Мать: Сколько можно курить? Ты забыл свою пачку на подоконнике. Я выкину все твои пачки. выкину все, что у тебя есть. Все твои вещи. Я выкину тебя из жизни, уничтожу твои руки, твои волосы, губы и глаза и не отпущу тебя к Богу. А когда ты вернешься, побитый и израненный, когда будешь озираться вокруг в поисках опоры, я буду смотреть на тебя из своего окошечка и радоваться своей мести.

Сын: Мама, я не одинок. Это впервые в жизни. Отпусти меня. Она встретит меня на углу Садовой. Там есть такие маленькие ларьки с мороженым. Там гуляют люди. Они такие разноцветные, в полоску. Ты ведь знаешь, сейчас в моде полоска. Она будет ждать меня на углу в восемь. Она обещала. Она не пойдет сегодня к тем, и в руках у нее будет маленький букетик. Ты знаешь, она любит букетики. Она рвет цветы в летнем парке. Она меня понимает.

Мать: Когда я была молода, я тоже любила цветы. я тоже стояла на углу садовой с красными маками и ждала мужчину в синей шляпе. Он был такой высокий, что когда заходил в весеннее метро, спина его превращалась в вопрос. Ты так похож на него, когда сидишь на подоконнике и куришь свои дрянные сигареты. на мне было платье, простое ситцевое, черное до колена. Я была так хороша в тот вечер. Я стояла и ждала его один час тридцать две минуты. Но он не пришел. Он не пришел. В тот вечер он встретился с той, что стояла на углу Горького с маленьким букетиком роз в волосах, в розовом платье и с гадкой подленькой улыбочкой, будто она хочет объять все живое, забрать все живое, все, что принадлежит мне. Цветы ей улыбаются, деревья ей улыбаются, люди ей улыбаются. Музыка звучит для нее, облака плывут для нее, он бежит ко мне, размахивая своими гигантскими руками, но видит ее и останавливаясь, остается возле нее навсегда. Я не пущу тебя к ней.

Сын: До этого месяца я любил только два раза. Только два раза в жизни. Один раз в детстве. Когда к нам пришла эта женщина. Она была в шелковом платье. От нее пахло духами. Она была напугана. Она много плакала. Ты помнишь. Она искала своего мужа. Ее слезы были похожи на ее блестящие сережки. Она стояла в просвете окна и на нее падал луч света. Она освещала нашу убогую кухню. Она перебивала своим запахом наши котлетные, прогнивших труб, мусора и твоих сигарет. Ты схватила ее за руку и выставила за дверь. Ты очень плохо поступила с ней, мама. Ты всегда была очень груба с другими женщинами.

Мать: Я хотела как лучше. Эта женщина ошиблась дверью. Она не должна была попасть к нам. Она ошиблась подъездом, городом, жизнью. У нас не могло быть ее мужа. Потому что муж ее умер еще на войне.

 

Сын: А второй раз я любил, когда ты отвезла меня в больницу. Там, помнишь, была такая, Полечка. Она была пухленькая, в грязном халатике, медсестра. Полечке было 28. Она приходила мне делать уколы. В эту палату, где с потолков свисали куски желтой штукатурки, где кругом лежали и стонали в бреду еще шестеро бедолаг. У одного отрезали ногу. Он так стонал по ночам. Я был тоже весь желтый. Ты говорила, что у меня остались только глаза. Мне ведь было сколько, шестнадцать. Мне было шестнадцать мама! И я тогда должен был умереть. Весь мой живот был заполнен гноем. Доктор, которому ты потом жала руку и совала что-то в карман сказал, что это чудо, хотя он атеист. Полечка приходила и гладила меня по голове. Полечка всегда была очень ласкова. Она всегда что-то напевала. Я ждал весь день этих минут: в 6 утра, в час и в восемь и контрольный ночной обход. Она приходила, подходила к каждому, утешала, ворковала. Когда я смотрел на нее мне казалось, что она светится в сумраке палаты. Я встретил ее в туалете, когда уже начал ходить. Она мыла утку с маркировкой номер шесть. Она была в огромных желтых резиновых перчатках. Я остановился и смотрел на нее в зеркало. Она испуганно обернулась, потом улыбнулась своей неполной улыбкой и махнула перчатками. Я целовал ее долго у кафельной стены. А она все махала перчатками и повторяла: бедненький, бедненький.

