Пыльный чердак. Золотистый свет, попадающий через многочисленные щели в досках старой прогнившей крыши, окрашивает всё в охристые тона. Только огромный сундук, пыльный, стоящий посередине чердака у стены, красноватого дерева.

…Девочка в голубом платье забегает по скрипящей расшатанной лестнице, бросается в угол и сворачивается там калачиком. Прячет заплаканное лицо в коленках. Всхлипывает. По тому, как уверенно она прибежала сюда, видно, что не в первый раз прячется здесь.

На звуки её всхлипов медленно-медленно начинает подниматься крышка сундука. Оттуда озираются чьи-то глазки. Всё выше и выше… Из сундука выглядывает голова мальчика. Постепенно крышка откидывается вся, со стуком ударяясь о деревянную стену. Девочка перестаёт плакать и прислушивается. Она не пугается – наверное, такое уже случалось с ней на этом чердаке, и ей известно, что он обитаем. Но она боится пошевелиться, чтобы её не заметили, не нашли. Она не понимает сейчас, что её голубое платье, освещённое ярким солнцем, маячит на фоне золотистых досок, как василёк в степной траве.

Мальчик медленно вылезает из сундука. На стук башмаков, слишком лёгких, чтобы принадлежать тому, от кого пряталась девочка, она поворачивает голову. Мальчик замирает на месте и с удивлением смотрит на неё. Она первой нарушает молчание:

– Это ты?

– Я. А ты кто?

– Я Лиза. А тебя как зовут?

– Влад.

– Ты из сундука вылез?

– Из сундука… Там прятаться хорошо. А ты тоже здесь прячешься?

– Да, от Инги! Она опять таскала меня за волосы…

Лиза всхлипнула.

– Больно? – серьёзно спросил мальчик.

– Больно…

– Не плачь… Хочешь, я подойду?

– Подойди…

 

Влад оказывается меньше ростом и на несколько лет младше Лизы. Он осторожно садится рядом с ней, она подбирает под себя коленки и поправляет на них голубые складки платья.

– Зачем ты в сундук залез?

– Там хорошо… Так хорошо, что и не вылезал бы никогда вовсе…

– Где, в сундуке? – не поверила девочка.

– А ты попробуй!

– Я там, наверное, не помещусь.

– Ну да, ты большая… – оценивает собеседницу Влад, – а платье у тебя красивое…

– Что ты понимаешь в платьях?

Лизе смешно. Мальчик насупливается.

– Ничего, вообще-то. Но понимаю, если красивое.

– А я? Я – красивая?

– И ты тоже. Прямо совсем как твоё платье…

Лиза опять смеётся, теперь уже радостно.

 

– А я твою Ингу знаю, – подумав, говорит Влад, – Она злючка.

– Это точно, что злючка…

– И Нику знаю. Она добрая…

– Добрая…

– Ты её за руку не держи, – посоветовал Влад, – У неё бородавки бывают.

– А они заразные?

– Не знаю, но ты на всякий случай не держи.

– Хорошо, не буду…

 

– А мне хочется, чтобы здесь окно было! – снова начинает мальчик.

– Для чего? Тут и так вся крыша в дырках!

– Дырки – зачем они? Только сквозняк! А вот окно – совсем другое дело. В него можно глядеть, как в телевизор, и всё видно!

– А в дырки, что ли, не видно?

– Видно, но это не то. В них неправильно видно, не всё. Бывает, что дырок – куча, а окна так и нет…

– А бывает наоборот – сплошная стена, и много окон.

– Так тоже неинтересно, – вздыхает Влад, – окно лучше, чтобы одно. Так веселее в него смотреть. И лучше, когда оно только твоё, чем когда все в него смотрят. Тогда они все видят то же самое, что ты видишь. А это неинтересно.

– Может быть, ты и прав… – Лиза задумывается о чём-то своём…

 

– А хочешь, я вырасту? – спрашивает Влад.

– Как – вырастешь?

– А ты просто представь себе это, и я представлю. И тогда я вырасту.

– Так нельзя.

– Можно. Если представлять вдвоём, то можно представлять всё, что угодно! Главное – видеть одно и то же.

– Как если бы я смотрела с тобой в одно окно?

– Ну примерно.

– А что, ты правда думаешь, что получится?..

– Можно только проверить.

– Тогда… Давай на «раз, два, три!» – Лиза зажмурилась. Влад тоже.

– Раз… два… три!..

 

Они разом открыли глаза. Рядом с девочкой в голубом платье сидел высокий мальчик и спокойно улыбался ей.

– Вот видишь, я же говорил, что получится!

– Ой, и правда… – Лиза смутилась и обрадовалась одновременно, – А я знаю, а я знаю! Давай теперь представим окно!..

– Раз? Два? Три?.. – сосчитал Влад.

 

…В раме из позолоченных полуденным солнцем досок застыло ровное голубое небо. Оно было такое притягательное, что дети перестали замечать дырки в старой крыше. Они подошли к окну, и безотчётно взялись за руки.

– Какое оно прекрасное отсюда, небо…

– Да, прекрасное…

– Я так давно смотрю на него, и каждый раз представляю, как я лечу, лечу, всё выше и выше, пока не растворяюсь совсем в этом холодном спокойствии…

– А хочешь, так правда будет?

– Ну что ты, так никогда не будет, – печально сказала Лиза, – мне уже сто раз говорили, что люди не умеют летать…

– Будет. Если представлять вдвоём. Ты же знаешь!

– Да… – сказала девочка, и впервые посмотрела в глаза мальчику, – Теперь уже знаю…

– Я с тобой. Не бойся.

– Я не боюсь…

 

…В клинике для неизлечимо больных детей в этот день умерли двое – мальчик и девочка на несколько лет его старше. У каждого из них в палате было только одно окно. Окна эти были на одной стороне здания, и выходили на пустырь с заброшенным деревянным сарайчиком, сквозь крышу которого лился, заполонял собой много лет пустующее чердачное пространство, золотистый солнечный свет…