громко. Кричать Петя, на всю палату, - А кто это? Дочка, а где мама, почему её телефон, у тебя? Как твой? Петя осмотрел палату, потом посмотрел на нас, - Как это твой номер? Помолчал Петя, вспоминая, - А какая мамы? Не помню, ну ладно. Передай маме, что у меня, всё хорошо, что бы она не волновалась, я живой. Как звонили на мой? Да, это. Я потерял свой телефон, звоню с телефона, шерифа местной полиции.

- Вот дурак! Возмутился Саша, - Тряпка, всё ему нужно ей, рассказывать.

Мы все, втроем, в знак поддержки Сашиных слов, помахали головами.

- А! Ты торопишься? Ладно, не забудь передать маме, что бы, не волновалась, я к ней попозже, перезвоню.

- Это едва ли. Произнёс шериф, - Вам троим, уже стало по - лучше, поэтому, сейчас Павел Павлович, готовит вашу выписку, и вы переводитесь в следственный изолятор, для выяснения всех обстоятельств, по поджогу дома. Приведшему, к смерти всей, семьи. Шериф помолчал, и добавил, - А вы знаете, что жена хозяина была беременна. Забирая телефон у Пети, - Так что, дорогие, наши командированные, вам пройдется поседеть. И вспомнить, где вы провели последний месяц.

- А курить дают, там? Спросил Петя

- Дают, дают! Утвердительно ответил местный шериф, - Ещё, выпить дадут ," Европа"!

Застегнул он наручники, на запястьях Пети. Потом, на моих запястьях и Сашиных, - Идите к выходу, вас проведут санитары, к машине. А я, пойду к Павлу Павловичу, заберу ваши выписки, и осмотр.

Мы втроём, в больничных рубашках, до колен, босиком, направились к выходу, в сопровождении, двух санитаров. Тапочки, у Пети, отобрала старуха - противная, санитарка змея, со взглядом курицы, - А ну, змахуй. Всенький шпиталь, так поцуплять!

- Сама змия шипящая, шипит ещё. Не успокаивался Саша, кричал, санитарки в след.

Вот так! Нас босиком, втроём, в больничных рубашках, до колен, направились к выходу, в сопровождении, двух санитаров.

Санитары вывели нас на улицу. Там стояла " газель", полицейская машина "авто - зыка". Дальше нас расселили, в будке, газели, местные полицейские, мальчик и девочка. Оба в броне жилетах. Правда, девочка - полицейская, настолько мала ростом, что она в броннике. Выглядела, как черепаха, видно было пол головы, и в бронник, она спрятала, вторую половину своей головы. Бронник, был ей, до колен. Мы разместились, в буде, на лавках, защелкнуты решеткой снаружи, и на руках в наручниках.

- Как сироты, переселенцы, с голодного Забайкалья. Босые, в больничных рубашках, безвестного их, года выпуска. Недовольно, высказался в слух Петя.

- Нужно, было бежать! Шепотом, произнёс мне Саша.

- Куда бежать, и в чем мы виноваты? Тихонько, ответил я ему.

- Не шепотіти! Прокричала " черепашка", ударив р/п, по решетке, авто - зыка. (р/п, - резиновая палка). В простонародье, - дубинка. Страшная вещ, для приезжих.

- Черепашка, как санитарка змея, шипит! Выговорил в слух Саша. Но она не слышала, её позвали, с больницы. Пацан - полицейский, охранял нас один.

- Смалити, можна? Спросил Петя, у пацана - полицейского.

- Да, щойно начальник, не бачив. Ответил он Пети.

Оказывается, когда нас выводили, Петя под рубахой, вынес свой блок сигарет, что он слямзил с курилки. Раздав по пачки нам, что осталось, он спрятал под рубаху.

- Есть подкурит? Подошел Саша, к решетке, с сигаретой, к пацану. Тот протянул ему, зажигалку, - Липше хлопці, ховатись. Наш шериф, недавно сам кинув смалити.

- Та мы. Подкурив и отдавая зажигалку, улыбнулся Саша, - Не тильки сховатися. Мы и удрать, можем. Полицейский, его не слышал. Потому что, побежал к выходу больницы, где его позвали.

- И не лишайные, мы. Изрек Петя, подкуривая у Саши.

А почему лишайные? Спросил я Петю.

- А чё они, ліпше, липше.

- А почему, ты своей жене, сказал, что у тебя всё хорошо? Спросил Саша, у Пети, - А не рассказал ей, что мы были в психбольницы, с диагнозом психи. А сейчас нас обвиняют, в умышленном убийстве и поджоге? У нас даже, нет алиби!

Петя с Сашей, посмотрели друг, другу в глаза.

- Я звонил к дочери. Ответил Петя, - Жены я, номер телефона забыл. Десять лет, знал, она его некогда не меняла, а сейчас забыл.

- Друзья, не ссорьтесь! Стал их я мерить, - Пока мы вместе, мы сила. Выкрутимся как - то? Саша и Петя, протянули мне, свои сигареты, что бы я, прикурил.

Внезапно, Сашу осенило, - Пацаны! Мне наши, пацаны рассказывали, что на Украине, в тюрьмах, отопление на лето включают, что в камере жара, задохнутся можно?! Петя даже поперхнулся.

- Без шуток. Саша, затянулся, - А зимой они, наоборот, выключают.

Мы втроём, сидели молча, в будке, авто - зыка. Только, три огонька, курящихся сигарет. Потрескивал табак, и селитрованная бумага.

- Во - первых. Начел я, - Нас, везут не в их нею тюрьму, а в подследственного заключения. А во вторых, пусть они докажут сначала, что это мы сделали.

- Значить, привезут, обратно сюда. Продолжил мысль, наш спокойный Петя, - Как не вменяемых!

- Да! Затягиваясь, вставил Саша, - Как на психов, можно много повесить. Я до сих пор не верю, что прошел целый месяц, мы только, позавчера въехали в Украину.

- Это можно проверить по паспортам, нужно узнать, какое сегодня число и месяц.

- И год? Пошутил, затягиваясь, Петя.

- Ну да. Продолжил я, - Вещи все наши, сгорели!

- Да! Произнёс Саша, мудрость, - Пить, нужно меньше, а лучше, не мешать, с пивом и коньяком!

Только мы докурили, вбежал, местный шериф, - Ну что, все на месте? Заглянул он, к нам за решетку, - Тут халтурка образовалась. Улыбнулся, он к нам, - А накурили вы! Ребят, подвиньтесь. Обратился он, к нам, сейчас занесут. Стал открывать, решетку авто - зыка. Санитары, полицейский с черепашкой, внесли. К нам, возле ног, положили, два какие-то предмета. Завёрнутые в какие-то покрывала. С одного покрывала было видно, обгорелая рука.

Шериф, заметил наш вопросительный взгляд, - Да, это ваши хозяева командированной вам комнаты.

Замотаны в покрывало, были обгорелые, человеческие тела. Запах от этих тел, ну как, от подгоревших ногтей.

- В морге у нас, холодильник сгорел. А здесь работает, а как, вещь доки, сейчас это нужно. Объяснил нам шериф.

- А можно закурить? Переспросил у него, Петя.

Шериф, посмотрел на трупы, потом на нас, - Курите пока!

Саша не курил, а мы с Петей закурили ещё по одной. Машина заработала, и мы поехали.

От нескольких затяжек, я почувствовал, что у меня, начала кружится голова. Покрывала, от прыжков машины, раскатались. Смотрю, на эти обгоревшие скелеты. У одного, в чреве, что - то зашевелилось. Я присмотрелся, труп нашей хозяйки, начел рожать. И оттуда, вылез, мерзкий, носатый карлик, с длинными ногтями. Прыгнул на меня и давай, меня душить. От бессилия и ужаса, я стал кричать, получилось, какое-то мычание. Смотрю на Сашу, сидит на лавки, задумался, и нечего не видит, что происходит. Петя, как тронулся умом, только затягивается, и выпускает сигаретный дым.

Я пытаюсь, оторвать от себя карлика, обеими своими руками. А у того, ногти пальцев рук, вонзились мне в горло, до крови. И ногами, меня в грудь, в грудь. Хочу встать, не пускает, какая-то сила. Тут два обгорелых скелета, зашевелились ногами. Опираются, на свои обгоревшие, костяшки. И бросились вместе, на меня. Задыхаюсь! Чувствую, поплыл. Какой-то сильный удар, по всему телу, по моему лицу, снова, снова. Слышу крик, дайте воды! Что-то, кипяток, окропил моё лицо. Открываю глаза, и не чего не вижу: яркий свет слепит, боль в глазных яблоках.

- Наверно, задушили сволочи? Думаю. От яркого света, не могу не чего увидеть. Сильный запах! Зрение, стало настраиваться. Лицо Пети, с сигаретой в зубах, рядом Саша.

- Ну, ты и даёшь! Выговорил Саша. Резкое торможение, смотрю, лежу на полу, авто - зыка, рядом со мной, два обгоревших скелета, и у меня на лице, обгоревшая ладонь одного.

Ну, ты даёшь! Снова повторил Саша. Стук открывающейся решетки, авто - зыка, возникает шериф, с аптечкой, - Сам очнулся? Втроем, Саша, шериф и Петя, усадили меня на лавку. Шериф, протянул мне под нос, ватку с нашатырным спиртом, - Ну как ты?

- Кажется хорошо. Оглядываю, шерифа, Сашу, Петю. Обгоревшие, трупы, что лежат на полу машины, с раскрытыми покрывалами.

- Может рано, тебя я забрал? В раздумьях, вымолвил шериф.

- Раньше сядем, раньше выйдем! Куря сигаретку, вымолвил Петя.

Мы с Сашей, посмотрели, как на идиота. Шериф, снял с нас, по очереди наручники, - Ліпше триматися хлопці! Улыбнулся, вышел, закрыл за собой решетку.

Машина завелась, и стала снова прыгать по ямам, исковерканной дороги.

- Ну, ты и навернулся. Вымолвил мне Саша, эмоционально, кивая головой.

- Раньше сядем, раньше выйдем. Заклинило Петю, докуривая фильтр.

Огонёк, от его сигареты, ярко пунцовый, вонял фильтром, как обгорелые трупы.

А нас, как в лото - шарики, по всей буде авто - зыка, только держись за лавку.

Приехав к месту, мы помогли разгрузить, останки обгоревших тел, в поломанный в ( полицейский) холодильник. После чего, полицейская, одетая в бронежилет, как черепашка, откатала отпечатки пальцев, наших рук.

День уже дряхл, и на улице темнело. Мы очень устали от всего. И для нас, открыли, в полицейском участке, отдельную камеру. По углам камеры, весела паутина, видно было что, людей здесь давно не водилось.

Нам был выдан ужин, сухой паёк. Консервы килька, - 3 штуки,

сухие "тартарары", сухой хлеб, по их нему, - три пачки. Вода минеральная, "Верховина" , - 3 бутылки, по 1.5 литра. Матрацы кроватные - ватные. Матрацы, что нам выдали, мы постелили, на бетонный пол.

- А подушки? Возмущенно, прокричал Саша, "черепашке".

Вам, не лічиться ще! Изрекла та, и закрыла дверь в камеру, открыв окошко, в дверях, добавила, - В іншім году, за сроком відсидки припаде, з підпірником може! Захлопнула окошко.

- Сама пидпира! Развёл руками Саша, хотел, было идти к нам, и увидел, в наших руках, закрытые консервы кильки. Подошел к двери, и стал барабанить, - А чем нам, консервы открыть?

Дверь открылась, вошли двое, пацан - полицейский, и эта "черепашка".

Черепашка, - Ви що, не вмиетэ їх, об бетонну підлогу, стесати? Посмотрела на Сашу, - Отже мені чолов'яга ? Саша, стоял перед ней, босиком, в больничной рубашке до колен, - Ты на себя посмотри? Полицейская, чебуретка!

Пацан - полицейский, подошел, и по очереди, открыл нам консервы. Выдав, ещё по ложке, - Смачного! Пожелал нам, вывел " черепашку", за бронежилет, и закрыл дверь, в нашу камеру.

- Саша, опять стал барабанить в дверь. Дверь, открыл пацан.

- Извини товарищ. Начел извинятся, перед ним Саша, одолжи нам, до утра, свою зажигалку?

Полицейский - пацан, протянул Саши, коробок спичек, - Вберігаєте их все би . Улыбнулся.

- Дякуємо мужик! Выкрикнул Петя, пожирая, их нее "тартарары ", с килькой в томатном соусе.

Полицейский, посмотрел снова на Сашу, - Смачного! И захлопнул за собой дверь. Слышно, было за дверью, какая-то тусьня. Черепашка, живо спорила, на непонятном языке с пацаном - полицейским.

- Мужик! Потрусил, Саша, коробкой со спичками, и направился к нам ужинать.

В нашей камере, было не большое окошко, с решеткой, на улицу. Саша, подошел к нему, посмотрел в небо, - Как в старом вестерне! Достал, со своей пачки сигарету, подкурил. И стал выпускать дым, в окошко.

- Саша. Позвал его Петя, - Возьми, поешь, два дня, не чего мы не ели!

- Знаешь Петя. Повернулся Саша к нам, - В этой истории, что с нами приключилась, есть и хорошие, стороны.

Я даже поперхнулся, запил водой. И посмотрел, в Сашкину сторону, - Это какие стороны?

Саша, помолчал, глядя в мои глаза, - Мы не те трупы, которых мы привезли и разгружали, в холодильник.

За дверью камеры, снова слышался, шипящий голос черепашки, - Не бухтить! И погас свет, у нас в камере. Было видно красный огонёк, Сашиной сигареты. Сигарета сочно, освещала всё, когда Саша затягивался.

- Саша, посвети. Сказал Петя, - Собираем их, праздничный паёк, а то будем все, в красном томатном соусе.

Петя помолчал, и добавил, - Ещё припишут, что мы тут кого-то загрызли!

Саша, зажег списку, и направил на нас.

Я достал сигарету, подошел к Саше, и подкурил у него.

- Кого бы я загрыз. Обращался Саша к Пети, - Так эту, неугомонную черепашку.

Петя, всё убрал в сторону, подошел к нам, и подкурил. Мы выдыхали дым, в маленькое окошко с решеткой и молчали.

Ярким светом, от наших затяжек, освещало нашу камеру.

- Знаете, пацаны, начел разговор Саша, - Если верить этому шерифу, то месяц, я нечего не помню. То есть вообще! Громко выкрикнул Саша. За дверью, ему, тоже черепашка, отозвалась, - Покоїтися, не баляндрасити!

- Сама, покойник, б**ть!

- Это она, что бы мы не говорили, а ложились спать. Перевёл я Саши.

- Привольно! Вымолвил Петя.

- Нет, Саша, тут что то, не естественно, всё это. Отозвался я, - Думаю их ней шериф, не дурачок, и он разберется.

- Нужно звонить, в Российское консульство. Продолжал Саша, - А то пририсуют нам, все, что мы не делали.

Саша затянулся, выпустил дым, - Чего ты не сказал. Обратился он к Пети, - Жене, что мы, в этой Украине, под следствие попали, за поджог и убийство?

- Так мы ещё не знали. Ответил Петя.

- Всё " гудет "хорошо. Выкинул я окурок в окошко, - А бая лучше. Идём все, спать. Утро вечера мудренее.

- Поджог и убийство, это ладно. Размышлял, в слух Петя, - А вот наши сны? Где всё на самом деле, и непонятно кто, этим заправляет.

- Да! Подержал его Саша, выкинув окурок, поджог спичку, направился на свой матрац, - Пряма мистика, какая-то...

Я не сдержался, и решил, им, рассказать, что со мной произошло тут в Украине, когда я работал при министерстве СССР,

- Меня командировали, поселили, в доме, у одной старухе, на краю села.

Петя, стоя у решетки, докуривал свою сигарету.

А мы с Сашей, улеглись на свои матрацы, подложив под голову кулаки.

- Старуха, лет 100, Роза. Продолжа, я свой рассказ, - Пришла к ней как-то, такая же карга, и напоили меня, каким-то колдовским зельем. Мне тогда тоже приснился сон, чем-то похожий, как приснился не давно нам. И тогда я, очень серьезно заболел. И нечего не помнил, как сейчас. Потом долго лечился по санаториям. Потом и жена ушла от меня. Всё это время, не могу вспомнить, что со мной тогда приключилось. Я помолчал и продолжил, - Недавний сон, что мы вместе вспоминали, в больнице. Мне навеял, какие-то приятные прошлые воспоминания, и та полячка Катрынка, что мы с ней "любились" , на берегу реки. Я встал с матраца, подошел к окошку, взял у Пети окурок, который он уже собирался выкинуть, и идти спать. Достал свою, сигарету и подкурил.

Петя, мостился на свой матрац, лежавший на бетоном полу, А Саша уже похрапывал.

Дымя, в окошко камеры, я хотел вспомнить, и понять. Что же тогда со мной произошло, и что произошло, сейчас с нами?

Небо, было не облачное, и звёзды игриво, мерцали мне, под песню, ночного, летнего сверчка на улицы.

Дым от сигареты, клубился вверх, лазурным переливом, втягивая меня, в мои воспоминания.

Дым, от тлеющей сигареты, напоминал мне, языки пламени. Если смотреть, только, на границу костра, огня пламени, и воздуха. Можно разглядеть, как отрываются, такие тоненькие, тоненькие" сверлящиеся ленточки", и становятся потом, искрами этого пламени.

Из дыма и сверлящих, вылетающих искр, появилась моя, улыбающийся полячка Катрынка, - Я шибко, жду тебя!

Больше нечего не вспоминалось, только эти спиральные, ленточки как дождики. Исчезающие, в черном облачном небе, что на улице за решеткой. Выкинув окурок, я на помацки, отправился спать, на свой ватный матрас, лежащий с краю от всех, на бетоном полу камеры.

