Свеча слабым огнем горела в углу комнаты.

Лошади за окном мерно отстукивали время парами звонких подков.

Дождь барабанил в стекло, нашептывая музыку одиночества.

Ветер распахнул форточку и швырнул на паркет кленовый лист.

Листок был яркий, как пламень осени.

Медленно кружась, он соскользнул с подоконника.

Его краски играли во вспышках молнии, разрезавшей небо желто-белыми ранами.

Между тем, от раскрытой ветром форточки, заволновалась свеча.

Стало слышно, как на улице протяжно запел сверчок, перекрикивая шум осенней грозы.

Глухо ударило полночью.

Заплакала кукушка, вылезая из деревянных часов.

Поскрипывая, застучала цепь маятника.

Он, наконец, довез старинную гирю до пола

И опустил, совсем рядом с брошенным в окно кленовым листом.

Вспугнутые ветром, зашуршали листы бумаги, разбросанные по столу.

Один из них, словно белая чайка, отражаясь в отблесках свечи, легко взлетел над столом.

Раздался хлопок и суровый шутник ветер захлопнул окно.

В комнату швырнуло дождем холодных брызг.

Листок бумаги раненной птицей бессильно опустился на другом краю стола.

Огонек свечи вдруг вздрогнул и погас, задушенный последним броском ветра и дождевой водой, брызнувшей из захлопнутой форточки.

Одиночество ждало своего часа, поджидая бесконечное количество времени в самых глухих уголках Земли.

Извиваясь и тяжело дыша, оно, наконец, вползло бесконечной болью в темную комнату, под мраком ночи.

Тяжелой рукой опустилось на стол, прижав листы бумаги.

Шагнуло к часам,

Прошелестело мимо кленового листа.

Кукушка, испуганно вскрикнув, исчезла в дверках деревянного домика, не успев оповестить четверть первого.

Затаился маятник.

Стало тихо-тихо...

Сияя, пробиваясь сквозь свинцовые тучи, в комнату заглянула далекая звезда...