Краповый берет

 

Один взрыв, второй. Меня отбрасывает, и я падаю в мокрую канаву. Грязно, противно, холодно. На улице плюс три. Руки коченеют после холодной воды, но надо бежать вперед. Вот оно - четырехэтажное здание. Блин, как же попасть на второй этаж? Над ухом раздается очередь. Это Мишаня, обгоняя меня, прикрывает огнем и занимает удобное положение. Мы уже на подступах к зданию. Еще один рывок – и будем на месте. Смотрим, как суетятся наши ребята. Они под самыми окнами, но оттуда их не видно. Готовят шесты.

 

- Ну что, Мишань, мочи по окнам, чтоб не высунулись. А наши ребята шест подготовят.

 

Миша стал стрелять по окнам, не давая противнику ответить. Взвод Чернова подготовил два шеста. Длина достаточная для того, чтобы запрыгнуть на второй этаж. Под прикрытием своих стрелков и огня Миши они отошли немножко от здания. А старший лейтенант Чернов (я обычно называл его Володей) делает мне знак рукой. Я бегу короткими перебежками, прячась за укрытиями, хотя этого можно было и не делать, так как огонь противника был уже подавлен. Хватаюсь за конец шеста, и трое ребят из его взвода возносят меня наверх. Я просто бегу по стене, как будто законы гравитации нарушены. Чуть не проскочил мимо второго этажа, но вовремя соскакиваю с шеста и запрыгиваю в окно. Хоть высота и небольшая, но полет по ту сторону стены в грязную жижу канавы кажется бесконечно долгим. Выбираюсь из грязи, делаю несколько выстрелов по сторонам. И вот я уже почти у финиша. Запыхавшийся, грязный, уставший, прошедший полосу препятствий, искупавшийся в холодном пруду, намокший, слетевший со второго этажа, измазанный грязью и еле держащийся на ногах, стою перед рингом. Вот они – трое моих противников. Володя натягивает на меня шлем:

 

- Ну что, держись. Последнее осталось.

 

Ноги так и подкашиваются, хочется присесть, перевести дыхание, но «добрые, заботливые» руки выталкивают меня на ринг. Передо мной три противника. Знакомые лица, я их знаю. Не один год уже вместе отработали. Но здесь не до эмоций. Девять минут как с куста – или проиграл. Принимаю стойку. Жду, когда нападут. Серега пытается зайти сзади, отлягнулся от него и бросаюсь вперед. Тут резкий удар – искры из глаз. И я падаю на маты. Ко мне подходит Володька Чернов:

 

- Олег, ты что, забыл, как тебя учили? Не нападать надо, а защищаться, а у тебя это чистый проигрыш.

 

Нос разбит, под глазом синяк, а скорее всего, под обоими. Кажется, в очередной раз сломали нос. А Володя меня успокаивает:

 

- Ну что ты, это самое, расстроился? Все прошел, на спарринге слетел. В следующий раз пройдешь.

 

- Товарищ старший лейтенант, а можно еще раз на спарринг?

 

- Ты что, дурак? У тебя, скорее всего, сотрясение мозга и нос свернут. Кровь вон только-только перестала идти.

 

- Товарищ старший лейтенант, разрешите еще одну попытку!

 

- Ну, это как комиссия.

 

Он подошел к полковнику Зайцеву и о чем-то стал говорить с ним. Потом быстро вернулся ко мне:

 

- Давай на ринг. Ну, ты сам этого захотел.

 

Срываю с себя защитный шлем. Ну, обзору мешает. Я хочу видеть своих противников, а он закрывает мне глаза. Слышу за рингом голос Миши:

 

- Олег, ты что, дурак?

 

Кидаю мешающий мне шлем на звук его голоса. Я готов к бою.

 

Вот они снова втроем идут на меня. Серега, как и в прошлый раз, пытается зайти сзади, двое передо мной. Снова начинаем кружиться по рингу. Я спокоен, я совершенно спокоен. Жду, когда они нападут. Минута, две, три… Пляска продолжается, но напасть они не решаются. Все время стараюсь не терять из виду Серегу, который находится у меня за спиной. Но нападение приходит спереди. Это Генка Жуков. Когда-то он меня учил. Его же уроком я ему и ответил. Отступил на шаг в сторону и ударил по затылку. С одной стороны, обрадовался, что так удачно получилось, с другой стороны, Генку жалко стало, все-таки он на восемь лет старше меня. А тут Серега с левой стороны попытался напасть. Еле успел отскочить, но поскользнулся и упал. Получилось, что упал удачно. Я подставил ему подножку, хотя совершенно этого не хотел. Со всего маха Серега врезался лицом в маты, было видно, как ему больно. Но он быстро поднялся. И вот они снова трое против меня. Володька кричит:

 

- Олег, осталось три минуты, держись.

 

А у меня, честно говоря, голова кружится, ноги ватные, дыхание сперло, воздуха не хватает. Они вот - втроем. Вадик, до этого все время выжидавший, ринулся в атаку. Не знаю, как получилось, но, видимо, Генка меня хорошо тренировал. Руки и ноги сами сделали определенные движения: удар в живот, в грудь, потом локтем по челюсти. Ну, короче, упал он. Пока я отвлекся, Генка прыгнул на меня сверху. Кувыркнулись мы с ним до самых канатов. И в это время пробил гонг.

 

Генка слезает с меня, подает мне руку, помогая подняться, и, дружески хлопая по плечу, говорит:

 

- Ну что, еще три километра кросс, и все будет в порядке!

 

«Дружеские» руки напяливают на меня рюкзак, набитый то ли песком, то ли кирпичами, но это не имеет значения. Рюкзак давит так, как будто в нем не кирпичи, а что-то настолько тяжелое, что от этого подгибаются ноги. Володя передает мне мой автомат. Нахлобучиваю каску и бегу по тропинке, уходящей в лес. Вот за деревом раздается взрыв, и в этот же момент с другой стороны тропинки на меня выскакивает нападающий. Как я его не убил? Чисто по инерции от неожиданности долбанул прикладом прямо по голове. Благо, он в каске был. Но тем не менее, завалился в кусты и смешно махал руками. Бегу дальше. До финиша остается совсем немного. А тут как бабахнет под самыми ногами. Аж пятки обожгло. Подлетел, кувыркнулся. От неожиданности вообще ориентировку потерял. А этот архаровец из последних нападающих идет прямо ко мне вразвалочку. Думал, оглушило меня. Но я ему промеж ног и врезал, вразвалочку. Он ойкнул и занял в кустах мое место. А я, выбравшись на тропинку, побежал дальше.

 

Вот он – финиш. Совсем рядом. Голова кружится, из разбитого носа снова пошла кровь. Но заветную черту я все-таки пересек.

 

Наконец долгожданное построение. Голова все еще кружится. Слава Богу, кровь из носа не идет. Командир отряда зачитывает списки заслуживших краповые береты. Среди зачитанных фамилий есть и моя.

 

До войны в Чечне остается два года.