Посреди ночи, когда мы все, крепко спали. Саша стал мычать, потом, звать и задыхаться. Мы с Петей, проснулись, от его крика и воя.

Саша, как рыба на берегу, хотел заглотнуть воздух, его лёгкие ему не давали, он только мычал, пытаясь кричать.

Петя не растерялся, схватил рядом стоящую бутылку воды" Верховина", и полил Сашу, тот проснулся. И вот, что он нам рассказал. За дверью камеры, снова, послышался голос " черепашки", - А ну, гей всім, почивати!

- Не запрягла ещё, сама гей! Крикнул ей Петя в ответ, и мы, внимательно слушали рассказ Саши: - Снится мне, что мы ещё, едем, в их нем, авто - машине, и везём этих двух обгорелых, "ХОЗЯЕВ". КАК ОДИН НАЧИНАЕТ РОЖАТЬ. Желтая слизь, растекается, по всему кузову. И из неё, вылезает, маленький даун, с огромной головой, и вытаращенными глазами. Долго, на меня смотрит, потом весь поморщился, подпрыгивает, ко мне, и начинает душить. Я вас хочу, позвать на помощь, а вы рядом сидите, на лавке, в машине, и крепко спите. Я тебе ору, прямо в ухо. Обратился Саша к Пети, взял из рук Пети минералку, и сделал пару глотков, - А у тебя из ушей, выходит эта слизь с кровью. Снова, Саша сделал глоток, " Верховини", - Ты открываешь глаза, а там нет глаз. Обратился Саша к Пети, - И начинаешь, помогать ему, душить меня. Опять Саша отпил воду.

- Вот у меня. Стал рассказывать я, Пети и Саши, - Что произошло со мной, когда нас везли сюда, - Тоже приснилось, что хозяйка рожает. Что мы, привезли её сюда, в холодильник.

- Поломанный холодильник. Поправил меня Петя.

- Ну да! Продолжил я, - Тоже в будке, начала рожать, и родился карлик, с длинными ногтями, впившийся ко мне в горло, и стал бить меня своими ногами в грудь. Потом, вы меня, откачали. В темноте камеры, наступило молчание. Мы, вместе ,как по команде, встали, по бетону, босиком, в больничных рубашках, до колен, подошли к мерцающему окошку , от ночных звёздё.

Закурили по сигарете.

Пару минут, мы молчали. Сбивая пепел сигареты, за окошко с решеткой, стал говорить Саша, - Пацаны! Эта вся история, мне с каждой минутой, всё больше и больше, не нравится. Наши одинаковые сны, эти обгорелые трупы, эти полицейские. Саша помолчал, и тихо произнёс, - Идёмте завтра, в побег. А там, что будет, то будет?

- Правильно Саша! Шепотом, подержал его Петя, - До России, не далеко.

- Вы что сдурели? Тихо, молвил я, - Мы на краю Украины, что бы добраться домой, нужно пересечь всю Украину. Я затянулся, выпустил дым в окошко, - Вы на себя посмотрите, босиком в больничных рубашках, до колен. Не их полиция, так их, психбольница. Нас заметут!

Нужно дождаться утра.

- Правильно! Громко, крикнул Петя, - И пусть вызовут, к нам, Российского консула.

- Я зараз вам спричиню! Прокричала за дверью, " черепашка".

- Сама "вамспирша"! Прокричал ей в ответ Саша.

Та стала лязгать ключами, об замок нашей камеры, - Цим электрошокиром! Продолжала она, нам кричать за дверью.

Саша выкинул окурок, схватив нас обеими руками, за запястья рук, - Пацаны, это наш шанс! Бьём чебурашку, и идём в побег. За дверью, послышалась возня, и голос пацана - полицейского, - А ну, відлучись, вид дверей! Та поклади, на місце электрошокер. В секунду, за дверями всё стихло.

- Вот сука! В гневе, и в разочаровании, прикрикнул Саша, отпустив наши руки. Расстроенный, отправился спать, к себе на матрац.

Мы с Петей, последовали, Сашиному примеру, тоже легли спать, До рассвета, оставалось, примерно пол чеса, и крепкий сон, нас троих, сразил.

Просыпаясь, каждый думал о своём, бодрствовал, подходя к окошку на перекур.

В десять часов, как пришел шериф на работу. И стал по одному, вызывать нас, к себе в кабинет.

Первого, надев наручники, и вывили из камеры Сашу, два пацана полицейских, наверно следующая смена, " Черепашки", не было. Мы, с Петей, успели, раз пять, перекурить. Привели Сашу, Пети на руки, одели наручники, и вывели его.

Саша, подкурил у меня сигарету, подошел к окошку, и стал рассказывать, - Получается Вася, бредятина! Выдохнул дым Саша, - Оказывается, наши погорельцы хозяева, перед тем, как были сожжены, были убиты. Хозяйка задушена, а хозяин, отравлен. Саша затянулся, - Но самое страшное, мы целый месяц, были в розыске, и я не чего не помню, где был я? Выкинул окурок за решетку Саша, и отправился, к своему матрацу, попить воды. Взял бутылку Верховини, с бетонного пола, и с жадностью, сделал, пару глотков, - Ёлки - палки, нужно же было нам так влипнуть. А приехали заработать денег!

Лёг на матрац, и накрыл голову руками.

Я смотрел на Сашу, а у самого перед глазами, стояла граница, пламени огня, с воздухом, из которого, быстро вылетали, и закручивались, красные дождики, превращаясь в искры, и звала меня полячка Катрынка.

Вскоре, привели Петю. Мне одели наручники, и повели к шерифу, на допрос.

- Как стало мне, известно. Начал допрос шериф. Как только меня, ввели в его кабинет, и усадили на кресло, возле его стола. Сняли наручники, с моих рук, - Ребята, идите, погуляйте. Обратился он, к парням - полицейским, - Вы уже были, в наших краях. Сидел за столом, передо мной шериф и записывал, - С какой целю, вы приезжали, к нам на Украину?

Всё внимание моё, было устранено только на местного шерифа. Может он мне, что не будь, объяснит. Он всё же тут полицейский!

Я заулыбался, от строгости его вопроса.

- Не чего смешного, я не сказал. Продолжал шериф, - До вас, ваши сослуживцы, такую ахинею, мне несли, про каких-то ведьм, про какую-то старуху в поезде. Про то, как ваш Петя поседел, за одну ночь.

- Да! Подтвердил я, - Это правда, мы проснулись, а он весь сивый, на голове. За одну ночь.

- Пить, меньше надо! Перелистывая, какие-то документы, прокомментировал, шериф, - Тут написано, что вы были направлены в Украину, для измерений земельных угодий в наши края.

- Да это было очень давно. Подтвердил я, - Ещё при СССР.

- Как произошло тогда, что вы не доработали срок, что был в контракте?

Я слушал шерифа, и не чего не понимал. Что он, от меня хочет? - Можно я закурю? Спросил я его.

- Да, конечно! Поставил он передо мной пепельницу, и пачку сигарет, точно таких, какие Петя свистнул, с больницы.

- Курите. Встал шериф из за стола, подошел и открыл окно, - Скажите, где вы, были, этот последний месяц?

Я подкурил сигарету, перевёл взгляд, на шерифа, - Я не помню! Утвердительно, ответил я ему.

- Придется просить Павла Павловича, что бы он, вам помог вспомнить. С помощью гипноза, восстановил, вашу память. Когда я приехал в этот район, работать, ещё лейтенантом. Он это практиковал здесь, и лечил людей гипнозом.

Шериф, подошел ко мне сидящему, и посмотрел в глаза, - Даже много людей, вылечил от алкоголизма!

- Я не алкоголик! Взбунтовался я.

- Дежурный! Прокричал шериф, - Увести в камеру. Мне надели наручники, и отвели к пацанам.

Петя и Саша, уже меня ждали, как только с меня сняли наручники, закрыли дверь нашей камеры.

- Ну что там, тебя, спрашивали? Спросил, у меня Петя.

- С нас, кажется, собираются сделать психов. В задумчивости, я взял у Пети из рук его окурок, и затянулся, - Этого, псих доктора приведут, что бы он, помог нам, стать его пациентами. Я посмотрел на Петю, - Будем три Наполиона. Как ты говорил? Вещими птицами! Выпустил дым я.

- Нет! Вещунами, революции республики. Может кино про нас снимут. Ответил мне Петя

- Уже всё сняли! Включился в наш разговор Саша, - У этого кашпировца, практика, по наполеонам, наверно большая?

Сигарета, медленно тлела, полукруглым, кровавым, безобразным огоньком, я вдыхал этот дым.

- А мы можем, отказаться? Саша посмотрел мне в глаза, как бездомный, голодный пьёс, в больничной рубашке, до колен.

- Нет! Выкинул я в окно сигарету, и направился, к своему матрацу спать.

- Це хто там казиться ? Послышался за окном, дотошный, женский визг, - Мені, мій файний, новий ліф, пропалив!

Саша сориентировался, по обстоятельствам, - А ну подсади меня, подсади. Обратился он к Пети.

Петя, сделал замок рук, Саша быстро, поставил туда свою босу ногу, и ухватился руками за решетку.

Слышу, какой-то грохот, и крики Саши, - Твою, петь Петя!

Я посмотрел, в сторону Пети и Саши. Саша лежит на бетоном полу, на вытянутых руках с решеткой.

- Ты живой? Обхаживает его, вокруг Петя.

На грохот и гул упавшего Сашиного тела, вбежали два парня - полицейских. Один остался, возле открытой двери камеры. Охранять. Другой, подбежал к Саше.

Полицейский, обратился к Пети, который бегал в больничной рубахе, вокруг.

- Говтуйтесь! Пытался, утихомирить Петю.

- Чье, ты на меня гавкаешь?

- Это он, тебе говорит, что бы ты успокоился. Перевёл я Пети.

Саша, тоже одетый, в больничную рубаху, босиком, лежал в столбняке. Держа на вытянутых руках, перед собой, оторванную решетку, с открытыми глазами. Саша не моргал. А смотрел в потолок.

- Щезніть від нього. Ляжте, он, біля приятеля. Полицейский, устремил Петю, в мою сторону.

Потом осмотрел, лежащего Сашу.

- Так, це хвилююче! Проговорил полицейский в слух, глядя на Сашу. Потом склонился на колено, пытаясь, вырвать, с его окаменевших рук решетку, - Так, з нею, и житимеш!

Полицейский, поднялся с колена, и направился к выходу, - Попильнуй за ними. Обратился он к напарнику. И вышел. Через пару минут, он вернулся, в одной руке, он держал молоток. И кусок, какой-то, старой фанеры. Подошел к Саше, и забил над ним, единственное наше окно, этой дырявой фанерой. Лишив нас, воздуха свободы.

- Сам, віддасть! Произнёс он, смотря на лежавшего Сашу.

Держа молоток в своей руке. Полицейские вышли, и закрыли дверь, в нашу камеру.

Саша, лежал с решеткой в руках, смотря в потолок, - Пацаны. Произнёс Саша, не меняя своего положения, - Я так думаю, от сюда можно сбежать!

Дверь камеры открылась, вошел полицейский.

- Извините, много уважаемый, господин полицейский, а когда мы, будем кушать? Спросил у него Петя.

Тот посмотрел, на лежащего Сашу, на вытянутых руках с решеткой. На меня, потом на Петю.

- Так – так, тямите? Висловлюйтесь до мене, шляхетно, та благородно. Посмотрел, улыбнулся, он на нас, - А ты! Обратился он, к Пети, и указал пальцем, - Беріть, свою парашу. Указал он, на большую кастрюлю, в которую мы, все опорожнялись, - И йдемо, за мною, віднесемо, цю гидоту. Ещё раз, он осмотрел нас, - А то задихнетесь нею, тут!

Через, редкие щели, в фанере, просачивался свет, в камеру. Было немного видно.

Петя в больничной рубахи, до колен, поднялся с матраца, подошел к кастрюли с двумя ручками, взял её. И вышел с ней, с камеры, за полицейским.

Когда кормить нас будут? Крикнул Саша им в след, подымаясь, и ложа решетку, под окно.

- Незабаром, з кухмістерську, вам привезуть.

- Загилили вже! Произнёс, другой полицейский, и закрыл дверь в нашу камеру.

Саша посмотрел на меня, - А чье они, только, что, нам отморозили? Спросил у меня, перевод Саша.

- Он говорит, что заказали нам, омаров, шашлыки, самые дорогие вина, в самом престижном их нем ресторане, и сейчас нам привезут. Жди!

Я развернулся на бок, и попытался уснуть.

- Это я понял, что привезут. А чье, привезут? Подошел Сашка, к своему матрацу, в своей больничной рубахе, доколен, - Прикольно, а помнишь, как у них в больнице. Ложился Саша, на свой матрац, - Петя попросил покурить у них, и его выпустили.

- Да! Задумчиво, распластался на своём матраце, заложив руки под голову Саша, - Давно я, шашлычок хочу.

Спустя некоторое время, дверь камеры открылась, и вошел Петя, с пустой, большой тюремной кастрюлей.

- Пацаны! Начал Петя, поставив кастрюлю на место, в угол, - Сейчас поехали за психом. Петя посмотрел на меня, добавил, - Должен приехать, врач, с псих - дурдома. Петя смотрел на нас, от него дурно пахло.

- Ну, тот, который нас, выписывал с дурки. Стал пояснять, нам Петя, - Он будет нас гипнотизировать, что бы возобновить нашу память. Где мы были, целый месяц? Петя, присел на свой матрац.

- Ну вот! Произнес, разочаровано Саша, сегодня, с нас на вечно, сделают, Наполеонов - психов. Саша приподнялся, на локоть, - Может, ну эту фанерку, и в бега?

- А разве, тебе не интересно. Ответил я Саши, - Что с нами произошло, целый месяц? Уверен, что в смерти, и поджоге мы не причем...

- Потом, в кино нас снимут? Петя подошел, к забитой фанере, и закурил. За ним встал и закурил Саша, потом и я. Втроем мы стояли, возле забитого фанерой окна, и пытались, на перегонки, выдуть дым в челки.

- Да снимут. Произнёс Саша, выдыхая "никотин", - Эти рубахи, и пошлют в чернобыль, радиацию собирать.

- А зачем рубахи? Переспросил у Саши Петя.

- Это для того, что бы видеть, твой "пистон". Затянулся Саша, - Отпал или нет?

Дым, извивался на свету, как бы не стремясь выходить на свободу, и наполнялся в нашей камере. Поочерёдно, затягиваясь, красные концы наших сигарет, разгорались ярким жаром, и притухали, от каждой затяжки в себя.

Опять пришли, мои воспоминания, какие-то не понятные мысли.

Дым, от тлеющей сигареты, напоминал мне, языки пламени. Если смотреть, только на дым и огонёк, от теплящейся сигареты. В границе, между огоньком и дыме, можно разглядеть, как отрываются, тоненькие, тоненькие сверлящиеся ленточки дыма.

Может это не моё прошлое, может это моё будущее?

Поочерёдно, сначала Саша, потом и Петя, за ними и я. Стали кашлять, как задыхаться. Мы выкину окурки, в бетонный пол камеры, и пошли к своим матрацам. Один Саша, кашляя, подошел к двери камеры, начал стучать, - Где наша еда, мы хотим кушать!

Через несколько минут, дверь камеры открылась, один полицейский внёс нашу еду.

И стал сильно кашлять, - Вуйку, включи світло, а то надиміли так, очі повилазять ще.

В нашей камере зажгли свет, мы привыкшие, к любым лишениям и невзгодам. Сами подходили и получали свой паек: сухой хлеб, Вода минеральная, "Верховина" , - 3 бутылки, по 1.5 литра, 3 штуки, консервы килька, открытые, с ложками.

Остатки от прошлого, нашего сух - пайка, мы собрали в пакет, что дал нам полицейский, и отдали ему на сдачу. Он вышел, но не закрыл дверь, в нашу камеру, и не выключил нам свет, - Хай висяде дим. Смачного!

При включенном свете, и открытой двери, для выветривания. Мы быстро покушали. И договорились, курить по очереди. Нам выключили свет, и заперли дверь, в камеру, как после, их него " ланьча", мне захотелось, спать. На улице был яркий, солнечный день.

Саша подошел, к забитому окну, и жадно стал курить, одну за одной, - Знаете, пацаны, мне, их, такая, харч. И отношение к нам, изрядно стало раздражать. Сегодня ночью, выбью эту фанерку, и в бега. А вы, как хотите! Саша, посмотрел сначала на Петю, потом на лежащего боком, меня, - Хотите, параши выносите, хотите, спите? Докурив, со своих, последнюю сигарету, Саша затушил окурок, в пустую пачку от сигарет.

Пачку от сигарет, он скомкал в руке, и кинул в бетонный пол. Сам, отправился, на свой матрац спать.

Петя, доставая себе с блока, пачку сигарет и открывая, - А знаете, нужно меньше курить!

Мы посмотрели, на Петю.

- У нас, сигареты, заканчиваются. Продолжил Петя.

- Значить, бросим курить! Произнёс Саша, укладываясь, спать, - А то всё, не как не могу бросить. Развернулся в нашу сторону Саша, и положив свою руку, себе под голову, - Сколько бросал, а потом, как их, Овид, на плече у меня постоянно сидит, и подстрекает, - Ну закури, ну закури, одну!

- Да. С пониманием, перебил его Петя, - Раз, и всё! А сам Петя, подошел к окну, и подкурил, - У меня, после той, благоверной бабули, что в поезде с нами ехала. Что - то со мной, сделала. Как в голове пелена, только и думаю про сигареты.

Саша встал, со своего матраца, и подошел к Пети, - Оставь покурить?

- На новую! Протянул Петя, Саши, пачку сигарет, - Держи Вася, и кинул, в меня пачку сигарет. А остальное, спрятал, под свою больничную рубаху, до колен, - Мы, как беглые старообрядцы. Затягиваясь, проронил Петя.

