Когда девочки в пятый раз за последние полчаса вбежали в кухню с очередной пустяковой просьбой и оторвали Киру от приготовления ужина, она опустила нож и неочищенную картофелину в раковину и вытерла руки о передник.

- Так-так… - с растяжечкой почти пропела она и, слегка прищурившись, посмотрела по очереди на каждую из трех девочек. – А вы ни о чем не забыли ?

- Нам ничего не задавали. – серьезно сказала первоклашка Маня, подруга старшей дочери Киры. Она пришла к Соне и ее четырехлетней сестре Асе на «полчасика», но потом решила задержаться ещё ненадолго. И ещё. И ещё… Межу седьмым и восьмым «еще» вдруг потемнело, и на улице, прямо напротив дома, засветился фонарь. Маня должна была теперь дожидаться маму, пока та, по дороге с работы, не заберет ее домой. Все три девочки были счастливы такой перспективе. Особенно Маня, у которой были большие серые глаза, ключ от квартиры на шее, кукла Мокси с приданым, но не было папы…

- Сколько дней осталось до Нового Года? – спросила Кира и посмотрела на отрывной календарь.

- Сейчас!- девочки, почувствовав, что все эти вопросы - начало чего-то интересного, кинулись к календарю и, переругиваясь и сбиваясь, стали считать.

- Пять! – выпалили немного погодя все трое и выжидательно посмотрели на Киру.

- А письма Деду Морозу вы уже написали?

- Нет! – схватилась за голову Соня.- Мама, где большие листы бумаги, карандаши, ручка? – засуетилась она, и ее карие глазки заскакали с Киры на стол, со стола на полки, с полок на пол. Не увидев в кухне ничего, что могло бы ей понадобиться, она выскочила в коридор и застучала голыми пятками по лестнице, ведущей на второй этаж. Тая понеслась следом.

- А ты что стоишь, Машуль? – удивилась Кира, довольная тем, что смогла занять девочек делом на ближайшие полчаса.

Маня все еще стояла у стены на табурете и задумчиво перебирала серые крылья календаря: прихватывала большим пальцем сразу сотню и отпускала, но сложиться всем вместе, разом, не давал, придерживала. Каждое делало короткий взмах и на мгновение касалось ее пальчика. Маня молчала и снова и снова захватывала и отпускала, захватывала и отпускала…

- А вы верите? – вдруг спросила она и посмотрела Кире прямо в глаза. – Вы верите в Деда Мороза?

Что-то было в ее взгляде такое, что Кира поняла – вот сейчас случится что-то непоправимое: поселится в душе этой малышки какая-то неизбывная, серая, как эти листки календаря, печаль, если она сейчас, прямо сию минуту не... Кира мгновенно вспомнила о рекламном проспекте туров в Лапландию, который прихватила с собой из кафе накануне и, не отводя взгляда, как можно тверже сказала сероглазому воробышку на табурете:

- Конечно, я даже могу показать тебе место, где он живет! Жди здесь! – и выскочила из кухни.

Через минуту она вернулась с рекламным проспектом, раскрытым на странице, где седобородый старик в красной курточке и такого же цвета штанах и колпаке уютно устроился в мягком даже на вид кресле. За его спиной пылал камин, слева стояла густая елка с алыми шарами на темно-зелёных ветках, а все стены комнаты были увешаны полками, на которых пузатились подарочные коробки всех размеров.

- Вот! – сказала Кира как-то очень уж весело и торжественно и сунула в руки Мане, уже успевшей усесться на табурет, журнал.

Они еще долго о чем-то говорили, листая скользкие холодные страницы журнала, и Манины бровки, сведенные все время у переносицы, постепенно разошлись, она улыбнулась:

- Я к девчонкам пойду. Тоже напишу!

- Иди, конечно! – Кира облегченно вздохнула и встала со своего стула, вплотную придвинутого к Маниному табурету: пора было снова браться за картошку.

- Просто ко мне в детстве приходили какие-то ненастоящие Деды Морозы: я видела ихнюю обувь. Они в девчоночных приходили... – сказала Маня, обернувшись на пороге кухни, и тихо добавила – …а у Деда Мороза – валенки.

Кире захотелось сразу и рассмеяться и заплакать. И то, и другое было совсем некстати,тогда она просто подошла к Мане, ткнула ее головенку себе в грудь и уставилась в окно.

Дул сильный ветер, и крупные хлопья снега летели почти параллельно земле. Летели туда, наверное, где неторопливо обходит свои владения дородный Дед. В валенках.