Он восторгался ее энергичностью, деловитостью. Умная женщина, доцент на кафедре психологии. По пьяне выдал мне, что она вытворяет. Тигрица. Утром она на нем верхом, как на коне, днем требует в дом хоть на часик. А вечером в постели чего только не придумывает.

И еще разоткровенничался: фигура стройная, кожа атласная, зад – ты такого не видел. И еще у нее забавная родинка на бедре, похожая на восьмерку. Как будто две круглые родинки вплотную друг к другу. Ей какая-то бабка говорила, что это необычная метка, но объяснять отказалась наотрез.

 

Он женился на Свете, как только она согласилась.

Раньше он с нами регулярно в сауну ходил, теперь ни о каких девках даже речи нет. На Филин день рождения пришел. Пока стол готовился, пошел в парную. Давно веником не хлестался. Туда же сразу Катька нырнула, которая гордится своей попкой. И тут же вылетела с выражением на лице. И в слезы. Он сказал ей, чтобы взяла веник и подтаскивала поближе свою вялую задницу. Еле успокоили деваху.

 

Прошло несколько месяцев его семейной жизни. И вдруг случилась невероятная история. Он решил, что сошел с ума. Я его осмотрел, сделал анализы и прочее. Абсолютно здоров. И голова ясная.

А история такая. Обычный вечер, он с работы возвращается. Жена встречает его в обновках: все новое. Халатик кружевной, белье шелковистое и прозрачное. Даже домашние туфельки замысловатые; мягкие, яркие, расшитые узором. И это вместо обычных рваных шорт и босиком.

Обнял ее. Тело жены, лицо жены, но все другое.

- Затейница, - подумал он, - хочу ее немедленно.

Схватил ее за руки бросить на диван. А она чуть не заплакала:

- Милый, мне больно, ты оставишь синяки. Будь поласковее.

 

Он обалдел. Утром она требовала, чтобы он раздавил ее, кусал ее, а теперь такая метаморфоза. И захотелось ее еще сильнее. Но делал все нежно, ей понравилось.

Он сказал, что это была другая женщина, та же, но другая. И родинка ее удивительная и все пленительные изгибы, и высокая попка. А когда он шепнул ее имя Света, она попросила называть ее Лана. А сама шептала: «папочка, папочка». Это было необычно, она же всегда называла его конем.

Утром шум на кухне, готовится завтрак. Теперь она была в своей обычной форме – рваные шорты, майка и босиком. Обнял ее сзади, прошептал:

- Лана, попочка.

- Что за нежности, - спросила она, - ты мою задницу никогда так ласково не называл. И с чего ты меня назвал второй частью моего имени. Света – свет, энергия; Лана – полумрак, нега. Ну-ка садись на стул, я голодная, как волк.

Шорты полетели на пол. Она оседлала его, и заявила:

- Давай, конь, поработай.

Отдышавшись, он спросил.

- С чего вдруг такой аппетит.

- Так я вчера пропустила наши упражнения, - он сделал удивленные глаза, - как пришла с лекций, свалилась от усталости. И до утра. Даже не слышала, как ты залез в койку.

 

Он промолчал. С ней творилось что-то неладное. Может это лунатизм. Сам он в таких вещах не разбирался. Решил, что надо как-то потихоньку ей рассказать о предыдущей ночи. И только собрался, как она со смехом спросила.

- Друг, у тебя что, фетишизм. Мог бы просто разбудить меня, а не доставать мои дурацкие тапочки. И белье, смотрю, переворошил. Я как-то премию получила, свихнулась, или моча ударила, вот и накупила всякого барахла.

- Нормальное белье.

- Что ты, конь, понимаешь. Это ты в машинах разбираешься. А такое белье носят эстетки, которые по театрам и по выставкам мотаются. Кстати о машине. Чего-то она свистит, когда руль сильно выкручиваешь.

- Не страшно, - ответил он, - я подтяну ремни, там ...

- Давай, - перебила его Света, - ремни подтяни, меня натяни, только не перепутай. Одно дело ты уже совершил. Теперь возьмись за эти ремни. Все, пей кофе, я побежала. Заседание кафедры.

 

Он попытался выбросить все эти несуразности из головы, но, оказалось, что история только начинается.

Через пару дней утром в постели была Лана. Она сонным голосом попросила ее не будить, найти что-нибудь себе на завтрак.

- И пожалуйста, милый, исправь что-то, а то свистит, когда руль выворачиваешь, - не открывая глаз, попросила жена.

- Но ты же не заехала ко мне в мастерскую.

 

Она уже крепко спала, и ничего не ответила. Рядом с постелью стояли ее затейливые тапочки. Дома в обед была Лана. А вечером квартира оказалась пустой, но вскоре с шумом явилась Света, и заявила, что по ее мнению конь застоялся. И это опасно для здоровья коня.

Началась чехарда. День жена была бодрой, шумной, ругалась, что он опять вытащил из шкафа эти тапки. День она была томной, нежной, рассказывала ему о новых спектаклях.

 

Наконец, он собрался и пришел ко мне с этой историей. Он был абсолютно уверен, что как-то замысловато сошел с ума. А я пытался доказать ему, что он абсолютно здоров. На этом и расстались.

 

Окончилось все странно и неожиданно. Лана сказала, что достала билеты на модный балет. В среду. Но должна слетать на пару дней в Питер. Вернется как раз в среду. Если он ее встретит в Домодедово, то они успеют на представление.

Утром на кухне хозяйничала Света. На вопрос о полете в Питер, сказала, чтобы он не нес всякую чушь, а принимался за дело. И скинула шорты и майку со своего стройного тела. На следующий день он понял, что ему делать. Позвонил в институт, вызвал Свету, посадил в свою машину и рванул в аэропорт. По дороге морочил ей голову, что должен встретить одного нужного человека, и без нее эта встреча потеряет всякий смысл.

- Ну, конь, не ожидала от тебя такой гипертрофированной скрытности, - сказала жена, не добившись от него нормального объяснения.

 

И всю дорогу весело рассказывала, как обделалась ее коллега на семинаре, и как ее отодрали всей кафедрой, и как она сейчас лежит где-то в уголке с валидолом. И поделом ей.

Рейс из Питера опаздывал. Вначале на полчаса, потом еще на час. Они выпили в буфете кофе, съели бутерброды с семгой по стоимости не очень крупных бриллиантов. Потом аэропорт совсем перестал давать объявления о Питерском рейсе. Света заявила, что больше ждать не может. Ну, приедет твой человек, позвонит. И потребовала ехать в город.

 

Уже на подъезде к окружной дороге по радио передали, что произошла ужасная катастрофа с рейсом из Питера. Работают спасатели, но в живых никого не осталось. Света сказала:

- Встретили нужного человека! Твою мать!

 

Потом еще раз выругалась, и молчала до самого дома. В квартире была она необычно печальна. Переоделась в свою любимую домашнюю форму, и ходила без цели из комнаты в комнату. Увидела расшитые туфельки и швырнула их в мусорное ведро. Долго копалась в шкафу, так что ему пришлось звать жену в постель. Пришла, по обыкновению скинула с себя все, посмотрела на мужа, и только спросила встревожено

- Что?

 

Она увидела его глаза. Это был страшный сумасшедший взгляд. Света опустила глаза и посмотрела туда, куда пристально глядел муж. На бедре было только одно круглое родимое пятно.