Первая половина дня прошла нормально. Потом вызов. Бытовуха, убийство. Жена мужа сковородкой убила. Приехали, еле-еле дом нашли. Сижу в машине, дежурный с оперативником показания снимают. Я даже покемарил немного. Тут скорая, точнее, труповозка подъехала. Грузят этого мужика, а я все думаю, как же она его сковородкой убить могла?

 

По рации орут, на Некрасова убийство. Там уже посерьезнее. Говорят, ножевое. Кричу Олегу, тезка мой, опер. Тот сначала отмахивался, а потом к рации подошел. Разговор точно не помню, да это и не важно. В общем, серьезнее там дело. Поэтому оставляем участкового и несемся на новый вызов. Несемся – это, конечно громко сказано, на 452 уазике особенно не разгонишься, тем более, если ему десять лет. Ну, как можем, так и едем.

 

Адрес-то быстро нашли. В дверь звоним. Никто не открывает. Второй этаж, в общем-то невысоко. Мне, как самому молодому, Олег говорит:

 

- Давай подбросим тебя. На балкон залезешь.

 

Разве мог я отказаться? Подбросили меня вверх. Цепляюсь за поручни балкона. Просто чудом не упал. В общем, забрался. Долбанул по двери – стекла посыпались. Дверь двойная, но распахнулась от первого пинка. В комнату вхожу, а тут мужик на меня, в руках такой здоровенный нож. Потом узнал: сапожный он называется. А тогда не до того было. Отпрыгнул в сторону. Пистолет выхватил, навожу на него:

 

- Стрелять буду!

 

А сам даже патрон в патронник не загнал. Разве я ожидал нападения? Тот на меня кидается. Опять еле отскочил. Жму на спусковой крючок, а в ответ только щелчки – и ничего. В последний момент сообразил, затворную раму оттянул. И снова на спусковой крючок. Ба-бац! Этот с ножом присел, нож отбросил. Руки за головой сложил. Ну наконец-то успокоился.

 

Забрал я этот нож и, аккуратно оглядываясь, чтобы не терять его из виду, пробираюсь к двери. Стены кровью измазаны, а возле самой двери лежит человек. По всей видимости, труп. Да так лежит, что ногами в дверь упирается. В общем, оттащить его пришлось. Тут еще одна машина подъехала. Криминалистов привезли. Начали выпиливать кусок доски, на котором окровавленный след. А зачем выпиливать? И так все ясно.

 

С третьего этажа спустилась женщина.

 

- Мой сын не виноват. Этот, - она указывает на того, у которого я забрал нож, - пьянствовал тут несколько дней, дружок его пришел. Не поделили они что-то. Вот он его ножом и пырнул. А потом моему сыну предложил тело расчленить и вывезти куда-нибудь за город. Вот только сын мне все рассказал, а потом испугался и куда-то убежал.

 

Десять лет назад этот человек убил свою мать. Что он с ней не поделил? Кто его знает. Вот только он точно так же зарезал ее. Теперь он зарезал своего друга и собутыльника. И снова сядет, как минимум, лет на десять. И своего соседа чуть под криминал не подвел. Надеваем на него наручники, составляем протокол, опрашиваем соседей.

 

Знаете, хочется задать вопрос: какова сейчас цена человеческой жизни? Кто-нибудь может ответить на него? Все, что я описал, происходило в конце 80-х – начале 90-х. Один из случаев. А сколько их было!

 

P.S. Я очень хочу верить, что человеческая жизнь будет дороже денег. А еще очень хочется верить, что у людей, пусть даже у преступников, будет честь, своя, воровская, но честь. Сам не знаю, почему вспомнился именно этот случай. Но сейчас так часто убивают просто за не так сказанное слово, из-за мелочи, которая в карманах, из-за сотового телефона. Как хочется, чтобы такого больше никогда не было.