- Чего молчишь? Сказать нечего. А вот у меня есть. Он

демонстративно ударил ложкой по столу.

- До каких пор мы с матерью будем краснеть из-за тебя. А? Чего в стол

уставился. Отвечай?

- Пупин молчал. Он играл желваками, подступившие слезы душили,

- Молчишь. И понятно, сказать нечего. Дневник давай.

Пупин вставал из-за стола, открывал лежащий на этажерке тощий

портфель, доставал дневник.

- Нет, мать посмотри, только первая четверть заканчивается, а на что

дневник похож. А это, между прочим, твое лицо. Значит, первое, грязное

лицо. Хорошо. Посмотрим, что у него внутри, на второе.

Так…

Кровь отлила от лица старшего Пупина. На секунду показалось, что он

умер. Страшная, звенящая тишина воцарилась в комнате. Даже ветер за

окном стих. Перед бурей…

…Пупин, битый ремнем, истерзанный душевно, лежал на не разобранной

кровати, не раздевшись, лицом уткнувшись в подушку. Свет не зажжен. Из-

под пе

регородки, рыжая полоса света.

Невысохшие слезы щипали глаза, но Пупин их не вытирал. Голова гудела,

в ней еще носились оскорбления отца, крики матери, удары ремня по телу.

- Никогда не прощу, никогда, - твердил Пупин.

Он кусал подушку, делая мелкими зубами дыры в наволочке, при этом

давая себе невыполнимую клятву учиться так, чтобы никогда, никто не

смог его оскорбить или обидеть из-за его неумения, невежества. Никогда…

 

Университет.

 

…Знакомство с Зеней, Зиновием, как потом выяснилось, было ключевым

моментом его отрочества, а может и всей жизни. Странно, лидер

преступной группировки, как теперь принято говорить, и обычный, ничем

не приметный пацан из Питерских окраин, подружились. Если эту связь

можно назвать дружбой…

…В «Качалке», что на Постышева Пупина видели чуть ли не каждый день.

Тщедушный, маленького роста, словом, заморыш, он отличался каким-то

неистовым упрямством и, надо сказать правду, злостью. Если у него не

выходило упражнение, не мог взять вес, тогда гонял себя до седьмого

пота, достигал результата. Старшие приметили за ним эту его особенность,

называли «боец», часто ставили в спарринги с более сильными

соперниками. А, надо сказать, в то время, в Питере, в таких вот «качалках»

набирала популярность японская борьба дзюдо, карате. Тренеров по этим

видам единоборства не было, учились сами, по найденным статьям,

переводам, фильмам. Зеня, значит Зиновий, преуспел в этом деле более

всех. В своем клубе был инструктором, главным. Пупин, к тому времени

подросший, повзрослевший, возмужавший, стал чуть ли не правой рукой

Зени, доверенным лицом. Проводил занятия. Стали уважать, его,

шестнадцатилетнего даже побаивались. Часто, в спаррингах, был жёсток,

даже жесток. Мог, сильнее, чем требовалось нанести удар, применить

болевой прием не соразмеряя усилия. Зиновий говорил ему,

- Правильно делаешь, Володя. Нельзя останавливаться. Если вышел

драться, дерись до победы. Любят сильнейших. А на все остальное,

наплевать. Только вот, что я тебе скажу. Всю свою злось, всю энергию

держи в себе, не психуй на пустом месте. Жди и наноси удар наверняка.

Тогда, драчун, удача всегда будет за тобой. Но помни, на силу, сила

найдется. Знай с кем драться, а с кем, лучше помириться. Понял? И Пупин

понял…

Через год, сдав школьные выпускные экзамены «на хорошо и отлично»,

поступил в местный Университет, на экономический факультет, отчего

получил в награду материнские слезы счастья, благословение и твердое

отцовское рукопожатие.

Зиновий, поздравил, подарил белоснежное кимоно с черным поясом,

- Аванс, - сказал, глядя в глаза Пупину, - верю, оправдаешь.

Отведя глаза, чуть прищурившись, серьезно добавил,

- на юридический поступать надо было. Такой человек везде будет нужен…

…Пупин, через год перевелся на юридический…

 

КГБ.

 

Студенческая пора, что может быть лучше, счастливее. Так ли это?

Пересказывать ежедневные упражнения по риторике, римскому праву,

уголовному законодательству скучно и бесполезно. Actis testantibus –

согласно документам, Пупин, студент четвертого курса. Середнячок.

Спортсмен. Участник межвузовских соревнований, часто – победитель. К

наукам, прилежен, хромает аналитика. В спорах, ищет аргументы часто не

касающиеся предмета спора, подменяет понятия, потому, бесспорен. В

контактах – осторожен. Друзей, среди сокурсников не имеет. С

сокурсницами – робок, причина – внешность.

