1

Кап-кап-кап… Но это не слезы. Мне бы захотелось заплакать, как человек, но, к сожале-нию, нам этого не дано.

Вон собачку возле гаража камнями закидывают. Бедненькая, она на цепи, даже убежать не может, прячется по разным углам, но это ее не спасает.

Вот и мне досталось, в меня тоже пара камней прилетела. Ну кому что я сделала? Сижу на остановке, жду, когда мне кто-нибудь что-нибудь принесет. Кушать же всем хочется. Ту хоть хозяева подкармливают, а мне только то, что достанется от добрых людей.

Сижу на остановке. Некоторые добрые люди что-то приносят. А некоторые просто по-смотрят, погладят и уезжают по своим делам. Я, конечно, понимаю, что их дела важнее. Но две-три минуты они могли бы уделить и мне. Я ведь многого не прошу.

Кап-кап-кап. Но это не слезы. Хотя вы, двуногие, можете принять это за плач. Нет, это не плач. Это просто мое возмущение. Сначала приручите, потом бросите, а еще и в моро-зы. Ладно, я стерплю. Прощу все и буду ждать своих хозяев. Но чем старше я становлюсь, надежды все меньше и меньше. А ведь я жду: вдруг появится хозяин, подберет, несмотря на возраст, несмотря на раны, нанесенные собаками. Я ведь тоже живое существо. Мне хочется домашнего уюта, бережного отношения и ласки хозяев.

Вот проехала очередная маршрутка. Точно такая же, из которой высадили меня. Вроде и хозяева были неплохие. Но их нет и нет. Чуть не замерзла. Спасибо рыжему коту, который приносил мне поесть, а я все ждала и ждала.

Кап-кап-кап. Вы уже поняли, что это не слезы. Мы не умеем плакать. А иногда так хо-чется. Вы можете успокоить себя, проплакавшись, уткнувшись носом в подушку. А что делать нам? Утыкаться мордочкой в мокрый и холодный снег?

Новый день и новые ожидания. Возьмите меня, обогрейте! Будьте добры ко мне! И вы не пожалеете! Я буду благодарна. И ни в коем случае не подведу вас в ваших заботах.

Кап-кап-кап. Это не слезы. А, может быть, глядя на вас, мы тоже научились плакать, только мы этого пока не понимаем. Мордочка мокрая – то ли растаявший снег, то ли сле-зы бездомного животного.

Вот сижу на скамейке, смотрю на вас, проходящих. Добрых или злых. Кто-то прикрик-нет строго, сгоняя меня. Кто-то поделится бутербродом, который взял себе на работу. А мне нравятся и те, и те. Я хочу иметь хозяев. Добрых, любящих. Тех, которым я буду нужна. Маленькая черная кошечка. Чистая и открытая для всех вас. Я жду своего хозяи-на…

Ну почему он меня бросил? Высадил на этой остановке. Скорее всего, эта остановка в самом дальнем краю от нашего дома. Да, виновата. Не сразу поняла, куда ходить в туалет. Да, виновата. Коготки чесать о его диван стала. Но ведь это инстинкт. Ты бы объяснил мне, хозяин, что делать. Ну, наверняка, я бы поняла…

А так – я на улице, на морозе, в холоде и в голоде. В надежде, что кто-то меня подкор-мит. Ну зачем вы нас берете? Чтобы выкинуть? Чтобы, если что-то не понравилось, отка-заться от нас? Мы вам верим, мы вам доверяемся, мы становимся преданными. А вы нас предаете.

Сижу на скамейке. А вдруг приедет хозяин? А вдруг он передумал и решил забрать ме-ня обратно? Сижу и жду. Каждый день. Тогда, когда больше всего людей ездит на мар-шрутках. Добрые люди, таксисты маршруток, меня уже узнают и, когда останавливаются напротив остановки, чем-нибудь меня подкармливают.

Я для них уже старый друг. Но все равно жду своего друга, того, кто возьмет меня к се-бе, обнимет, приласкает, накормит. Для него я буду самым верным другом. Может быть, не сразу, но он это поймет. Ведь друг познается в беде.