Мать: Фу, какая гадость. Я не знала об этом. Почему ты скрывал от матери? Ее надо было посадить. За совращение малолетнего.

Сын: мы встречались еще шесть дней, там у кафельной стены. Ты была такая грубая, ты говорила, что думала, что я сдохну, потому что я такой же, как мой отец. Как тот мужик с авоськой из магазина, к которому ты прыгнула в машину летом 84го. У вас была водка и черешня, и вы поехали на карьер. Ты говорила, что я всегда буду таким таким ненужным таким постылым гадким. Как он. Тот, с лысиной, с которым ты хотела забыть синюю шляпу. Синюю шляпу, которую ты так не дождалась на углу Садовой с красными маками в руках. Ты била меня и говорила, что мечтаешь о моей смерти. О том чтобы я умер. Умер тысячу раз. Только бы ты забыла, забыла того с лысиной и авоськой и том карьере и о водке с черешней...

Мать: Я всегда говорила, что ты дурак. Дурак, место которому в психушке. Тебе нечего делать здесь, в моей жизни, в моей квартире. Ты чужой, не мой отвратительный уродец. Но ты не пойдешь сегодня к этой с ромашками. Потому что она дарит свои ромашки каждый день разным. Это я знаю, это я точно знаю. Я не потерплю в моем доме всякой грязи. Как я смогу потом мыться с тобой в одной ванной, зная, что ты был у этой. Ты же вернешься побитый раздавленный. Потому что на завтра у нее приготовлены ромашки для другого. Верь мне, верь мне!

Сын: И тогда в 16, ты была такой гордой, что откачала меня. Что приходила ко мне с бульоном каждый день после работы. После своей постылой работы в грязном вагончике, там , на стройке. Бульон - вот что тебе поможет, говорила ты. Эти сволочи кормят тебя отравой. От нее запросто можно сдохнуть. А бульон нормализует работу кишечника. Никаких лекарств, только бульон.Ты была так довольна, что скопила 80 рублей из своей зарплаты и сунула доктору, за то что он на один раз чаще заходил ко мне в палату, шевелил усами и говорил -" м-да, кризис миновал. Будем ждать".Ты даже приготовила ужин -макароны по-флотски и купила кока-колы, когда привезла меня из больницы. Ты болтала без умолку, звонила соседям. И говорила -откачала моего уродца, вот отмечаем. А я тогда думал о ней , о Полечке, которая грела меня все это время каждую ночь у кафельной стены, вливая в меня жизнь, освещая мне путь, махала перчатками и повторяла: бедненький, мой бедненький... а ты и доктор говорили, что это чудо. Чудес не бывает, мама.

Мать: Какая же ты дрянь. Я ненавижу тебя, ненавижу себя и всю, всю эту дрянную гадкую поганую жизнь, которую я отдала тебе, неблагодарной твари, которая хочет бросить мать ради какой-то шлюхи.

Сын: мама я не бросаю тебя. Я так долго тебя принимал. Долгие ночи и дни я лежал тоскливо где-нибудь в заброшенном доме, когда убегал. Да я мечтал о твоей смерти. Припоминал каждое твое слово. Каждый удар. Я мечтал, что появится какая-нибудь добрая богатая женщина и заберет меня к себе. И я буду проезжать мимо окон нашего-твоего дома на вишневой машине. А ты как всегда будешь сидеть у окна, курить и смотреть во двор. На глазах у тебя будут слезы. Ты будешь потеряна растерзана разбита. И вдруг ты увидишь меня. Такого красивого, румяного, в новенькой синей толстовке, а в руках у меня будет тетрис, в рюкзачке сникерсы и марсы, и она она будет обнимать меня и пахнуть духами, как та из нашей кухни. Но нет, каждый раз меня вылавливал какой-нибудь усатый мент, или толстая вахтерша со стройки, обеспокоенная моим грязным внешним видом. И возвращали к тебе. Постные тетеньки из комнаты милиции бесцветно объясняли мне, что каждый должен жить в доме в семье, что ты не такая уж и плохая, что тебя перевоспитывают и ты уже исправилась. Но я не верил. И был как всегда прав. Только теперь я понимаю, что свет только и виден тогда, когда вокруг тебя тьма. И если бы ты не погрузила меня во тьму, я никогда бы не увидел света. И не было бы ни той с кухни, ни Полечки, ни моей Ромашки.

