«У природы нет плохой погоды…» Вьюга поднялась нешуточная. Третий день, не переставая дул ветер. Как- никак, а февраль начался. Суббота, а пойти некуда. Правда, вечером должны в клуб артисты приехать, да по такой погоде вряд ли доберутся. Эх погода, погода, что с тобой делается. То рождественские морозы, то капель после них. То снегу насыпит, то вьюгой все заметет. Дороги не успеваешь прочистить. А не чистить так в село из райцентра и не добраться. - Ну и погодка, - подумал Федька,- самогонка и та не помогает. Разве что балалайка. Ну ка подружка, где ты? Подька сюды. Он подтянул струны, попробовал несколько аккордов и тихо забренчал, и заунывно затянул песню, которую не раз слышал от отца. А моя лошадка упала на ходу. Не умирай, Савраска, об этом лишь прошу. Не умирай, Савраска, привези дрова. Дома с ребятишками, ждет давно жена. Мне тебя в наследство, оставил мой отец. Долго ты служила, а сейчас конец. Встань на ноги старые, вытру я слезу, Дотяни до дома, последний раз прошу. Но не тает снег, на твоих глазах, Умерла Савраска, все лицо в слезах. А в холодном доме, ждет давно жена. Как же мне Савраска, привезти дрова? Закончив петь, Федька плеснул самогонки. - За Савраску.- Резко выдохнув, выпил. В это время в дверь буквально забарабанили. - Да открыто, заходите, кого там черт принес?- он прошел в большую горницу, встретить гостя, сам то он сидел на кухоньке до этого. В клубах морозного воздуха в комнату ввалился зав клубом Яков Сигизмундович Воробьев, в народе Яшка дрын, так как был очень худощав, и высок ростом. - Федя, выручай, Христом богом тебя прошу, выручай. - Да что случилось то? - Артисты, - еще не отдышавшись, начал Воробьев, - мне позвонили, что артисты к нам выехали, в девять утра выехали на автобусе, а сейчас уже три. Они где то застряли, видишь, метель, какая. Поезжай к ним на встречу, может им помощь нужна. - В такую погоду? - А им какого, они же к нам едут. Я бы с тобой, так тут еще одна напасть, провода электрические ветром порвало. Мы там пытаемся АБэшку завести, да сам знаешь старье есть старье, не заводится. - Ладно, Яков Сигизмундович, уговорил, - больше не стал упрямиться Федька,- люди же, да к тому же артисты. Народ нежный. Если найду, куда их везти, в столовую или в клуб, а может в правление. - Какое правление, какая столовая, весь центр обесточен. Электрики с утра пьяные, их председатель гоняет, сам чуть ли не на столб лезет. В нескольких местах обрыв. Так что ты их к себе пока привези. Твой дом все равно у тракта стоит. Ты их у себя подержи немного, чаем напои, обогрей. А мы как наладим, их и заберем. Я с председателем договорился, потом, если что, он премию тебе выпишет, ну там расходы покрыть, да за работу неурочную. - Да, дождесся от вас премии.- Заворчал Федька,- Людей жалко. Ладно, договорились. Иди, занимайся своей АБэшкой, только, чур, на все фильмы, меня бесплатно пускать будешь, весь год. Вот это и будет моя премия. А то, премию, выпишут они мне. Пошли, давай. Действительно, в пяти километрах от села, при подъеме в гору, автобус с артистами стащило в кювет, и самим им было не выбраться. Хорошо, что хоть автобус не заглох, и в салоне было относительно тепло. Водитель пытался откапываться, но все было бесполезно. Пассажиры приуныли. Бригада артистов была сборной. В отделе культуры администрации райцентра нужна была галочка о проведенном мероприятии, а заезжим артистам, какие оказались в то время в райцентре, случайная халтурка совсем не помешала бы. Да где их найти этих артистов, если в администрации райцентра отдел культуры есть, а культуры нет. Хорошо погода помогла. Так замело, что несколько самолетов напрочь встали на прикол. Пассажиров пришлось