В деревне тайн не бывает. В деревне все друг о друге знают всё. Сарафанное радио работает отлично. К примеру, стоило Анне Степановне поделиться с соседкой ночными видениями, как деревня тут же загудела, словно, растревоженный улей. Да и как тут не загудеть. Степановна, не жалея красок, описала встречу с инопланетянами, когда возвращалась из гостей от Егора.

Дом Егора на нижней улице деревни жилой был один. Улица неофициально так и называлась - Егорова. Летом зарастала травой да бурьяном, а остальные, пустующие дома утопали в зарослях колючего терновника.

Степановна была ближайшей соседкой Егора, хоть, и жила на главной улице деревни. Её огород упирался почти в окна Егорова дома, и тропинка от её крыльца к Егорову крыльцу тянулась через весь огород. Их дружба деревенским жителям была непонятной, поэтому ходило много разных слухов и сплетен. Людям было интересно, как далеко зашли отношения пятидесятилетнего мужика и женщины чуть ли непреклонных лет. А они, никому ничего не объясняя, продолжали дружить, ходить друг к другу в гости и заботится друг о друге. Постепенно все привыкли и разговоры утихли.

С тех пор, как Анна Степановна похоронила мужа и сына, странным образом утонувших в реке, жила одна. Так получилось, что Егор стал самым близким для неё человеком. Он был ровесником её сына и даже, чем-то на него похож. Может поэтому, она привязалась к нему всей душой, тем более, что и он питал к ней тёплые чувства. Анна Степановна часто баловала его овсяным киселём, который он любил, зелёными щами со свининой из русской печки. Без Егора не съедала куска пирога, особенно со свежей рыбой, которую тот приносил. Или к себе звала трапезничать, или к нему несла полпирога, а то и весь. Под рыбный пирожок они с Егором позволяли себе рюмочку, другую, а то и больше. Вообще-то, выпивками Егор не увлекался, но, для личных нужд самогон варил.

Несмотря, на лояльное отношение к алкоголю и странные отношения с Егором, Степановну в деревне уважали. Наверное, за безвредный характер, за то, что была не скандальной, не выясняла отношений, в помощи людям не отказывала.

Поначалу она без устали подыскивала Егору невест, но однажды он сказал:

- Степановна, не суетись. Если потребуется, сам найду, но думаю, что умру холостяком. Любви, чтобы сносило крышу, ни к кому не питаю, а просто, чтобы возле меня какая-то баба крутилась, не хочу. Скучно станет, к тебе приду или ты ко мне, по рюмке накатим и порядок. Уж если по молодости не женился, под старость смысла не вижу.

- Тогда, как хочешь, - заключила Степановна, и вопрос женитьбы больше не поднимался.

После того, как в районе развалились организации одна за другой, официально Егор нигде не работал. Чтобы как-то выжить, занимался рыбалкой и охотой. Летом собирал и продавал ягоды с грибами, а зимой плёл из тальника корзины, да короба, которые пользовались у населения спросом. Чуть позже, из местных мужиков организовал бригаду, вместе с которой под заказ строил бани и ремонтировал дачникам дома.

Улицу, на которой жил Егор, дорожники зимой не чистили. Чтобы не месить сугробы, купил по дешевке старенький снегоход «Буран», и всем на зависть гонял по заснеженной целине в магазин за продуктами. Его верный Мухтар тоже сделал себе в снегу собачью тропу.

Поначалу было плохо только Степановне. Ходить к соседу мешали сугробы, но и тут придумали выход. Подошли старые лыжи, валявшиеся на чердаке. Бабка быстро освоила лыжный ход и, на удивление соседям, ходила к Егору в гости, что называется, «неспешной лыжной походкой». Правда, туда-то уходила, а возвращалась иногда на следующий день. Уж очень крепкий был у Егора самогон.

