Сижу у нашего костра. Огонь то синий, то красный. Он облизывает здоровые поленья, которые мы положили поперек. К утру он, скорее всего, их пережжет. Дядя Юра храпит в палатке. Мой папа – тоже Юра, Юрий Матвеевич – лежит в моей машине, развалился поперек откинутых сидений и тоже уже вот-вот уснет.

 

А мне не хочется уходить от костра. Вот протягиваю руку к куче хвороста, которую мы насобирали сегодня днем, наламываю и подбрасываю в огонь. Вверх устремляется сноп искр, языки пламени становятся выше. Из-за костра ночь становится еще темнее. Вон он – круг, освещенный его сиянием, в который с трудом попадают две машины и палатка, и то не полностью. Дальше кромешная тьма. Через поле - такой же темный, как и оно, черный лес. Позади меня тонущие во мраке прибрежные кусты. Слева – пруд, в котором отражаются звезды и блики огня от костра. А над головой миллиарды миров.

 

Как здорово вот так сидеть ночью у костра, откинуться на покрывале и смотреть на звезды. Июнь, самые короткие ночи. Солнце не успело спрятаться, но скоро, через несколько часов, снова появится над горизонтом. Яркой вспышкой небо осветил метеор. Он пронесся так быстро, что я не успел загадать желание. Жаль, но ничего: в августе таких будет много. А вот спутник летит. Тоже как звезда. Но эта звезда не падает. Она просто летит по своей орбите. Если постоянно смотреть на небо, то таких спутников можно увидеть очень много. Костер притухает, и звезд на небе видно все больше. Вот только мне становится прохладнее. Нехотя отрываюсь от звезд, наламываю сушняк и подбрасываю в костер. Снова вверх устремляется сноп искр и поднимаются языки яркого пламени. Ложиться уже не хочется. Так приятно смотреть на огонь. Языки пламени становятся то больше, то меньше. Костер потрескивает, как бы разговаривая, облизывая мокрые сучья, а потом снова утихает, завораживает миганием своих углей.

 

Вот рядом с костром стоит котелок. Сегодня мы варили в нем уху, и по-моему, там даже еще что-то осталось. Снова так захотелось есть. Я встаю с покрывала, налаживаю треножник и вешаю на него котелок. Пусть подогреется. На горячих углях содержимое быстро закипает, сладкий запах ухи с дымком доносится до меня. И видимо, не только. Храп из палатки дяди Юры прекращается, там что-то зашевелилось, как огромный медведь, молния расстегнулась, и к костру выполз дядя Юра.

 

- Уха? – и он смотрит на меня пронзительно.

 

- Аха, - говорю я.

 

Он ненадолго возвращается в палатку. Вылезает оттуда с полбутылкой водки.

 

- Ну, это под уху.

 

Моя машина зашаталась. Дверь приоткрылась, из нее показалась голова заспанного отца.

 

- Не, под уху и уху я тоже буду. Вы что? Без меня УхуЕли?

 

- Да не, только собрались.

 

Я стягиваю котелок с треножника, ставлю его между нами. Дядя Юра в походные стопки разливает содержимое своей бутылки. И мы, тяпнув по рюмашке, закусывая свежим зеленым луком, который положен на свежий, настоящий деревенский хлеб, деревянными ложками прямо из котелка прихлебываем остатки ухи при свете звезд и костра.

 

- Ну вот, поели, теперь можно и поспать, - сказал дядя Юра. И снова уполз в свою палатку. Папа взглянул на меня:

 

- Ну что, сынок, может, тоже поспишь?

 

- Не, пап, ты ложись. А я, чуть рассветет, вас разбужу.

 

Папа тоже кряхтя приподнялся и отправился на свое место в машину. Я же снова подбросил сучьев в костер. Проследил за снопом искр, унесшихся в небо, и стал наблюдать за языками пламени, играющими, веселящимися. Разными цветами и оттенками они создавали узоры, картинки и как бы гипнотизировали меня.

 

Какой замечательный был прошедший день. Как много мы наловили рыбы. А сколько еще наловим завтра до обеда, прежде чем вернемся домой. Какой замечательный чистый воздух, пахнущий дымком, костром и ухой. Из палатки снова слышится храп. Вот и папа в машине стал похрапывать, что-то говорить во сне. А я гляжу на огонь костра, вижу, как он живет своей жизнью. Мне хорошо, тепло и уютно.

 

Наверное, я задремал. Потому что очнулся от того, что меня как будто в бок кто-то толкнул. Передо мной остатки углей. А за ними на меня смотрят яркие красные глаза. Красные не от того, что они красные, а от того, что волчьи или собачьи глаза отражали угли костра. Быстро протягиваю руку назад, где лежит хворост. И то, что удалось зацепить, бросаю в остатки костра. Мне «повезло», что огонь не совсем еще погас. Сноп пламени взметнулся вверх, это вспыхнули сухие еловые ветки. И бедная, испуганная болонка, бешено заскулив, бросилась к машине своих хозяев, которая стояла в пятидесяти метрах от нас.

 

Вот так же когда-то и наши предки, спасаясь от диких животных, подбрасывали ветки в костер, иногда хватали их и шли навстречу хищникам и всячески противостояли холоду, врагам и диким животным. К сожалению, я противостоял только маленькой, глупой, любопытной болонке. Ее испуганный визг разбудил папу, дядю Юру. Не понимая, что происходит, они повыскакивали наружу. Пылал костер из множества еловых веток, которые я в него бросил. В лагере, где расположились наши соседи, испуганная болонка тоже подняла переполох. Но вскоре все стихло. Болонка, видимо, нашла своих хозяев и успокоилась. В нашем лагере тоже все затихло. Уже начинало светать. Мы сели у костра, чтобы подогреть чай в котелке. И тогда я рассказал дяде Юре и папе о том, что произошло. Они долго смеялись.

 

Впереди новый день. Новая удача рыболовов. Походили с бреднем вдоль камыша, вытащили нескольких сазанов. Не буду показывать их размер, но даже если свяжете мне руки: «Глаз у них был воооот такой!» А вообще шучу, конечно. Рыбы мы привезли хоть и немного, пускай и не очень крупную, но рыбалка и ночь у костра все равно удались. Не знаю, кому как, но ночь у костра – это здорово!