срочно размещать по гостиницам. И надо же так случиться, что в одном самолете летела цыганская труппа «Ромео», в другом знаменитый артист эстрады Али Зангиев, и артистка кино Алиса Фрелих, а в третьем юмористы Юрий Голец с Ветровым, а исполнительница народных песен Надежда Кадыш гостила со своим супругом у друга мужа. Когда про все это узнал зав. по культуре Голоносов Петр Петрович, он тут же скумекал, что можно не только галочку по мероприятиям поставить, но кое-что и посущественней в карман положить, а чем черт не шутит, а вдруг выгорит. Посоветовавшись с председателем райисполкома, получив от него полную поддержку, он отправился на переговоры. Упустим подробности переговоров, я на них не присутствовал, главное, артисты согласились. Так появилась временная артистическая бригада, которая отправилась в турне по местным селам и деревням под руководством самого зав. по культуре Голоносова Петра Петровича. Несколько концертов уже прошли, довольно удачно. Люди довольны, артисты, особо не утруждаясь, получили свой гонорар, ну и Голоносов. Про Голоносова молчу, в администрации всегда работают святые люди. Остался последний запланированный концерт в селе, где жил Федька, но село было самое дальнее и многочисленное. Клуб большой, народу могло вместиться много, соответственно и интерес немалый. Да вот беда, застряли по дороге. Артисты все мрачнели, и стали недвусмысленно намекать, что пора послать гонца за подмогой, и естественно, таким гонцом должен быть организатор гастролей. А идти по метели в село Голоносову сильно не хотелось. Так что появлению Федьки на тракторе, Голоносов был рад больше всех. Он тут же расправил плечи, принял начальственный вид и начал энергично руководить спасением автобуса и артистов из снежного плена. - Ну что, товарищи артисты,- заглянул в автобус Федька с веселой улыбкой, - Родина вас не забыла, прислали меня. А ну водила, где у тебя трос? Цепляй его. Сейчас будем дергать твою колымагу. Но после и второй и пятой попытки автобус выдернуть из кювета не получилось. Федька опять заглянул в салон. - Дорогие артисты, к сожалению, без вашей помощи не обойтись. Чуть-чуть не хватает, подтолкнуть надо, самую малость. Артисты неохотно, с ворчанием, кто с матюками (про себя), стали выпрыгивать из автобуса прямо в сугроб. Облепили автобус и по команде Голоносова, как же без командира, начали помогать трактору, вытаскивать свой автобус. И он поддался, высвободился из плена снежного заноса. Тем не менее, без помощи трактора автобус сам двигаться не смог, так сильно занесло снегом, что местами дорогу вообще не было видно. Так в сцепке с трактором Федьки, автобус и вез артистическую бригаду до самого села. Благодаря летнему времени зимой стемнело быстро. Дотащив автобус до своего подворья, Федька остановился и заглушил трактор. Заглянул опять в автобус. Его вихрастая голова, с улыбкой на лице, никак не вязалась, с вьюгой, морозом, снегом, сумерками, с хмурыми лицами артистов. - Граждане артисты, приехали. Из за аварии на электрический столбах, нет света в клубе. Там, зав клубом пытается завести Абэшку, но я думаю, дохлый номер, не заведет, пока электричество не восстановят, поэтому он попросил меня вас приютить у себя. Так что, дорогие артисты прошу ко мне в дом, он у меня большой, места всем хватит. Свет по нашей улице есть, печка натоплена, картошки полный погреб, капусты квашенной с брусникой целая кадушка, самовар поставим, картошечки наварим, огурчики откроем. Отдохнете с дороги согреетесь, а как там все наладится, зав клубом нам скажет, я вас до самого клуба на тракторе дотащу, не беспокойтесь. Все будет хорошо. За мной, дорогие артисты. Пока артисты выгружались из автобуса