- Не понимаю? Подкуривая, молвил Саша, - Почему я, вспомнил какое-то, их " Овид", или на оборот, что бы его не озлоблять. От куда я, мог видеть эту мерзость и пакость?

- А ведь, правда, вскочил я, со своего матраца, и подойдя к пацанам. Я стал открывать, свою пачку сигарет, - И я постоянно, думаю про эту мерзость. Достав и подкурив сигарету, - А ведь я тоже, его, некогда не видел, их него " Овид".

За заколоченным фанеркой окном, стали кричать люди, и начался, сильный ветер. Внезапно, за окном, пошел сильный ливень.

- Вот и скоро осень. Выпуская дым, произнёс Саша, - Без обидняков, сегодня ночью, выбиваю их фанеру, и иду в побег. А вы как хотите?

На улицы, кричали и прятались от дождя люди, хлюпая по лужам.

Включился свет, в нашу накуренную камеру, один из полицейских, остался у входа, на охране. Другой, сильно кашлял. Но зашел, вовнутрь. Подойдя, и сильно кашляя, одел Саши наручники, на руки.

- "Миніть", будласька, за мною! Не переставая, захлебываться от кашля, он вывил Сашу, из нашей камеры. Второй полицейский вышел за ним, закрыв, на запор дверь. Погас свет, в нашей камере.

Мы разом, смотрели, не понимая, что происходит. Я, через щели света, видел, неосмысленные, глаза Пети, - Куда, они его повели. Спросил я Петю.

- Видно на миньэт? Извращенцы блин.

Достав, по сигарете, и подкурив, от окурков, мы вдыхали, и выдыхали дым.

Мы уже, дремали, на своих матрацах. Когда включился свет, открылась дверь, и привели Сашу, он молчал. Взгляд у него был, не сконцентрированный, напуган, что ли? Сняв, с его рук наручники, полицейский перецепил их, на Петины руки. И вывил, с камеры, - Йдемти зі мною, до слидчого. Потянул он Петю, за кайдани. Дверь закрылась, выключился свет.

Саша, подошел к заколоченному окну. Долго смотрел, в щели, - Дай закурить? Попросил меня.

Я, подошел к нему, подкурив две сигареты, - Спички заканчиваются. Передавая сигарету, сказал ему.

Саша затянулся, выпуская дым, - Вась ты знаешь, а ты прав!

- Это в чем, я прав?

- Рано ещё, убегать, всё намного интересней, чем мы могли придумать!

- Ты о Чём? Выдыхая дым, спросил я у Саши.

- Там у следака, их него, местного шерифа. Стоит платиной шкаф, и там есть зеркало. Проходя мимо зеркала, я не видел своего отражения.

- Как это??? Легко, толкнул я Сашу, - Как это, не видел?

- А вот так, подошел потом, пытаясь посмотреть, что на морде, да вообще. И себя, не вижу! Дрожащими руками, затянулся Саша, - Ты меня видишь? Обратился он, ко мне.

- Да! Оглядел я Сашу, при свете, из забитого окна, - Стоишь передо мной, не бритый, запухшими глазами, в больничной рубахе до колен, - А что там, спрашивают?

- Да их там двое! Затянулся Саша, - Доктор блин, уврачь! Наполеонов расплодитесь. Выпустил дым Сашка, - Псих, с псих - лечебницы. Меня привели, посадили в кресло, шериф прочитал мне, мои права. Объяснил, что наш сеанс, в целях следствия, будет записываться на видео файл. Саша ещё затянулся, сбив пепел, - Грамотные блин! А потом, псих лечебник, стал мой взгляд, сосредотачивать, на чайной ложке:

- Смотрите на блестящую ложечку, смотрите на блестящую ложечку, не моргайте. Вы расслабились, взгляд устремлён на ложку. Вы. Спите! Вы глубоко, погрузились в свой сон.

Саша помолчал, - Ну и всё! Началось наше матовство по - местным, лесам, " генделыкам" .Наши метания, по местным помойкам, горам, ярам, кладбищам, по заброшенным карьерам. Я даже в Румынии в гостях у цыган был. Мы там Дракулу с цыганами воскрешали, и какого-то Эрузельського. Или, Хада - Хонекера? Всё не поймёшь.

- Как это? Затянувшись, я спросил у Саши, - Какие, " мотания"?

- Этого, я всего не помню. Затянулся Саша, - Сразу после гипноза, меня привели сюда. Но, некоторые картинки, в памяти всплыли. Саша засмеялся, пихнув рукой, меня в плечо, - Ты был лучший, не волнуйся!

- Я вас всех люблю! С того времени, уже прошло, два с половиной месяца, земной жизни, и плюс сорок дней небесной.

Как приятно вспоминать, и смотреть, за суетой земной жизни, с высоты полёта.

Саша и Петя, какие они, настоящие всё - таки, друзья, стали мне дороги. Конечно, не только по тому, что моё бренное тело, хотят, отвезти, и захоронит, там, где оно родилось. Что касается меня, я против. Не успел я тогда, им сообщить, где мне будет лучше.

Но нечего, тело там, а душа...

Не только. Даже смешно, смотреть сверху. Как им ещё предстоит состариться, и умереть? А я, уже умер! И только на сороковой день, своей кончины, я понял сегодня, что со мной произошло. Мне нестрашно, я всегда верил в бессмертие души, даже интересно сейчас, конечно всё это. Мою память, новое тел наверно сотрёт? Зато сейчас как хорошо! Вспоминать мою прекрасную Катрынку.

Каждый человек, обязан, нет должен. Хоть раз, на мгновение, почувствовать себя любим, и влюблённым. Если не заберут меня в другой мир? Я к ней вернусь, обязательно вернусь!

Украинский деревенский аэродром, одна взлётная и посадочная полоса. Домик, из красного кирпича, зал ожидания наверно. На аэродроме, посвистывает ветер. Кругом, возле деревьев, свалка какого-то мусора. Разное, битая плитка, бумага, мишки, не понятно с чем, пустые бутылки, какие-то битые банки. Мусор, одним словом. А вдалеке, прекрасные Карпаты. На взлётной полосе, украинского, аэродрома. Стоит самолёт, его ещё называют " мыльницей", люди, когда там летят, как мыло в коробочке. По - местному ещё называют это " кукурузник".

Кукурузник? Кукурузу здесь орошал, наверно, поэтому.

Ветер. Уже глубокая осень, но снега пока нет. Саша с Петей, одеты в серые телогрейки, ватные штаны, искусственные шапки - ушанки. Только пар у них, со рта идёт. Вон лежу я. Точно я! В гробу, ещё в больничной рубашке, до колен, в тех, которые нам позаимствовали в псих - лечебницы. Где я там, видел, самого, настоящего наполеона! Не беда. Может здесь, и настоящего Ленина увижу? Даже интересно.

К Саше и Пети подошел, наверно лётчик? Потому что, на нём, танковый, шлемофон. Чем-то похож, на летчика, потому что соскочил с " мыльницы".

Протянул Саше и Пети, пачку сигарет, - Закурюёте! Предложил он, им.

Они на отрез, стали отказываться, и отмахивать руками.

- Да! Как смешно смотреть, с верху, на своё тело, и как о нём беспокоятся.

- Закурюйте! Ещё раз, предложил пилот, Саши и Пети, свою пачку сигарет, "Верховини".

- Нет спасибо! Ответили в один голос они, - Мы не курим!

- Как хорошо, нечего не душит, не задыхаешься, не першит при дыхании, нет жгучей горести от никотина. Потому-то я наверно, не дышу? Сорок дней как, задохнулся, от распухшей гортани, Так бывает с курилками! Заболел, простыл и задохнулся.

Мне уже все ровно, это. А им ещё, жить, и мучится, а я уже умер.

- То ми його, до Киева, на № 200 - здамо. А вы там, якось самі, до России, його доставите.

Очень оглушительно, заурчал, и закрутились вины кукурузника.

- Так, мы, полетим с вами? Спросил у лётчика Петя.

- Неможна, таможня не выпустить, по документах, один трупак.

- Хорошо, вот вам справка с полиции, с морга. Протянул Александр, какие-то бумаги, лётчику, - Мы на скором, следом, за вами поедим. Ещё сильнее заревели двигатели, у самолёта.

- Давайте, завантажуємо його. Саша и Петя, взяли гроб, со мной накрыли крышкой, и понесли меня, к самолёту, за лётчиком, в танковом шлемофоне.

Наконец-то, загрузили, меня, и мой гроб в самолёт, сняли крышку, чтобы, попрощаться. Наверно?

Блин! На моём лице, ужасная, на весь нос, родинка. Точно родинка?! Нет, это муха. Петя её, стал сгонять рукой. Как за тебя переживают, что бы похоронить? Приятно.

Но, не буду забегать вперёд. Как говорят, здешние, местные жители: " Лягушка, прежде чем прыгать, квакает". Тогда по порядку.

Мы с Сашей ещё, в камере, по подозрению в поджоге, и убийстве.

Где мы были месяц, некто не знает. На допрос сейчас, забрали Петю. Или как говорит Саша, на гипноз, " для чистоты, эксперимента разума".

- Да их там двое! Затянулся Саша, - Доктор блин, уврачь! Выпустил сигаретный дым, Сашка, продолжил свой рассказ, - Псих, с псих - лечебницы. Меня привели, посадили в кресло, шериф прочитал мне, мои права. Объяснил, что наш сеанс, в целях восстановить события, будет записываться на видео файл. Саша ещё затянулся, сбив пепел, - Грамотные блин! А вот моего отражения, почему-то в зеркале нету?

А потом, псих лечебник, стал мой взгляд, сосредотачивать, на своих очках.

- Смотрите на блестящую оправу этих очков, не моргайте. Вы расслабились, взгляд устремлён на оправу. Вы "Спите"! Вы глубоко, погрузились в сон.

Саша помолчал, - Ну и всё! Начались наши, " ворошения", наши метания, по местным помойкам, лесам, ярам, кладбищам, по заброшенным карьерам.

- Как это? Затянувшись я, тогда спросил у Саши, - Какие, " мотания"?

- Этого, я всего не помню. Затянулся Саша, - Сразу после гипноза, меня привели сюда. Но, некоторые картинки, в памяти всплыли. Саша засмеялся, пихнув рукой, меня, в плечо, - Ты был лучший!

- Рассказывай! Настаивал, я у Александра.

- Саша? Толкнул, и я его, в ответ, - Та, расскажи.

Саша затянулся, выпустил дым, и молвил мне, - Такой большой, а боишься крышки от кастрюли! Саша сбил пепел своей сигареты, на бетонный пол, - Не бойся, крышки от кастрюли. Они хоть и дикие, но людей, я так думаю. Улыбнулся Саша, швырнул свой окурок, в бетонный пол камеры. Направился спать, на свой матрац, - Людей не едят, и не варят, наверно! Произнёс вслед, Сашка, - Отражения в зеркале, моего нет! В раздумьях, Сашка плюхнулся в свой матрац.

- Да! Я курил, выпуская дым, в наше, забитое фанерой окно, в нашей камере, полной дыма. И вспоминал о полячке Катрынке. Какое небо, какое тепло, и ласка, исходит от неё. Это любовь!

- Зря, ты не хочешь рассказать мне, всё что вспомнил. Обратился я к лежащему, на матраце Саше.

- Не хочешь, не хочешь! Вскочил он, со своего матраца, подбежал к окну, подкурил с моих рук, свою сигарету, - Говорю тебе, вспомнил я, не много, сам ещё не чего не понимаю. Глубоко затянулся Саша, и выпустил в щели окна, дым, - Сейчас прейдет Петя, он, что - то вспомнил, тогда и поговорим.

Включился свет, дверь в нашу камеру открылась, и через дым, что топор вешай, мы разглядели. Двое охранников, затащили Петю, он был без сознания, и что то постоянно мычал, себе под нос.

- Давай його, притулимо, до ихнеї параши. Хай полежить, та опам'ятається. З нею, в вікно не вискочить. Ця каструля, через вікно не випустить. После чего, Петю, подтянули, к большой кастрюли, и пристегнули наручниками к ручкам.

- Вы, что с ним сделали? Выкрикнул я . Они вместе, стали подступать и ко мне. Один из-за пояса, достал наручники.

У одного из полицейских, сильно оттопыривались штаны. Видно было, что у того сильная эрекция.

- А как мы в туалет, ходить будем. Выпуская дым, спросил у них Саша. Тот, который с оттопыривавшимися штанами, посмотрел, на Петю, потом на Сашу, - Раніше якось ходили? А що, в вас запор, визвати лікаря.

- Да нет! Грустно ответил, задумавшись Саша, - Не надо доктора. Произнёс он, глядя на лежавшего Петя, возле кастрюли, с нашей парашей, пристёгнутым наручником, к ручки кастрюли.

Я не уловил момент, полицейские, меня быстро окольцевали наручниками, за руки.

- Йдемо, до слідчого. Произнёс мне, один из полицейских.

Я бросил взгляд, на его оттопыренные штаны, он засмущался.

Другой, от смеха схватился за живот, и присел, - Зараз лусну, від сміху! Выкрикнул он, задыхаясь, кашляя, от нашего дыма, и от своего хохота.

Даже Петя, немного пришел в себя, увязнув, возле кастрюли, вытянув пристёгнутую руку, и повторял:

- Лунає, месяц в темним небе.

Зірки, накрилися в росу

Душа, знайшла, душу свою.

Дерева, у туман спустились

Корінням, в голубу землю

Ростимуть спокій, у душі

Коріннями душу приласкають.

На всій землю, у всі часи.

В землі людина, відпочиває....

Я посмотрел на Петю, на озабоченного полицейского, - Блудишь?! Командным голосом, спросил я его.

- Тот, покраснел от стыда, - Та це, він! Махнул головой он, на приятеля, который катался уже, по бетонному полу камеры, задыхаясь в смехе,

- З відрядження, привіз ці таблетки, та мене підсунув. То пів зміни, я з цим шкужжусь.

- А ты в розетку, попробуй сунь. Гася, и выбрасывая окурок, посоветовал ему, серьезным голосом Саша.

- А що, поможе? Сиротским, голосом, переспросил " озабоченный" полицейский.

- После розетки, стыдится и краснеть перестанешь! Ложась на своё, место - койку, ответил ему Саша.

- А ты, откуда знаешь? Спросил я у Саши.

- Знаю! Тоже так хлопнул, с дуру. Заложил под голову, руки Саша, - Целый день, промучился. Потом две недели, не стоял. Врач говорил, нужно, было тогда, или баба, или током. Тут стал, смеяться и я.

А другой полицейский, как карась на берегу, в смехе заходиться.

- Вы лучше скажите, что с нашим Петей сделали? Лёжа на матраце, спросил у озабоченного, Саша.

- Та ніщо! Посмотрел "озабоченный" полицейский, на Петю, - Він на лікаря, кидався, потім, на нашого шерифа, хотів їх задушити, щоб до психлікарні добігти, Та там якусь санітарку задушити. До своєї жінки дзвонити хотів. Насилу ми його, тільки , втихомирили.

Другой полицейский, немного отошел, от смеха, встал с пола, - Так добре, йдемо з нами до слідчого. Молвил он мне, взяв меня с одной стороны под локоть.

Петя, продолжал бубнить, сидя и пристёгнутым, возле кастрюли:

- Лунає, месяц в темним небе.

Зірки, накрилися у росу

Душа, знайшла, душу мою.

Дерева, у туман спустились

Корінням, в голубу землю

Міцніє спокій, у душі

Коріннями душу приласкають.

На всій землю, у всі часи.

В землі , Розпуха, відпочиває....

Меня, вывели с нашей камеры, закрыв дверь, и повели, в кабинет шерифа. Перед деверю в кабинет, сняли наручники, открыли дверь в кабинет. Предложили пройти к креслу, и присесть. Полицейские охранники, сами удалились с кабинета, закрыв с наружной стороны дверь.

Проходя к креслу, что предложили мне полицейские.

Кресло стояло, напротив стола, за которым сидел шериф и доктор психов. Я остановился напротив зеркала, что вмонтировано в единственный в кабинете, плетеной шкаф. И онемел! Я не отражался в зеркале. Оглядевшись, за собой. Все, что за мной отражалось, а я нет. Шкаф, стоял при входе в кабинет. Шериф и доктор, не попадали в отражение этого зеркала. Я снова оглядел, за собой, с сзади, в зеркало. Моего отражения нет! Непонятная дрожь, и холод, укрыли меня страхом, - Как это? Проговорил я в слух, подымая, и опуская свои руки.

- Вы ещё закукарекайте. Послышался язвительный голос шерифа, - Проходите, присаживайтесь, в кресло. Я обернулся, к доктору и шерифу, их я видел, - А вы меня, видите? Спросил я у них.

- Конечно! Утвердительно ответил доктор, заложив ногу, и постукивая, футляром от очков, по столу.

- Это я заказал. Объяснил шериф доктору, - Такие фото обои, на платяной шкаф, одному умельцу, фальшиво - монетчику. Купоны у нас распространял. Обменивал их, на численники, как новые деньги, после реформы. Сейчас, большой человек. Депутат в Киеве. Шериф помолчал, подумал и добавил, - Степан с Гарбузивки! Попросил его, чтобы расположение, и фокус шкафа, создавали иллюзию зеркала. Шериф улыбнулся, - Многие преступники, кто не знал, раскололись, когда не зрели своего отражения. Может, знаете его? Спросил он " нервного докторишку".

- Как же. Подержал его дохтор, уврач, с пси лечебницы, - Знаю, как -то лечил его, от припадков белой горячки. Он хотел отрубить себе, тетрадью руки. Доктор помолчал, - У него там, клещи выросли, и черви, он на робота пере - трансформируется, по его видению. Доктор засмеялся, - Терминатора насмотрелся.

Немного успокоившись, я подошел, и сел в кресло, напротив шерифа и доктора.

- То шо? Спросил радостно шериф, у доктора, - Выросли у него клещи?