Мать: Твой свет -та же грязь. Та, что приходила к нам на кухню и была с угла на Садовой. Она вышла замуж за моего любимого в синей шляпе , родила ему троих, а после бросила его, кинула ради другого. Захотела красивой жизни, связалась с бандитом. Детей на мужа. Сама с этой муркой в санаторий, как кошка. Того на море порезали, сама еле живой осталась. Она вернулась, а мужа нет. Дети в детдоме. Она его искать. А нет его - пропал человек. Видимо тот, кто в санаторий звал ее еще до своей смерти постарался. А может спился он. Начал пить не выдержал. Он ведь и мне звонил как она ушла. Предлагал встретиться по поводу красных маков. Но я-то с принципами. Я прощать не умею. К тому же куда мне ее лучезарная троица. Что бы я делала с ними. Я и одного не потянула. Вырастила предателя.

Сын: ты мне не говорила. Я не знал.. А где он теперь?

Мать: много будешь знать скоро состаришься. Ты мать-то слушай, я то уж побольше твоего прожила. А Полечку то да. Что-то припоминаю. Ее ж выгнали . Поперли из больницы-то. Тетя Клаша вон с шестого рассказывала. Она ж тоже там медсестрой. Дудочкина у нее фамилия. Ну да, она , правда? Так она ж не только тебя милый утешала, а всех, кто пожелает. Любила инвалидов, болезнь такая. Ее однажды застали, с тем, у кого руки-ноги отрезали. Ну ее оттуда и попросили с треском. Чуть не посадили. Скандальная история. А ты думал она только тебя, дурачок.

Сын: Врешь, ты все врешь! Ты всегда врешь. Ты специально сейчас это все придумываешь. Я знаю. Этого не могло быть. Она не такая!

Мать: Такая, такая! И Ромашка твоя такая. Она там уже с другим гуляет.

Сын: Не смей! Не смей! Не смей!!!!!

Мать: я тебе говорю. Слухи ходят. Она же с нижней части города. Там тетя Лиза наша живет. А она дочка Валентины из Сарова. Так там все говорят, что сумасшедшая. Ходит с этими цветами, собирает. А потом в кусты. Валяется там. Потом опять на люди. И главное все вокруг храма бегает. А сама ходит в чем попало. Рубище какое-то, на голове шалаш.

Сын: Все. Я ухожу!! Я больше не могу это терпеть. Ты все на свете превращаешь в грязь. Я не вынесу. Я не вынесу больше этого. Где мой рюкзак. Где мои штаны. Отдай мне мои штаны.

Мать: не отдам!

Сын отдай, сволочь!!!!! Убью!!!!!

Пауза.

Мама! Мама!

Мать: что, сынок?

Сын: голова болит.

Мать: пойди ляг сынок.

Сын: я полежу, а ты мне сказку расскажи.

Мать: хорошо милый.

Сын: только с хорошим концом, ладно?

Мать: а ты будешь послушным мальчиком?

Сын: Буду.

мать: Хорошо, маму надо слушаться. Мама плохого не пожелает. Мама всегда права. Правда?

Сын: Да, мамочка.

мама: Тогда держи конфету и слушай.

Жила-была одна девочка. Она носила красные гольфы и красные банты. И ходила в детский сад. Она очень любила красные леденцы и красные маки. А потом она выросла и встретила принца на красном коне и вышла за него замуж. Жили они в большом красном тереме и ходили в лес погулять. А потом родился у них сынок красивый-прекрасивый. И он тоже вырос и встретил свою принцессу на красном коне и они продолжали жить в этом тереме, пока не пришла смерть и не покосила всех косой. Спишь сынок?

Сын: Нет,мамочка.

мать: Только не оставляй меня.

сын: Я с тобой навсегда...