Хорошо было летом. Сколько бы Степановна не приняла на грудь, ночевать возвращалась домой. Конечно, бывали случаи, когда ноги подводили, не слушались, тогда бабка коротала ночь на мягкой траве под кустиком. Так случилось прошлой ночью. Справляясь от Егора, Анна Степановна решила себя не утруждать, и прилегла под куст смородины на откосе небольшого овражка, за которым тянулась широкая береговая полоса, заросшая осокой. Но, ночная свежесть и комары быстро привели её в чувство. Почесав искусанные руки и потерев не менее искусанное лицо, она уже поднялась, чтобы отправиться домой, досыпать, как на берегу увидела мерцающие огни. Июньские ночи светлые и, вглядевшись, бабка увидела какие-то белые фигуры, а вскоре послышался визг и грохот, от которого заложило уши. Степановна протёрла глаза, но видение не исчезло. Уступая любопытству, она сползла по откосу вниз, и спряталась за кусты тальника. Бережёного бог бережёт, подумала она и, высунув голову, попыталась рассмотреть, что делается на берегу. Но было далековато, и мешала растительность. Что там делалось, Степановна могла только предполагать. Когда послышался демонический, как ей показалось, хохот, бабка ахнула. Так это же инопланетяне! Где-то должна быть их тарелка, на которой они прилетели. Вот бы посмотреть. А что, если подползти поближе, в такой траве не заметят, и Степановна, обдирая коленки, изранив руки, и, порвав подол юбки, подползла совсем близко к пришельцам. Чтобы лучше рассмотреть, она раздвинула осоку и только подняла голову, как её ослепил яркий, внезапно вспыхнувший свет. От неожиданности она зажмурилась и тут же почувствовала, как кто-то или что-то сильно прижало её голову к земле.

 

***

 

Очнулась Степановна, когда на улице был белый день, светило солнце и возле крыльца, в зарослях вишни, щебетали птицы. Бабка лежала дома на кровати, завешенной пологом от комаров и мух. Долго смотрела на деревянную рамку, на которой висел полог, соображая, почему она до сих пор спит. Неожиданно вспомнила про инопланетян, и подскочила на постели. Свесив ноги с кровати и отмахнув марлю, почувствовала лёгкое головокружение. Подумав, что с выпивкой надо завязывать, вышла на крыльцо и опустилась на верхнюю ступеньку лесенки. Увидев соседку, едва тащившую тяжёлую сумку, окликнула:

- Шурка, из магазина идёшь? Иди, посиди. О чём люди говорят?

- О разном…, - отозвалась молодая женщина, опуская ношу на землю. - Ночью Подшиваловых обокрали. Бельё с верёвок сняли, огурцы в теплице обобрали, и пластмассовый таз из бани прихватили.

- Да ты что, - удивилась Степановна. - Огородные воры появились…?

- Пока огородные. Жулики всегда начинают с малого…

- А старый таз им зачем?

- Огурцы складывать.

Поставив сумку возле своей калитки, женщина подошла к Степановне. Отметив опухшее в комариных укусах лицо и грязную порванную юбку, спросила:

- Заболела что ли? Вид у тебя какой-то хворый.

Анна Степановна одёрнула подол, прикрывая ободранные коленки, и прошептала:

- Марсиане чуть с собой не увезли.

- Кого? - Шура удивлённо уставилась на соседку.

- Кого, кого…, меня. В магазине ничего про них не слышно?

- Нет. Никто ничего не говорил. - Шура смотрела на Степановну уже подозрительно. - Откуда марсианам-то взяться? Ты не хватила вчера лишнего…? Не тебя ли это Егор утром тащил. Я видела, как он что-то затаскивал в коридор, только рассмотреть не успела, что.

- Нет, не меня. С чего бы это меня…, - поджала губы Степановна. - Слава богу, ноги ещё ходят.

Про себя же подумала, значит, Егор на кровать принёс, надо его расспросить. Опасливо осмотревшись, шёпотом поведала, как вчера общалась с марсианами. Она так и сказала:

- Представляешь, Шурка, вчера с марсианами общалась.

Увидев в Шуркиных глазах, рядом с недоверием загоревшееся любопытство, Степановна не устояла перед соблазном соврать. И, чем дальше в своих фантазиях уходила от действительности, тем труднее было остановиться.

- Ты, Шурка, даже не представишь, какой у них летательный аппарат. Крылья, как лопасти у ветряной мельницы, даже больше. Он, как захлопал ими, когда приземлялся, я со страху чуть не померла. Аппарат весь в огнях до того ярких, что на улице, хоть шей. Мотор не гудит, а поёт.

- Как это…? - удивлялась Шура. - Песни что ли?