Я всего лишь маленькая черная кошечка, мечтающая обрести хозяина. Не хозяина, а друга-человека. И надеюсь, я его обрету. А пока я сижу на скамейке, подкармливаюсь тем, что дадут. И жду встречи с ним единственным, которому я буду другом и за которого я буду готова отдать жизнь. Я жду и дождусь.

2

Кап-кап-кап… Но это не слезы. Это просто маленькие мальчишки, которые курили на задворках школы, стали тыкать бычки мне в глаза.

Один глаз видит, но с трудом, а другой совсем слепой. Спасибо, нюх помогает.

Добрый мальчик, очень добрый. Он даже пытался привести меня к себе домой, здоро-венного рыжего пса. Вот только родители его отказались, но он все равно меня не забы-вал. Каждый раз, когда выходил на улицу и видел меня, у него находилось лакомство: то кусочек колбаски, то сосиска, а иногда (вы даже не представляете себе!) кусочек мяса.

К той ужасной школе, где мне бычками старшеклассники выжгли глаза, я уже не подхо-дил, я всегда пытался – пытался это не слово – находиться во дворе, где жил тот добрый мальчик. Тот, кто обогрел меня, приласкал, накормил, да и вообще просто проявил ко мне свою душу, добрую, нежную и ласковую.

Однажды я увидел, как за ним гонятся мальчишки, явно его недруги. Он от них убегал, а прохожие проходили мимо, не обращая внимания на то, что происходит. Своим единст-венным глазом, который хоть что-то мог видеть, я видел, как его сбили с ног. Я не мог по-терпеть, чтобы обижали моего друга, моего спасителя, моего защитника. Подняв шерсть дыбом, я встал между ним и ими. Мой грозный рык отпугнул их. Вы бы видели, как он меня целовал, обнимал, называл другом!

Кап-кап-кап… С его глаз капают слезы. Я все понимаю: его отчаяние, что он не может взять меня к себе. Если бы умел плакать, вот так же капать слезами, наверное, не был бы бездомным.

Кап-кап-кап… Его слезы капают на меня. Он меня обнимает, целует. Мне обидно, что я не могу стать его другом. Ведь его родители отказали взять меня. Ведь я простой беспо-родный рыжий пес. Зачем я им нужен?

Видя, как мальчик привязан к животным, его родители купили ему болоночку, малень-кую такую, кучерявую, зато породистую.

Мне казалось, он уже забыл про меня. А он, выводя болонку на прогулку, встречал меня как старого друга, здорового рыжего одноглазого пса. Я же уже говорил вам, что на мир я смотрю только одним глазом. Второй ничего не видит. Бычок от сигареты выжег все. Но другой, слава Богу, видит, плохо, но видит.

Это я написал от имени пса. Того пса, которого я не забуду никогда. Он защищал меня ото всех: и от врагов, и от друзей. Он просто боялся, что кто-то может сделать мне плохое. А потом он пропал. Может, собачники подстрелили, а может быть, какой-то добрый, ласковый и отзывчивый человек подобрал его. Но он пропал.

Вечером, выходя на улицу с Айкой, болонкой, которую мне подарили, я все время вы-сматривал большого рыжего пса, одноглазого, но очень ласкового и верного. Я даже ис-кал его. Но, к сожалению, не нашел. По сравнению с нами маленького и беззащитного. А еще очень доверчивого и доброго.

Я его называл Рыжий. Настоящего имени его я не знаю. Был у меня друг. Потом про-пал. Что с ним случилось? Наверное, даже не хочу знать. Если хорошее, то хотелось бы. А если, не дай Бог, плохое?

Не понял я, что это приманка. Вот я закрытый в холодной конуре. Где тот мальчик, ко-торый подкармливал меня? Здесь совсем не кормят. А потом ввели в какую-то комнату с белыми стенами, сделали какой-то укол. И меня не стало.

3

Большая я уже стала. Явно никто не подберет. Спасибо добрым людям, которые меня подкармливают. Иногда я захожу в подъезд, чтобы погреться, и снова выбегаю на свой пост на остановку. Там много добрых людей. Кто-то делится со мной тем, что взял с собой на работу, а кто-то, может быть, специально для меня выносит что-нибудь вкусненькое покушать.