- Выросли! Поддерживая в смехи шерифа, продолжал доктор, - Санитары, ему на утро, когда он спал, после нашего снодійного. Его руки, видоизменили, полукарбомиловым силиконом, в клещи монстра переліпили. Силикон полукарбомил, застыл. Доктор помолчал, добавил, - Был у меня там один, санитар я его потом выгнал, скульптор в прошлом. Так, Степан с Гарбузивки потом, после их ней шутки. На языке терминатора заговорил, и очень плакал, размахивая своими клещами.

- На английском заговорил? Спросил, смеясь, шериф, - Как артист терминатора?

- На депутатском, на непонятном инопланетном, - На в хы, на!

- И всё. Смеялся доктор, - Что не кто, понять не может, а тот рыдает. Клещами своими приделанными, размахивает. Немного, успокоившись, и вспомнив. Что я как- то здесь? Доктор и шериф, углубили на меня своё внимание.

- Хочу вас поставить в известность. Зачитывал шериф с бумажки, что лежала перед ним, - Что этот допрос, будет видео фиксироваться, на нашу камеру. Кивком, шериф указал, место расположение камеры, - И будет проходить, под влиянием гипноза, что бы восстановить, все события, вашей памяти. Вашу, виновность, или не виновность, в преступлении поджога и убийства, установит суд. А в раскрытии следствия, мне поможет, много уважаемый, Павел Павлович. Шериф, кивнул на доктора, - Подойдите, пожалуйста, ко мне, и распишитесь. Предложил мне шериф. Я встал и подошел к столу, взял со стола документ, - Нужно прочитать! Обратился я к присутствующим, - А то, ещё сошлете ........ Пошутил я.

- Не знаю, какой чернобыль. Молвил шериф, - Но ваши товарищи, в гипнотическом сне, такое нам тут рассказали, что волосы дыбом, и без чернобыля было жутко.

Прочитав, " Ухвала", так начинался документ, Ты, ты, ты Василия, ты, ты, ты, - Я? Не понимая, всего, что написано, спросил у шерифа,

- Вы! Недовольно, протянул мне ручку шериф, - Кресліть свою каракульку!

Подписав, их нею "Ухвалу", я задал вопрос к доктору, - Доктор. Посмотрев на не довольного шерифа, - Павел Павлович. А вы можете меня ещё, загипнотизировать, от курения?

Шерифа, мой вопрос смутил, и он как бы мешкая, встал и пошел к сейфу прятать мою Ухвалу. Шериф, не обращал на мой вопрос внимание.

Доктора, как профессионала, мой вопрос заинтересовал, - А зачем вам это, голубчик?

- Сигарет нет, постоянно кашель, спазмы бронхов, я сам не могу бросить. Не хватает силы воли.

- Сила воля. Вернувшись и садясь за стол, в разговор встрял шериф, - Это до конца, материализовать, перед собой поставленную задачу.

Доктор, задумавшись, сначала посмотрел на шерифа, потом на меня,

- Могу! Помолчал и добавил, - Только это даст вам плохой результат, так как после внушения, вы потеряете в себя веру. Снова обсмотрел, сидящего меня в кресле, перед ним, - Самое плохое, что заблокируется ваш мозг. Доктор помолчал, подумал, - Поставить установку, от куреня? Но лучше когда вы сами, осознаете свой недуг, и сами будете бороться, с этой смертельной привычкой.

- Чтобы спастись от сигарет, таблетки и гипноз, здесь не помощник. Встрянул в нашу беседу шериф, - Время, - вот что помогает, что бы наши мозги, могли подумать, что лучше дым или чистый воздух?

- Вот я когда учился, во Львове. Начел свою историю шериф, - Много курил, очень много курил, ностальгия, было тяжело мне там. Шериф достал с кармана конфету, развернул обёртку у леденца, и утопил его во рту, - Жизнь сама, сделает, так что избавишься от этого поганого занятия. Тут главное начать задумываться, и просить у своей жизни, здоровую жизнь. Кинул обвёртку в мусорное ведро, - Или сможешь, или сдашься? Посмотрел на Павла Павловича.

- Бросить курить, навсегда, - это поменять свое отношение к жизни, и к своему здоровью. Подержал шерифа, Павел Павлович, протирая свои очки, - Это если решил, всё изменить к лучшему. А баловство, бросать, а не бросил? Только усугубляет жизнь и своё здоровье.

- А вот ещё, хороший способ бросить курить. Продолжал рассказывать шериф, - Поставить себе задачу, курить утром, только в запланированное время, и держатся. Не курить до этого времени. Вы заметете, что по утрам стали занимать себя чем-то другим. Собираться дольше, не спеша на работу, готовить завтрак, или просто посмотреть, приятную вам утроению передачу, что вы раньше не могли успеть, так как были заняты, убивая медленно себя, куря на кухни. И целый день, курить только то количество сигарет, что себе разрешил; купить целую пачку. Шериф посмотрел на меня, потом на доктора, - Лишние сигареты, просто выкинуть, а оставить сколько себе разрешил. И так целый год.

- Мы даже с доктором, обменялись взглядами, слушая, остроумное откровение, не курящего шерифа.

Я, сидя перед столом, в больничной рубахе. И они, одеты, как подобает, в штаны.

- Как я бросил курить? Продолжал откровенничать шериф, - Сначала я попробовал лёгкие сигареты, потом перешел на электронные, потом попробовал таблетки " Stop Smok".

Доктор улыбнулся, - Как, Stop Smok ?

Рассказывая, шериф не обратил внимания, на прикол доктора,

- После курил всё меньше и меньше. А потом у меня сильно заболело сердце. И я бросил!

Доктор, продолжил повествование шерифа, - Одышка кашель, это всё астма курильщика, которая приводит. Доктор помолчал, добавил, - На сколько хочет курящий, к пневмоторакс, попадание дыма, в плевральную полость. Острая дыхательная недостаточность, или эмфизематозные нарушения легких. Доктор сделал паузу, - Есть три вида курильщиков. Продолжал гипнотизер, - Внушение, блага, вот их проблема, во что верят, тем живут. Доктор снял очки и начел протирать, платком, - Первый, не достаточно пульсивнные к курению, бросают резкою. Раз и готово!

Второй тип, постоянно кидающие курить, ищут, что удобней для них. Доктор посмотрел на шерифа. Это не серьезный подход, к своему дыханию, а тобишь и к своему здоровью.

Третий тип, некогда не кидающие, так как не верят себе, и в свою благополучную, здоровую жизнь. Не своему здоровою, не дыханию. Не кому! Или найдя в этом, свою скорейшую кончину, на этом свете.

Доктор положил очки и спрятал платок в карман брюк, Всех этих типов, можно вылечить от курения, если они не поздно поймут. Что это есть для них серьезное заболевание. Не какой наш орган, не перекачивают так много, и такой объем воздуха. И такой объем, как лёгкие.

Доктор помолчал, добавил, - Сердце? Лёгким, работы достаётся намного больше. Десять тон воздуха, в сутки закачивают наши легкие. Ведь это сильно, очень сильно влияет на здоровье. Забивает никотиновыми смолами, не только легкие, но и вены, почки, сердце, Самое плохое, высушиться и от - шлаковываеться сам мозг. Очень медленно, что вы даже не замечаете, как вы деградируете на сигаретах. И меняете, всю свою жизнь на это...

Доктор, посмотрел мне в глаза, - Ну ладно милейший, закончим эту дискуссию, продолжим для чего мы здесь все собрались. Доктор посмотрел в сторону шерифа, - Мне ещё нужно домой.

- Да, да. Поспешно, стал повторять шериф, просыпаясь от услышанного, - Давайте займёмся делом.

Как по волшебству, я стал сильно кашлять. Шериф налил с бутылки, что стояла у него под столом, воды Верховини в стакан, и поднёс, что бы я запил кашель.

- Скажите. Обратился я к доктору, немного отдышался, - У вас в курительной комнате, в больнице, лежат блоки сигарет, от- куда они?

Доктор, отложил чехол от очков, - Понимаете, многие пациенты, что находились у меня в лечебнице, на лучении, бросали навсегда курить. А сигареты, что им приносили близкие или были у них. Оставляли, в нашей курилки, не делая с них своего " божка". Доктор посмотрел мне в глаза, - Смотрите мне в глаза, с концентрируйтесь, на спокойствие и своём отдыхе, - Вы спите!

Падая в бездну, или как в холодную речку, жарким летним днём. Всё мое тело облили кипятком, а потом, как заморозили. Я даже не контролировал и не слышал не своих рук, не своих ног, я спал. Яркое пламя костра, попеременно, кровавым с желтым, покрывал мой сон. Не хотя выходить с этого состояния, и не видеть что - то дальше. Я "лічив" искры, что вылетали из пламени, 1,2, 3... - Вы проваливаетесь, всё глубже и глубже, в ваши сновидения, 10!

Слышу, треск костра, пламя освещает, всё ночное небо, вокруг нас. Рядом со мной, на траве сидят Петя и Саша. Странно! А почему они не в больничных рубашках. Я тоже в брюках, в тех, что я приехал на Украину. Нечего не понимаю! Что со мной?

Петя встал с травы, подошел к костру, подкурил сигарету от углей. Странно! Костёр его освещает, он не седой совсем.

- Я сразу понял. Обращается к нам Петя, - Тот гость, что пришёл к нашим квартирным хозяевам, бычок, ещё тот. Смотрю, а он гнида зашёл в нашу комнату втихорца, подливает в наше пойло, какую-то дрянь. Я сразу смекнул, нужно рвать когти, разбудил вас.

- Это правильно! Подкуривая у Пети сигарету, произнёс Саша.

- Нет, всё - таки, Петя весь седой! Подошел к нам, от костра не видно было, - Дай подкурю. Достал я свою сигарету, и подкурил у пацанов, - Мне кажется. Подкуривая, я говорил Саше и Пети, - Что я здесь, когда-то уже был, очень давно. Вон на тех трёх соснах, гроб весит.

- Хрустальный? Забирая свою сигарету, ерничал надомной Сашка.

- Не знаю, но тут стремно ночью, по - поверю, здесь где-то рядом, кладбище ведьм! Указал я в сторону яра, где были сосны. Профиль, черной тени леса, уходил за горизонт в горы, - Давайте лучше выпьем, что мы у местных купили.

- Да ядрёная штука. Достал Петя бутылку местного "хмелису".

- Я в том " генделыке" ещё, национальную хачапури их прихватил. Достал Саша, какой-то пирожок, - И стаканчики пригодились. Мы втроём выпели, и загрызли местной " хачапури", - Прикольное! Закусив, высказался я, - Не могу понять, внутри рыба или баранина?

- Да ядрёная штука. Стал объединить свой дух Петя, закусывая " хачапурой", местного разлива, - Это вам не "Столичная", здесь вся мудрость предком. Положил рядом с бутылкой, свой стакан Петя.

- Вся мудрость гор. Положил рядом и свой стакан Сашка, и заедая " хачапурей", - Наверно внутри, " чувакабра", местного выводка? Стал рассматривать Саша, внутренность фарша " хачапурейки", - Оно даже летало! Вытащил он от - туда, перья, и выкинул их в костёр, вместе с хачапури.

Я смотрел на пламя костра, хруст костра, и чистый местный воздух быстро меня опьянил, - А знаете, я вспомнил. Смотрел на пламя, рассказывал я, - Я здесь был, очень давно. Вон в ту сторону, живёт баба Роза, я у неё квартировался, там. Поднял свой окурок с травы, и стал его раскуривать.

Какая-то тень, из темноты, от трёх сосен, приближалась к нам.

- Це ти Вася? Подошла к нам, полностью нагая, баба Роза. Один глаз у неё весел на куске жилы, вместо другого, пустота в её черепе. Щека с правой стороны весела, и видно было её челюстные дуги.

- Здравствуйте! Разглядел я её лицо, в мерцании костра, внутри её черепа, ползали какие-то жучки и червяки, - А що ви тут хлопці робите? Подошла к нам поближе бабушка Роза. Запах прелого, гнилого мяса, хотел вернуть, мной выпитое. Но затяжка, дымом, спасла положение.

- Доброй ночи! Произнёс ей Саша, выдыхая дым, - А чего вы вся такая оборванная?

- Ну а як? Будешь, мертвим у землі лежати, десять років, то я на тебе подивлюсь. Не дивиться так. Конфузно міні, я всё таки барышня.

Петя не сдержался, стоя возле нас и всё что выпил и закусил, " поделился с ближним кустом", покачиваясь.

Костёр стал жарче разгораться, сильный ветер, дул рывками. Вой отголоском, ударил по всей округи. Петя даже присел, что бы, не снесло его в куст.

Как с костра стали появляться, обнаженные девы. Игриво, улыбаясь нам.

Брать друг, дружку за руки, и начиная вертеть хоровод, вокруг кровавого пламени.

Баба Роза растворилась с порывом ветра.

- Твою мат! Кинул окурком, в одну обнаженную ведьму Саша. Окурок пролетел сквозь - нею, - Надо впить, а то это добром не кончиться! Полез Саша за нашими стаканами, и бутылкой, - На раз - два! Расплескал, по - немного, по- нашим стаканчикам Саша, присевши возле нас на корточки. Роздал нам стаканчики. А вокруг нас, обнаженные ведьмы, старые, молодые, водили хоровод, и пели свой гимн,

Лунає, месяц в темним небе.

Зірки, накрилися в росу

Душа, знайшла, душу свою.

Дерева, у туман спустились

Корінням, в голубу землю

Ростимуть спокій, у душі

Коріння моє тіло обтягнуть.

На всій землю, у всі часи.

В землі людина, відпочиває....

Я сежу на берегу реки, с прекрасной полячкой. Почему полячкой? Она старается хорошо говорить по-русски, но постоянное её, " е -шь" и "ш- пь", выдаёт её, а во-вторых я спросил у неё.

- Нежная ночь, тёплый разговор, ласковые наши слова, - Когда пан Ежельский, пришел шеп, сваттатся к моим матке. Я увидала яго, и мне захотелшел ешь, бяжать, ат такого мужа. Так я бежал шеп со моего шь дома.

За то пан Ежельский, убил всех ешь моих близке шь. Он жьег, усех в доме! Катрынко, подумала, добавила, - Это я винна, у е - шь смерти.

Так померли, мои пани мама та отец.

Я бежала до укринны, тут и познакомилась, с паной Ядвигой, детей у неё небыли, и она меня приняла как дочь. Я ея покохала, як мамо. Ей було уже дуж бильш, годов, и вона мне росповила шь, что сама ведьма. А так как ей нету кому передать, знанья, Вона стала учить меня, всем ведмяским науком. У рази я вывчилась у ней, и она залишила мне в спадчину, будинок где жила, наказав захоронить ей тута. Вот то ваш приятель, помог ей обристи покой, та переродится. Девушка посмотрела на меня, - Ты мне поможешь, покохаєш меня, чтоб я обряла и свой спокий, у землю.

- А куда потом, делся пан Ежельский? Спросил я, сидя с прекраснейшей девушкой на земле.

- Я шеп, чем бежала, воздала пану Ежельскому. Пришеп в яго поместье, у ночь. Я увлекла его, в животный случку.

- У нас это называется секс. Поправил я её.

- Нет, ешь, животная случка. Я сьела яго, связав, и отрубывая, ноги и руки, не бошь, корчелся от боле. Бежав на Украину, я оставила, животное, с головой та то - шь туловищем. Обнаженная полячка, заправила, потрепанные от ветра, свои волосы, - Я у Польше, тешь пани мама, вчиляк мене. У польше я потом теша " роганна". У нас у роду тешь усе шь все ведьмы, зовут " роганны".

- Ты что тоже мертва? Спросил я её, прямо в её бездонные глаза, - Так! Когда шляхтеч Ежельский, зачал меня еншь шукать. Може близкие его? То нашел меня, жевущей у Ядвиги. Он еше не стал соромится, нанял двух крепких молодцов, они выкрали меня из помешкання, Ядвиги. Надругались надо мною, и привезли к мужу коровы. У помешконье, что здесь они снимал у пана Потоцкого. Собрались, посля мужа коровы, теж еще раз, надругаться надо мной. Это було шь у глубокой, луной ночи. Яжи он стал приближатся до мен, я закричала и споследних сил, призвала Овида, як и вчила мене Ядвига. Небо, укрылось темной радюгой. Двое шо привезли до мужа коровы, ще не залишили помешкання Ежельского. Овид, над ругался, та скривдив у трох одночасно, заступившись то спасая мене. Пан Ежельский, у скрывдення Овода помер у муках, болю, та греха земного. Еное тело еко, долго билось в агонии та канвульсии, истекая кровю. А ти здоровязные у двох, описля ше, були задушени ше Овидом, ейними " жутко". Писля у всого, овид наказав мени, та спалити помешкання пана Потоского. Я знайшла киросин, биля камину, у кимнати, поляла дергающие тела, тих двойи ше чоловяг, достала вугля з камину шь, поклала биля шь тел, та мужа коровы, та стала раздмухувать. В агонии, у двох найманци шь, ухопыли шь мене за ногу, киросин воспилав от вугиля, та бутыль с киросином, у якому бул биля мене, вылявся на мене. то я, так и згорила, одна сторона, чоя упала на чоловяг, не обгорыла, а иньши, обгорила у щень шь. Девушка, обернулась ко мне другой половинкой своего лица, что была повёрнута к яркой луне. Я ужаснулся, из лица высвечивались зубы, челюсть черепа. Кожи не было, и кусками весели обгоревшие куски кожи. Подул ночной ветерок, и запах обгорелого мяса, забил мои ноздри, обаянием. Я вскричал, от увиденного.

Слышу повелительный голос, где - то с лунного неба, - Вы всё глубже и глубже погружаетесь в глубокий сон.

Сидя ночью, в яру у яркого костра. Через который, прыгают голые ведьмы, и поют свои песни. Водят хоровод вокруг яркого костра. Пети и Саши нет.