и заходили в дом, Федька успел уже отодвинуть большой деревянный стол от стены, соорудить нечто большой лавки, стульев на всех бы не хватило. Достал ведро картошки из подпола, тазик капусты, банку соленых огурцов. Варенье и мед налил в две тарелки. Артисты разделись, осмотрелись, кто то подсел сразу к столу, кто то стал разглядывать фотографии на стене. Горница оказалась действительно большого размера, рассчитанная на прием не одного десятка гостей. Было тепло, уютно в этом доме. Алиса Фрелих с восхищением наблюдала за Федькой, как ловко, казалось бы у такого неуклюжего на вид деревенского парня, все получалось. И, когда он в очередной раз скрылся на кухне, она заглянула к нему. - Федя, вас, кажется, так зовут. - Да. - Смогу ли я вам, чем нибудь помочь. - Да, в этом столе тарелки, ложки. Достаньте, поставьте на стол. А то у меня картошка в мундире подходит, сливать скоро надо. А пока я за молоком да сметаной к соседке сбегаю. Не успели артисты, еще как следует отогреться, а у Федьки уж стол ломился от нехитрой деревенской еды, кстати, самой полезной в мире. - Садитесь, дорогие гости, перекусите, чем бог послал, – широко улыбаясь, пригласил Федька артистов за стол. - Эх, да к такому бы столу,- потирая руки, подмигнул Юра Голец, - да что-нибудь покрепче, чтоб и в нутри погрелось. Ген, у нас там ничего не завалялось? - Да ты шо, Юра. Еще там в сугробе, все и кончилось. - Ребята,- вдруг смутился Федька, - у меня самогонка есть, хорошая, на чувышке настоянная, травка такая местная, говорят, только у нас растет. Так если будете, я принесу. - Неси, Федя, скорей неси. Надо как то стресс снять. - Не знаю как насчет стресса, но усталость снимет, махом. – обрадовался Федька, и достал из погреба, две полторашки самогона. Выпили все. Напиток потряс. Ничего ранее, да и после этого вечера никто из присутствующих не пробовал. Привкуса самогона в напитке не было. Какой то тонкий аромат лета, весны и осени исходил одновременно от напитка. Чувствовалось, что напиток действительно крепкий, но при этом очень мягкий. Его можно было пить как воду, большими глотками, но хотелось смаковать и смаковать, продлевая удовольствие. Виски, а из присутствующих артистов, некоторые очень хорошо разбирались в заморском самогоне, по сравнению с эти самогоном было просто пойло. - Вот это да, вот это чувышка,- в восхищении заговорили артисты. Федька был доволен, с его лица и так не сходила улыбка, а тут, такое внимание. - Кушайте, гости дорогие. Гости не заставляли себя упрашивать, ели с аппетитом, подливали самогончика, хвалили все, что было на столе. Удивительное дело. Хмель не шел, а силы и настроение росли на глазах, как у Ильи Муромца, после третьей чарки. А в окно билась метель, завывала и стучала своим хлесткими струями снега, Пытаясь прорваться за этот теплый веселый стол и разогнать эту компанию. Вдруг, среди шума застолья раздался тихий, но сильный голос Алисы Фрелих. Она пела. У природы нет плохой погоды - Каждая погода благодать. Дождь ли снег - любое время года Надо благодарно принимать, Отзвуки душевной непогоды, В сердце одиночества печать, И бессонниц горестные всходы Надо благодарно принимать, В это время Али Зангиев, достал гитару, и стал подыгрывать Алисе Фрелих. Все слушали. Где-то в середине песни к Алисе Фрелих присоединилась Надежда Кадыш. И песню они допевали в два голоса. У природы нет плохой погоды, Ход времен нельзя остановить. Осень жизни, как и осень года, Надо, не скорбя, благословить. В это время открылась дверь и на пороге появился лесник Степаныч. - Здрасте, господа хорошие, где хозяин то? -Да здесь я. - Вижу, что здесь. Что эт такое. Гостей привез, а нас в гости не зовешь. Нехорошо