- Не песни, а музыка такая нежная, красивая. Инопланетяне вежливые, культурные, приглашали меня в гости, но я отказалась. Говорю самому главному марсианину, следующий, мол, раз. Надену нарядное платье, напеку пирогов, позову Егора, он самогонки прихватит и придём. Говорю им, не последний, мол, раз прилетели. Коли уж познакомились, то теперь чаще будете бывать у нас...

- Они что, по-нашему разговаривали? - изумлялась Шура.

- Конечно. Говорю тебе, что культурные и учёные. Я-то ихний язык не знаю, а они по-нашему так и шпарят, так и шпарят.

- Значит, на корабле у них ты не была? - уточнила соседка, вытирая испарину на лице.

- Сначала хотели с собой увезти, пытались тащить в свою тарелку. Едва упросила, что в следующий раз. - Степановна оглянулась и зашептала. - Понравился один марсианин. Скромный такой и симпатичный. Хоть, я уже и не молодая, но сердце затрепетало. В следующий раз, Шурка, возьму тебя с собой. Может и ты, какого приглядишь. В этот раз прилетали одни мужики. У них на планете баб не хватает. Который мне понравился, так и сказал, что баб не хватает.

- Они сказали, когда ещё прилетят?

- Нет. Они и сами не знают, когда. Может скоро, а может в конце лета, как получится, да и путь не близкий. В общем, прилетят, сообщат. Я им показала, где живу.

На этом фантазия у Степановны иссякла и она, молча, вздохнула.

- Прямо не знаю, что и сказать. - Шура смотрела на бабку, как на инопланетянку. И поверить в рассказ хотелось, и не очень верилось, но всё же, посоветовала: - Ты об этом сообщи куда-нибудь.

- Куда? - теперь удивилась Степановна.

- В милицию, а там уж решат, куда дальше…

- Зачем сообщать? Это моё личное дело и марсиане мои. Могла бы тебе и не рассказывать. Прилетели, улетели, кому какое дело?

- Учёным надо сообщить. Они такие случаи изучают…

- Никому сообщать не стану, - отрезала бабка. - Это моё личное дело. Заболталась я тут с тобой, а дел непочатый край.

Расставшись со Степановной и забыв про сумку у забора, Шура со всех ног припустила к магазину.

Вскоре о прилёте инопланетян знала вся деревня. Сколь ни отдалённо и одиноко жил Егор, новость долетела и до него. Он тут же навестил подругу.

- Здорово, Степановна, как здоровье?

Та, разогнув затёкшую спину и ополоснув руки в бочке, пригласила его на скамейку.

- Вроде ничего здоровье. Вот, пропалываю морковь. Трава ноне прёт недуром. Лук не успела выполоть, как снова зарос…

- О каких инопланетянах толкует народ? Где ты их видела?

- Разболтала Шурка. Вот прорва, ничего по секрету сказать нельзя. Растрепала всему свету.

Егор засмеялся.

- Вся деревня знает, что тебя инопланетяне в гости звали. Чего не пошла?

- Звали и что? - осердилась бабка. - Взяла и не пошла, не захотела.

- Да, ладно, успокойся. Мне-то можешь сказать, зачем всю эту историю выдумала? Теперь тебе проходу не дадут. Могут из милиции приехать, или из редакции интервью брать.

Степановна стянула с головы платок и вытерла им лицо. Взглянув на улыбающегося Егора, вздохнула.

- Видела на берегу людей в белых одеждах, мерцающие огни и странные звуки. Жаль, не разглядела, как следует, далеко было, а когда ближе подползла, вроде как сознание потеряла.

Егор покачал головой.

- Нашёл тебя утром в овраге всю искусанную комарами в изорванной юбке. Может, глюки тебя посетили?

Степановна обиженно покачала головой.

- Не веришь? Были человеки у реки, а может и не человеки.

Егор снова покрутил головой.

- Ну, не знаю. Меня Мухтар разбудил воем. Сначала подумал, зверь какой-то ходит. Обошёл с ружьём весь берег, но никого, кроме тебя в овраге не обнаружил. Правда, кострище свежее в наличии имеется…

- Странно, - задумалась Степановна. - Говорят, Подшиваловых обокрали.