Петя ушел в лес, точнее за руку его увила, обнаженная молодая " нимфа" цыганка.

Глядя на этот шабаш, я почувствовал, что за спиной, на меня кто -то смотрит. Оглянувшись, в мерцающим от огня сумерек, в мраке. Я разглядел волка. И с каждым разом, мерцал костёр, погружаясь в мрак. Морда этого волка, превращалась в мужское лицо, потом снова становилась волчьей. Глаза, жалостные уставшие, смотрели на меня. Волк присел, задрал свою голову к небу, и стал выть на луну.

Мне вспомнилась бабушка Роза, у которой, много лет тому назад я снимал "помешкання". И та история, что она мне рассказывала про гробы, и своего деда.

От костра отошла обнаженная девица, в мою сторону, в своих руках неся кувшин, поднесла ко мне, стала угощать, отваром из заговоренного зелья. Испил глоток, я вспомнил, как много лет тому назад, меня Роза и ещё её подруга, или враг баба Маня, таким же полынным отваром поили, Я уснул. А они, эти бабушки божьи одуванчики, оказались здоровья дюжего, подхватили меня за руки да за ноги и понесли в яр, у трёх сосен. Там меня положили на холодную землю, Рядом распалили огонь, разделись, тут появились ещё штук пять голых ведьм и давай заговоры на домной произносить, заклинаниями себя омолаживать. Я там валялся в беспамятстве, пока меня не нашли Петя с Сашей.

Нет! Это было со мной, лет двадцать назад? Я не знал тогда Петю и Сашу!

- Давай Васёк похмелимся! Стоял над моим телом Саша, в одной руке держа бутыль, какого-то пойла, в другой мой стакан, - Сейчас выпьем, ведьмы нас на день схоронят, а на ночь снова на шабаш ведьм, нас отроют. Вон тебе и гроб приготовили. Саша кивнул на рядом схоронившихся возле кустов, три гроба. Что бы мы их, перерождать в новые тела могли.

Петя, за спиной Саши, в объятьях и поцелуях, утопал, от цыганки ведьмы, - Я вообще! Между поцелуями в страсти, выкрикивал Петя, - Их нее, всё кладбище, перезахороню, или перерождаю их, на веки!

И тут вырвалось из меня, - А почему мы?

Саша поднёс ко мне налитое, и ответил, - Они, тобишь мы? Потому что бы, не было греха, смешивание крови. У них тут местные, все их родственники.

Саша, за свой энтузиазм. Потом мне ещё сознался, в том, что был участником одного денежного плутовства. По этому и поехал с нами, на Украину в командировку.

Из алого раската, стало, подыматься и показываться солнце!

- Десять! Вы спите, вы глубоко проваливаетесь в бездну сна. Десять!

Мы сидим с Сашей, возле горящего, и трескающего от углей костра.

Пьём, что есть в бутыли, что принёс Саша. Петю мы потеряли, он или с цыганкой, или очередной ведьмой?

- Наверно! Высказался Саша, наливая, по - пол ста, - Хорошее дело, к примеру, бросить курить, как золото мыть! Приговаривал, наливая Сашек.

- Тебе подкурить? Спросил я у Саши.

- А то! Протянул он мне мой стаканчик. Взамен, на прикуренную ему, мной сигаретку, - Что они от нас хотят?

- А ты не понял, пока наши тела, хоронятся днём, в гробах, они их берут на прокат. От сюда места разные, исторические, места своей молодости, воспоминаний, или просто к родственникам на кладбище ходят. Помолчал, а потом добавил Саша, они же не могут латать в наших телах, а может могут? Посмотрел ещё раз на меня Саша.

- Ностальгия! Выпустил дым я.

- Давай выпьем за лётчиков, покорителей небес! Протянул, очередную налитую мне стопку Саша, и тихонько мне шепнул, - Я часто стал замечать, что после их ней дневной ностальгии, и нашей отсыпки. У меня, стала задница болеть, и походняк, уже не тот.

- Да ну брось! Намекнул я, в руке с пустым стаканом, Сашке повторить, - Они ж не гомики, они ж ведьмы!

- Вот именно, ведьмы. Разлил Сашек, по - пол ста.

- А вот любопытно. Спросил я у Сашки, заедая, затяжкой от сигареты, - Почему Нечистая сила и ведьмы, так любят курящих?

- Курящий человек пользуется огнём, что бы совершить грех. Здоровье и жизнь что дал бог, люди уменьшают и убивают себя. Это как самоубийцы, только медленно, медленно, давая над собой по - наслаждаться, нечистой силе. Затягивают петельку на своём дыхании. Выпустил, очередную порцию дыма Саша, - Завтра ночью, снова пойдём, полетаем над карьером?

- Полетаем! Выдохнул я дым из своих лёгких, - Скорее всего, умершие и нечистая всякая сила, специально вводят курильщиков в заблуждения и потерю в пространстве. С помощью этого, попадают в наш мир, демоны, Овид, что бы вершить свои злые шутки над смертными, в нашем обличии. Самим демонам за их нее зло, на этом свете, не ждёт не какое наказание. Выдохнул я дым, после очередной закусить, - Вот где сейчас Петя?

Саша затянулся, смотря в костёр, вокруг которого кружились ведьмы в хороводе, - Если играться с огнём, рано или поздно, можно обжечься. Захмелев, произнес я.

К нам троим, бегут какие-то люди, что - то кричат. Скорее, скорее. Я сейчас сяду на метлу, и перенесусь, к своей полячки Катрынке. Туда, где нас, не когда, не кто не разлучит!

- Вы просыпаетесь. На счёт десять, вы проснётесь. Десять! Вы проснулись. открыл глаза, не понимая не чего. - Где я? Передо мной, за столом, седело двое, - Вы кто?

- Не волнуйтесь. Спросил меня, " амиго" в очках, - Сейчас вас отведут к вашим друзям. Посмотрел он на другого " амиго".

- Ты чьё шь мне, ше очи полоще шь? Не своим голосом, молвил я им, - Какие друзья?

- Охрана! Прокричал другой, как потерпевший, - Отведите в камеру

На меня одели браслеты, и отвели в камеру, где на полу лежали матрацы.

Я был в больничной рубахе, босиком, на улице было тепло и лето.

Войдя в камеру, я увидел Петю. Саши негде не было.

- У нас такое! Начел мне рассказывать Петя.

У меня сильно раскалывалась голова, и я прилёг. Петя, всё не умолкал, - К нам вбежала " черепашка", с шокером, хотела успокоить Сашка. Оказывается, её Таня зовут. Рассказывая, Петя, закурил сигарету, - Саша забрал у неё этот электтрошокер, и чуть не изнасиловал ним её. А может и за шпилел? Я не знаю, так как стоял " на шорохе". Не кого нету, те двое тебя пасут, возле кабинета, а здесь она одна осталась.

- Так, где Саша? С последних сил, спросил я Петю.

- Наверно в их нем карцере. Ответил мне Петя, - Саша её за "это", ей, пообещал корзинку сплести. Я не слышал Петю. Крепко спал, и мне снилась, моя милая полячка Катрынка.

«смысл у сигареты, - Ну закурите меня, пока я красивая, сухая, стройная, ароматная. Ну, закурите меня, пожалуйста!

умысел у курильщика, - Поцелую её, и приласкаю модницу, и все мои жизненные вопросы, пройдут с ней, в ласках. Умрем с ней, в один день, в дыму страсти»

( подпись, под французской карикатурой, 19 века « ЛЮБОВЬ»)

- Мужики! Озлобленно, почти очень, в недовольной форме, даже в истерики, проорал Петя, - Мы уже здесь, в этой, га...ной камере, почти два месяца. И что? Никаких сдвигов!

- Ну, шериф же сказал. Не смущаясь, и не истерья, доплетая корзинку, из веток ивы, что принесла ему « чебурашка», ответил Пети, Саша.

На улице был, осенний полдень, мы только « потоптали», их "местный тюремный харч". И я, решил, смастерить себе самокрутку, с окурков, что были мной разоблачены. В углу, нашей камеры, на бетонном полу. Бумага была! Чебурашка, нам, на свои смены, приносила, свежую газету. Так мы их не читали, но в хозяйстве, была полезная вещь.

- Шериф, нам всем сказал. Продолжал Саша, - Что одна только, очная ещё ставка осталась. И он, сделал запрос, по нашему делу в Россию. Нам же должны, прислать, наши вещи, деньги. Саша отложил корзину, и посмотрел, на шныряющего Петю. Из угла в угол, камеры, - Ты что, в этой больничной рубашки, собрался ехать через всю Украину. Саша улыбнулся, посмотрев на мой « урожай» в руках, - На улице, уже холодновато будет. Добавил Саша.

Да. Нам, вместо фанеры, установили, пластиковое, маленькое окошко с решеткой, ЕВРОПА!

- Да они меня, уморили все. Вымолвил Петя, улыбнувшись, видя мой урожай, в руке.

- Нечего пацаны! Произнёс Саша, продолжая плести корзину, - Отдам Танюши, эту корзину, она подгонит, нам сигарет. Саша замечтался, - Я может, её, в Россию с собой заберу. Саша посмотрел на нас, - Женюсь! Посмотрел, на не доплетённую корзину, - Посмотрим ещё?

Мы молча, смотрели, сидящего, на своём матраце, Сашку

Открылась дверь, в нашу камеру. Вошел шериф, со стулом в руке. Посмотрел, На трудящегося, над «веником» Сашу.

Саша, тоже глянул, на открытую дверь, на вошедшего шерифа.

Первый вопрос Саши, - Как долго, нас тут ещё собираются держать?

- Долго ещё! Улыбнувшись, ответил шериф. Внёс в нашу камеру и поставив стул перед нами, на бетонный пол.

В нашу камеру, вошла бабка, с куриным взглядом, туда сюда. С той, что мы ехали в купе сюда. Мы втроём, на минуту, ошалели.

Бабка вошла, села на стул, что поставил ей шериф. И стала нас, внимательно рассматривать.

Она ведь исчезла, по Петиным рассказам. Да и мы в купе, втроем видели, кажется, как она улетучилась.

- Це вони! Узнав нас, в рубашках до колен, прокричала старуха, - От цим у трьох, мои дві корзины с харчами, у поїзди утрясли! Бешено, кричала старуха, оплёвывая всё вокруг .

Ополоумев, мы смотрели на старуху и шерифа, онемев.

- Я так и подумал. Сказал шериф, - Как только, к нам, разнарядка пришла.

- Какие корзины? Спросил Саша, - А коньяк? То вы нам, сами исчезли, растворившись, в нашем купе.

- Це вони, мене обікрали, Продолжала плеваться, по сторонам, старуха. Шериф, сложил свои ладошки, себе под мышки.

- Так! Очная ставка произведена. Явно выражен факт воровства. Обратился шериф к нам, - Куда дели награбленное, у бедной бабушки? Или, тоже сгорело.

- Петя, седой, ссохшийся в лице, от быстрой подошедшей старости, попытался сказать, глядя на бабку. С взглядом, как у курицы, туда сюда, туда – сюда.

У него, только и получалось, - Му,ме.... чкой корзины? Прорвало, в истерики Петю, - Ты старая карга, сука. Что ты, со мной сделала, я же стал курить, после твоих вознаграждений, как помешанный. Сам себя травлю, чтобы быстрее сдохнуть!

Петя, сделал шаг вперёд, в жадном стремлении, задушить старуху.

На защиту, между бабкой и Петей, Стал шериф, - Осуньтесь! Оттолкнул он Петю.

- Значить, вы их признаёте? Спросил шериф у бабки, подымая её со стула и выводя, из нашей камеры, - Идемте, підпишемо протокол. Вони вас, теж бачу впізнали.

Полицейский охранник, забрал стул и закрыл дверь в нашу камеру.

Мы стояли минуту, смотря на закрытую дверь в ох.......нии!

- Это что было? Спросил Саша.

- Ущипните меня, я схожу с ума! Выговорил Петя, подойдя ко мне, и доставая, с моей руки. И подкуривая, самый « жирный», у меня в руке, « чинарь».

- Мужики. Вымолвил я, приходя в память, - А в правду, от, куда она здесь взялась? Эта "розпуха" , она же переродилась!

Саша, отложил корзинку в сторону, подошел ко мне, и выбрал с моей руки, с моего « урожая», чинарик, - Охриннеть! Подкурил он, у Пети, - Это что получается, нам новое дело шьют?

- А правду. Выговорил я, - А куда она, тогда делась с купе? Стал слабо вспоминать, - Она нам, тогда морозила, про свою внучку, про алкаша. Мы пошли тогда, все в тамбур, пришли, а её и нет!

- Точно! Подержал меня, Саша, выбирая новый окурок, у меня, - Она, эта «углубленная бабка», сама исчезла, когда мы втроём. Кажется, курили в тамбуре. На этом и будем строить, своё алиби.

- Пацаны. Произнёс Петя, снов выбирая у меня с руки, новый окурок, - Мне кажется, что мы сейчас спим? Я же, на этой, ведьме, перевенчался, у костра. Даже сексом с ней занимался.

- Позанимался! сказал я.

- Прое...ся ты! Громко, крикнул на него Саша, выкинув в угол окурок, и направился, к себе на матрас, доплетать корзинку, для Тани.

- Э, э! Недружелюбно, молвил я, - Вы мне весь табак, на самокрутку мою, раскурите.

- Табак, не таблетки, на импотенцию не влияет. Ответил Саша, отложив корзину, и пытаясь лечь, и поспать.

Петя, тоже отправился, на боковую, - Всё, тыха годына!

Я не сдавался. Потроша в обрывок газеты, наши окурки.

За столом, в кабинете, у шерифа, седела бабка, « божий колокольчик», подписывая, протоколы, которые протягивал ей шериф, - Вот цей, поставши свою закарлючку! Протянул он ей, очередной лист.

- А що в вас, за таке зеркало, в шкафу. Указала бабушка, на единственный шкаф, в кабинете, Зеркало есть, а себе не видно, в нього?

- Та це, Степан, з Горбузивки. Ответил ей, шериф, колись мені, на заказ, таке зробив. Фото обои. А люди думають, що там зеркало.

-Так! Подписывая, и отлаживая протоколы, на стол, молвила бабушка, - Зараз він, велика людина! Проронила бабка, - Депутат, у раді!

- Так! Ответил ей шериф. Выводя бабку, к входным дверям своего кабинета, - Онде, від нього, по за вчора, листа полущив. Пригашає мене, до себе, у гости.

- Тай добро! Ответила старуха, выходя и закрывая, за собой дверь.

В нас була вже, глубока, тыха, годына. Когда в нашу камеру вошла Таня - "черепашка", с большим кульком, принесла Саши и нам, свежи - испеченные ней пирожки.

Подошла к спящему, и храпящему Саше, присела рядом, и взяла рассматривать, его не доплетённую корзину, - Мастер! Саша проснулся, открыл глаза, и смотрел на сидевшую рядом Таню.

- А ты когда пришла? Спросил у неё.

- Я, тільки що. Можешь мене привітати, я у відпустці.

От, Сашиного громкого вопроса, мы с Петей проснулись.

- Здрысти! Привітався я с ней, с просоня.

- Доброго дня. Молвил, только что проснувшийся Петя.

- У какой, выписки? Переспросил у неё Саша.

- В отпуске! Повторила она ему, - О хлопці! Обратилась к нам Таня, - Пригощайтесь. Протянула нам, свои пирожки.

- А, в отпуске! Взял её пирожок Саша.

- А у вас есть, пирожок, с мозгами? Поумничал Петя.

Ту, немного отдёрнуло, - Мізгамы? Переспросив у Пети.

Петя улыбнулся, и полез за пирожком, - А с чем они?

- З горохом! Мы втроём, расхохотались, - Ты бы ещё. Закашлялся Саша, от смеха, - Противогазы, нам принесла...

Таня, засуетилась, - О я вам ще, сигарок принесла, достала она, со своего пакета, три блока сигарет «верховина».

Саша взял у неё блок сигарет, и стал рассматривать, - А почему у вас, всё называют, верховина?

- Таня снова застеснялась, - Тому що, в нас э, верховна рада. Мабуть, вид них придумали? Пошутила Таня.

- Ну да! Жуя свой пирожок с горохом, юморил Петя, - Страна рекомендаций блин!

Саша посмотрел на Петю, - Ты жуй свой пирожок, и не пукай. Пригрозил Саша, Пети.

Таня замельтешилась, и хотела уже идти, Саша словил её, за руку, - Зірочка моя. Обратился он к Танюши, - Узнай у вашего боса, как у нас дела, и от куда вималювалась, сегодня бабка. Что он, от нас хочет?

- Добре! Вырвалась с Сашиных « объятий» Таня, - Завтра прейду до вас, все розізнаю. Роскажу тебе. Встала, и направилась к выходу, "черепашка", - До побачення!

- До побачення! Ответили мы все втроём хором, прожевывая её пирожки, с горохом.

- На добраніч! Дожевав свой пирожок, и умостился спать, на свой матрац, Петя.

Ночь уже, в нашей камере, была прохладной. Спали мы на своих матрацах, а что бы, не замерзали, нам полицейские, выдали подушки, и одеяла. Так что нам было уже, чем укрываться и под голову кинуть. Посреди ночи, нас разбудил, раздирающий крик Пети. Включили свет, и в нашу камеру, вбежали заспанные, полицейские.

- Що трапилось? Подбежал к Пети один. Другой, остался у открытой двери.

- Отдышавшись, от ночного кошмара, и вернувшись в реальность, Петя, - Мені душив, Овід!

Охранник улыбнулся, посмотрел на дверь, на напарника.

- Ти хоть знаешь, хто такий Овід? Полицёйский, подозрительно, прижался к Пети, - А ну дихни!

Петя послушно, дыхнул ему в лицо, - Я не пил! Утвердительно, ответил Петя, не подымаясь с матраца.