это Федя, нехорошо. Чай они не только к тебе приехали, но и к нам. Познакомь с людьми то. О том, что Федька привез артистов к себе, в селе узнали не сразу, а после того, как народ стал собираться у клуба, и выпытать у Яшки-дрына, когда же приедут артисты. На что Яков Сигизмундович ответил, что послали Федьку на тракторе встретить артистов, и что те, скорее всего у Федьки дома, а так как свет до сих пор не налажен, то, скорее всего концерт придется отложить. Да тут еще прибежали мальчишки, и сказали, что автобус с артистами давно стоит возле дома Федьки и он поит их самогоном. Народ не выдержал и потянулся к Федькиному двору, раз концерт отменяется, так хоть на артистов посмотреть. После лесника Степаныча в комнату зашли уважаемые на селе люди: фронтовик Корельский с супругой и заслуженный пенсионер Киреев, получивший медаль «Труженику тыла 1941-1945». Старикам под девяносто, но держатся молодцом, видать тоже дружат с чувышкой. Они расположились у окошка, мол, нам и здесь хорошо. В месте с ними просочилась ребетня, которая быстро сообразила, где лучше всего пристроиться и юркнула на палати и на печку. Так что галерка была заполнена до отказа. Как бы народ не жаждал попасть в дом к Федьке, всех вместить было невозможно. Значительная часть селян топталась во дворе. Выручил Али Зангиев, точнее его знаменитый комбик ( моноусилитель на лампах с мощным динамиком). Сделан был усилитель по заказу, на одном из военных заводов, подпольными мастерами, еще в Советское время. Имел великолепные характеристики, чистый звук, мощный выход, но был один недостаток. Несмотря на малые габариты имел приличный вес, более 20 килограмм. Несмотря на это, комбик на всех гастролях Али Зангиева был с ним, и не раз выручал его. Вот и здесь Али выставил комбик во двор, а микрофон, благо шнур был достаточно длинным, занес в комнату. Сел за стол. Взял гитару и запел. В том саду, где мы с вами встретились, Ваш любимый куст хризантем Расцвел, И в моей груди расцвело тогда Чувство яркое нежной любви... Отцвели уж давно Хризантемы в саду, Но любовь все живет В моем сердце больном... Опустел наш сад, вас давно уж нет. Я брожу один, весь измученный, И невольные слезы катятся Пред увядшим кустом хризантем... Отцвели уж давно Хризантемы в саду, Но любовь все живет В моем сердце больном Пел он с таким чувством, таким голосом, что казалось, даже вьюга затихла, чтоб лучше услышать и запомнить этот голос, недаром в газетах писали про него, что это «русский Паваротти». - Эх, едрена мать- вздохнул лесник Степаныч,- как хорошо. Тут все захлопали, с улицы даже раздалось, браво. Тут Федька схватил свою балалайку, ударил по струнам и выдал. У едреной матери Три сестры на паперти. А у едреного отца, Килограмовых два яйца. Наступила мертвая тишина. Все, кто был в комнате уставились на Федьку. - Че, невпопад. Да что-то батя вспомнился. У него правда, яйца такие были, что… Да у нас у Редькиных, у всех это, в роду. Тут раздался такой хохот, а из толпы голос тетки Марии - Да знаем мы твоего батяню. Все правильно ты Федьша говоришь. Не даром наше село Редькино зовется. Видно в честь твоего батяни. - И его яиц,- кто то добавил из толпы. - Да ну вас, покраснел Федька. Выручили парня цыгане. С выходом, с неподражаемой грацией, под цыганскую гитару, с бубнами, несмотря на малое пространство, они запели так, что по началу сердце остановилось, а потом пошло такое буйство и размах души и тела, что они сами еще долго помнили это выступление. Очи черные, очи страстные! Очи жгучие и прекрасные! Как люблю я вас! Как боюсь я вас! Знать, увидел вас я в недобрый час! скатерть белая залита вином, Все гусары спят непробудным сном. Лишь один не спит, пьет