Кто рассказ написал «Бежин луг»? Уверен, что вы это знаете твёрдо.

 

Признаюсь сразу, не очень я любил литературу в школе – идеи, образы и ещё нити красные – какая-то над текстами издёвка буквоедская, но вот запомнился этот рассказ. Летняя ночь, костёр на берегу реки, отблески огня прыгают по лицам мальчишек. И нет никакого начальства. Рядом лошади бродят. Простор, таинственность и воля. Да, этот рассказ, может, больше всего и запомнился изо всей обязательной литературы. Наверно, программа его пощадила слегка или здесь уж никак не прилепишь занудство.

 

Давно я в школе отучился, давно уже работал в химической лаборатории, когда настал серьёзный юбилей этого классика. А я, как многие тогда, выписывал «Литературную газету», но исключительно почти из-за раздела «Двенадцать стульев». Другое всё проглядывал обычно мельком. Но вот про юбилей на целую страницу. Один писатель рассказал, как он приехал в музей-усадьбу. Прошёл и по местам, описанным в рассказах. Находит Бежин луг. Вот здесь давным уже давно под звёздами сидели те пацаны, запавшие в сознанье. Заметно, что волнуется писатель этот. И я растрогался. Правда, поражает простая мысль, что все почти места, с натуры списанные в прошлом веке, в позапрошлом, ведь никуда не делись. Ну, может, в городах снесли дома, ну, может, где-нибудь и затопили водохранилищем прекрасную долину, но невозможно совсем всё уничтожить и где-то, не только в памяти, должны реально быть места, запавшие нам в душу.

 

Уже и с этой публикации прошло немало лет, ушёл и её автор. А подсознательно я почему-то был уверен, что сам когда-нибудь пройду по тем местам и дань отдам и классику, и детским впечатленьям.

 

Однажды, в конце года, служебная командировка под Тулу, в город Щёкино. Там есть завод, где делают особые мембраны, нужные нам по работе. Обычно получалось так, что либо денег у нас нет, либо не продают мембраны. А здесь всё вдруг удачно совпадает – такой эффект концовки года. Мы вдвоём с Борисом, моим коллегой, поскольку надо на себе тащить тюки с мембранами. Приехали утром автобусом и всё оформили на удивленье быстро, но получить мембраны можно только завтра. Отобедали в столовой на заводе, купили на автовокзале обратные билеты, и даже удалось в гостиницу автовокзальную устроиться на ночь. Да, несомненно, нам везло в тот день.

 

До ночи мы свободны, даже до утра! Запарка конца года на работе, отчёты всякие, вся беготня по заводским инстанциям сегодня, забота о билетах, о ночлеге – всё позади, и вдруг мы стали свободными людьми, какими-то туристами почти что. Ещё нет планов – как хорошо-то! Слоняемся по своему автовокзалу. А на табло ближайших отправлений и в общем расписанье рейсов бьёт в глаза туриста пункт – Ясная Поляна. Толстовские места почти что рядом. Я не был – надо съездить! Автобус вот-вот отходит, и есть ещё билеты. Зову Бориса, но тот не хочет. Он раньше часто по работе ездил в Тулу и в музей оттуда попадал. У Бори уже свой план – как раз смотаться в Тулу и там проведать свою хорошую подругу. Пожалуй, слишком смелый этот план – ведь он там года три уж не был, но – его дело.

 

Ясная Поляна от трассы в стороне, но мой автобус должен заезжать. Однако, вдоль дороги канаву вырыли и мы сейчас свернуть не можем. Кто в Ясную – пешком идите. Человек десять вышло, и влево по дорожке сосредоточенно, по-деловому все потянулись – сразу видно, что это местный люд. У девушки интересуюсь:

 

– Я правильно иду в музей?

– Да, правильно.

– Что, все в музей? И вы?

– Нет, мы в посёлок.

– Вы здесь живёте?

– Да.