Полицейские, ещё раз переглянулись. Наклонившийся над Петей, - Овид, ще як у вас, Бабай, ним дітей, у наших краях, лякають, ще називають це, Диво. Ти ж, не дитинка, а дорослий чоловік. Жінки, як матері, чоловіків своїх, щоб ті не пиячили залякують. Байки про цого овіда складають. Та як ті сороки, по всій окрузі розносять. Ліпше, кидай курити, та не будеш задихатись, у сні.

- Для мене, куренья, это мое жизнь! Не буду курить, перестану жить. Ответил Петя, полицейскому, лёжа на своём матраце, - Или на оборот. Все мы, посмотрели на Петю, - Сначала заболею, от курения, а потом умру. Пояснил он нам всем.

Полицейский, встал с колена, и направился к выходу,

- Тверезий! Молвил он, своему напарнику.

- Може пиріжки, з горохом, об’ївся, що пригощала нас Татяна?

- Дорослі люди, а як малі дити!

Полицейский, подходя к дверям, обернулся к Пети, - Кинути курити, не легко, а дуже легко. Я теж колись, димів, як той димохід. А потім спитав себе. Шо мені дорого? Мое життя, ще не зрозумилі, хвелинни проводженя часу, свого життя, та дряпачне моє здорове? Взяв ті сігарки, та закинув в хаті на горище. Спочатку дуже тяжко було, терпів, два дні. Як тільки, тягло, до цього вонючого диму? Займав себе роботую, фізичними вправамии, щоб собі подобатись. Дихатильними вправами, десять разів ротом, видих носом, та на оборот. Складав, рифмував слова. Полицейский остановился, - От наприклад, літири " А, К, Д, Р, У". Які получаться слова? Прикрикнул он к Пети, - А онде якось, з сином, були на горищі разом. Він, запитує мене. То що в нас мама ще я курить? А я, і зрозумів, що вже років 8, може, 12 не палю. А на цих курців, дивлюсь с не повна клепки. Що не можуть кинути, для свого здоров'я, та ліпшого свого життя. Полицейский направился к выходу. Мы втроём, смотрели ему в след, как "Иисусу, идущему по воде". Как курящие не " повна клепки".

У дверей нашей камеры, один к другому:

- В мене, після Ії пиріжків, трохи теж живіт болить.

- А в мене, все у нормі.

Скажіть, будь ласка. Вдогонку, полицейского, спросил я, - А у вас тут есть кладовище відьм? Полицейский остановился, обернулся ко мне.

- В наших краях, тут, що хочешь є, багато різних кладовищ. Може і є? Десь я чув, є в наших краях могила, Дракули! Шагнул, остановился, обернулся до нас, - В них могили, а ми живі!

Второй полицейский, закрывая дверь, поумничал, - Життя, цікавіше за смерть!

Закрылась дверь, и выключился свет в нашу камеру.

Петя, не мог долго уснуть, и рассказывал нам, про свой кошмарный сон. На Сашу и меня, он подействовал, как " баю, баю малыши".

С утра, Саша доплел корзину для Тани. Петя спал долго, догоняя утраченный сон ночью. Я курил, одну, за одной сигарету. Пытаясь бросить курить? Сигарет не будет, не будет и соблазна!

Двери открылись, пришла в гости к Саши Таня. И сразу к Саши, - Я була у нашого шерифа, то він каже. Що скоро має прийти відповідь на запит, на грошову вашу допомогу, по ваших адресках. А ще він мені каже. Що ті дві корзіни, та що знаходилось в них, погасить в раз, вашої допомоги, що прийде з Росії.

Её слова, нам с Сашкой, очень понравились. Мы улыбнулись друг, другу. А я себе подумал, " Приехали заработать, остались должны, ещё бы, от сюда ноги унести"

Корзина Тане, очень понравилась, - Я з нею, до церкви, в вихідні буду ходити. Красовалась она перед нами, - О, мальчики! Я вам тут гостинчики принесла. Она начала, со своего большого кулька что принесла доставать: колбаска по домашнему, настоящую замащанку, приготовлено в печи, в житьем хлебе. И бутылку от " верховини", с домашней, украинской самогонкой, - Хлопці, я вас дуже попросю, щоб тихенько. Бо мене до вас вже, не пустять, ящо взнають. Поцеловала, Сашу в губы, схватила Сашину корзину. И убежала, в открытую дверь камеры, после чего дверь закрылась.

- Хоть бы сигарет нам принесла? Поранил я ей в след.

- Всё есть! Ответил Саша, шаря в оставленном кульке.

- А шо я, что то пропустил? Стал вылизать с под своего одеяла Петя.

- Свою очередь, парашу сегодня выносить. Не отвлекаясь, шаря в кульке, ответил ему Саша.

- Вечно я! Накрылся снова Петя одеялом, - Что бы вы, делали без Пети.

Мы, " в растерянности", посмотрели в его сторону, - Ехали, обратно дамой! Ответили мы.

Я выкинул окурок, и потирая ладоши, подхватился к Саши, который продолжал доставать, всякие вкусности, что принесла нам Таня.

Всё было в полном ажуре. В течении, всего дня, кулёк с едой, мы прятали, по очереди, лежа на матрацах, прикрывшись одеялом. Прижимая его к себе, "поляну". А вот когда, нам принесли, их вечерний "ланьч".

Мы, накрыли свою " поляну".

Полицейские, нас не трогали. Скорей всего, Таня им тоже принесла.

По этому, мы с ними, ночью, играли в дурака на пары. Саша два раза, учредил им пагоны.

- Пусть хорошо служат! Пожелал им Петя. Вот так, по-простому, в своих больничных рубашках до колена, и в полицейских мундирах наверх, мы выходили на перекур, из полицейского участка. Что бы, не дымить " в хате"

- Полиция на Украине, не курит! Доказывал нам полицейский Коля, - Это там у вас, в Москве. А у нас Европа!

- Жопа! Любил тогда перебивать их, на этой ноте Саша.

Главное, что бы, когда мы ходили курить, на улицу, в их мундирах, этого некто не видел!

Оказалось, второй полицейский тоже звался Сашей. И эти два дебила! Стали, прикалываться, друг над другом, играя в дурака.

- Ну, ты Подшурик и даёшь, ну ты под Шурик и сказал.

- Вот тебе Шурик, две шестерки.

- Ну, ты Подшурик, одна семёрка, и туз, бито.

- Подшурик, туз и семёрка, одной масти.

- Шурик, так и шестёрки одной масти!

Они пьяные, стали бегать, друг за другом, по всему отделению, полицейского участка. Хорошо, что кроме нас, там не кто не сидел. Мы их втроём.

- Насилу впіймали! Как молвил Коля.

На утро, все поместились, по местам, своих " купленных" билетов.

Нас не будили, до обеда. Но, утром за дверью, только один раз. Стоял, страшный крик и вой, шерифа.

Петя, даже не выдержал, подошел босиком, к двери, стал в неё барабанить и кричать, - Хвати орать, вы людям спать мешаете. Не утихомиритесь, полицию на вас вызову! Там умолкали. Петя пошел, к себе на матрац, под тёплое одеяло. Кругом стаял такой " духан", - Спать мешают!

Как и в больничной палате, мы все втроем, накрылись одеялами, с головами.

- Как дома! Высказался с под одеяла Петя, и "пердел", под своё одеяло.

После этого случая, Танюшу, перестали к нам пускать. Досказывала, нам, другая смена полицейских, - Коля, затяг свого напарника, в пусту камеру. І там йога, зв'язав, та закрив двері. Той собі тихенько "дриґотить" , на якийсь рядюзі.

Полицейский, что нам рассказывал, постоянно, смеялся.

Это тот озабоченный, что пошутили над ним с таблеткой от импотенции, - На ранок, прийшла інша зміна. Треба здавати наряд. Подивились по участку. Все перебито, всі стенди стелажі перетрощані. А Сашка нема?

А Коля, забувся де його, залишив зав'язаного. А той собі тихенько спить на рядюзі, у закритій камері. Може додому його відіслав?

- Надо было Коли ему, кляп с вонючих своих носков, в морду ему засунуть. Вспомнил побоище и жульничество Саши, Саша.

- Так він так і зробив. Тут паника, скоро прийде начальство. А всі прибирають участок. Про Сашка і забули. Як приходить шериф, так - та и так. Помилково, відкривають камеру, а там, лежить Сашко зв'язаній з кляпом в роті. Но тут. Всім достався прочухан. Колю з Сашком на перекомісію. А Таню, по собственному бажанню. Полицейский, рассказывавший, весь этот ужас, помолчал, и добавил,

- Отака в нас не легка Служба! Но годі хлопці, ляси точити, сьогодні до вас, ще одного мают підселити.

- А почему к нам? Спросил Петя.

- Тому що в інших камерах, холодно, а в вас вікно. Полицейский кивнул на наше " евро окошко", - Зараз він, на пере комісії, у нашій психічній лікарні. Засмеялся снова рассказчик, - Коли ми його брали, у горах, він всей свій одяг, зняв с себе. Та викинув, зі скелі у річку. Міркував що це йому Америка, там голих не сажають до в'язниці. Меншини забороняють!

Закрыл дверь в нашу камеру.

Закурив по сигарете, перед своим евро окошком. Мы молча смотрели и молчали.

- А почему к нам? Не сумел сдержать молчание Петя.

- Европа! Недовольно ответил Саша, кивая на окошко, - Блин, это получается, я свою Танюшу больше не увижу?

- Пойдешь по тюремным этапам, будет тебе передачи носить. Приколол я Сашку. Мы разом, выдохнули, дым, последних сигарет.

После их них консервов. Которые уже я ел, без их него сухого хлеба, а запивал только водой верховинна.

Залязгали дверные засовы, открылась наша дверь в камеру.

К нам ввели, нового постояльца, в такой же больничной рубахи, до колен, с матрацем, в скатку, под мышкой.

Дверь за ним захлопнулась.

Увидев нас, он сильно попятился назад, ударился, в верхнюю балку, а потом и в дверь нашей камеры. Издал, душе извергающий крик, - О...х! И с сильной мощью, пал затылком, в бетонный пол нашей камеры.

Мы смотрели, и не понимали. Что происходит?

Медленно подкравшись, к новому постояльцу, переступая через свои взлохмаченные матрацы с подушками и одеялами. Мы с трёх сторон, за спиной была дверь. Бежать ему было не куда. Да и дверь закрыта снаружи. Гость, валялся возле неё.

Задравшаяся больничная рубаха, подавала признаки его дыхания.

Мы втроем, призрачно, разглядывали нашего гостья. Наклонившись над ним, сами, затмевая в пространстве, туманно, лежащего зародыша, в больничной рубахе.

- Он умер, или спит? Очень протяжно, и тихо спросил у нас Петя. Мы, разглядывали гостя. Лежавшего возле, на половину раскатанного, своего матраца, в больничной сорочки, вверх с закрытыми глазами. Распластавшись, в разные стороны, руки и босы свои ноги, на бетоном полу.

- Он дышит! разглядывал его я, - Нужно на него полить водой!

- Ну да, мы на этого барыгу, ещё нашу суточную норму воды не тратили. Что бы ни спугнуть, ответил шепотом Саша, тоже как затмевающее, полупрозрачное приведение, смотрел в лицо новичка.

- А давайте, выпьем с него всю кровь? Предложил всем Петя, - И он будет, как мы!

Мы все стали, Петя своими зубами, встрял ему в шею, и стал пить с его, пульсирующей артерии кровь. Саша, жадно разодрал своими пальцами рук, его грудную клетку, и стал искать в окровавленном теле с требухой, его сердце. Вырывая и отдавая мне, его карминные в никотинной смоле, легкие и трахеи. Волокущие на них, капающие сгустки крови, - Я знаю, тебе нравится ливер и тёплая кровь! Передавая капающие трахеи крови, вместе с гроздями легких.

- Это же нужно варить! Недовольно, и получая у него, требуху, с которой капала ещё, тёплая кровь нашего не прошеного гостя.

- Я напился, от пуза! Оторвался Петя от его шеи, и улыбнулся нам, диким оскалом, измазанный весь, тёплой человеческой кровью. Сердечного гостя, стало лихорадить в конвульсиях и спазмах агонии.

- Я нашел его сердце! С аппетитом, крикнул нам Саша, - Сейчас я его оторву. Мы с Петей, замазюканные человеческой кровью, смотрели , как Саша вместе с аортой, вытягивает и отрывает, ещё пульсирующее его сердце, громко хохоча, от удовольствия, - Теперь он как и мы!!!

- Та ні, ще він страхався!

- Какой-то малокровный. Произнёс Петя, - А ну, дайте мне нашатырь, с ваткой.

- Новенький, от глубокого вдоха нашатыря стал разглядывать, нас троих вокруг него, и одного охранника - полицейского, передающего нашатырь с ваткой Пети.

- Кажется живой? Радостно прокричал, Саша, подкладывая ему под голову, свою подушку.

- Что дядя? Обратился к нему Петя, передавая полицейскому назад, ватку и пузырёк с нашатырем, - Мы думали, что ты зашибся на смерть. Говорил Петя, глядя в его открытые, голубые глаза, - Всё, кирдык! Мы с Сашей, удивлённо, смотрели, на терзающегося над новеньким, Петей.

Петя посмотрел на нас, - Ещё один висяк, на нас могли повесить!? Посмотрел на подымающего с колена полицейского, - Я заберу нашатырь, а як що, позвете. Направился он к выходу, где стоял второй полицейский, - А міг би вбитися, добре що ми почули, та встигли прибігти.

- Щоб не встигли? В шутку, Саша спросил у полицейского, - Мы його зжерли!

Сердешный, снова потерял сознание, закрыв свои голубые глаза.

- Вон! Прокричал Петя, тыкая пальцем, в бедолагу, - Он опять, кончился! Полицейский с ваткой и нашатыре вернулись.

- Держить. Обратился он к Саши, - Ви ж не наркомани, це нюхати не станете? Осматривая нас в больничных рубахах, сидевших вокруг новенького. Воспользовавшись ситуацией, я решил, стрельнут у полицейского сигарету. Так как окурки, мы уже давно по камере все испепелили, - В вас папироси, ма? Спросил его, на чистом украинском.

- Я не травлюсь, та і вам не раджу! Закрывая за собой дверь, в нашу камеру, ответил мне полицейский. На мгновенья, прекратив закрывать дверь, - В вашого квартиранта подивіться в матраці, замотано було, він з лікарні, два блоки сигарок вдер. Закрылась дверь в нашу камеру.

Петя, отложив ватку с нашатырем, и мы с Сашей, кинулись на половину раскатанному его матрацу, лежащего без памяти новенького.

- Сам спом'янеться Молвил Петя, доставая с под его матраца, блок сигарет. Бросив лежать тело, возле дверей камеры, на Сашиной подушки. Мы втроём, отправились с блоком сигарет, к нашему европейскому окну, на перекур.

- Какой-то немощный. Давая нам подкурить, произнес Саша, - А ещё курит?

У дверей нашей камеры, лежало дышащее тело. Огромное тело, метра два ростом, в больничной рубашке.

На Сашиной подушки, рядом его, развёрнутый был простёганный матрац. И соплил, прямо на бетонный пол, своими широкими губами.

Саша выдыхал дым в наше европейское окошко, и в перерывах при затяжках, продолжал обсуждать новенького, - Он какой-то точно не адекватный. Затянулся и выпустил дым Саша, - Полицейский нам рассказывал же, что когда это арестовывали, он разделся до гола, и вышвырнул свою одежду с обрыва в реку. Саша затянулся и выпустил дым, - Нас увидел, и потерял сознание. Мы, с Петей выдыхая дым, смотрели то на Сашу, то на лежащего новенького.

- Во - первых, он не потерял сначала сознание, а сначала сильно ударился об верхнюю балку, потом в косяк двери нашей камеры. Ещё, сильно, рухнул затылком, в бетонный пол, потом потерял сознание.

- Тяжело наверно ему, кормить такой организм? Сказал я.

- Да! В один голос, заверили мы втроём. Глядя на возлежащее, на Сашиной подушки, тело.

- Нас будет обжирать? Высказался Саша.

- А может он голубой? Необузданный вопрос, задал для нас Петя.

- Может? Выдыхая сигаретный дым, пожал плечами Саша, - Они все с приветом становятся, теряют сознание, когда мужиков настоящих увидят.

Молчание и размышление, поселилось на нашем перекуре.

- Ну да! Молвил я, разглядывая Сашу, стоящим босиком на газетах, что давно расстелили мы, на бетонный пол. Одетый, в больничную зашморганую, грязную рубашку, выдыхающего сигаретный дым в наше европейское окно.

- Ну да, ну да! Ещё раз повторил я в слух. Петя выдохнул дым,

- А интересно, за что его арестовали? Несдержанно спросил он.

- Может. Выдохнув, очередную затяжку, Саша, - Очередной эксперимент шерифа? Подселить этого педика, чтобы ещё на нас один весяк повесить, за его убийство. Затянулся Саша.

- Или за наше? Моё высказывание.

- Такого и задушить, нам будет тяжеловато. Сказал Петя, - Разве что струной, ночью?

- Да оно и так малокровное, сознание теряет моментально, как сейчас. Добавил Саша.

- Тяжело, нам его будет прокормить? Высказался я.

- Нужно у него. Выдохнул дым Саша, - Найти второй блок сигарет.

Положив окурки, в наши банки, мы направились к лежащему, в больничной рубашке телу.

Блок сигарет " Верховина", нашли быстро. Размотав его матрац до конца.

- Це що тут коїться!? Прогремел, по нашей камере баритон. Наше европейское окошко, захлопнулось само. В камеру в мгновение вбежали двое полицейских.

- Шо, знову чагеруешь! Прокричал один из наших полицейских, к проснувшемуся телу. В руках у полицейского, был электрошокер.

- Да це, вуйки. Подымаясь и садясь, к стене камеры, ответил новенький, - По моих гічках тичкують. Ответил великан, подошедшему к нему полицейскому.