Да, внешность. Пупин чувствовал, нет, он знал, что во многом уступает

сокурсникам. Теперь он это ощутил и в спорте. Если еще год назад,

выступая по группе «молодежь» он мог на равных соперничать в своей

весовой категории с самыми сильными соперниками, теперь, став

«взрослым» на первом же ЦС вылетел из предварительных боев, не дойдя

даже до одной восьмой финала. Было обидно, готовился. С Зеней виделись

часто. Правда, за то время, что Пупин учился в ВУЗе, тот на два года угодил

за решетку, фарцовка, драка. Недавно - освободился. Мать ушла на

пенсию, маленькую, по инвалидности. Отец, - выйдя в отставку, запил и

через год, умер.

Все шло своим чередом. И однажды…

На матчевой встрече обществ «Буревестник» и «Динамо» Пупину удалось

выиграть в своей весовой категории. Награждал его высокий, солидный

дядька, в сером, добротном костюме. Когда награждение закончилось, и

Пупин направился в раздевалку, его остановил тренер и на ухо прошептал,

- Слышь-ка, Пупин, тебя видеть хочет вот тот человек, - он указал на того

самого дядьку, который только что его награждал,

- Зовут Александром Петровичем, запомнил? Тот мотнул головой.

- А что ему надо?

- Что ему надо, он сам тебе скажет…

…Так, говорите, Владимир, хотите посвятить свою жизнь праву?

- Наверное.

- Это хорошо, это очень хорошо. Помолчав, пристально посмотрев Пупину

в глаза, задал неожиданный вопрос,

- А как Вы относитесь к международному праву?

- У нас этот предмет только два семестра, я не слишком в нем разбираюсь,

но мне очень интересно.

- Гм. Хорошо. Давайте мы сделаем так, приходите на «Литейный, 4»,

Большой дом, знаете?

- Тот мотнул головой,

- Завтра после занятий, часика в три, спросите меня, - он протянул бумажку

с фамилией и телефонами, - там и поговорим…

…Назавтра лил дождь. Весна. Доехав на троллейбусе до нужного места,

Пупин оказался около здания на Литейном проспекте,

– Управление КГБ по Ленинградской области, - прочел он, задирая голову,

на табличке, поверх чугунных букв скапливалась влага. Дождевые капли

падали ему на лицо, но Пупин их не замечал. Он всматривался в окна,

может, кто смотрит на него, но окна отвечали ему своей холодной

пустотой. На самом деле, он волновался. Не зная, что с ним произойдет

дальше, он ощущал необыкновенный подъем, и необыкновенную

усталость. Отчего? Наверное, оттого, что от этого строгого, солидного

здания веяло чем-то особым, незнакомым ему, но таким притягательным и

жданным. Там располагалась тайна.

- Наверное, за этими окнами работают разведчики. Сейчас, в эту самую

минуту, когда он, совершенно незначительный гражданин, студент ходит

под этими самыми окнами.

ему хотел быть одним из них, находящимся за этими окнами. Честно, он

сейчас даже не мог себе таког представить. Почему? Да потому, что знал

про себя все, и знал, что, скорее нет, чем да,

- Там – особые люди, а он – обычный. А может?..

…«Приемная». Табличка, небольшая, припыленная находилась над дверью,

расположенной с торца здания. Несколько ступенек вверх, и вот он уже в

сумрачном холле. Напротив него, деревянная конторка, за которой сидит

старший лейтенант. Он что-то пишет. На его левой руке выцветшая повязка

«дежурный». Пупин обвел помещение взглядом,

- Казенщина, - Снаружи здание выглядело намного значительнее. Он

назвал фамилию человека, давшему ему записку, затем свою фамилию,

дежурный позвонил, выслушал ответ и открыл турникет,

- Комната 318, проходите…

- Поднимаясь по бесконечным, мраморным ступеням, он все более и более

ощущал гулкий стук собственного сердца. Нет, он не страдал сердечными

заболеваниями, был здоров, даже очень, но какое-то гнетущее внутреннее

состояние не давало сердцу успокоиться. Ему казалось, что он попал в

пространство огромного магнита и теперь, находясь в его поле, был лишен

возможности этому полю сопротивляться, упорядочивать собственные

мысли в единственно правильную, нужную ему формулу. Это тягучее

состояние обескураживало его, обездвиживало. С каждым шагом он терял

уверенность в собственных силах, терял самообладание.

Дойдя до нужной двери, остановился, перевел дух, постучал, и, не услышав

ответа, приоткрыл дверь.

- Разрешите войти?

- Входите…

…Беседа длилась уже сорок минут. Александр Петрович, в казенной

военной форме, с пагонами полковника сидел в черном, кожаном кресле,

похожем на то, в каком сидел Ленин на известной картине. Он курил. При

этом Пупину, показалось, не слишком затягивался, как то поверхностно

курил, так курят мальчишки и женщины,

- Так легче дышать после папиросы. Задыхаюсь, надо бросать. А то

нормативы на «годовой» не сдам. У нас с этим строго.