 

Прямая дорога по белому полю плавно шла вверх, на большой, пологий холм. Короткий зимний, сумрачный довольно, день уж начал понемногу угасать, но холм как будто специально сверху подсветили. Названье не случайно этой местности.

 

– В музей вы вряд ли попадёте, – объявила неожиданно девушка. – Экскурсии, наверно, уже прошли.

 

Я понимал и сам, что поздновато прибыл.

 

– Да мне хотя бы издали на всё взглянуть. Мне этого достаточно .

 

С интересом она посмотрела на такого скромного паломника. Во мне же зрел уже мой дерзкий план.

 

– Скажите, барышня, а далеко ли от усадьбы Бежин луг?

 

Вы, дорогой читатель, уже всё поняли, наверно, и надо мной смеётесь? А я ведь не шутил. Какой-то маленький контактик, какой-то тумблерок не так включился в моей «оперативной памяти», и я уже представил, что сам сейчас найду то место, где на берегу горел ночной костёр, который дольше века бросает и бросает отблески на лица всех мальчишек.

 

Но спутница меня не поняла:

– Какой-какой лук?

– Луг! Бежин луг! Он далеко отсюда?

– Я такого не знаю.

– Вы что, не читали «Бежин луг»? Ну, мальчишки пасут лошадей... Ночь... Костёр на берегу... В школе проходят!

– А, читала, кажется...

– Это же именно здесь где-то! Вы давно живёте в Ясной Поляне?

– Всё время. Что-то не знаю про такой луг...

– Как же не стыдно, девушка, вам? Ведь рядом всё!

– Кажется, вспомнила... Есть какой-то луг. Наверно, этот. Гору надо справа обойти, и там этот луг. Только здесь огорожено всё – надо сначала вернуться.

 

За разговором я и не заметил, где начался этот высокий забор, справа вдоль нашей дороги. А слева, за небольшим распадком, давно уже тянулся другой отлогий холм, застроенный небольшими домишками посёлка. Наши попутчики стали туда сворачивать.

 

– А вам к усадьбе – прямо, – сказала собеседница и тоже повернула.

 

Наконец, выхожу на небольшую площадь. Киоски сувенирные, какие-то ларёчки, стоят большие туристские автобусы без пассажиров. Откуда здесь автобусы? Ещё в доканавный период приехали или кружными какими путями? В воротах милиционер, не пускает. Сказал, что посещений не было сегодня весь день – киношники снимают что-то. Я попросил немного за ворота пропустить – взглянуть лишь на толстовскую усадьбу, хоть самый общий колорит впитать. Так, с улицы, не видно ничего. Достал свои командировочные документы, хотя при чём они здесь? Но, оказалось, действуют. Страж даже проводил меня немного по аллее, и я действительно увидел знаменитый дом и, вроде, приобщился. Всё – уходите.

 

Опять бреду вдоль длинного, высокого забора, всё вниз теперь, к шоссе. Уж явно вечереет, поблизости нет никого. Вот место, где забор становится не очень капитальным, но высота и здесь не меньше метров трёх. А в голове, вы помните, держу я Бежин луг. Достичь конца забора, как та аборигенка говорила, и повернуть в обход холма, но слишком быстро день тускнеет и времени уж нет на крюк такой. Как буду возвращаться в темноте и будут ли тогда на Щёкино автобусы – об этом думать не хочу. Как-нибудь выберусь!

 

В длинном пальто, с командировочным большим портфелем я, как мальчишка, забираюсь на забор. Немного осмотрелся с высоты. Большой фруктовый сад с просторной планировкой. Всё яблони. Сиреневый вечерний полумрак, под яблонями вовсе тихий сумрак, но где-то за деревьями мне чудится просвет и, вроде, плавный спуск. Конечно, к лугу! Значит, мне туда! Не привыкать мне лазить по садам. Всё детство я прожил в школьном дворе, но в школьный сад и мне ходить не разрешалось. А кто мальчишке может запретить вот так вот залезать? Ну, и другие всякие сады... Я прямо сверху плюхаюсь в глубокий снег и понимаю сразу, что далеко мне не уйти в снегу по пояс. Проваливаясь, падая и раздвигая снег, я между яблонь всё же продираюсь в сторону просвета. Пусть не дойду до луга, хотя бы сверху гляну на него, как глянул на усадьбу – и мне достаточно.

