Горный Алтай. Ночь. Затухающий костер. Мы сидим рассказываем друг другу страшилки, и спать никому не хочется. И еще больше не захотелось после того, как в полумраке костра мы увидели чудище. Одетый в шкуры зверей, с оленьими рогами на голове, держа в левой руке бубен, перед нами предстал шаман алтайской деревни.

 

По-русски он говорил плохо: акцент жуткий. Но общаться с ним было очень интересно. Он предложил освятить нас и наш лагерь по древнему алтайскому обычаю. Неужели вы думаете, что мы могли отказаться? Верили мы в это или не верили, не имело значения.

 

Но когда он ударил в свой дунгур, нам почудилось, будто мы провалились в небытие. Странные ощущения были. Мы видели, как он танцует у костра, то приседает, то поднимается, то поворачивается вокруг своей оси. В ушах: бум, бум, бум.

 

Я не знаю, что видели другие. Как-то так получилось, что каждый из нас оставил при себе то, что видел. Ну, не делились мы воспоминаниями. А о своих видениях сейчас я вам и расскажу.

 

Затухающий костер, шаман, устраивающий свою пляску, яркие звезды над головой и огромная полоса Млечного пути, миллиарды звезд, миллиарды жизней. Я был загипнотизирован его танцем. Ритмами, которые он издавал своим дунгуром и ударами ног об опаленную землю возле костра, создавая необычный и совершенно непривычный для нас ритм. Мы все сидели как зачарованные. Кто-то впал в транс и, поддаваясь ритму, стал раскачиваться. И мне казалось, что я смотрю на это со стороны и даже себя вижу издали. Я раскачиваюсь вместе со всеми в такт ритму, который задал шаман…

 

Водопад, который был недалеко от нашей стоянки, шумел все громче и громче. Ритм, заданный шаманом, совпадал с его грохочущим рокотом. Маленькая речка, которая образовалась из этого водопада, впадала в Катунь, и ее рокот тоже был в унисон ритму, странному ритму, космическому ритму.

 

Наваждение спало. Шаман ласково нам улыбался и говорил: «Хароший люди к нам пришли. Хароший. Вы мне понравилась. Будьте здесь как дома. Духи приняли вас».

 

Не помню, когда я уснул. Да и никто этого не помнил, все вырубились как будто одновременно. А вот сны каждому снились свои. Не все, конечно, своими снами поделились. А те, кто поделились (даже в рифму получается), удивились, что сны у них словно вместе соединились.

 

Огромный-огромный туннель. Просветы то слева, то справа, впереди яркая точка, которая приближается и становится все больше. Потом яркий свет, слепящий глаза. Шаман, танцующий у костра. И состояние свободы и полета. Дальше наши сны расходились, и каждому снилось свое.

 

Кому-то снился яблоневый сад, который одновременно цвел и одновременно в нем были спелые плоды. Кому-то снилась рыбалка на чистой-чистой воде, в которой рыба клевала просто на голый крючок. Не все поделились своими снами, но о своем я вам расскажу.

 

Огромный, бескрайний океан. Прозрачный-прозрачный. Я парю над ним на высоте птичьего полета и вижу под собой мощеные дороги, уходящие вглубь, остатки жилищ и храмов, каких-то неизвестных животных, которые обитают на глубине. Мне кажется, что стоит спуститься, погрузиться в эти пучины, и я раскрою тысячи тайн.

 

Из состояния транса я вышел так, как будто меня ударили в бок. Неприятные ощущения. Шаман сидит у костра и уже прекратил свой завораживающий танец. Кажется, будто он смотрит мне прямо в глаза и что-то хочет сказать. Потом медленно встает, просто глядя на нас, оборачивается, поднимает вверх руку и уходит в темноту.

 

Утром после завтрака мы пошли в деревню за хлебом на обед. Как-то так получилось, разговорились с продавщицей и рассказали ей о ночном происшествии. Та выпучила глаза, а потом как серпом по молоту: «Да здесь последний шаман лет сто как помер. Вон и могилка его. На самом краю кладбища».

 

Купили хлеб и решили пройти до кладбища. Могилу шамана было видно издалека. Рядом с ней росла вековая сосна, на которой было привязано много разноцветных ленточек. А над могилой на небольшой каменной стеле висел уже знакомый нам дунгур. Как будто его только изготовили. И нам стало страшно.