шампанское, За любовь свою, за цыганскую! Подойди ко мне, ты мне нравишься, Поцелуй меня - не отравишься. Поцелуй меня, потом я тебя, Потом вместе мы расцелуемся. Очи черные, очи жгучие! Очи страстные и прекрасные! Как люблю я вас! Как боюсь я вас! Знать, увидел вас я в недобрый час! Плясали все, аж фронтовик Корельский не выдержал, вскочил со своего стула и гоголем ходил вокруг своей жены. Дверь в дом открыли настежь. Повалил пар и прохладный воздух. Юра Голец налил себе рюмку самогонки, намахнул ее с Геной, достал свою гармонь, вытащил из за пазухи бескозырку надел и конечно запел. Ух-ты, мы вышли из бухты, Впереди наш друг океан. Наши девочки запрятали Рученьки в муфты И ждут нас, нас на берегу. А где-то в Крыму Девочка в розовом сарафане И мама её не отпускала гулять. Но мы просили: Отпусти, мама, дочку с нами, Ведь мы, блин, подводники, Мы - силачи! Гена Ветерков в это время пытался показывать пантомимой то, о чем поет Юрий Голец, но они сидели у стенки, и пантомима не выходила, было не понятно, особенно тем, кто стоял во дворе. Он плюнул на это, и стал подпевать. Ах-ты, мы вышли из шахты Что под номером Восемь-ноль три Двадцать девять-ноль пять. Здесь не игры в пинг-понг, Не бухты, не бухты-барахты, Настоящий подводник Думает о корабле. А где-то в Крыму Девочка в розовом сарафане И мама её не отпускала гулять. Но мы просили: Отпусти, мама, дочку с нами, Ведь мы, блин, подводники, Мы - силачи! Ох, и заводная же публика в селе Редькино. Под любую музыку они готовы и плясать и рыдать. Заиграла гитара Али Зангиева, и над селом, вопреки завыванию вьюги, через мощный комбик зазвучал его волшебный голос. Выткался на озере алый свет зари. На бору со звонами плачут глухари. Плачет где-то иволга, схоронясь в дупло. Только мне не плачется - на душе светло. Знаю, выйдешь к вечеру за кольцо дорог, Сядем в копны свежие под соседний стог. Зацелую допьяна, изомну, как цвет, Хмельному от радости пересуду нет. Ты сама под ласками сбросишь шелк фаты, Унесу я пьяную до утра в кусты. И пускай со звонами плачут глухари, Есть тоска веселая в алостях зари. Бабы плакали, мужики закурили. - Да, вот умеет же зацепить человек,- думали они. Но тут раздался звонкий, веселый, неподражаемый голос Надежды Кадыш "Ой, полна, полна коробушка, Есть и ситцы и парча. Пожалей, моя зазнобушка, Молодецкого плеча! Под эту песню, ноги сами пустились в пляс, не только у зрителей, но и сами артисты вышли на улицу и давай отплясывать вместе с народом, такого единения, такого порыва души давно никто не испытывал. Только Голоносов бегал среди толпы пытаясь продать билеты и стребовать с народа, хоть какие-то деньги. Деньги, деньги. Всем застлали глаза эти деньги. Какие деньги, если мы одно целое, если мы один народ, если мы живем на Руси, то какие деньги. Разве в деньгах счастье? До утра, ни смотря, ни на погоду, ни на природу, гуляло все село. Люди радовались и делились, друг с другом тем, что имеют, тем, что могут, тем, что хотят. У природы нет плохой погоды. Плохой, погоду делает плохое настроение, плохие мысли, плохие дела. Улыбнись, сделай доброе, подумай о хорошем, и любая погода станет в радость. PS В рассказе были использованы: песни на стихи С. Есенина, Н. Некрасова, Е. Гребинка, В. Шумского, Э. Рязанова, а также неизвестного автора и автора. (АБ (агрегат бензиноэлектрический) Электроагрегаты серии АБ применялись и применяются в армии и народном хозяйстве для снабжения электроэнергией потребителей в тех местах, где отсутствуют электрические сети, при перебоях в энергоснабжении. Агрегаты серии АБ входят в комплект передвижных механических мастерских, передвижных киноустановок.) |
Положение о Клубе
Сделать стартовой