- Чего странного в том, что обокрали? Жулики объявились, вот и всё. Будь осторожней, мало ли что.

Егор встал, чтобы идти. Степановна тоже поднялась и пригласила:

- Приходи вечером окрошку хлебать. Из-за жары ничего не хочется, окрошка в самый раз будет.

 

Не успела Анна Степановна дополоть грядку, как услышала возле забора голоса. Потерев онемевшую поясницу, подошла к калитке. Четыре человека, среди которых местный участковый, уставились на неё. Нарушил молчание участковый.

- Вы гражданка Белкина Анна Степановна?

- Я, а что…? - насторожилась Степановна. - Ты, Мишка, разве не знаешь, что я пятьдесят пять лет, как Белкина. А до этого двадцать лет была Ворониной.

Участковый откашлялся и менее официальным тоном переспросил:

- Говорят, что прошедшей ночью ты видела на берегу странных людей.

Степановна прищурилась.

- Кто это говорит?

Участкового опередил мужчина в белой рубашке.

- Люди говорят.

Степановна нахмурилась.

- Мало ли, чего люди говорят. Наговорят такого, только слушай.

- Соседка ваша, например. - Мужчина показал рукой в сторону дома напротив.

- Это Шурка что ли? Так она сама не знает, что болтает.

- А вы, всё-таки, видели инопланетян? - вмешалась в разговор молоденькая коротко стриженая девушка. - Расскажите, сколько их было, и как они выглядели? Расскажите, что вообще вы видели? Это для газеты…

- Ничего я не видела, и рассказывать мне нечего, - перебила корреспондентку Анна Степановна. - Стоять мне около вас некогда, много работы в огороде. Прощайте.

Она повернулась, чтобы уйти, но мужчина в белой рубашке заявил:

- Я следователь и расследую кражу в вашей деревне. Вы должны помочь…

- Никому я ничего не должна. В прошлом годе у меня коза пропала, вы что-то не больно её искали. Теперь вот без козы живу.

Степановна решительно направилась к недополотым грядкам.

- Ну и бабка…, - то ли с восхищением, то ли с сожалением проговорила корреспондентка.

Делегация постояла ещё немного возле калитки и, нехотя, направилась вдоль деревни.

 

***

 

Солнце немилосердно пекло весь день. На небе не было ни тучки, ни облачка, сплошная голубизна до самого горизонта. Степановна истекала потом. Она то и дело плескала на разгорячённое лицо и грудь тёплую воду из бочки. Мелькнула даже мысль, а не искупаться ли в реке, протекающей под горой, но бабка только вздохнула. Она не купалась уже много лет, боялась застудить поясницу, которая постоянно напоминала о себе. И на этот раз, раздевшись до трусов, зачерпнула в бочке ведро тёплой воды и вылила на себя. Потом ещё одно и ещё. Почувствовала себя лучше и даже веселее. Вытираясь полотенцем, и, взглянув на клонившееся к горизонту солнце, подумала, пора ужинать.

В доме было немного прохладнее. На телефонный звонок Егор не отозвался, и Степановна уселась трапезничать без соседа. Решив отдохнуть, она легла на диван и незаметно уснула. Разбудила её духота. Светлый июньский вечер уже набрал силу, в траве соревновались кузнечики, и было слышно, как возле оконной сетки с писком вьются комары.

Анна Степановна надумала перебраться спать на пол. Раскинув одеяло по цветастым половикам, и бросив на него подушку, уже хотела лечь, как услышала на улице невнятный шум. Через окно увидела странные белые фигуры. Одна из них повернула несоразмерно большую голову, и Степановна увидела горящие глаза и страшные сверкающие клыки. Голова с ниспадающим до самой земли широким саваном, смотрела на окна, и саван, окутывающий фигуру, колыхался, будто на ветру, хотя, ветра не было. Не в силах отвести взгляд, Анна Степановна стояла, не жива, не мертва. В чувство её привёл дикий вопль. Голос, как у Шурки подумала она, и машинально взяла со стола телефон, но позвонить не успела. Булыжник, разбив стекло, прилетел ей прямо в лоб, от которого бабка рухнула на расстеленное, на полу одеяло.