 

Спуск делается круче, а мой просвет опять вдали, за новым перевалом. Внизу деревянный аккуратненький мостик. Беседка красивая на небольшом возвышении. Ухожен садовый ландшафт. Не скоро, похоже, я выберусь к относительно диким, открытым пространствам. Вот уже вижу дорожки, где вычищен снег. И вдруг почти прямо по курсу, почти в том краю, куда я стремился, из потёмков возник неожиданно бок знакомого барского дома. Потерял направление. А в окошках как раз зажигается свет – старый дом оживает каким-то особым уютом. Обычному туристу такого не увидеть! Его ведь засветло отсюда увезут. Стою в снегу по пояс и любуюсь этими вечерними, спокойными огнями – мне уж с лихвой довольно приобщенья. Не обижайся на меня, заветный луг. Я сделал всё, что мог.

 

А это что? Из темноты, расчищенной дорожкой у беседки, выходит не спеша охранник в камуфляже, а рядом с ним огромная овчарка. Не чует, слава Богу! Такого дерзкого вторженья здесь, видимо, не ожидают просто. Я быстренько на яблоню взобрался. Они все здесь раскидисты, не высоки, но не достать собаке. Мне на руку, что уж совсем темно, а их отлично видно на фоне освещённых окон. Похоже, здесь, действительно, не залезают – я никаких следов в саду не видел. Сижу себе на яблоне, пытаюсь заготовить оправдательную речь, уже представил, как стану прямо с дерева протягивать свои бумаги, но вижу, что охрана удаляется. Иду назад по колее своей. Нет, если б не глубокий след, я не нашёл бы в темноте то место, где перелезать удобно. Наверно, слишком шумно пробираюсь – опять овчарку различаю вдалеке, теперь она одна, насторожилась. Я вновь на яблоне – собаке не предъявишь удостоверенье. Отсюда до забора уже один бросок мне, но сразу ли вскарабкаюсь. Овчарка долго изучала ночную тишину и, наконец, куда-то всё же скрылась.

 

Рывок отчаянный, взлёт на забор, вис на одной руке – и я уж на свободе. Шарахнулся прохожий при падении субъекта снежного с большим портфелем. Конечно, надо сразу выбить из ботинок снег и из карманов, и из рукавов, и даже из портфеля – да отовсюду, в общем. Но я не двигаюсь. В башке при жёстком приземлении опять тот тумблерок так нежно щёлкнул, и – О! Чудо! – вожделенный Бежин луг вдруг круто взмыл из-за ограды в ночное небо и очень быстро, быстро, сверкая ярко в тёмных облаках своим костром неугасимым, понёсся именно туда, где и положено ему существовать, – в орловские края, в тургеневские дали. Один на дороге, от души хохочу над собой, и тёмной декабрьской ночью меня озаряет и греет на самом краю этой Ясной Поляны тот отблеск мальчишества, который я искал упорно так и бестолково. За забором заухала громко овчарка.

 

Борис уже в гостинице, валяется в постели:

 

– В Туле облом у меня... А ты в музей попал?

– Нет, тоже у меня облом.

– А что так долго?

– Я, представляешь, Бежин луг хотел найти...

– Что?

– Бежин луг.

– Нашёл?

– Нет, и с ним облом.

 

Борис задумался о чём-то.

 

Простите меня, классики, пожалуйста, и усмехнитесь в классические бороды свои. Ещё хотелось бы, конечно, чтоб та яснополянская девица просто рассмеялась, если б вспомнила.

 

На луг я всё же попаду, уверен.