С одной стороны, это все хорошо. А с другой стороны… Мне бы очень хотелось ока-заться в теплом уютном доме, прижаться к хозяину или хозяйке и намурчать им много-много. Но ведь не берет никто. А чем дальше, тем хуже. Я уже не котенок. Я становлюсь старше. И котов мне подавай. Чем больше времени проходит, тем меньше шансов, что ме-ня кто-нибудь возьмет.

Вы глядите на меня, вы думаете, что это слезы? Нет, это не слезы. Заболела я. Нос не чует. Глаза не видят. Слава Богу, дорогу перебежала и села на остановку. Вот та добрая женщина принесла мне покушать. Не вижу, не чую, ем все подряд. Главное, наесться и не замерзнуть.

Ветер такой сильный, что чуть не сдувает меня со скамейки. Спряталась под нее, там вроде ветра меньше. Холодно, но ничего, перетерплю. Вот тот пес, который цепью прико-ван возле гаража, мне его жалко, хотя у него есть будка. Подышишь в ней – и становится теплее. Хотите – верьте, хотите – нет, но он меня принял. Вдвоем дышать гораздо теплее. А еще я прижимаюсь к нему, а он ко мне, и еще теплее становится. Странно, в моем ин-стинкте заложена ненависть к собакам. У них – то же самое к кошкам. А мы стали друзья-ми.

Ночи становятся все длиннее и холоднее. Даже на остановку выходить так не хочется из теплой будки, где мы надышали вдвоем, где тепло и уютно. Но есть-то хочется. Иду на свой пост, туда, на скамейку. Холод. Люди ждут автобус, некоторые даже подпрыгивают. Тут снова эта женщина вываливает передо мной кучу всяких вкусностей. Рыбьи головы, хвостики, они даже замерзнуть еще не успели. Конечно, я сначала поела сама, а потом ку-лек с вкусностями в зубы – и в будку. Друга, который пригрел, тоже надо угостить.

И что эта глупая кошка постоянно мне что-то носит? Меня вроде и хозяин кормит. Хо-лодно, конечно. Вдвоем теплее. А она все носит и носит. Я, конечно, не тупой, понимаю, что поделиться со мной хочет, но ведь из моей миски она даже косточку не взяла, а мне приносит.

Холодрыга страшнейшая. Ветер задувает. Гул вокруг всех гаражей. А тут она приходит. Прижалась, она меня лапками обхватила, я – ее. Тепло. И почему говорят, что кошка с со-бакой ужиться не могут? Мы ведь уживаемся. И нам от этого очень хорошо. Тепло, уют-но. И мурчание, такое завораживающее, нежное и доброе.

Мороз все усиливается и усиливается. Благодаря языку доброго пса мои глаза снова стали видеть, нюх обострился. Живем мы в одной будке, греем друг друга. Как это на-звать? Наверное, просто дружба. Мы стали друзьями и останемся ими на долгие годы. Он мой друг, я его подруга. Седеющий пес и молодая кошка.

Сижу на скамейке, жду, когда мне кто-нибудь что-нибудь принесет. Холод, ветер про-дувает. А за гаражами слышу знакомый лай. Это мой друг меня зовет. Ему принесли еду, и он хочет поделиться со мной.

Я уже привыкла получать подношения от тех, кто приходит на остановку. Не могу я за-бирать у него еду, приносят же ему. Хотя иногда с удовольствием ложусь в его миску по-сле того, как он съест свою пищу – миска теплая от недавно подогретой еды – и греюсь. Было бы, конечно, лучше, если бы он не лизал меня своим языком, тем более на морозе. Но мне приятно, я мурчу ему в ответ.

Это не слезы. Просто очень холодно. А плакать я не умею. Посмотрите на меня. Я такая красивая. Пускай уже и не…

Как всегда просыпаюсь в будке, рядом со мной верный друг. Лапу на меня закинул, словно придерживает, чтобы я не ушла. Может, и с птичками подружиться? Там тепло, куда они улетают. Может, заберут меня с собой? А пока иду на свой пост, туда, на оста-новку. Я обязательно поделюсь тем, что мне дадут, со своим другом.