 

Вернувшись с уловом, Егор решил отнести его Степановне, чтобы завтра та испекла пирог. Шагая по тропинке, услышал звон разбитого стекла. Приблизившись, в палисаднике увидел кривляющиеся странные существа в белом, одно из которых удерживало плачущую Шурку. Недолго думая, он крепко ухватил ближайшую фигуру за саван, и со всей силы дёрнул на себя. Материя легко сползла вместе с головой, которая, не покатилась, а раскололась на части.

- Вот чёрт, - выругался Егор и увидел испуганные глаза на измазанном красной краской лице сына местного участкового. Парнишка дёрнулся, но Егор схватил его за руку и строго приказал:

- Затихни, Витька, руку сломаю.

Два других рванули за калитку так, что потеряли тыквенные головы вместе с простынями.

- Ну, пошли, поговорим, как дошёл до жизни такой.

Парень проныл:

- Отпусти, честное слово, не буду больше.

- Надо думать, что не будешь. Вот поговорим, и не будешь. Шура, свидетелем будешь, а может, и пострадавшей.

Егор постучал в дверь.

- Степановна, открывай. - Подождав немного, он с сомнением произнёс, - должна дома быть. А ну, пошли через двор, он всегда открытый.

Включив люстру, увидели лежащую без сознания бабку c кровавой шишкой на лбу. Сердито посмотрев на парня, Егор предупредил:

- Бежать даже не пытайся, хуже будет. - И добавил назидательно, - за свои поступки надо отвечать.

Шура принялась было охать и причитать, но Егор пресёк.

- Стенаниями делу не поможешь. - Нащупав на безвольной руке Степановны пульс, приказал: - Найди что-нибудь холодное…

Шурка трясущимися руками протянула ковш с водой.

- Зачем воду? Вылей. Давай ковш без воды. - Приложив эмалированный ковшик к Степановниному лбу, заставил Шуру держать. - А ты, чего расселся, - взглянул он на Витьку, - помогай. Хулиганить все смелые…

- Чего делать-то? - пробормотал Витька, со страхом глядя на лежащую без сознания бабку. - Она живая…?

- Живая. Подай вату и нашатырь с тумбочки.

Приведя Степановну в чувство, все с облегчением вздохнули. Только тут заметили большущий булыжник, валявшийся неподалёку. Взяв его в руку и прикинув вес, Егор укоризненно произнёс:

- Таким убить можно. Кто камень кинул, стекло разбил?

Витька поёжился и, глядя в пол, пробурчал:

- Я.

- Молодец. А, кто те, которые убежали?

- Зачем вам? Я за всё отвечу.

Егор покачал головой.

- Ты, что думаешь, если твой отец участковый, то испугом отделаешься? Кто те двое, спрашиваю?

Поёрзав в кресле, Витька признался:

- Гоша и Макс.

- Вчера ночью на реке кроме вас троих, кто ещё был?

- К Максу ребята приезжали. На берегу костёр жгли, траву курили, дурачились, весело было.

- Где эти ребята? - допытывался Егор.

- Уехали...

- Простыни, где взяли, ироды? - подключилась к допросу Шура. - Украли?

- Отвечай, - поднажал Егор на понурившегося парня. - За нападение на бабушку знаешь, сколько могут дать? И за грабёж не меньше.

- С верёвок сняли у дома престарелых...

Сидевшая на диване с мокрой тряпкой на голове, Степановна слабым голосом спросила:

- А визжал кто, будто его режут и свет очень яркий…

- Ребята фонарик мощный привезли, светодиодный, а визг - это музыка такая.

- К Степановне-то, зачем полезли? - с упрёком спросила Шура. - Окно разбили, её чуть не убили.

- Мы только пошутить хотели. Она сама надоумила. На берег зачем-то приползла, про марсиан рассказала, что в гости их звала, вот мы и пришли…

- Сама я виновата, - согласилась Степановна.

- Как же, ты…, - воспротивилась Шура. - У Подшиваловых наозоровали, тоже ты виновата. Зачем огурцы обобрали, таз из бани прихватили, бельё утащили?

Витька, насупившись, молчал.

- Что молчишь? На отца надеешься, отмажет? Тебе сколько лет?

- Шестнадцать.

- Вот, вместо школы пойдёшь на зону и друзей прихватишь.

