Рассказ основан на реальных событиях

 

Прошло уже очень много времени. Они расстались на отрицательной ноте и ни у кого не было желания продолжать общение. Ни слова они больше не сказали друг-другу с тех пор. Когда вдруг зимой, а именно 3 января она сама позвонила ему и спросила:

-Ну что, ты еще ни с кем не успел переспать?

Что он мог ответить, если, конечно же ни с кем не спал. Кому еще он мог довериться так же как ей. Он много раз думал об этом, но так и не собрался.

-А сама то ни с кем не ****ась?

Он старался говорить как можно пофигистичнее, чтобы показать, насколько ему наплевать на нее, хотя сердце мучительно сжималось. Зачем эта железная леди пишет ему месяц спустя. Он уже давно ничего не помнит, она сама скорее всего забыла. Они провели друг с другом лучшие моменты жизни, открылись друг-другу полностью, позволили себе все, а потом стали совершенно чужими людьми. Их отношения приносили всем одни страдания, даже им самим. Общение с каждым из них становилось невозможным, и общие друзья молились, чтобы это наконец закончилось. Они так плохо влияли друг на друга, вместе они совершали ужасные вещи, сделать которые по отдельности у каждого не хватило бы духу. Они смешивались друг с другом, создавая адское варево, а потом выливались на окружающих, заставляя их страдать. Они были одним целым, только друг-другу они могли по-настоящему доверять, но теперь их уже ничего не связывало. Что же такое случилось..?

-Ты же меня знаешь, лапочка, я никого к себе не подпущу.

Она снова назвала его лапочкой, но это звучало как-то искусственно, не так, как раньше, когда они были вместе. Он горько усмехнулся в трубку, а она продолжила:

-У меня родители уехали в Финку на 2 дня. Хочешь, приезжай.

Это фраза прострелила его ухо и осталась звенеть, где-то вдали, он понимал, что не хочет к ней ехать. Хотя раньше он стрелой несся, пренебрегая всем. Они прогуливали всю неделю, когда ее бабушка уехала в санаторий и оставила пустую квартиру. Он вставал настолько рано, что успевал к самому первому автобуса от Южного до Всеволожска, а она тоже спокойно делала вид, что собирается в школу, складывала учебники в портфель, надевала выглаженную блузку, брала ключи от квартиры и презервативы. Пока он в течении часа, продирался через толпы народа в автобусе и бежал, звеня на морозе, от остановки около дома культуры, она приходила в квартиру, кормила кота, ради которого, собственно и должна была находиться здесь, пила крепкий кофе со сливками из любимой бабушкиной кофеварки и читала запретный роман Тополя "Россия в постели". Когда он звонил и, стуча зубами от холода, говорил, что уже у второй школы, она наиграно сонным голосом отвечала, что спит и не пойдет его встретить. А потом, едва положив трубку, вскакивала с кровати и выбегала на улицу, находу застегивая пальто. Он стоял у аптеки, такой милый и замерзший. Тогда ее сердце сжимала непонятно откуда взявшаяся тоска и нежность к этому своенравному, но еще такому маленькому существу. Она раскидывала руки в стороны и расстегивала пальто, а потом обнимала его крепко-крепко. От них шел пар, на улице не было ни души, а время казалось таким длинным и теплым прямо как это бабушкино пальто, в которое они завернулись. Конечно же они не могу просто так взять и зайти в подъезд, на третьем этаже живет ее вторая бабушка, окна которой выходят прямо во двор, она непременно заметит их. Он пойдет как обычный человек через парадный вход, а она пробежит по стеночке, чтобы никто не увидел. В прихожей они долго обнимаются, а потом идут на кухню. Она будет делать вид, что ей нет ни до чего дела и единственное, что она сейчас хочет- это спокойно допить свой кофе. А он тянет ее к себе, такому теплому, родному, и оба, конечно, знают, для чего они здесь и чего по-настоящему хотят. Потом они перейдут в гостиную и потехоничку начнут раздеваться, поводом для этого может стать как спор на камень-ножницы-бумагу, так и простая игра в карты на раздевание. Когда из одежды останутся лишь трусики, они пойдут в спальню, она задвинет шторы, а он включит свет. Выбросив колючее покрывало с тиграми они завалятся на кровать и начнут смущенно обниматься. Он никогда не снимает трусы слишком рано, потому что ждет, когда у него встанет, он думает, что она может обидится, увидев его младшего в невозбужденном состоянии, хотя это совсем не так. Они оба еще такие маленькие, и вряд ли смогут назвать хоть одну объективную причину, зачем им это все надо. Но так получилось, что квартира оказалась свободна всю неделю, а они как раз сейчас поняли, насколько сильно любят друг-друга. А может, просто им надоело шляться по грязным подъездам из которых их все время гоняют. Так или иначе, но это произошло, и ни он, ни она не в силах забыть это.

Спустя час он приехал. В квартире все было так же, как и тогда, она была одета в серое платье, что было очень непривычно, поскольку он ни разу не видел ее в платье. Она не улыбалась, не обнимала его, просто стояла с опущенной головой и ждала. Он сделал шаг навстречу и схватив за плечи, сильно прижал к себе. Наконец-то она взглянула на него, и он увидел ее глаза, они всегда были голубыми, а теперь стали серыми. Он снова любил ее сильно и глубоко, а она сжимала руками простынь, часто дышала и материлась сквозь зубы. Когда все закончилось, они лежали вобнимку и целовались, казалось, что и не было вовсе того месяца, разделившего их, принесшего столько страданий каждому. Она вдруг резко подняла голову и посмотрела на него.

-Знаешь, я ведь на наркоте.

Он опешил и был ни в силах сказать хоть слово. Его железная леди сломалась об иглу!

-Что ты на меня так смотришь. Уже месяц как, и никто об этом не знает. Каждый вечер я бегаю на рампу. А знаешь, зачем?! Я там получаю дозу. Это очень большие деньги, но ты не представляешь, какое это удовольствие. Они заменили мне тебя. Ты был моим наркотиком, а потом исчез из моей жизни. Что ж, теперь они заберут мою жизнь. Мне уже совсем немного осталось, я просто хотела убедиться, что ты все-таки лучше их.

Он уходил с каким-то смешанным тяжелым чувством глухой боли глубоко внутри. Что-то навсегда порвалось, и это уже не починить. Тяжесть тянула его к земле, он хотел забыться.