На задворках большого трехэтажного дома дрались мальчишки. Обоим было лет по двенадцати. Дрались, остервенело. Лупили друг друга, не жалея кулаков. Схватка была в полном разгаре, когда ее разнял прохожий средних лет, про таких говорят «мужчина в полном расцвете сил». Схватив драчунов за вороты курток, с силой развел в разные стороны. У одного из мальчишек уже капала кровь из разбитого носа, расцвечивая белый снег алыми пятнышками.

- А ну стоять! Чего не поделили? Сил девать некуда? Лучше бы дома снег кидали.

- Вы, дяденька, отпустили бы меня, чего, как кутенка, за шиворот держите,- глядя исподлобья запыхавшимся голосом, сказал паренек.

- Драться не будете?

- Не я первый начал. Это вы у него спросите.

Мальчишка, прикладывавший снег к носу, пробурчал:

- На сегодня хватит. Только запомни, Петька, еще раз скажешь плохое про отца в классе, снова получишь.

- Предположим, сегодня не я, а ты получил. Вон, кровищей изошел.

- Это у меня нос такой слабый. А ты сам не лучше. Придешь домой в зеркало глянь, щека как раздулась.

И правда у Пети, щека опухала прямо на глазах. Он развернулся и зашагал прочь, бурча себе под нос. Видно, пыл еще не угас. Мужчина отпустил ворот мальчишки. Тот присел, приложил снег к разбитому носу. Белый комочек мгновенно заалел.

- Нос болит? – спросил мужчина, - дай, посмотрю.

- Врач, что ли, - отчужденно поинтересовался мальчишка.

- Ну, врач, не врач, а опыт имею. Давай, давай, больно не будет.

- Ой, дяденька, больно!

- Ну, ну, не ври. Перелома вроде нет. А дня два опухоль, как медаль, поносить придется. Правда, чего не поделили с Петей? И вообще, кто он такой?

- Одноклассник мой и живем по соседству. Через забор. Выбражуля - дальше некуда. Весь в мамку, - и печально добавил, - из-за них папка от нас ушел.

- Как ушел? К Петиной мамке ушел, что ли?

- Да нет. Папка совсем ушел. Мама допекла его, своими капризами. У Петьки отец на Севере работает. Как приедет, так обязательно какую-нибудь обновку жене подарит. А та прибежит к нам и давай хвалиться, вертеться перед зеркалом. А мама аж вся чернеет от зависти. Завистливая она у меня. И вечером начинает пилить отца. Мол, все нормальные мужья деньги зарабатывают, жен одевают, обувают, одна она вышла замуж за недотепу. Да, еще кричать начинает – «Всю молодость тебе отдала, а что взамен?» И так весь вечер. Ладно бы один день. Последние дни совсем уже. Утром, днем и вечером - одно и тоже. Да еще этот Петька, моду взял хвастаться да и дразнить нас, дескать, нищие мы, даже купить себе ничего не можем, не то, что они. Ладно бы на улице, а то уже в классе начал меня задирать. Вот так каждый день у нас. Вроде настучишь ему по башке, нет, все равно не понимает. Матери нажалуется, та бежит разбираться с нами, да ругаться.

- Ну, а папка что?

-А, что папка, - вздыхая, продолжил парнишка, - он у нас скромный, тихий. Правда жесткий, что сказал, то по его будет. Зарабатывает он нормально, на жизнь хватает. А мамка бесится, что он денег на тряпки не дает. Все нам. Как-то раз она без спросу купила что-то там себе из тех денег, что мне на куртку откладывали, папка такой скандал закатил, купленное ее изорвал. А мамка возьми да в полицию позвони, дескать, пьяный, дерется. Те приехали, забрали в отдел, подержали часа два для острастки да отпустили, он же трезвый как стеклышко. Вот и повадилась, чуть что - в полицию звонить. Отец от такой жизни тоже на Север подался. На первых порах, вроде все затихло. Мамка прямо-таки светилась в ожидании большой зарплаты, а он возьми, да и не дай ей денег! Все положил на сберкнижку, дескать, - детям. Мамка уж себе шубу присмотрела тыщ за сорок, даже вроде в кредит взяла. А тут такой облом. Мамка уговаривает, а отец ни в какую. Ты, говорит, не голая ходишь, нечего дурью маяться. А она в отместку давай его изводить придирками, а соседка будто нарочно, каждый день в новых тряпках. Мать готова уже на стену лезть от зависти. Ну, в общем, не стало жизни. Отец, терпел, терпел и ушел от нас. Перед уходом, правда, крепко-крепко обнял нас, поцеловал и пообещал, что никогда не бросит. Обещание свое держит, чуть ли не каждый день приходит, справляется, как мы, поели сегодня или нет.

- Скучаешь по отцу?

- Еще бы, - печально вздохнул парнишка и тихо заплакал. Видно на душе очень горько стало этому маленькому взрослому человечку, да тут еще и боль от распухшего носа добавилась. Я, смотрел на трясущиеся плечи мальчишки и, так мне стыдно и больно стало за нас взрослых: Да, что ж мы это с детьми делаем? Я, бережно погладил ребенка по голове. Паренек вздрогнул, поднял голову и посмотрел на меня такими печальными омытыми детской слезой глазами, что мне стало не по себе, так тяжко заныло сердце, что впору самому заплакать.

- Ты, далеко живешь? – неверным голосом спросил я, - может довезти?

- Спасибо, дяденька, сам дойду. Живу недалеко. И это… не подумайте, что я слабак. А то, что плакал, это так простая досада, что родители не ладят, а страдаем мы. Но, ничего, выдержим, правда? Только бы папка вернулся.

- Правда, - подтвердил я.

- Ну, до свидания!

- И тебе счастливо! – отозвался я и смотрел вслед парнишке... Первую рану ты уже получил. А будет ли эта рана кровоточить всю жизнь или заживет, зависит от твоих родителей… и от нас взрослых.