Егор Шуру поддержал:

- Жизнь себе, Виктор, портишь, не начав. Курение травки и разбой только в тюрьму приведут. Проси прощения у Анны Степановны, чтобы не писала заявление в милицию.

Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге возникли ещё две вымазанные то ли краской, то ли сажей, рожи.

- Здрасьте, - сказали рожи в один голос.

Шура воскликнула:

- Здрасьте. Это ты, Максимка, меня ощупывал, бессовестный. Вот, как сейчас возьму ухват, да обломаю его об твою непутёвую башку.

- Что, друга пожалели? - усмехнулся Егор.

- Это я окошко разбил, - шмыгнул носом Гоша. - Витёк тут ни при чём.

- Какой смелый. Окно разбил и пришёл сознаться. - Шура подскочила к парню и ухватила его за ухо. - Тебе что, медаль за это выдать? Молокососы, сопляки, ещё хватают, пугают, ощупывают. Так вот бы и разбила все ваши сопливые морды.

- Зачем пришли…? - вмешался Егор.

- Мы это, - взглянув на Витьку, начал Максим. - Мы подслушали под окном, мы согласны загладить вину. Мы всё сделаем, что Степановна скажет.

- Она вам не Степановна, а Анна Степановна, - не удержалась от замечания Шура. - Степановна для взрослых, а для вас бабушка или Анна Степановна.

- Я попрошу папу застеклить окно, и в огороде бабушке помогать будем, и всё, что надо, будем делать.

- Мы над ней шефство возьмём, - поддержал друга Гоша. - Только в милицию не заявляйте.

Егор взглянул на Витьку.

- А как на счёт Подшиваловых?

- Договоримся с ними, - вдохновился и Витька.

- Это вряд ли. Подшиваловы не Анна Степановна, они заявление в милицию уже написали.

Егор подошёл к разбитому окну. Осколки на полу и на подоконнике, немым укором отсвечивали в бледном лунном свете. Комары, обрадовавшись пробоине в стекле, не боясь и не стесняясь, заполняли комнату и отчаянно пищали и кусались.

- Как ты спать будешь, столько комарья налетело, - повернулся он к Степановне. - Заедят.

- В пологе не достанут. - Анна Степановна потрогала ноющую шишку на лбу.

- Сделаем так. - Егор снова сел на стул. - Бельё тихонько вернёте. Кстати, где оно?

- За их баней в бочке…, - ответил Витька, - НужнО оно нам…

- Тогда, зачем брали?

- Отомстить хотели за Витькиного отца. Они на него жалобу накатали начальнику, - высказался Максим. - Дядя Миша правильно сделал, что вылил у Подшиваловых самогонку, да ещё и штраф выписал. Не будут людей спаивать, по ночам продавать. Если бы не эти Подшиваловы, то папка мой, может и не пил бы так...

- А таз с огурцами где?

- Огурцы выбросили, а таз где-то на берегу. Отыщем.

- Если Анна Степановна простит, - Егор внимательно посмотрел на пригорюнившуюся Степановну, - то завтра рано утром сюда вставлять стекло…

Как старший и более красноречивый, Максим повинился за всех.

- Извини нас, пожалуйста. Мы это, плохо поступили. Мы исправимся… - Он посмотрел на Шуру. - И ты не обижайся, прости... Мне в тюрьму нельзя, через год в армию, а может, в училище поступлю. Офицером хочу стать.

- Намерения благие, - похвалил Егор, - а поступки дурные.

Шура покачала головой.

- Взрослые парни, а ведёте себя, как дети неразумные.

Егор встал.

- Ладно, договорились. О сегодняшнем происшествии мы промолчим. Подшиваловым вещи и таз верните.

Степановна смотрела и слушала, плохо усваивая происходящее. Лоб болел, в голове шумело. Она сидела и винила во всём себя. Зачем придумала какую-то ересь про инопланетян, ладно, ещё так обошлось, могло быть и хуже. Хорошо ещё, что мальчишки подшутить вздумали, а если бы настоящие бродяги или бандиты. От таких мыслей у Степановны по коже бегали мурашки, и волосы шевелились. Поэтому, когда ребята выстроились перед ней, она махнула рукой и печально произнесла:

- Прощаю, обиды не держу, только окошко застеклите.