- Черт, - удивился Пупин, он читает мои мысли? Здорово,

- Ерунда, опыт. Так говорите, любите читать про шпионов? Интересно, а что

вы про них читали?

- Ну, Юлиан Семенов, Богомил Райнов, про Гуляшки, «Что может быть

лучше плохой погоды», потом, про майора Пронина, Льва Овалова,

- А что, именно?

- «Медная пуговица», «Секретное оружие» и еще…

- Спасибо, достаточно. Да, мало найдешь нынче молодых людей, кто бы так

интересовался настоящей классикой Советской Литературы. Я искренне

считаю Льва Сергеевича Шаповалова, он же Овалов, одним из лучших

писателей и прекраснейшим специалистов в нашем деле, жаль, не все это

понимают.

Владимир, я знаю, что в вашей семье горе. У вас умер отец. Он был

настоящим коммунистом, настоящим офицером, хоть и не достиг чинов.

Жаль. Но это жизнь. Теперь Вам предстоит входить в эту жизнь, нашу

Социалистическую, в конце концов, вы остались единственной опорой

матери. Кстати, какая у неё пенсия?

- девяносто два рубля,

- Да, на такие деньги не разбежишься. Бросив взгляд на старые башмаки

Пупина, продолжил,

- А вам и питаться хорошо надо, спорт забирает уйму калорий, я уже не

говорю о лекарствах для матери.

- У меня стипендия, за сборы ежемесячно получаю талоны, сто двадцать

выходит.

- А вы знаете, какой оклад у лейтенанта КГБ?

- Нет,

- Двести восемьдесят пять. Вещевое довольствие, тринадцатая зарплата в

размере нескольких месячных окладов, да мало ли чего, отпуст сорок пять

суток…

Я не говорю уже о том, что это, безусловно, почет и уважение Советских

людей.

Чекист – это звучит гордо. А как развит у нас спорт. «Динамо» - сила в

движении.

Короче, такие люди, как Вы нужны нашей стране, нашему народу, нужны

нам. Мы, сразу скажу, не всем и не каждому предлагаем работать в

славных рядах Советских чекистов. Вам – предлагаем. Хочу услышать Ваш

ответ,

- Магнетизм, - подумал про себя Путин, вспомнив первые ощущения в этом

здании,

- Выходить не хочется. Интересно, арестованным то же?

Он чуть улыбнулся, и его улыбка не ускользнула от взгляда офицера.

- Что, заманчиво?

- Да, очень, - чуть сдерживая волнения, пробормотал Пупин,

- Можно вопрос задать?

- Пожалуйста, если он не касается государственной тайны,

- Нет, но…

А вы кто, Александр Петрович? А то мы разговариваем, а я даже не знаю

вашей должности,

- Справедливо, Вам откроюсь. Александр Петрович …, заместитель

начальника УКГБ по кадрам Ленинградской области, как видите полковник.

Пупин напрягся,

- Ничего, ничего, привыкните. И так, вижу, вы Владимир согласны?!

- Пупин, не привык смотреть прямо в глаза собеседнику, сейчас не отводя

взгляда от взгляда кадровика, несколько прищурившись, твердо заключил,

- Я, согласен…

 

Примечание.

 

Конечно, все последующее было совсем не таким, каким его представлял

себе Пупин. Во-первых.

Его мечты о золотистых погонах офицера могли осуществиться лишь после

окончания Университета. А так как военной кафедры на факультете не

было, то ему пришлось ходить на специальные курсы при Академии связи,

ходить тайно, что мешало учиться в Университете и тренироваться, и не

могло не сказаться на результатах. Зеня был не доволен,

- Тебе до мастера остался один шаг, Вов, я тебя не понимаю. Столько лет и

коту под хвост.

Пупин оправдывался, объясняя все болезнью матери, и, отчасти это было

правдой, занятостью в ВУЗе, как ни как, выпускной курс обязывает.

Но, это было не главным. Главным было то, что дав подписку о

сотрудничестве и неразглашении гостайны, он был обязан, раз в месяц,

представлять отчеты обо всем, что с ним происходило, с кем общался, о

чем говорили. Это очень смущало Пупина. Он навсегда запомнил слова

отца, которые тот произнес, отмечая день смерти Сталина,

- Родину, сын любить надо, так как любил ее он (Сталин), но злословить не

смей, ни про кого, как это делаем мы все…

Злословить?

