Дед Панкрат был человеком возвышенным, мечтательным, немного не от мира сего. Как говорили о нём на селе – хороший мужик, только мнительный. Как заладит песню про конец света, космос или ядерную войну, не остановишь. Хоть телевизор не смотри! По его выходит, что с печи не вставай, всё одно умрёшь.

А рассказывать Панкрат Семёныч умел. Зря что ли при районной «брехаловке» внештатным корреспондентом служил. Главное, где он только не пытался работать, пока разговорный жанр в себе не открыл?!

После армии юнцом ещё – пошёл было в милицию. Только кровь молодая взыграла, да влюбился в Светку из комиссии по делам несовершеннолетних. И всё бы ничего, если б баба свободная была. Но помимо мужа, караулило Светлану ещё пара сослуживцев. Ой, и били Панкрашку! Каждый ухарь по разу, а может, и по два. Даром наука. Эту любовь юноша не забыл. Только перевёл в разряд муз, труднодосягаемых то бишь, и стал восхищаться ею на расстоянии. Нет-нет, да и тиснет в газетку стишок про некую С***.

Пробовал Панкрат освоить трактор, чтоб на поле помогать. И даже имя ему дал – Великан. Только после первой же поломки понял, что в «железках» великановых копаться ему не интересно и, более того, скучно. На том и порешил, что труд физический, конечно, нужный во всех отношениях, но не для его вселенской души. И поскольку в глухой деревне по таким меркам работы не сыщешь, нашёл себе такое место, где ума не надо и времени свободного вагон. Большую часть жизни пробыл в чернорабочих на свиноферме. А что, пока закуты не чистишь, сиди да читай в своё удовольствие или думай.

Больше стал думать, как назло, и мыслей больше стало, по разным вопросам. Роятся, спать не дают. Мучают. Душу прямо изнутри выжигают. Тогда-то и попробовал наш герой на бумагу все перенести. Она, как говорится, всё стерпит. Вспомнил школьные сочинения. А ведь у него по литературе за них пятёрка была твёрдая. Записал всё сразу в чистом виде. Вроде, полегшало. Потом, правда, через время опять зажгло. Но это от нереализованности. Захотелось Панкрату Семёнычу мыслями своими с миром поделиться. Снёс в газету пару очерков о космосе. Толстая редакторша, едва взглянув на рукопись, сказала: «Ставлю в номер!» А потом, немного прищурившись добавила, что только гонорары у них маленькие.

Да, зачем Панкрату гонорары? Он дорогово отродясь не едывал. А на простую еду ему итак хватает. Тем более, тут такое дело. Когда его весь район узнает! «А вдруг по поводу моих измышлений специалисты какие приедут, - думал Панкрат, по дороге на работу, - ух, наговорюсь с ними! Что с деревенских-то взять? Им бы животы набить и приплоду побольше народить. Что выше них, что под землёй – им всё не интересно. Есть оно – и ладно!»

Помаленьку печатал Панкрат свои произведения. И вот оно, кажется, счастье. Но опять что-то не даёт уснуть. Терзает его по ночам. Вспомнил Светлану из милиции. Решил жениться. Только не на ней. Её он будет любить всю жизнь, а жить с другой. Супругу себе постановил выбрать такую, чтоб полная противоположность была. А поскольку у мифической музы и черты большей частью надуманные и присущие скорее ему самому. То в описании точных требований, нужно прибегнуть к мыслям самого героя. «Итак, жена не должна быть красива; по понятным причинам! В меру умна, чтобы что-то обсудить, поговорить. Удобна в житейском плане: чтобы деньги умела экономить, приготовить, постирать, дом прибрать, с детьми возиться. За скотиной умела приглядеть. Обязательно мысль мою выслушать. Чтоб не много разговаривала. А лучше бы хозяйством занималась».

И если себя и возлюбленную Свету Панкрат причислял к лирикам, то его будущая жена, вынь да положь, должна была быть физиком. Ну, тут почти угадал. Дуня Соловьёва только что окончила физико-математический факультет педучилища. Звёзд с неба не хватала. Отец пил, гонял её и маму. Пока однажды не устроил пожар, в котором и погиб, прихватив с собой супругу. Так совсем ещё ребёнком Дуся попала в детдом. Шесть лет – это то самое время, когда ты всё помнишь и понимаешь. Когда сильное жизненное потрясение может раз и навсегда погубить все мечты и надежды. Когда ты ещё, вроде бы, мал, но можешь уже мыслить рационально и совершенно по-взрослому. Когда потихоньку начинают вырисовываться задатки будущего существования. Итак, в шесть она поняла, что осталась одна. В семь первая из класса решила, что будет учительницей. В восемь – единственная из школы одержала победу на олимпиаде по математике. В девять – смиренно переносила обзывательства и оскорбления, потому что была самой сильной ученицей. В десять знала наверняка, что в её семье будет как минимум четверо детей.

Поначалу Панкрашины рассказы о звёздах привлекали Евдокию Михалну. Уносили от бытовых мыслей в неведомые дали, где всё исчисляется парсеками и световыми годами. Так, собственно, и заманил Панкрат невесту в семейные узы.

И на второй день после свадьбы расставил всё по своим местам. Где лирики, а где физики. Признался, что никогда её не любил и не полюбит. Потому что в его сердце уже живёт Муза. На что Дуня молча улыбалась. Муза-то в душе, а жизнь – она наяву, вот тут – перед глазами. У неё впереди было столько всего, по большей части, материального. Что можно сосчитать или потрогать. Дом, хозяйство, четверо детей.

В общем-то, жили они неплохо. Особенно до рождения первенца Андрюшки. Всего хватало, что недоставало - давал огород в 30 соток и полный двор скотины. Со всем справлялась хозяюшка одна. Все те деньги, что зарабатывала Евдокия Михална в сельской школе, шли на нужды семьи. А вот с получкой мужа вышла следующая история. Молодой отец, как только сына увидал, как-то в себя ушёл. Поник. Замолчал. И опять загорелась душа его страшным пламенем. «Как это, - думал он, - вот уже и сын есть, а что я могу ему дать? Как донести до дитя своего тот мир, который я годами в голове своей выстраивал? Как дать ему то, что я за всю жизнь наумозаключал? Нужно, ведь, книгу издавать!» С тех пор и до самой старости копил Панкрат каждую копейку. Да ещё старался жену обмануть, со сдачи десятку в свою сторону начислить. Потому что была у человека мечта.

***

-Некоторые люди, Евдокия, они как звёзды. У них уровень чувств совершенно другой. Они душой принимают и понимают. От души же и отдают. Вот у тебя, Евдокия, глаза. Ты видишь картину. На ней сельский пейзаж. Ты видишь – луг зелёный, река синяя, небо голубое. Сочетания цветов, отдельные мазки… А что всё это значит? Что хотел донести автор? То же самое с запахами, прикосновениями, слухом. Я, милая, слышу Космос. Чую природу. Я – часть её, я и есть Космос! Мне мало жить как все, знать как все, быть как все. У меня устремления есть.

А я, ведь, Дуся, в этой картине жить могу. Питаться нарисованным солнечным светом, бежать по этому самом у лугу, ощущать ногами росу на траве, слышать ветер.

Ты меня не понимаешь. Потому что ты – физик, Дуня! А я тебя столько лет уже прошу: «Будь моим космонавтом, Дуся!».