 

На этом история с инопланетянами и закончилась бы, если бы не Подшивалиха. Каким-то образом, узнав о разбитом окне, она прибежала к Степановне как раз в тот момент, когда Максим с отцом стеклили раму. Ещё за калиткой она закричала на всю улицу:

- Ты что, Анна, так и оставишь это дело без ответа. Нахулиганили, разбили окно, а ты промолчишь? У меня, вон, и вещи нашлись, и таз откуда-то взялся, а я заявление назад не заберу. Требую, чтобы и ты написала. С хулиганством пора заканчивать. Вчера нас обокрали, сегодня у тебя окошко разбили, а завтра кому-нибудь дом подожгут…

Степановна попросила:

- Не кричи, Верка. Что ты орёшь, как недорезанная. Без тебя голова болит, давление поднялось.

- Вот, вот, - обрадовалась Подшивалиха. - И голова болит, вон, даже завязала. Иди, пиши заявление в милицию и сознайся, кто на тебя напал.

- Не ори, прошу тебя, голова раскалывается от твоего крика. Говорю же тебе, никто на меня не нападал.

- Витька, Витьк, иди-ка сюда, - окликнула она парня, направлявшегося к дому Степановны. - Я и так сюда иду, - ответил Витька, смело открывая калитку.

- А, чего это вы тут все собрались, а? Чего это вы прибежали? Глядите-ка на них, люди добрые, какие они заботливые, о чужой бабке заботятся.

Анна Степановна не выдержала.

- Тебе чего, Верка? Поругаться захотелось…? Никто с тобой не связывается, так ты сюда явилась? Что ты, как собака, лаючая, не даёшь людям покою. Я сама попросила ребят заменить стекло. Оно было с трещиной.

- Всё это не просто так, - гнула своё Подшивалиха. - Не такие они, чтобы за просто так ходить, и что-то делать.

- Не просто так, а за деньги, - парировала Степановна.

- К тебе, вон, и Егорка не просто так ходит, теперь вот эти не просто так будут ходить. Где столько денег берёшь, чтобы платить? Приработок, какой имеешь что ли?

Степановна решила не уступать.

- А хоть бы и имею, так что. Ты продаёшь самогон и не только самогон, стеклоочистителем травишь людей. Вот съезжу в районное управление и напишу на тебя заявление, тогда узнаешь, почём фунт лиха. Узнаешь, как привязываться по пустякам к честным гражданам, да обвинять во всякой ерунде.

- Ничего себе, ерунда, - взвилась Подшивалиха. - Украли бельё, огурцы, и это ерунда?

- Да, ерунда, - подтвердила Степановна. - У тебя от зла склероз в мозгах завёлся. От своего мужика самогонку прячешь, это ладно, а продукты-то, зачем прячешь? Вот, по инерции и бельё запрятала в бочку, тебе всё равно, что прятать, лишь бы спрятать.

- Не прятала я бельё, зачем его прятать? - брызгала слюной Подшивалиха. - А ты до старости дожила и всё с мужиками валандаешься, да всё с молодыми…

- Вот именно, с молодыми, - засмеялась Степановна. - Что толку в старых…? Кому они нужны…? То ли дело Максик или Витенька…? Молоденькие, шустренькие, они пообещали проведывать меня, а ты завидуй…

При этих словах мальчишки засмеялись, а отец Макса даже крякнул от неожиданности.

- Чему завидовать, распутница ты старая, - завопила Подшивалиха. - Тьфу, на тебя, бесстыдница.

Степановна устало произнесла:

- Если ты не замолчишь, я сейчас пойду к участковому и напишу на тебя заявление. Свидетели твоих оскорблений и наветов, сама видишь, есть, а завтра не поленюсь, съезжу к начальнику милиции. Терпеть твою дурь я не собираюсь. Ты в деревне уже всех достала.

Подшивалиха, позеленев, молча, во все глаза смотрела, как Анна Степановна спокойно зашла в коридор и закрыла за собой дверь.

На этом история с инопланетянами закончилась. Дело о краже у Подшиваловых закрыли из-за недостатка улик. Жизнь пошла своим чередом. Ребята пока не разъехались, добросовестно оказывали Анне Степановне шефскую помощь. Егор поддерживает её, по сей день. Так и живут.