- Мама! Тихо, прошептал мне в ухо Петя. У Саши, упал блок сигарет "Верховина". И он отшлифовал ногой, сигареты в сторону открытых дверей нашей камеры, где стоял второй полицейский.

Полицейский с электрошокером в руке, посмотрел на нас, - Вон твоя гидота. Подойдя к блоку сигарет " верховина" и за футболил их, в сторону седевшего "великана". Седевшего в больничной рубашке. Продолжая слюнявить, со своих широких губ, наш бетонный пол, нашей камеры..

Полицейский державший электрошокер, обратился к нам. Направляясь к выходу камеры, - Он, знаёмтесь, Коля, ваш новый постоялец. Полицейский вышел с нашей камеры, дверь закрылась на дверной засов.

Вдыхая утренний, чистый воздух, в голубых горах Карпат, чувствуешь, как растворяются все твои лёгкие, сердце. Моросящий дождь, скользит по опавшей, лежавшим на земле, багровой листьям деревьев. Грибы. Запах леса, Карпат, растворился с запахом мокрой коры деревьев. Земли этих мест.

Придавая удивительный аромат, гранитной, желтой глыбе, открывшейся и выступающей, в этом удивительном лесу и стелившимся дождливым ручейком в низину гор. Утреннее пение птиц и постукивание дятла, приглушается, предсказательницей - кукушкой.

Через лес, в сторону границы с Румынией, двигалась группа, из трёх мужнин.

В кирзовых сапогах, и в плащ накидках, под которыми находились. Доверху набитые Большие, но не тяжелые рюкзаки.

- Діду, а що там, у низини, на тих деревах, труна весить?

- Ця труна, дуже давно, там весить, скільки себе пам'ятаю, з детинцтва. Колись у цих містах, у яру жили дві сестри, Роза та Маня. Не могли вони, між собою, все своє життя, свій скарб поділити, одного чоловіка . Рассказчик остановился, стал прислушиваться, остановилась вся группа. Недалеко от групы, выводок, диких поросят, со своей свиноматкой, искали, а потом рыли в земле желуди. Шелестя листвой, и тихо похрюкивая в своё наслаждение.

-Пішли, дали. Скомандовал старший группе, - Любов в них була велика, до цього одного чоловіка. Степаном, його кликали. Ще за революцию, вони гайнули у наші міста, с Петрограду. Та собі не засиджувались на одному місті, переселилися постійно, щоб людям у очі, не дошкуляли. Після їх смерті, люди казали, що ці дві сестри, царського роду були, а Степан був колись, у них офіцером охорони. Тоді цього ніхто і не знав. Вони втрьох, знали а іншім, у таємниці це чатували. Казали всім, що Степан, шахтарем був. Дед остановился, - Шахтар! Я його за своє життя пам'ятаю, він на п'ятёх мовах розмовляти вмів. Я у школу ходив, то він мені з французкую допомагав. А сусіди мої, з Америки письма отримавували, то він їм їх переводив, та відписував. А ще вмів на німецькій, та коли напивався, по китайські, щось бубнив. Там вони і жилі. Головой дедушка махнул в яр.

- А гроб, тут до чого? Переспросил, самый младшей в группе.

Все, двигались тихонько, стараясь идти шаг в шаг, и не шелестеть опавшей листвой.

- Не перебивай, коли у лісі йдемо! Выбранил дед, - Дорога в нас не мала ще попереду, далека. До ночі розповім.

Кто-то не далеко, спугнуло птиц. Контрабандисты присели, прижавшись к листве. Желтые, плащи накидки их, сливались в одно с лесом

- От трасті, їх маму! Прошептал старший, - Не поспіли. Десь прикордонники вже кубляться. За спиной, послышалось, разъяренный рев свиноматки, и похрюкивание её поросят. И несдержанный хруст веток, убегая от кого-то. Послышались и голоса, - Дивись, дивись! До яру побігли. Тишину в лесу спугнули, эхом, отскакивало, от коры мокрых деревьев.

- Побігли за ними. Може кабана, на обід на заставу здобудемо?

Послышался отделяющийся хруст, опавших веток и листьев.

- От вже злидні! Встал дед, отряхиваясь от мокрых листьев, - Йдемо звітце скоріше. А то вони ще нас, на свій обід добудуть! Группа, спешно шагом удалялась в глубь леса. В чащу, кустов и молодых деревьев.

Хруст веток и шварканья желтых листьев, от кирзовых сапог, взволновав окрестности, этой лесной тишены.

- Ти що зробив? Шепотом, насторожил старший группы.

- Випадково!

- Дивись під ноги, майже гніздо "прядки", не розчалив своїм чоботом. Остановился старший прислушался, все остановились, - Уважніші йди, та дивись під свої ноги! Щоб нас, ці лоботряси - прикордонники не чули.

Контрабандисты углубились, вверх горы. Зарослей кустов и молодых деревьев. Пройдя километр, по тайным тропам, между кустов шипшини, малины, гуррты. Самый младший в группе, снова задал свой вопрос, - Вже ми далеко, від прикордонників. То брешіть вже далі нам, що то за труна на соснах висіла.

- Ти вуйку! Недовольно, шипел дед, - Хай твоя мати, тубі бреше хто твій батько! Оглянулся, на младшего, - Шануй себе! Чуть пройдя в тишине, дед продолжил сам свой рассказ.

- То в тої Мані та Рози, велике було кохання до Степана. З першу, Степан женився на Мані, коли був молодий, а потім їх посварила Роза, та на собі женила.

То Маня, Розі, за це і мстилась. Купляла у місті, а потім притягувала по ночах, до Рози на подвір'я труни. Одного разу, люди казали, що мертвяка, викопала, та під дверми підклала. А Степана, Маня заворожила. Дед остановился, - В них там, у цих царів, все життя, чаклували, та з мертвяками здоровались. То Маня вміла, так як старшою сестрою була.

Степан бігав до неї. А одного разу вона та Степан, по - шуткували над Роззую. Взяли труну, принесли у дім Рози, туди Степан ліг.

Старший, подал всем сигнал, все затаились, прижались к листве. По всему лесу, вой бензопилы, сваливающееся с хрустом и скрипом ствол дерева. - Це мабуть Петро? Знову в місто має їхати, до сина - студента, двоечника лабетника. Йдемо! Встал, отряхнувшись от листвы дед. Группа пошла за ним. По опавшей листве, стал моросить, мелкий дождик. Набивая, глухими ударами капель по сухим листьям, запах прелого леса.

- Я пам'ятаю, тётя Роза після цього, довго ще в гипсах ходила, кістки не могли ніяк зростись в неї.

Запах листьев, моросящий дождь по листве. Группа шла быстрым шагом. А где-то на весь лес, дико гудела бензопила, и падали, одно, за другим деревья, с треском и хрустом.

- Труна, там, на деревах висить, навіщо? Спросил у Старшого деда, третий в группе, что постоянно до этого молчал.

- То я і кажу, що в Мані і Рози, така була конфронтація за Степана.

Из кустов, на группу, выпрыгнул, перепуганный заяц. Увидев их , как, развернув в воздухе штурвал, он попрыгал назад, - От вже нечесть! Выговорил, перепугано, отдышавшийся дед. Остальные, даже не поняли. Что это было?

Труна на деревах, чому там висить? В один голос спросили деда.

- То я вам і кажу, любов в них до Степана велика була. То вони його, від своєї жіночої ревнощів, і отруїли. А потім одна, одну.

- А труна до чого? Уже спросил только самый младший в группе.

- Не знаю! Ответил дед, ведя всех, по тайной тропе, уже вниз склона, вдоль горного ручейка, - Люди казали, що ті дві сестрі, у тій труні свій скарб ховають. Що вони спасли від революційного Петрограду. А може якійсь, знак, до скарбу їхнього ця труна вкаже?

Дед остановился, - Ховайтесь скоріше під дерева. Всех потянул дед за собой под густую ель. В небе над ними пролетел пограничный вертолёт. Старший, выглядывая из веток хвои ели, - Знову злидні з міста, на полювання, з перевіркою приїхали. Трошки тут пересидимо, - Дітьми ми, та багато людей, той скарб теж шукали, то там все по окрузі перекопано.

Группа контрабандистов, передвигалась к границе Румынии. Их там, очень ждали и встречали, чтобы из их него "груза", сделать, на чём можно заработать деньги.

Для группы, доставить свой товар вовремя, и сухим, очень важно. Старший дед, этим уже промышлял, пару десятков лет. А вот двое его подельников, были новичками. Пошли в первый раз с ним, за хорошее вознаграждение. И полное отсутствие, любой работы в округе. Рискнули, что бы заработать денег. У младшего в их группе, звали его Вишкріб Сергій, у него дома остались, парализованная мать, не встающая с кровати, и две восьмилетние ,близняшки сестрички. Отец, забрав с собой старшего сына, их него брата, поехал на заработки. Два года, не кто про них, не чего не знает. С кем он там был, приехали. А они нет.

Второго новичка, что по старше, и был молчуном, Беспалый Сашка, сирота с детства. Откуда пришел, не кто не знает. Познакомился с местной девушкой, обрюхатил её, родилась у них тройня. Так все вместе живут, уже семь лет.

По возможности, приторговывает краденым лесом.

Договаривается, с заказчиком столярной мастерской. Какая древесина нужна тому; дуб, ель, вяз и т. д.

Нанимает машину, или те дают, и привозит на следующий день, в мастерскую, свежи спиленные, заказанные сорта древесины. А если очень туго. Идёт в соседнею гуту, и нанимается в батраки, овец пасти, косить траву.

Мелкий дождик прекратился, постукивать по опавшим листьям деревьев. Контрабандисты шли по низине, за которой заканчивалась украинская граница, и начиналась румынская. Там в Румынии, всё очень просто, с утра стояла машина, и ждали гостей.

- А до тої труни, що висить, там, на тих деревах. Задал вопрос деду Беспалый, - Ви лазили туди?

Старший остановился. Остановилась и вся група. Дед стал присматриваться по сторонам, - А тепер хлопці, бігом, до тих кущів. Указав группе в метрах двести, заросли, какие-то дикие хащи. Вся группа находилась внезини. Позади группы, и впереди, расположить лиственные горы Карпатского хребта. А по середине, в этой низине, из заросших, сухими соломенного цвета, низких буранов. Сторожили, два невысоких столбика, на одном украинский герб, на втором румынский герб.

Контрабандисты, в своих жёлтых плащ - накидках, под ними, рюкзаки, набитыми доверху, сигаретной бумагой, наклейками на пачки. В селении, находилась заброшенная сигаретная фабрика. Построенная ещё за времена Брежнева, и только на экспорт. Сейчас все не работало, но дед умел этим пользоваться.

Кирзовых сапогах их . Минуя, два приграничных столбика, мчались, через низину в кущи, на другом государстве.

- Бистріше хлопці, бистріше! Успевал подгонять их, старший группы дед. Беспалый и Вышкриб, бежали из последних сил, задыхаясь от одышки и сильном напряжение, переставляя тяжелыми кирзовыми сапогами.

- Бистріше, бистріше хлопці. Продолжал их, подгонять дед, - А то нам всім зараз, жаба цицьку дасть! Бистріше.

Забежав и присев в кустах, Вышкриб и Беспалый, задыхаясь и кашляя от перебежки. Старший им, протянул флягу с чаем, - Нате, запийте, ваш нікотин, курці.

Кашляющие и задыхающиеся Вышкриб и Беспалый, по очереди отпили с фляги, вытирая слёзы и сопли, что текли с них градом, немного отдышались. Старший, смотрел на них с жалостью, - Все, нашу границу перешли, як по договору, можете вже закурити!

Забрав у них свою флягу, закрыв, и спрятав её под плащ - накидку, - Спортсмени!

Вышкриб, достал из брюк пачку своих сигарет " Верховини". Поджог сигарету зажигалкой, затянулся. Ещё сильнее стал кашлять и задыхаться.

Кинул со злостью тлеющую сигарету в сухие бурьяны, - Ти що "гниляччя" робиш? Стал ругать и сапогом топтать, тушить тлеющий окурок старший, - Хочеш щоб нас тут, ще пожарники знайшли, ще дві ці країни спалити задумав?

Отдышавшись и откашлявшись, Вышкриб спросил у деда, - Діду, а ви смалили колись, у сьому житті?

Сильный вой, на всю округу, вперемешку с кашлем, испугал местных птиц.

Старший и Вышкриб, оглянулись, за ними на четвереньках стоял Беспалый, и блевал, белой пеной. Рюкзак, что был у него на обоих плечах, сполз и сильно мешал под плащом и накидкой.

- Колись, палив, да так що аж з вух дим йшов. А от коли на фабриці, у Румунів побачив, з чого робляться цей тютюн, и шо туди домішують, зразу кинув цю гидоту. Дедушка, посмотрел на откашливавшегося, сидящего и тяжело дышащего Беспалого, - Овід! Выговорил он глядя на Беспалого, - Прямо як живий!

Потом на Вышкриб, после затушенный в бурьяне его окурок. Дедушка задумался, и плюнул в сторону, - Тьфу! З такої гидоти, що свині, цю гидоту высырают. Та домішки с амортизаторами. Дедушка глядя на Беспалого добавил, - А це вже туди, людським гімном домішують. Пішли скоріше, а то скоро смеркати зачне. Нам до гори піднятись, там нас чикають. Дед встал, отряхнулся от колючек буряна, и листьев.

Беспалый, понемногу встал на ноги, поправил под желтым плащом, свой рюкзак.

Вышкриб, облокотившись на правую руку, встал с листьев, бурьянов и отхаркнул на землю. Стал догонять идущих в гору деда, за ними быстрым шагом, спешил Беспалый.

Пройдя вверх, примерно километр. Все увидели, стоящую в кустах машину.

Зелёный пикап "рено", оттуда вышел мужчина. И подошел к старшему групы, - Добре дійшли?

- Так! Ответил ему дед, - А скільки тут нам йти?

За спины, к деду подымались, Вышкриб и Беспалый.

Мужчина, увидев их засуетился, - А, дьзе Коля и Богдан?

- А тобі, яке діло? Не удовлетворенно ответил ему дед, - Товар принесли, ти це все, своєю гидотою туди заб'єш. Гроші свої полічиш, а ми цю гидоту, у пачках, назад через кордон понесемо.

С той поры как к нам в камеру подселили, постояльца, КАляна. КАлян, это он так сам зовёт себя, мы не мешаем ему. И тоже зовём его Калян. Многое, очень многое, произошло.

С России, к нам, пришли наши денежные переводы. С которых, местный шериф, решил компенсировать, бабке - волшебнице, больше половины, наших денежных перечислений, за её, как бы украденные нами корзины.

- Вот я не понял, мы у неё не чего не лямзили? Не утешался седой Петя. Ещё у него начали, сильно выпадать волосы, по всей камере, после приезда и отъезда его жены, на прошлой недели.

- Я дал на вас в Россию запрос. И пришёл ответ, и перевод денег я не собираюсь вас бесплатно поить водой и кормить кильками в томате. Шериф помолчал, улыбнулся потом добавил, - Я сам их люблю. Посмотрел на меня, - Кильки в томатном соусе!

- Если бы я знал, что из - за этой старухи - " перевенчанной", у нас всех, произойдёт такая история? Курил утром, после тяжелого вчерашнего дня Петя, в европейское наше окошко,- Я бы её, сам тогда в купе, удушил, эту вурдалачку. Ведьма, ябл***вая!

Мы с Сашей только проснулись. КАлян храпел ещё, укрывшись нашими одеялами. В камере уже сильно холодно по ночам. На улице уже, глубокая осень. Мы укрывались, серыми своими ватниками. Были втроём, в ватных штанах, и шапках ушанках. Что купил нам шериф на оставшиеся, присланные с России деньги. Больше нам, у него не хватило денег.

Но, самое главное, мы были уже свободны! Все обвинения, с нас были сняты. Мы ждали документы с посольства, по которым мы смогли бы вернутся, к себе домой. Все наши документы сгорели же, как и вещи.

Тани ( черепашки ), шериф разрешил встречаться с Сашей. Несколько раз, она забирала Сашу, к себе домой, - Корзины учил её плести! Как объяснял нам Саша. Ага, с таких корзин, дети получаются.

- Кого ты маешь душить? Тяжелым баритоном, вылезло, с под наших одеял, эта хохлядськая морда, КАлян.

"Калян", такой себе простой хохол. Оказалось, что у людей, что нам сдавали угол, по приезду сюда. КАлян их кум!

- Так яких купе, у вампірів, мав задушувати ты? Встав, со - своего матраца, подойдя, и забрав сигарету у Пети. КАлян, задрал, свою больничную рубаху, и стал чесать свои яйца, при этом, приговаривая, - Нехай боже, мені допоможе, по господнему!

В эту минуту, мы втроём переглянулись. Читая вопросу каждого в глазах. Когда мы втроём, ночью, будем душить и отбивать твоё хозяйство с почками?

Его спасало только одно. Пару дней, и мы едем, домой! С этой бодяги .

Саша, собирается потом вызвать к себе в Москву, " черепашку".

Ещё при почесывании своих яиц, КАлян, издавая не человеческий баритон, - О!

Успокоившись, опустил свою рубаху, и оглядевшись вокруг. Как бут-то, за ним кто-то наблюдал. Закурил сигарету, высоко задрав голову, от гордости.

- Онде ти! Обратился он ко мне, лежащему, под телогрейкой, - Кинь в мене, біля тебе мої сірники лежать, у зубах хочу поколупатись.

Я как на подсознании, услышал мысли пацанов, - Если бы не наша скорая свобода! Мы тебя "кнурёныш", поколупали и кинули б***ха. Все стены красными были, от твоей крови...

Я не стал с ним связываться. " Что бы, не воняло, навозную кучу лучше обойти". Кинул коробком спичек ему, что лежали возле меня.