Пупин догадывался, вернее, он знал, что все, что он делает, гадко,

рассказывать про друзей и знакомых не порядочно, мерзко. Злословил ли

он при этом? Как посмотреть. Но было слово - грех. Греха Путин боялся,

правда, боялся…

В конце концов, по прошествии некоторого времени, Пупина пригласили в

дом на Литейном проспекте, зачитали приказ, выдали погоны и подъемные.

Сумма подъемных составила шестьсот восемьдесят рублей. Ему дали адрес

пошивочного ателье для офицерского состава в Питере (предупредили,

сапоги не шить, в части выдадут), отрезы на все виды обмундирования,

кожу на сапоги, первоклассную, фуражки, три, и все, что полагалось

настоящему офицеру КГБ…

Началась служба.

 

В путь.

 

…Поезд «Ленинград-Москва», вернее «Красная Стрела». Странно, он едет в

этом поезде, причем в СВ (Спальном Вагоне). В купе он был один. Пупина

пробивал озноб, не смотря на то, что в вагоне было тепло, зубы выбивали

мелкую дробь. Нервничал.

- Вот и все, - говорил он сам себе, сидя на застеленном мягким шерстяным

одеялом, диване, скрестив перед собой руки, рассматривая узор на красной

ковровой дорожке. Зачем? Так. Ему не хотелось запоминать узор, но глаза

сами по себе считывали количество кружков и квадратов. Двадцать два.

Пупин закрывал глаза, пытаясь восстановить увиденное в памяти, но

ничего не получалось. В голове что-то вспыхивало, перемещалось из

стороны в сторону, он не мог сосредоточиться. Поезд дернулся,

- Наверное, прицепили электровоз. Машинист молодой, скорее всего,

лихачит. Его взгляд упал на окно. Вернее, за окно. Питерский вечер,

зимний. На перроне немного людей, провожающие. Его никто не провожал.

Ему и не хотелось этого. Зеня – снова сел. Мать хотела, больна, он

запретил,

- Долгие проводы, горькие слезы. М-да. Утром буду в Москве, оттуда в

Чехов, а там и на месте. Он поправил шторку рукой. По перрону ходили

люди. Ему было не интересно смотреть на них, ему хотелось быть там, где

он должен быть менее чем через сутки…

Его уже несколько дней не покидало приподнятое настроение. Конечно, он

пытался скрыть это, но не получалось. Куда бы не приходил, с кем бы не

общался, слышал почти одно и тоже,

- А чего это ты улыбаешься, а? Он смущался, отвечал,

- Так, ничего…

В купе открылась дверь,

- Простите, не помешал?

- Солидный мужчина, средних лет, выше среднего роста, залысины, глаза

серые, - Пупину было весело и легко перечислять в уме запомненные им

приметы попутчика, пока тот укладывал вещи и приводил в порядок

волосы.

Закончив с причечкой, положа расческу вл внутренний корман пиджака,

присел напротив, разложил на столе заранее купленные газеты, улыбался,

- Анатолий Анатольевич, инженер, командированный,

- Владимир, юрист, тоже командированный,

- Вот и отлично. Конечно, до Москвы?

- Конечно, до Москвы…

Попутчики сидели один напротив другого, посматривали в окно, молчали.

Пауза затягивалась до неприличия.

- Гм, Владимир, а не заказать ли нам чайку?

- Я с удовольствием, только, наверное, после того, как поезд тронется,

- Наверное, - инженер быстро встал и вышел в коридор,

- Суетится, старик, - улыбнулся про себя Пупин, и, не зная зачем, быстро

перелистал литературу, лежащую на столе. Это были обычные

Ленинградские газеты, а под ними несколько тонких папок. Пупин

поинтересовался. Приподняв край картона, увидел что-то, напоминающее

электронные схемы, в которых не слишком разбирался,

- Электронщик, наверное. Посмотрел на часы,

- Через две минуты отправимся,

В эту секунду в купе вернулся попутчик. Он нес перед собой два

подстаканника со стаканами с чаем, в каждом из которых торчали по

чайной ложке,

- Вот, теперь можно и в путь, а то, без чая, какое путешествие… Поезд

тронулся, заскрипели тормозные буксы, поехали…

Разговор завязался сам собою,

- В какой области трудитесь, молодой человек?

- Юрисконсульт,

- М-да, несколько расплывчато, в какой области народного хозяйства?

- Связь,

- У, так мы с вами почти коллеги, я ведь проектировщик в этой области

людских знаний,

- А, если не секрет, куда нынче направляетесь?

- Секрет, - Путин, немного помолчав, улыбаясь, добавил,

- Под Москву, в Чкаловский район, там, хозяйство небольшое, не важно,

- Как это не важно? Ведь я тоже в Чкаловский район, и тоже в небольшое,

так сказать, хозяйство.

Нерастанное, называется, слышали о таком?

- Слышал, - Путин еще больше смутился, глуповато улыбался,

- Да, в Нерастанное, смешное название, правда?