- Дякую! Ответил КАлян мне.

Петя лёг на свой матрац, накрылся с головой своей телогрейкой.

Да, про Петю! На прошлой недели, приезжала его жена.

Шериф им уступил даже свой кабинет, для свидания. А сам ушел по своих делах.

- А что тут, за такой идиотский шкаф и зеркало в нём? Поинтересовалась Петина жена Людмила.

Петю, как чёрт дёрнул, пошутил над ней, - Это зеркало, дур, не показывает!

Людмила посмотрела на присевшего за столом, седого Петю, - Значить так. "Начала", она "утюжить" Петю, - Пока ты здесь прохлаждался, и я тебя, по всех моргах Украины обыскалась. Выдержала паузу, подошла к креслу села, - Твоя единственная дочь, "папаша", беременна! Язвительно, посмотрела на Петю.

- Как? Взбудоражился Петя, Она только что школу закончила!

- Это твоё воспитание! Продолжала Людмила, - Петя, Петя. Осмотрела Людмила всего седого, постаревшего, в ватных штанах, и телогрейки, на голое тело, - И вообще, я решила с тобой развестись! Приедешь со своего заточения, пойдём подавать заявление на развод. Устала я! Дочь, и тебя содержать. Встала Людмила с кресла, ещё раз подошла поправить причёску, к зеркалу шкафа.

Не видя себя, стала оглядываться на предметы, что за ней были, потом снова на платяной шкаф.

У Пети это зрелище, вызвала истерический смех, - ХА - хи -ха. Твою мать!

Людмила, ещё раз оглядела смеющего Петю, - Идиот! Хлопнула дверью, и поехала назад домой.

В тот день, Петя пришел назад в камеру, молчал, и всю ночь курил, смотря в наше европейское окошко. На слезившиеся серые тучи, подгоняемые холодным ветром. Целых пару дней, он не с кем не разговаривал.

- Як я, кидав курити? Начал вдруг рассказывать свои, нам не интересные воспоминания, подкуривая, задрав свою голову, в наше "ЕО" очередную сигарету" КНурёнышь", - С першу, мене кум надоумив.

- Я не курю, і ти кидай, я добрий спосіб знаю! Залишиш курити, границю бистришь, та більше товару переносите зачнемо. Кум, посмотрел на Колю, - Грошей, більше буде.

- Это кого ты отравил, и беременную его жену, задушил? Переспросил у КАляна, лежавший на матраце, под своей телогрейкой, только что проснувшийся Саша.

Коля, перевёл с окна, взгляд на Сашку, - Так вийшло!

То як я кидав? Кум мені і каже. Перевёл Коля взгляд снова в окошко, - "ЕО". Затягиваясь, при этом, никотинным и смоляным дымом, - Візьми два куски пінопласту, та носи с собою у кармані. А як захочеш смалити? Потри, один об одне. І бажання курити, само відіб'ється.

- Пенопласт, что бы не утонуть? Так такие не тонут. Снова не сдержано, перебил его Саша. Коля, уже не оборачиваясь от " ЕО", продолжал курить и рассказывать нам , свою не нужную историю. Не обращая внимание на Сашины подколы.

- Та ні, коли хотів палити, виймав пінопласт, та тер, один об другий.

С першу допомагало. А потім стало лячно, на людях ще пінопласт терти.

- Так вот, ты, почему такой психованный, от пенопласта заразился? Прикалывал его Саша. Калян, на Сашу не обращал не какого внимания, а с гордо задравшийся головой выдыхал сигаретный дым, в наше" ЕО". И продолжал свой рассказ, как он бросил курить, - Так я собі на диктофон записав. Як він шкребе, одне об одне. Хотілось курити, то слухав. То пів року не курив, потім забув про пінопластовий дряп. Гордо задрав голову, выдохнул Калян сигаретный дым в окно, - Ось вже курю.

- Наверно. Саша в смехе, подымаясь к окну со своего матраца, одевая на себя телогрейку, - Неверно, все люди вешались, где ты с пенопластом, ходил и тёр?

Коля, побаивается Сашку, за его простоту, во всех вопросах. " Кнурёнышь", выкинул окурок. Побрёл к своему матрацу, развернувшись к нам своей жопой, укрывшись нашими одеялами. Пытался уснуть.

- Вот так КАлян. Подойдя к окошку и подкурив сигарету, молвил Саша, - Я принесу тебе пенопласт, когда мы будем уезжать. Вот и снова, бросишь курить. Саша посмотрел в сторону валяющегося, под нашими одеялами Каляна, - Пожизненно бросишь курить!

Коля не чего не ответил Саше, а тихонько себе похрапывал и кажется, плакал.

Откуда КАлян? Так это сам " кнурёнышь" , когда "вселился" к нам в "хату" изъявил желание, " выставив пальцы к небу", - Гей Москвичі! Звіть мене КАляном, мені так більше подобається.

Так его и зовём! Хоть Кальяном, хоть Кальяном, лишь бы не воняло!

Жал его! Ближе, чем семя его кума, что он убил, от жадности. У него и не кого не было, на белом свети. Так я узнал от Сашки, а он от своей Тани.

- Хотите, я вас отравлю, или убью вас? Я киллер!

- А зачем меня убивать, я же много курю сам себя травлю? Тогда. Я, тоже, камикадзе.

- Тогда я тоже буду, японским лётчиком. Дайте подкурить?

( Разговор двух больных, наркологического отд. В курилки)

Петя подошел к Саши, что стоял возле "ЕО" подкурил, - Да, сейчас напряженная обстановка Украины с Россией. В голос размышлял и курил Петя, - Навешают на нас, что мы Российские диверсанты из ГРУ, и шериф себе лишении звездочки получит.

- Звездочки, у него снимут! Мы дружно посмотрели на Сашу. Он затянулся и выдохнул дым. Пауза, адресовалась к нему.

- Он капитан, четыре звездочки, получит за нас майора, одну звездочку. Затянувшись, изрек Саша.

- Интересно, у них такие звания и поочерёдность, как у нас?

- Такие! Ответил я Пети. Подошел и, достав сигарету, подкурил.

После вдыхания дыма, я стал сильно кашлять.

- Это тебе не туда дым попал. Сказал знающий Сашка.

- Нет, пацаны, нужно кидать это занятие! Мы же травим и убиваем свои лёгкие.

- И тяжелые! Мы посмотрели на высказавшегося Сашу, - Лёгкие и тяжелые сигареты. Объяснил он, - А вы что подумали? Разглядывал, он тлеющею сигарету, - О, Ява! Прочитал он на окурке, - Гляди, какие сигареты Каляну с воли " чалят"?

Кивнул Саша с сигаретой и окурком в одной руке в сторону, уже храпевшего Каляна.

- Не заворачивайся Петька! Обратился, выкинув Каляна окурок на пол, Саша, - Мы амнистированы, и что там бы не придумал про нас, их местный шериф, про нас Россия знает. Мне Таня рассказывала, что после, снятия с нас всех обвинений, протокол заседания суда, был отправлен в Россию. Так что обратного " отступного" у их него шерифа нет. Саша похлопал, пустой ладошкой, без сигареты, по плечу Пети, - Не робей Петрушка, нам то быть в печали? Скоро дома будем! Мы вообще, с них компенсацию можем требовать, за незаконное наше задержание.

Стал сильно кричать, через сон, наш " кнурёнышь". Вбежали полицейские Саша и Коля, они сегодня первый день, после перекомиссии. После той "беды", что сделала с нами, Танина домашняя водка, с бутылки под " Верховини".

- Шурик, що сталось? Спросил у Саши, вбежавший в камеру с электрошокером полицейский.

- А шо! Ответил Саша, " под Шурику", - Это ему мертвые с косами, во сне поют. Улыбнулся Саша тёске, - И тишина!

Тишины не было. Калян ворочался сопел, хрюкал и кричал, своим баритоном.

- Нужно его водой полить! Предложил всем Петя. Один полицейский Коля, стоял у дверей нашей камеры, а мы вчетвером, склонились над мычащим, и кричащим, спящим телом Каляна.

Петя схватил бутылку воды "верховинна", и полил на голову Каляна. Калян не просыпался, а только " урчал" и вздрагивал.

Может его електрошокером? Предложил, Шурик, ПодШурику.

- Вы шо одурели! По-русски проорал полицейский Коля, что стоял у дверей, - Уже впятером, пойдём на перекомиссию?

- Не! Ответил ему, в улыбке, наш Сашек, - Мы домой, в Россию.

- Сам оклемается! Оценив ситуацию и шутку, произнес полицейский Саша, выходя с нашей камеры, с электрошокером в руке.

Калян не просыпался, стал, правда меньше кричать через сон, а только тихонько повизгивал и сильно "переел".

Уже на улице, за нашим европейским окошком, стояла густая, холодная поздняя осень. Ночью, выпал мокрый снег. Все в нашей камере, тихо посапывали. Один КАлян, своим басистым храпом, портил мелодичность нашего спящего квартета. И я, сильно кашлял целый день, до этого! Наверно простыл, от холодного бетонного пола в нашей камере? Сегодня целый день, задыхаясь от подкуренных мной сигарет, и от дыма, что " коптили" товарищи. Страшный холод, по всему моему телу и дрожь. Так мы, сегодня ночью спали.

Так тяжело дышать, и так не хочется просыпаться.

Мерцающий костёр, в яру, возле густого леса, утопающего в горы. Где склонил ко мне, верхнюю свою крышку ветхий гроб, что весит на трёх соснах. Две обнаженные бабули сидящие не далече от костра. - Это же Роз и Маня! Произнёс я через сон, - Как у меня, печёт в груди и сердце, сильно отдает пульсом. По всему простывшему моему телу. Хочется кашлять, а я не могу. Что-то сдавливает, болит в груди?

- Здравствуйте! Поздоровался я с бабулями, - Можно погреться у вашего костра? Они, не обращая на меня не какого внимания. Вели свою девичью беседу. Вспоминая себя в глубокой молодости, с каким-то Степаном.

Потрескивал костёр, расправляя в небо свои мерцающие, гранатные, языки пламени.

- О! Как тепло. Протянул я руки к костру. Тепло, стало разливаться по всему моему телу. Подул сильный ветер, и страшный вой, по всей округи, напугал птиц. Вибрация их крыльев, чирикание перепуганных, разбуженных птиц. Трухлявый гроб, висевший на трёх соснах, с сильным хрустом, упал об землю, и раскололся. Из него стали высыпаться, золотые червонцы, жемчужные и рубиновые бусы перстни, и другие украшения. Под трухлявой доской, от мерцания костра, сверкала брильянтовая корона, издавая синее отражение от себя. Вой повторился. Вглядевшись в пламя костра. На меня смотрел, шестиглазый Овид, с оскалом и в смехе, - Скучив за полькою?

Спросил он, глядя на меня.

- Я могу её увидеть? Тело моё, сильная боль, колола мои все жилы. Хочу вдохнуть, боль в груди, мешает вдохнуть. Вся кожа, вены моей шеи, сам язык, мешают мне глубоко вдохнуть. Сильно защемило мою шею и дыхание.

Боль, от взгляда и громкого смеха Овода, что смотрит на меня с пламени костра, успокаивает меня. И из последних сил, через сильную боль всей моей шеи, - Да очень хочу её видеть! Всё моё тело, начинает трусить, слышу не истощимый звук, - Да делайте уже что-то?

- Вызывайте быстрее скорую. И сильный вой Овода, и его смех, взвевает страшный вихорь, над костром.

Вместо шестиглазого оскала Овода. В пламени, появляется она, полячка, моя Катрынка. С прекрасной женской улыбкой, вся обнажена.

Выходит из пламени костра. Костёр сильнее разгорается. Жар пламени, алый цвет, покрывает вокруг весь яр, лес уходящий вверх.

Только мы вместе с прекрасной Катрынкой, смотрим друг на друга, держась за руки.

- Вызывайте скорей скорую!

-Та вызвали, вже їдуть! Непонятные крики Пети, и охранника Коли, что сегодня заступил.

- Ты искал меня? Держа меня своими, нежными долонями, спросила моя полячка.

- Всю жизнь. Всю свою жизнь, я искал тебя, и только тебя ждала!

Мы вместе, подняли правые наши ноги, и вступили в пламя, переливающегося, жаркого перед нами костра. Который стал ярче от этого гореть, освещая ночную округу, яра, леса, и сокровищ, высыпавшихся с трухлявого гроба.

Оказавшись, у реки, мы снова с моей милой Катрынкой, говорили о жизни, и о любви. Растворяясь в спокойствии и блаженства, шума реки.

Вспоминая прошлое, своей неудавшейся жизни. Так как будущего у нас, уже не было.

- На улице так холодно. Говорил шериф, Павлу Павловичу, вдвоём одетые в белые халаты, - Так что можно тело держать уже на улице.

Павел Павлович, одевая резиновые перчатки себе на руки, посмотрел молча на ассистирующего ему шерифа, - Нужно же уважение к мёртвым иметь какое-то?

Шериф от стыда потупил свой взгляд, в пол морга, - Я не чего не хотел плохого сказать.

- Давайте вывозите умершего. Шериф взял медицинские, носилки - каталку, и что-то на них лежащее, накрытое простынёю.

- Вашу мат! Так это же я! Полностью голый, я.

- Помогите мне. Обратился к шерифу доктор. Они взяли вместе, за края простынь на которой я лежал, и перекатили меня на мраморный разделочный стол, - На таких столах, ещё свиней мясники, на рынках разделывают. Точно я!

Врач, вонзил в мою грудь свой скальпель, - Мне не больно? Даже интересно, что там внутри. Какая-то пустота, чувствуется вокруг, надомной. Хруст, от хрящей, от вскрытия грудной полости.

- О! Шериф, кажется, поплыл, прижавшись к стенки. Смешно. Врач за - мельтешился, налил ему. Наверно спирт? Да, на пузырьке написано "спирт". О, как трухнуло местного шерифа, после выпетого.

- Я что - то не понял, я что умер? Не понял!

- У меня такое чувство. Рассказывал охмелевший шериф, Павлу Павловичу, - Что он где-то сейчас рядом, и смотрит на нас?

- Всё может быть. Ответил шерифу доктор, продолжая удалять с меня черные, смолистые легкие, - А ну помогите мне. Обратился он к шерифу. Передав большой кусок моих лёгких, в его руки. А сам взял обычную ножовку по металлу, и стал мне их отпиливать, - Ещё не кто не доказал, есть загробная жизнь или нет. По этому всё может быть. У нас живых тут свои порядки, у них там свои. Бросайте их.

- Пи...пи...пи, таких докторов! Безумствовал я, глядя, как поступают с моими внутренностями.

-Да! Произнёс доктор, глядя, на только что отрезаны им, мои лёгкие. Которые, их местный шериф кинул на пол морга, - Очень много курил, ели отрезал, одни смолы.

- Так видно он от этого умер? Спросил Павла Павловича, его" ассистент".

- Да подождите вы голубчик. Обратился доктор к шерифу, - Мы только начали вскрытие.

- Не приятно! Неприятно, смотреть на себя, как глумятся над твоими органами.

- Как говорил мой дед. Продолжая рыться в моих внутренностях, говорил доктор, уже сильно охмелевшему шерифу. Который в свою очередь, стоял рядом помогал, и не забывал подходить к пузырьку со спиртом. Пузырёк? Ага, на - литра два.

- Как говорил мой дед. Продолжал врач, - На том свете всем хорошо, по этому, от туда не кто невертається!

- Это смерть. Помогая доктору, вытягивать с меня кишки, " умничал" пьяный шериф, - С предсмертного опыта, человека можно вытянуть, а вот у смерти нет.

- Да! Посмотрел доктор, на качающегося шерифа, снял свои резиновые перчатки, положил на моё раскромсанное тело. Подошел к пузырьку спирта, налил себе, - Выпьем за упокой его душу, Василия!

Шериф поспешил к доктору, как на эстафете, так как стакан у них был один. Взяв уже пустой стакан у доктора, налив себе, - Будь счастлив там Вася! И выпил подлец до дна. После чего, шериф полез в штаны. И достал, пачку сигарет.

- Ну. Обратился к шерифу, доктор, - Давайте я тоже закурю с вами? Взял сигарету доктор, и подкурил от зажигалки шерифа. Меня прямо стало колотить, от увиденного, - Это что же блин, делается, это как надомной издеваются? И ещё курят над моим телом, сбивая мне в чрево пепел, - Ну воздайся вам, азм на небесах!

- Я ему поставил установку, на рефлекторный аппарат мозга. Покуривая сигаретку, рассказывал Павел Павлович, своему " ассистенту".

- Вот Сука, я, что ему подопытная собака Павлова?

- А он настолько хотел бросить курить. Продолжал диспут врач, возле еле стоящего него, пьяного шерифа.

- Что сам заблокировал своё восприятия реальности, и продолжал курить. Выдохнул дым врач, падло, - Что заблокировал мозгом реальность. Врач посмотрел на спёкшиеся мои чёрные лёгкие, - И сам курил больше, убивая свои лёгкие и закупоривая сосуды. Врач посмотрел на шерифа, Бросайте курить, а не играйте с этим, а то можете кончить как он.

Шериф кинул окурок, в пол морга, и затоптал своей ногой, - Кинул! Тихо, прошептал тот.

- Библия учит прощать. Смотрел я сверху, на этих " стервятников", которые обсуждали мой образ жизни, и мышление, - Даже прикольно, себя видеть самого на вскрытие в морге. Меня вскрывают?!

- А что они втроём. Поддерживал разговор, пьяный, качающийся шериф, - Что они путешествовали по ведьБИминым кладбищаАм там, летали. Подкурил следующую сигарету у доктора, пьяненький шериф, "АСИСТЕНТ", - А что по их, гипнотическим снах, ведьмы пользовались их ними телом, это много доказывает. Доктор посмотрел на шерифа, потом на почти выпитый "пузырек" от спирта.